Сорок один килограмм

Иногда Кагами казалось – если он хотя бы раз в сутки сумеет не потерять Куроко из виду, она не исчезнет, не растворится в теплом летнем воздухе и станет хоть чуточку ближе. Она нравилась ему, хотя он еще и не мог поймать себя на мысли, как именно. Кагами парень молодой, огонь все еще бушует в сердце, а глаза слепы, как у обычного человека – и он уже знает о тех, кто сумел укротить силу огненного меча на поле, он жаждет оставить их далеко позади. Не до светлых длинных теперь волос, не до голубых полупрозрачных глаз ему сейчас… С тревогой Куроко всматривается в теплую ладонь товарища – тренер советует ей быть мягче и спокойнее, она-то уж знает, мужчину можно победить не силой, но только лаской и теплом, а у Куроко уже нет способностей, нет шанса показать свою мягкость – однажды она поплатилась за это. Ей нравится Кагами, нравится их близость, она хочет воплотить его мечту в жизнь – хотя бы потому что сама мечтала о подобном, но стиль их игры несовершенен, и ей до обиды не хватает в парной игре то Акаши, то Мурасакибары, а чаще Аомине. После тренировки она тоскует по прежним временам – тренеру и команде все нравится, но она-то чувствует, сегодня она выложилась не полностью, не так, как нужно, не сыграла на замене, не принесла победу. Ей становится холодно. Кагами не согревает, как грели чудотворцы. А потом – внезапно, вдруг – до нее доходит, она не одна разочарована. Разочарован и Кагами, который видит в ней яркого игрока, но находит снова девушку. Разочарована будет вскоре и команда, которая потеряет сильную сторону прямо в матче – очередной судья разглядит в ней гендерную единицу и отправит ее болеть за всех со скамьи. Куроко молча наблюдает за собой, глаза сухие, губы не дрожат, она предчувствует новые потери, но не боится их. За окном уже лето, а она все еще не стала выше, сильнее, не придумала чудесный пас и не встретилась со своим спасителем. Она затаилась. Она решила переждать. Такое должно было случиться, хотя бы потому что телефон ее снова разрывался по ночам молчаливыми звонками, и она знала, ее действий ждут – ждут больше собственных. - Чаю? – спрашивает она неловко, - будто стыдиться. Кагами впервые в ее доме, у него падает ложка, он облизывает губы и ищет уборную глазами. - Не стесняйся, - просит она, почти умоляет, наблюдая за ним. Он смеется, потому что у Тецу волосы собраны в хвостики, и она напоминает ему плюшевого зайца, который был у него в детстве. А еще она носит дома такие же шорты, как на тренировках. И майку с веселой картинкой. Она красивая, особенная. Он тянет руку и касается ее прохладной кожи. Слегка. Одергивает себя. - Кагами-кун, - смеется Тецу, - Я тебе нравлюсь, Кагами-кун? Глупый вопрос, зачем она так… Видит же – он смущен и одновременно ему больно от предчувствия тяжелого разговора. Тецу играет с ним, называет его своим светом, но до сих пор не открывает ему своего сердца. Он устало закрывает глаза, выдергивает нитки из футболки – понимает, это не любовь, так, скорее увлечение, он еще слишком молод и глуп, чтобы почувствовать разницу. Трогает – вот так вот, просто так, трогает, когда он еле ощутимо опускает глаза, чтобы не обидеть ее. И все-таки они разные, не только как свет и тень, но и больше: рядом с этим сильным и мужественным, но все равно мальчишкой сидит настоящая женщина – и он не может не почувствовать это. Тецуе неловко, видит бог, она не хотела такого эффекта, но где-то в глубине маленького прозрачного сердца теплится надежда. Она больше не хочет быть невидимым игроком. Она больше не жаждет игр, таких, какими они были в Тейко. И насилия – любого: душевого ли, телесного ли – она тоже больше не допустит. - Я больше не буду играть, - говорит она, улыбаясь отчаянно и горько, как никогда раньше, - Я хотела сказать тебе это, Кагами-кун. Надеюсь, ты сумеешь понять меня. На поле от меня нет пользы, а быть тебе ношей я не хочу. Не могу. Он поднял на нее пронзительные свои глаза, раздвоенные брови опустились, взгляд сощурился – в призрачном силуэте Тецу он снова пытался разглядеть нечто особенное, но не увидел. За столом напротив него сидела совсем другая девушка, нежели та, с которой он играл на пару. Кагами стало страшно. Тени от сумрачных окон падали на лицо и грудь Куроко, и сердце его сжалось от предчувствия беды. - Я больше не буду играть, - сказала Тецу еще раз, - Но я останусь в команде. С твоего разрешения я стану менеджером, - проговорила она, - Займу, наконец, место, что должна была занять. И… буду полезной тебе. - Полезной? – переспросил он, не понимая, о чем она – протянутая его рука нащупала воротник ее майки и подтянула Куроко к себе, прямо через стол. Она не сопротивлялась, прижалась к его груди и затихла – а волосы у нее пахли лавандой и мятой, свежо и терпко, опьяняюще… - Полезной, - переспросил он еще раз и щелкнул ее по лбу легонько, - Отказываешь от игр? Жалеешь меня? Считаешь меня недостойным? - Вовсе нет, - сообщила она, высвобождаясь из его объятий, - Считаю тебя лучшим – но и уважаю безмерно. Она встала и посмотрела на него сверху вниз, впервые в жизни ощущая себя больше и сильнее. - Не хочу использовать тебя, чтобы победить Поколение Чудес. И не хочу повторять старых ошибок. Женской сборной у нас нет. А я… Я девушка, - сказала она, будто бы он не знал этого. - Рано или поздно, Кагами-кун… - она спокойно села рядом и заглянула ему в глаза, - Рано или поздно, ты поймешь, о чем я. Но будет поздно. Я буду играть с тобой, и ты не сможешь от меня избавиться. Не сможешь, хотя захочешь… Кагами потер переносицу, пригубил холодный чай и снова посмотрел на свою тень, которая обняла худые колени и натянула на них майку. Сквозь прорези он увидел очертания ее мягких грудей, но ничего не возникло внутри, как будто бы перед ним сидела его родная сестра или сестра Тацуи. Он улыбнулся самому себе – кто знает, было ли это решение верным или Тецу поторопилась, но он не разочарован – ее нижняя губка дрожит, взгляд сумрачен и спокоен, а внутри у нее, возможно, та же тишина северного моря, тот же штиль. Потрепал Куроко по голову, допил чай и улыбнулся ей широко и светло, как улыбался ей только Аомине. - Давай попробуем, если это твой выбор. А поиграть мы с тобой сможем по вечерам, когда никто не будет мешать, и уборка закончится… Она поймала его улыбку в кулачок и поднесла к губам. - Спасибо... *** Кисе собирался недолго – тренер сообщил: следующая игра будет с Сейрин, а именно там его сердцебиение замедлялось, а в голову лезли нехорошие мысли о прошлом, Момои бы поняла, о чем он. Куртка и джинсы, по вечерам в городе прохладно, а заболеть нельзя, никак нельзя, иначе игра закончится быстрее, чем он думает. Он думал о том, что ужасно боится идти туда, но его собственные силы были на исходе. Кисе всегда казался самому себе слабым. Если бы рядом был Аомине, он бы сумел убедить его. Если бы рядом был Акаши, он бы сделал все сам. Но разве тогда не были они все впятером, когда единственная его любимая девушка поплатилась за это чувство?.. Кисе помнил о том, что предал Куроко. Кисе сожалел и ненавидел себя. А еще Кисе безумно хотел ее, потому что раз причастившись той, к кому его влекло, он жаждал обрести ее полностью. - Наверняка она считает себя опозоренной, - говорил он сам себе, - Наверняка она думает, что теперь никто не посмотрит в ее сторону… Если я возьму на себя ответственность, она простит меня. И останется со мной, пусть даже только из долга, - он убеждал себя, чувствуя, как сердце внутри сжимается от чувства вины и страха, - Я уговорю ее… Возле дома Тецу было чисто – девушка наводит порядок после занятий, он дважды сам помогал ей. Почтовый ящик был выкрашен в голубой. Соседский пес дружелюбно махал хвостом – Кисе пользовался успехом у всего живого, красивый, доброжелательный, смелый… Новая куртка шла ему. Солнце заливало его с ног до головы, а еще он стал выше, выше и сильнее, Куроко точно оценит это… Кисе поправил волосы и подошел к забору поближе – если встать на цыпочки, можно увидеть в матовое окно, как Тецу отпирает входную дверь, как блестят ее глаза, как кокетливо выскальзывает обнаженное плечико из растянутой майки. Он любил ее. Дверь отперла не Тецу – высокий парень с огненными волосами открыл ее, и тут же поймал, чтобы она не ударилась от бетонную стену. Виновато глянув позади себя, он застегнул куртку – потом, подумав, предложил ее кому-то невидимому и улыбнулся – маленькая ладонь возникла из неоткуда и поправила воротник. Тецу стояла на цыпочках, глаза ее блестели, обнаженное плечо выскальзывало из растянутой майки – но Кисе всего этого уже не видел.