В ритм наших сердец!

Следующий день для Изуку не предвещал ничего хорошего. Вчера, когда он ходил на первую репетицию с новой группой, был выходной. А сегодня — учебный день, и зря он только сказал Тенье, что ему позарез нужно на новую репетицию во время занятий в колледже. Урарака тоже увязалась за ним — впрочем, он был благодарен девушке за ее поддержку. С ней в студии ему было не так неловко находиться среди незнакомых людей. Иида же, узнав, что и Очако собиралась прогулять занятия, строчил гневные сообщения. Тенья: Мидория, такое поведение не подобает выпускнику нашего колледжа! Тенья: Ты подрываешь репутацию нашего учебного заведения! Как тебе не совестно? Тенья: Пропускать занятия — во вред своему образованию! Что, если сегодняшняя тема попадется в твоем билете на экзамене? Изуку улыбнулся. Конечно, он догадывался, что Ииде просто будет скучно без него и Очако на перерывах. Изуку: Не расстраивайся, Тенья! Прости, мне уже пора бежать, я опаздываю :) Тенья: Я обязательно перепишу всё в конспект и поделюсь с вами! Это мой долг. Мидория выключил телефон и наспех накинул широкую толстовку. — Удачи, Изуку! — пожелала ему Инко, его мама, на прощание крепко обнимая сына. Женщина знала, что Изуку репетировал с группой, а поэтому очень сильно волновалась, как бы его пропуски не отразились на учебе. Но Мидория заверил ее, что Тенья ему со всем поможет. Инко также переживала, как бы Мидория не растерялся среди новых людей — но тут ему на помощь пришла Очако, и Изуку говорил матери, что она его поддержит. Инко была счастлива. Хорошие, однако, у её сына друзья! Мидория встретился в условленном месте с Очако, и вместе они побежали по уже знакомой дороге к студии. Они не ожидали, что смогут добраться так быстро. Судя по часам, до репетиции оставалось еще минут 20 — да, кажется, они действительно очень хорошо запомнили дорогу. Очако посмеялась: вот, дескать, думали — опаздываем, а пришли даже раньше, чем нужно было. Но, как ни странно, дверь в студию была приоткрыта. Изуку удивился: значит, они не были первыми? Мидория осторожно раскрыл дверь до конца: и заметил там того, кого бы хотел увидеть в самую последнюю очередь. — А ты ранняя пташка, а, Деку, — хрипло усмехнулся Кацуки, находясь около барабанной установки и опираясь на неё своим телом. Руки у него были скрещены на груди. — Каччан? — удивился Изуку. — Так ты не уходишь из группы? — Да хрена с два, — фыркнул парень. — Это моя группа, и название моё. Если я уйду из группы — группы не будет! На самом деле, Бакуго как раз и раздражало, что уйди он из группы — она останется. Кьека постарается, он уверен. Ещё и назло оставит их название — да черт с его гордостью, такого он вынести просто не сможет. Но Мидория, кажется, поверил словам Кацуки. И даже повеселел — растянув рожу в своей дурацкой улыбке, нисколечки за прошедшие годы не поменявшейся. — Я рад, что мы сможем работать вместе, — сказал Мидория, смущенно топчась на месте. А вот девушка рядом с ним такой новостью, очевидно, обрадована не была. Она с хмурым видом смотрела на Кацуки. Очако бы, наверное, хотела, чтобы он и вправду ушел из группы — она до сих пор не отошла после вчерашнего. Но девушка осознавала, что для Мидории, скорее всего, такой удар будет ниже пояса, да и для всей группы в целом — а поэтому попыталась выразить свою радость за решение Кацуки. Выходило откровенно плохо. — Это еще кто? — грубовато обратился к девушке Бакуго. Кажется, она и вчера еще торчала здесь? — Рожа знакомая. — Это моя подруга, Урарака. Помнишь ее, Каччан? Она училась вместе с нами в музыкальной школе, — напомнил ему Изуку. — А, — Кацуки напряг свою память. — Точно, вспомнил. Та круглолицая, которая постоянно вместе с тобой ошивалась. Не запомнил ее имени, — прямо сказал он. — Еще вроде стремный очкарик был. — Иида, — поправил его Изуку. Очако недовольно надула губы. Создавалось ощущение, что ее присутствие здесь Кацуки напрочь игнорировал — даже глумливо подчеркнул, что не помнит ее имени. — Ясно, мне без разницы. Короче, — он повернул голову к девушке. — Проваливай. — Что? Это еще почему? — возмутилась Урарака. — Посторонним в студию вход воспрещен, — лениво протянул он, отходя от барабанов и потягиваясь. — А еще ты просто меня бесишь. Так что уйди. — Ах так! — вспыхнула девушка, обиженная резкими словами Бакуго. — Денки разрешил мне здесь находиться вчера! — Разрешил вчера — это раз. Разрешил Денки — это два. А теперь — наступило сегодня, и главный тут я, а не тот тупоголовый, — объяснил ей Кацуки, показывая всё на пальцах Очако, как маленькому ребенку. — Уходи и не мешайся по-хорошему, а иначе и Деку вместе с тобой выпру. Урарака сжала губы в тонкую ниточку — нет, если бы вот Бакуго не грозился выгнать Изуку, она бы еще, может быть, поспорила! Только вот бы спор закончился слезами. Очако взглянула на Мидорию, который буквально сгорал от неловкости, и проговорила: — Раз Бакуго так бесит, я могу уйти. Все равно, — она показушно передернула плечами. — Делать мне тут нечего. — Но Урарака! — воскликнул Мидория и расширенными глазами уставился на парня. — Почему бы ей не остаться? Она не будет нам мешать, обещаю! Просто посмотрит! — Я же сказал — нет, — Кацуки был непреклонен. — Не выдержу, если вы тут будете находиться рядом. Когда вы вместе, градус придурковатости повышается. Очако скривилась. — Прости меня, Деку, — выдавила она, на прощание схватив мимолетно его за предплечье. — Но я сама с ним больше не выдержу находиться рядом. Увидимся позже! И Урарака твердым шагом покинула студию. Изуку боязливо отвёл глаза куда-то в сторону: вот только перед глазами всё равно стоял образ грубого солиста. О, Урарака, почему же ты ушла! Почему оставила его одного вместе с Бакуго! Сейчас Мидории очень не хотелось оставаться с ним один на один — кто знает, что удумает этот новый Бакуго? В последние разы, когда они виделись, Кацуки хорошенько его приложил мордой об стенку. И повторения такого вновь, спустя столько лет, ему совершенно не хотелось. Он решил: теперь, во что бы то ни стало, он не позволит Кацуки издеваться над ним! Все-таки, они в одной команде, и теперь он просто обязан все уладить, а иначе они просто не сработаются. Теперь они, как взрослые люди, должны кооперироваться нормально, отбросив детские обиды. А, может быть… Но Мидория поспешно помотал головой на свои дальнейшие мысли — не получится у них, в самом деле, стать настоящими друзьями после всего прошедшего. — И чего ты мнешься там, Деку? — хмуро заметил Бакуго. — Не стой столбом. — А… Да, конечно. Что мне делать? — задал он вопрос — и, кажется, очень глупый, потому что лицо Кацуки мигом перекосилось. — Как это — что? — рявкнул он. — Репетировать, конечно же, тугодум! За установку садись! Мидория поспешил сделать так, как сказал ему Кацуки — вот, называется, налажал в первые же секунды, как они остались одни. Но Изуку тут же попытался исправить оплошность, устраиваясь на сиденье и натягивая специальные перчатки. Вскоре он уже заиграл свою партию. Сегодня руки двигались увереннее — он еще дома на своей установке тренировался чуть ли не весь вечер. Но Кацуки его игра совершенно не устраивала: — Да уж, ну и бездарно ты играешь. На то ты и Деку — таким же остался. Но Мидория лишь нервно улыбнулся. — Прости, Каччан. Я очень постараюсь выучить всё на отлично до отъезда в Токио… Кацуки отвернулся, проходя к микрофону. Он не мог просто смотреть, как на установке Киришимы сидел кто-то другой. Он не привык, и не зажившая рана в его душе снова заныла, засаднила и отдалась непрошенной резью в глазах. Черт, только не сейчас! Не перед этим отбросом! Бакуго с силой сжал микрофон, вкладывая в свои пальцы как можно больше силы, не сдерживая себя. Микрофону-то точно ничего не будет — что не сказать о его уже испорченной гитаре — а вот его самооценка может серьезно пострадать, если он раскиснет перед Деку. Мидория с затаенным дыханием ожидал, когда же Бакуго начнет исполнять свою партию — ему очень хотелось услышать пение Кацуки! Парень помнил, как Бакуго отличался своими способностями на уроках по вокалу. Когда-то он сидел в рядах концертного зала, вынужденный быть лишь свидетелем его безупречных выступлений — а теперь ему представилась возможность стоять с ним на одной сцене вместе. — Начинай, — скомандовал Кацуки, беря в руки чью-то гитару. Изуку отбил первые секунды, а затем в песню вступила игра Бакуго на гитаре. И прежде, чем он запел, дверь в студию распахнулась, заставляя их прервать репетицию. — Всё-таки явился, Бакуго? — опешила Джиро, увидев Кацуки в студии — да еще и играющего вместе с «безмозглым Деку»! — Вы ведь не сможете без меня уехать, не правда ли? — усмехнулся Бакуго. Джиро его усмешка показалась действительно мерзкой — в частности после вчерашнего безобразия. Она уже хотела было разлиться огромной тирадой в отношении поведения солиста и всего того, что о нем думает, но ее притормозил Каминари, который поспешил положить руку ей на плечо. Он будто говорил (она клялась, что чувствовала его!): «Он этого не стоит. Оставь его — пусть мы, наконец, порепетируем вместе нормально.» И после этого легкого жеста девушка передумала открывать рот, лишь презрительно стрельнув взглядом в Бакуго. Каминари улыбнулся — всё же, иногда они могут понять друг друга без слов. Как никак, они — согруппники, лучшие друзья… Да, о чем лучшем Денки мог еще мечтать? Джиро прошла к своей гитаре, а Денки обнаружил свою в руках Кацуки. — Кацуки, может, дашь мне мою гитару? — спросил его Денки. — Прости уж, но ты хотя бы еще петь можешь, а мне без гитары будет нечего делать. Бакуго фыркнул, но спорить не стал, передав инструмент законному владельцу. Каминари с благодарностью посмотрел на Кацуки и тоже прошел к своему месту. — Кстати, Мидория, — обратился он к парню, пока Джиро занималась настройкой своего инструмента. — А где же твоя подруга? Она сегодня не придет? — Ээ, — замешкался Мидория. — Понимаешь, она сегодня не смогла прийти… У нас в колледже занятия, — он бросил взгляд в сторону Кацуки, который выглядел совершенно невозмутимо и ни при делах. — Понятно, — Денки вздохнул. — Жалко… — Что, так понравилась, да? — буркнула Джиро. Почему Каминари вообще вспомнил об Очако? Эта девушка лишь мило побеседовала с ним, но не более! А еще глупо строила глазки — Кьека видела! Как же ее это раздражало. — А что, если да? — неожиданно ответил Денки. Он издевался над Кьекой? — А что, если вы заткнетесь нахрен? — рыкнул Бакуго. — Хватит о всякой ерунде болтать, свои шуры-муры потом обсудите. А сейчас будем репетировать, а то Деку еще не успеет нихрена выучить из-за вас. Джиро бросила на него подозрительный взгляд. Неужели всё так просто, и он просто взял и бросил свои вчерашние слова на ветер? Впрочем — как же это свойственно их солисту, если дело касается его самооценки! Не смог бы вытерпеть существование группы без него, без самого Кацуки Бакуго? Джиро была уверена, что своими мыслями попала прямо в точку, но высказывать их вслух не стала — мало ли, Бакуго опять вспылит. Джиро больше ничего не говорит Кацуки, и тот втайне расслабляется. Что ж, пожалуйста, пусть думает, что победил — думала Джиро. Но, как ни странно, сейчас она была готова с радостью смириться с поражением. Мидория тоже с интересом наблюдает за его новыми согруппниками. Кажется, такие перепалки были у них обычным делом? Парень внутренне соглашается с самим собой; действительно — в силу характера Кацуки такие споры были естественны. Может, ему просто показалось, что вчера он стал свидетелем критического момента — что их группа вот-вот могла подорваться. Наконец, когда они репетируют всем составом, Изуку удалось услышать пение солиста. Его голос звучал теперь совсем не так, как в детстве — если тогда он, в силу возраста, был несколько высоковат, то теперь Кацуки свободно брал и низкие ноты. Изуку так заслушался его партией, что иногда забывал про свою игру, и тогда Кацуки бросал на него раздраженные взгляды. Изуку мечтал — ах, если бы когда-нибудь… ему бы удалось спеть вместе с ним! Но он понимал, что и без этого получил то, о чем и желать не мог — выступать вместе с Кацуки. Мечтать о большем — о сольной партии вместе с ним — было словно запретным плодом. Мидория улыбнулся — нет, не стоит ему так забываться. Стоит довольствоваться тем, что он уже получил. *** Домой Мидория вернулся поздновато — время близилось к вечеру. Они репетировали столько, сколько могли выдержать — точнее, как только у Изуку не пошла кругом голова от усердия, и он не начал сбивать весь настрой песен. Тогда Кацуки совершенно вышел из себя и разогнал всех по домам, не в силах более находиться в студии. Несмотря на это, Мидория все равно был рад, что продвинулся чуть больше в своих умениях. В колледже их занятия длились намного меньше, да и по качеству они значительно уступали — как-никак, но с учителем, к удивлению Мидории, он успевал меньше, чем когда тренировался самостоятельно или вместе с группой. — Я дома, мам, — крикнул он, захлопывая входную дверь. Он очень устал, что было заметно по его замедленным движениям — это не ускользнуло от глаз Инко, которая тут же выбежала навстречу сыну. — Ты же совсем измотался, Изуку! — всплеснула руками она. — Неужели так обязательно репетировать там допоздна? — Совсем скоро у нас выступление. Если не выкладываться на полную, я просто подведу всю группу, — вымученно улыбнулся Изуку. — Стоит ли тогда вообще ехать? — вздохнула его мать, пряча лицо в руках. — Стоит ли эта группа таких усилий… — Мам! — встрепетнулся Изуку. — Ты, главное, не волнуйся. Ты же знаешь, как я хочу побывать в Токио — я смогу увидеть академию Юуэй. Инко Мидория неопределенно пожала плечами. Конечно, она не могла не поддерживать сына, но иногда его бездумное и безрассудное рвение к невозможному пугало женщину. И пусть, как мать, она верила в собственного ребенка и готова была его поддерживать, но даже у желаний есть свои границы разумного — и жизнь, к сожалению, диктует свои правила. Стоило не только мечтать, но и придерживаться реалий — и они ставили невозможным поступление Изуку в академию при всем его старании. Жаль, что сам Изуку до сих пор не хочет принимать действительность. На следующий день Мидория снова засобирался на репетицию. Теперь, правда, было не так весело искать студию, когда рядом не бежала вместе с ним его подруга. Очако мягко отказала ему, когда Мидория сам предложил ей пойти с ним — что было понятно: мало кому хотелось бы снова быть под прицелом Кацуки. Мидория дошел до нужного здания, когда приметил нечто странное: все трое его согруппников стояли около входа. Мидории было слышно, как они ругались. — О, Изуку! У нас тут небольшие проблемы, — фыркнула Кьека, как только парень подошел к ним ближе. — Что-то случилось? — спросил Изуку, переводя обеспокоенный взгляд с одного участника группы на другого. Джиро выглядела раздраженной и немного потерянной, Каминари задумчиво уставился куда-то вбок; ну, а Бакуго, конечно, как всегда был в своем обычном расположении духа: — Я не понимаю, Джиро, какого хрена — это ты должна была следить за нашей оплатой! Ты была в ответе за это! — Наша аренда студии внезапно закончилась, — протянул Каминари, разъясняя ситуации Мидории. — И больше нам негде репетировать. — Проблема тут не во мне, а в тех, кто нам сдает помещение — они урезали нам сроки. Я же не знала, что так получится! — отдувалась Джиро. — Нет, как раз-таки в тебе — да как ты вообще собиралась быть лидером, когда даже место нам соорганизовать не можешь? — хмуро буркнул Кацуки, сверля девушку своим мрачным взглядом исподлобья. Прихода Изуку, казалось, он вообще не заметил. Мидория немного постоял молча, игнорируя перепалку ребят и обдумывая сказанное. Если всё так и было, как они сказали, то дело очень плохо. Они еле-еле слепили вместе всю песню, а если до отъезда в Токио они ее не доведут до нормального состояния, то вряд ли им там дадут достаточно времени, чтобы довести начатое до конца. — А как же наши инструменты? — спросил Изуку, внезапно вспомнив про такую важную деталь. — Они сейчас там, в холле, — отмахнулась Джиро, указывая на входную дверь. — Все, кроме барабанной установки. Ее уже забрал Киришима. — Слышь, Деку, у тебя же, надеюсь, есть барабанная установка? — спросил Бакуго. — Да, конечно, — поспешно закивал головой Мидория. — А иначе… как бы я тренировался дома! Правда, она не такая крутая, как эта, но… всё же… — Это сейчас не так важно, — вздохнула Джиро, перебивая Изуку. — Если мы не найдем место для дальнейших репетиций, наше выступление будет с огромной вероятностью провальным. Кацуки раздраженно уставился на пол под ним, шаркая ботинками. Ему совершенно не нравилось, как складывались обстоятельства. У них был очень небольшой бюджет; в связи с недавним казусом нужно было еще и где-то достать гитару для Бакуго. Вариантов было немного: либо деньги тратятся на студию, и при этом еще остается некоторая сумма — но ее не хватит на Токио; либо — они едут в Токио, но тогда денег больше ни на что не хватает. — Если так, — медленно протянул Кацуки. — Не лучше ли нам забить на этот рок-конкурс? На поездку мы раскошелимся по-крупному — но мы даже не пройдем четвертьфинал с такой херовой подготовкой. В итоге — останемся просто ни с чем. Лучший вариант — снять нормальную студию, купить мне новую гитару. Может, даже успеем накопить достаточно денег, чтобы наконец записать трек. Каждый из остальных понимал, что Бакуго сейчас действительно говорит чётко и по делу — и стоило прислушаться к его словам. Но… но что-то болезненно сжималось внутри Мидории, что-то взбунтовалось против в душе Джиро, и что-то заставило Каминари не отступаться от их намеченной цели. — Бакуго, разве мы уже не решили? — возразил Каминари, первым нарушая повисшую тишину. — Мне кажется… Токио того стоит! Пусть так, пусть у нас больше не останется денег — но мы попадем на телевиденье, а это очень хорошая возможность раскрутиться! — Он прав, — поддакнула Каминари Джиро. — Да и — с чего ты там взял, что мы станем тратить деньги на твою новую гитару? — девушка вдруг усмехнулась — но не так, как обычно — в ее улыбке Изуку увидел так необходимую им сейчас поддержку и надежду. Кьека тоже не собиралась отступать. Впрочем, к общему решению они так и не смогли прийти, разбежавшись ни с чем по домам. Мидория же с горем пополам решил идти на занятия в свой колледж. Он как раз успевал ко второму занятию по теории. Заявившись в свое учебное заведение, он медленно поплелся к нужному кабинету, даже не удосужившись написать по-быстрому сообщения Очако и Ииде. Они как раз стояли около двери и ждали занятий, когда заметили приближающегося к ним Мидорию. Который, по уверениям Очако, должен быть как штык на репетиции. Урарака забеспокоилась, не случилось ли чего плохого: вид у Изуку оставлял желать лучшего. Выглядел он, мягко говоря, подавленно. — Деку? Ты что здесь делаешь, разве у вас не репетиция с группой? — пробормотала Очако. Тенья тоже нахмурился. Мидория кое-как ввел их в курс дела. Урарака непонимающе хлопала глазами — дескать, как так получилось, что аренда закончилась прямо перед отъездом? Но Изуку лишь разводил руками. Урарака сначала было завалила бедного парня вопросами, а потом вдруг замолкла, погрузившись в свои думы. Из-за того, что девушка молчала, поддерживать Мидорию приходилось Тенье — который в этом деле являлся полным профаном. Его дежурные фразы порядком забили голову и без того озадаченного Мидории, и парень с отчаянием заламывал локти. Неужели всё закончится, так и не начавшись? Ведь если ребята решат не ехать на рок-конкурс, то присутствие Мидории в группе, конечно же, будет отныне бесполезным. Им нужен хороший ударник, и тогда у группы будет много времени, чтобы найти на это место более способного и амбициозного человека — не такого, как Изуку — бесполезного и бесталантливого. Мидория поёжился, когда в памяти всплыли давние воспоминания детства, где Бакуго изо дня в день повторял ненавистные Мидории слова. Да, всё правда: Изуку больше будет им не нужен. И лишь сердце тихо ныло, окрыленное мечтой увидеть знаменитую академию, но — какая горечь! Ему только подарили эти крылья, как их сразу же отрезают. Призрачный шанс ускользает, и Мидория, к сожалению, вынужден просто смириться. К началу урока Очако куда-то испаряется, и Тенья качает головой в недоумении. Но Мидорию мало заботило внезапное исчезновение подруги — прямо сейчас, кажется, решалась вся его судьба. Едет он в Токио и пытает судьбу — или остается ни с чем. Всё зависело от решения участников группы: от Джиро, Каминари, и, конечно, Бакуго. Как оказалось, не только от них. После занятия Очако, запыхавшаяся, необычайно взволнованная, подбегает к Мидории. — Деку! — воскликнула она, переводя дух. — У меня есть идея! Я всё устроила — иди за мной, увидишь! Изуку озадаченно смотрел на Урараку, не понимая, что та задумала. А у Очако радостно блестели глаза, и сама она очень странно себя вела. Иида тут же поспешил сделать выговор девушке, но та и ухом не повела — а Тенья лишь улыбнулся, будто бы прощая Урараке ее поведение. Изуку уже давно заметил, что к Очако у Ииды более снисходительное отношение, а вот Мидорию он всегда контролировал и серьезно следил за его успеваемостью. Изуку не знал, чем обусловлены такие стандарты — возможно, дело в том, что Тенья принимал во внимание тот факт, что Мидория мечтает поступить в академию Юуэй? Изуку хотел бы так думать — почему-то эта незначительная деталь его радовала. Иида верил в него. Изуку позволил девушке наспех себя протолкать через толпу учащихся. Очако повела его по крылу отделения струнных инструментов, что удивило Мидорию. Что же она задумала? — Та-да-ам! — пропела Урарака, распахивая дверь одного из кабинетов. Как оказалось, за ним находился концертный зал. — Теперь вы сможете здесь репетировать! Мидория открыл рот, не зная, какой бы вопрос задать первым — он был действительно ошарашен. — Не волнуйся, я уже всё устроила! Пока вы были на занятии, я сбегала к своему учителю, Айзаве-сенсею, и попросила у него совета! И вот — результат. Вам разрешили на время попользоваться этим залом — он всё-равно уже давно не используется, — наспех тараторила Очако, переполненная счастливыми чувствами. — Правда, пришлось немного побегать по учителям, спрашивать у всех разрешения, но оно того стоило… правда ведь? — Урарака… — выдохнул Изуку, всё ещё не в силах поверить в ее везение. — Ты просто чудо! Очако замахала руками. — Да ладно тебе, мы же друзья, как никак… — она улыбнулась. Кажется, мечта о поездке в Токио всё ещё может исполниться.