Моли, ползя на коленях — дай мне повод, чтобы я остался. Я втянулся в это безумие, и я знаю, что ты хочешь этого. И, поверь, я могу воспользоваться.*
Вот-вот должна была подойти очередь последнего номера благотворительного концерта. То, ради чего многие люди собрались здесь, — долгожданный дуэт собирался давать своё выступление. Было видно, что и Шото, и Момо сильно переживали, выходя на сцену; к этому моменту Джиро и Мидория как раз успели вбежать в зал со стороны входа для зрителей. Они поспешно заняли свои места. — Как ты смогла уговорить её? — поинтересовался тихо Изуку. Кьёка лишь загадочно ухмыльнулась, приподняв уголки губ. «Секрет?» — пронеслось у него в голове, но Джиро тут же опровергла его мысли: — Это было просто. Думаю… Мы, музыканты, даже такие разные, всё равно можем поддержать друг друга. Ну, знаешь, как говорится во всех этих книгах про дружбу… Мы ведь подруги детства, как-никак, и моя поддержка многое значит для Яомомо. Что ж, сказано было чересчур самодовольно. Произведение начал играть Тодороки на фортепиано, позже вступила и Яойорозу на арфе. Если бы Изуку не знал и сам лично не убедился, что до этого они не репетировали, он бы просто этому не поверил. Их игра была идеально слажена; казалось, инструменты превосходно гармонируют и дополняют друг друга, и звуки их смешались воедино, как будто так заранее было уготовлено им — рассказывать свою историю через переплетение мелодий вместе. И вот последний номер плавно подходил к концу. — Была пара недочётов, но, в целом, звучало неплохо, — дала свою беспристрастную оценку Джиро, когда буря оваций начала стихать. Изуку только диву давался, как она только могла где-то в их игре найти ошибки. Кажется, даже учась в колледже, он всё ещё не так хорошо разбирался в музыке. Но если произведение было исполнено с таким профессионализмом — стоит ли обращать внимание на всякие мелкие помарки? Они ведь совершенно не имели значения и отнюдь не портили общую картину выступления. — На самом деле сыграл ещё и тот факт, что я пригласила Яомомо поглядеть на наше выступление на шоу. А ведь мы представляем полностью наш трек, а не какое-то там переложение, — поведала Кьёка. Люди вставали со своих мест и направлялись к выходу. Кто-то решил остаться посидеть на местах; сейчас у дверей была ужасная толкучка. Шото и Момо также покинули сцену, и на неё упал занавес. — А, даже так, — улыбнулся Изуку. — Значит, вместе поедем на шоу, да? Хорошо… — протянул он и замолк. Он расширил глаза. Если выступление задержалось, то… Мидория быстро достал телефон и дрожащими пальцами включил дисплей. Урарака — 5 пропущенных вызовов Каминари Денки — 3 пропущенных вызова Каччан — 28 пропущенных вызовов — О, Боже! — воскликнул Мидория и молился, чтобы время на его телефоне спешило. Потому что шоу, если верить ему, уже давно началось. Парень подскочил с места, как ошпаренный, а Джиро помрачнела. Кажется, она тоже поняла, в чём дело. — Мы опоздали! — Чёрт, — процедила она и, поднявшись, быстро вытолкала Мидорию и побежала к выходу. Изуку двинулся за ней. Мысли в его голове лихорадочно крутились, как в сломанном калейдоскопе. Неужели всё кончено? Нет! Каччан ведь обязательно что-нибудь придумает: главное сейчас побыстрее доехать к ним! Нельзя было терять надежду! Но в данный момент надежда всё гасла и гасла. Через кучу народа около выхода было не протолкнуться. Дело просто шло из рук вон плохо. Хуже быть просто не могло. Джиро яростно цеплялась к каждому человеку на её пути, но те лишь сами агрессивно отвечали ей и грубо толкали обратно. Дошло до того, что Кьёка сбила какого-то маленького ребёнка, тот разревелся, а его родители устроили целый балаган и обвинили Джиро во всех смертных грехах. Мидория в отчаянии со смешком подумал: а, может, не идти уже на это шоу? Хоть смерть от рук Кацуки оттянет ненадолго. — Эй, чего это вы тут устраиваете? Изуку и Кьёка обернулись. К ним подошли Яойорозу и Тодороки. Видимо, они как-то смогли подойти к ним со сцены. Парень настороженно смотрел на Джиро. — Мы опаздываем! — заорала Кьёка, сразу переходя к делу. — Мы просто ужасно опаздываем! Наше выступление скоро совсем накроется, и всё из-за этих людишек! Момо приоткрыла рот, испугавшись, а Тодороки, недолго думая, чётко приказал: — Идите за мной. Я проведу вас и отвезу на собственной машине. Скорее! Оставалось только поражаться, как он сохранял ясный ум в экстренных ситуациях и оставался удивительно спокойным, при этом умудряясь находить решение. Впрочем, к прошлому случаю с Момо это не относилось. Ни Изуку, ни Джиро ни капли не препирались и не медлили. Все вчетвером бросились на выход из зала во главе с Тодороки. Шото быстро провёл их на выход из здания и снова сказал следовать за ним, бегом направившись к машине. Как оказалось, это была не просто машина: это, чёрт возьми, был чуть ли не лимузин! Сразу понятно, кто тут купался в сливках общества. — Залезайте, — бросил Тодороки, открывая дверцу и пропуская всех троих в салон. — Водитель как раз на месте. Он быстро довезёт нас до пункта назначения. И если Бог действительно существовал, Мидория, кажется, почти поверил в него. Его молитвы были услышаны! Если бы только ещё они успели к выступлению… Нет, надо было верить, что всё обойдётся. Всё будет хорошо. Изуку откинулся на спинку сиденья и заломил пальцы. Каждая секунда теперь была на счету.***
Кацуки наматывал круги по помещению, которое выделили под их группу. Каждой рок-группе выделяли специальную комнату с плазменным телевизором, стульями и столом, где они могли ждать очереди на своё выступление, понаблюдать за другими участниками шоу, ну и просто, в конце концов, морально подготовиться. Бакуго был похож на бомбу замедленного действия; определённо, он уже был готов сорваться на кого-нибудь и взорваться. И сейчас, к несчастью, этим кандидатом на мгновенную смерть был никто иной, как его согруппник Каминари, который сидел на стуле и подпрыгивал то ли от страха, то ли от волнения, то ли от всего вместе. Очако тем временем вызвалась ждать Джиро и Мидорию у входа в здание: если, конечно, они еще придут — но уж лучше было находиться там, чем в опасной близости с Бакуго. Его начали серьёзно опасаться даже организаторы шоу; видимо, уже пожалели, что выбрали группу Красный Взрыв. Денки краем глаза взглянул на телевизор; там шёл очередной рекламный ролик. Он уже потерял им счёт. Каминари знал, что уже всё было потеряно — но хотелось бы ещё выступить. Хотя бы в четвертьфинале. Не зря же они проделали такие огромные труды и прилетели в Токио… Не зря ведь, да? Денки печально дернул струну своей электрогитары. Внезапно в коридоре послышался топот ног. Кацуки тоже заметил это и навострил уши, замерев, а Каминари вскочил со стула, оставив на нём гитару, и бросился к двери. Но почему топот такой громкий? Будто бежал целый оркестр, а не три человека. Денки ещё ближе придвинулся к двери, и тут она с хлопком распахнулась, с размаху ударив парня по лбу. Каминари от неожиданности повалился на пол. — Успели… Скорее на сцену! — воскликнула Очако, запыхавшись. Грудь её тяжело вздымалась: она бежала сюда изо всех сил. Девушка согнулась и держалась руками за колени. — Ой, прости, Каминари! — тут она заметила свою оплошность и схватилась за голову. Денки потёр лоб и отмахнулся. Кацуки мгновенно оказался рядом с ней, заглядывая за дверь. И за ней… Ну, честно говоря, он надеялся, что еще не сошёл с ума: почему-то два человека теперь оказались четырьмя. Но это сейчас было неважно. — Мы же ещё можем… — начала Джиро, как Кацуки тут же заткнул её, начав орать — именно орать, а не говорить: — Вы там совсем отупели? Какого так долго? Да вы знаете, что теперь из-за вас у нас все просрано? Мы не просто в дерьме, мы уже проиграли! Всё вы! — Кацуки направил свой переполненный гневом взгляд на Мидорию. — Грёбаный Деку! Я тебя убью, слышишь? Лучше бы сдох в своей Академии! Я тебя прямо сейчас убью, ублюдок маленький! Бакуго с готовностью оттолкнул Очако, и та откинулась к косяку двери. Он рывком потянулся к Изуку, уже хватая его за ткань костюма; Мидория в этот момент просто действительно хотел умереть в той Академии, как и говорил Кацуки. Казалось, его тело парализовало: он не мог двинуться, даже дрожи — и её не ощущал. Но самое ужасное было то, что он понимал, что всё это он действительно заслужил. Изуку виноват. Ужасное, отвратительное чувство, когда подвёл своих собственных товарищей, когда обещал — и не выполнил обещания. Киришима бы не подступил так подло, как он. Изуку уверен. Мидория зажмурился и приготовился к встряске, к ожидаемому удару, да хоть к самой смерти; но… ничего не произошло. Он распахнул глаза. Руки Кацуки перехватил кто-то сзади; и, судя по тому, что ладони были мужские, это был Шото. — Тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений? — холодно спросил он. Кацуки чуть ослабил хватку и с отвращением оглянул незнакомца. Кажется, Бакуго где-то видел это уродливое лицо; жаль, не припоминал, где. Может, в рекламе туалетной воды? Или бумаги? Омерзительный тип. — Ты ещё, нахрен, кто такой? — выплюнул Кацуки. — Я из Академии. Сбавь тон, ладно? Ты совершенно некультурен, — ответил Тодороки, упрямо пытаясь убрать руки Кацуки от Мидории, но удавалось это, в силу крепкой хватки Бакуго, плохо. Про себя Бакуго решил, что эту двумордую тварь он тоже прироет — сразу после тупого Деку. Теперь он даже не знал, кто из них его сейчас бесил больше. — Пожалуйста, успокойтесь! Ваша подруга сказала, что вас как раз ждут на сцене, — подала голос Яойорозу, мимолетом взглянув на Урараку. — Если вы сейчас не поторопитесь, будет уже поздно. Кацуки стиснул зубы и прикрыл глаза. Да какого чёрта какая-то левая баба тут раскомандовалась? Но она была права. Кацуки ещё сохранял некую толику здравого рассудка. Он резко отпустил Деку и сбросил с себя руки половинчатого дебила, демонстративно поморщившись. — Берите утварь и на сцену, — буркнул он и повернулся к Каминари. — А ты чего тут разлёгся? Отдохнуть решил, дурень? Мягко тебе сидится? Да я тебя следующим урою! Денки, который заторможенно рассиживался на полу, мигом вскочил. А он-то в чём провинился? Кажется, Бакуго был так зол, что готов был устроить кровавую расправу над всеми присутствующими, независимо от того, кто виноват, а кто нет. Все участники группы поспешно похватали свои инструменты — те, кому это было нужно — установка Мидории, по всей видимости, уже была на сцене. К комнате подбежали два человека, ответственные за шоу. — Быстрее, пожалуйста! — заверещала какая-то девушка. Джиро быстро подлетела к Яойорозу и Тодороки, сказав им оставаться в комнате: посмотреть на выступление они могут и через телевизор. Те кивнули и зашли в комнату. А выступающие, тем временем, все впятером, впопыхах, Джиро и Мидория даже не в специальных костюмах — ну, об этом думалось как-то в последнюю очередь, побежали на сцену по длинному коридору. К несчастью, Кацуки ещё совсем не остыл. Рядом с ним неслась Джиро, которой до этого момента ещё не досталось. — Ты! — орал Кацуки на бегу, даже не смотря на Кьёку — как будто обиделся. — Джиро, ты, продажная девка! Я тебя после выступления в бордель отправлю, будешь там коротать свои музыкальные вечера! Шалава, променяла нашу группу на какую-то сраную Академию! Кьёка сжала губы и продолжила бежать рядом. Она была готова снести весь этот словесный понос своего согруппника. У Джиро были самые стальные нервы, и к подобному она уже привыкла: тем более знала, что Кацуки был на взводе и говорил первое, что ему приходило в голову; а то-есть, это было несерьёзно. Так, поорёт — успокоится. — Организаторы конкурса нас уже ненавидят, — хохотнул Каминари нервно, пытаясь остановить оры Кацуки и разрядить обстановку перед выходом на сцену. Всё же, с таким ужасным настроем и выступят они подобающе, даже если и шансов пройти в следующий тур уже не было. — Зато рекламодатели боготворят! Там реклама уже с полчаса идёт, мы ведь последние из групп остались… Они выбежали на сцену. Мидория с лёту бухнулся за свои барабаны. Джиро поспешно вытирала пот со лба и пыталась привести свой внешний вид в порядок, но от её стараний было только хуже. Реклама подошла к концу. Настало время для выступления самой последней, самой позорной, и просто самой неудачливой группы на этом шоу. Деку подумал: может, это всё его вина? Впрочем, если бы он был талисманом группы, то они бы даже в Токио не смогли приехать. Из всей группы решительно настроена была только Урарака: достав свою скрипку, она сосредоточилась на выступлении. Она была уверена: у них была надежда. Пусть даже им говорили, что у них всё потеряно. Герои не сдаются. Она не была героем, но, чтобы идти до конца и верить в себя и своих товарищей, не нужно быть героем. Такие подвиги могут совершать и обычные люди даже из посредственной и безнадёжной рок-группы. Толпа зрителей заверещала и заулюлюкала, люди из других рок-групп в своих комнатах с интересом прильнули к экранам: наконец, они увидят ту самую группу неудачников, прямой эфир был возобновлен. Где-то израсходовала свой запас платков мама Изуку. В своих домах люди не верили в то, что бесконечный поток рекламы закончился. Жюри, которые ещё не имели права раскрывать свои личности по задумке шоу, вернулись на свои места. Среди них Тошинори Яги сосредоточенно вглядывался в сцену: удивит ли его хоть одна группа на этом шоу? У четвертьфинала конкурса оставался последний шанс. И рок-группа была готова выступить. Изуку тихо выдохнул: он начинает. Он убеждал себя: всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо… Они сделают это. Вот — и Урарака ему ободряюще улыбнулась, и Изуку кивнул ей в ответ. Она его не винила, она безмолвно хотела донести до него: давай, ты сможешь, Деку! Настало время для самой классной песни на этом шоу! Мидория вступил в игру и отбил ритм на барабанах. Вся остальная группа с лёгкостью подхватила его. Теперь все сомнения были позади.***
После выступления группа возвращалась обратно в комнату. Всё для Изуку прошло, как в тумане: он плохо помнил, как на автомате отбивал ритм на ударных. Кажется, будто бы это была ещё одна репетиция. Все участники были ужасно вымотаны: даже Кацуки помалкивал, хотя его молчание давило на остальных больше, чем если бы это были его обычные оры. Что-то мрачное и побитое было в его виде. Джиро шла впереди, а потому открыла дверь в комнату. Момо поднялась со стула и приложила руки к груди. Она была в комнате одна. — Вы отлично сыграли! — воскликнула она. Голос её звучал правдиво, но… Чувствовалось, что девушка из всех сил старалась просто их утешить. Осознание этого факта горьковатым разочарованием ощущалось на языке. Кьёка натянуто улыбнулась, но её улыбка тут же спала. — А где Тодороки? — спросила Джиро настороженно. Она прошла внутрь комнаты, за ней последовали и все остальные. Дверь за последним из ребят захлопнулась. — А, он… — Яойорозу поправила прическу. — Отошёл ненадолго. Не беспокойтесь, он видел ваше выступление от начала до конца. И… М, ему тоже понравилось! — Очень мне нужно одобрение от этого… Как ты там его? — буркнул Кацуки и привалился к стенке, засунув руки в карманы. — А, плевать. — А… — вздохнула Яойорозу. Она снова повернулась к Джиро и положила ей руку на плечо. Кьёка скосила взгляд на её ладонь. — Главное, что ты смогла показать себя. Наши отцы точно гордятся нами! Ха-ах. Джиро смутилась. Если это так — значит, её игра чего-то стоила. Слова давней подруги почему-то отдавались тёплыми покалываниями в районе груди. Кацуки фыркнул и шаркнул ногой по полу. Кто вообще такая эта девушка с дурацким конским хвостом? Почему Джиро так обходительна с ней? Эти резкие и неожиданные знакомства не к месту и невовремя ему очень не нравились. И не ему одному — Каминари на другом конце комнаты тоже с подозрением следил за обеими девушками. Денки даже гитару свою отложил. Особенно ревниво он сверлил взглядом руку Яойорозу: кажется, ещё чуть-чуть, и он стрельнёт в неё электрическим зарядом. Но если возвращаться к делам насущным: они провалились. Кацуки понимал это. Ничего нельзя было вернуть назад: нельзя было отмотать время и запретить Джиро и Деку ехать на концерт в Академии. И это была его ошибка: он был главным в группе, он отвечал за всех них. Весь груз ответственности по-настоящему лежал только на Бакуго. Он не говорил этим двум придуркам, но он зубами вырвал шанс выступить последними, он поднял на уши весь организаторский состав конкурса, лишь бы только им позволили выступить. И им позволили: только теперь прямым текстом сказали, что в следующий тур они не пройдут. Мидория бросал на него виноватые взгляды и сразу же отводил их. «Думаешь, это я — зверь? Думаешь, я ничего не делал здесь? Думаешь, мои обвинения беспочвенны, думаешь, я не перевернул всё здесь вверх дном, только чтобы дождаться тебя, а, Деку?» Изуку неловкой поступью подошёл к нему. — К-каччан, я хотел… — начал он подрагивающим голосом, но Кацуки прервал его. — Мне не нужны твои извинения. Они нам больше не помогут, — мрачно сказал он. — Бесишь. Ты мне отплатишь за это, Деку. Изуку сглотнул и бросил взгляд на Кьёку, которая продолжала мило болтать с Момо. Хоть она, кажется, выглядит не так подавленно… — Но мы с Джиро оба виноваты, — возразил он. Кацуки криво усмехнулся и приподнял подбородок. — Да-а? Как жаль, Деку. Прости, но плата будет только с тебя. Видишь ли, я предпочитаю парней. Изуку недоумённо похлопал глазами. Он, невинный и благоразумный, не сразу догадался, куда гнёт палку Кацуки. Но Мидория совсем глупым тоже не был, а потому, догадавшись, сильно смутился. Его щёки покрылись румянцем, а рот открывался и закрывался, как у рыбы, не в силах выдать ни звука. Кацуки нахмурился и фыркнул. Какого черта этот задрот так покраснел? Бесит! Это же была шутка! Как же… Раздражает его привычка воспринимать всё буквально. — Идиот, — процедил он, чувствуя, как отчего-то горят кончики его ушей. — Ты не в моём вкусе, забей. — А… — выдохнул Мидория. Кацуки показалось, или в голосе Деку проскользнули нотки разочарования? — Я н-ничего и не подумал, такого… В смысле, э-э, правда! — он замахал руками. Бакуго прикрыл глаза рукой. Изуку становился всё более и более невыносимым. Но, если быть точнее, всё более невыносимым становилось просто находиться с таким придурком рядом — и почему-то ощущать, как сердце в груди заходится слишком сильно. Это просто глупость! Всё не должно быть так. Денки подошёл к двум девушкам и присоединился к их разговору. Мидория и Бакуго, как всегда, выясняли отношения… Урарака, поодаль от всех, опустила голову. Здесь и сейчас она чувствовала, что была лишней деталью. Это непрошеные, огорчающие мысли лезли ей в голову. И дело было даже не в том, что она единственная из группы играла на классическом инструменте: вон, Яойорозу тоже нашла со всеми общий язык. Просто… Странно чувствовать себя одиноко, когда в комнате было столько людей. Можно было присоединиться к Каминари, Джиро и Яойорозу, но нужна ли им её компания? Очако вздохнула. И пока ожидание результатов затягивалось, она незаметно для всех покинула комнату. Ей нужно было срочно подышать свежим воздухом. Как только она вышла, реклама на телевизоре снова сменилась прямым эфиром. Все тут же обратили внимание на экран. В комнате всё стихло: теперь звуки шли только из телевизора. — …А вот и наши полуфиналисты! Ведущим оказался человек с очень странной укладкой и громким голосом. Казалось, он даже без микрофона может так заорать на весь зал, что услышат даже на улице. Кацуки припоминал, кто это был. Сущий Мик — он часто вёл всякие программы на первых токийских каналах. Популярная медийная личность. Ещё один способ привлечь людей к просмотру шоу. Он тянул интригу, и это бесило. Развлекал зрителей тупыми шутками, никак не решаясь огласить список в его руке. Кацуки знал, что у его группы шансов не было… Но можно было просто побыстрее со всем закончить. У него потихоньку сдавали нервы. Впрочем, долго ждать не пришлось. Мик оговоривал название группы, и каждый раз толпа восторженно орала. Кацуки представлял, как, наверное, радуются в других комнатах неподалеку люди. У группы Красный Взрыв такого уже не будет. Ведь они проиграли заранее. Они вылетели из конкурса до того, как вышли на сцену. Стоило ли тогда вообще… выступать? — Группа Ингениум тоже прошла! — восклинул Мидория и улыбнулся. Он был рад за Ииду… И Киришиму тоже. Изуку уже повернул голову, чтобы разделить эту радость, пусть и не их собственную, но их друга, вместе с Ураракой. Той не оказалось в комнате. — Урарака? — тихо спросил Изуку. — И, наконец, вы не ждали, но — представьте себе! Наша запоздалая группа Красный Взрыв тоже проходит в следующий тур! Толпа снова заревела. — М-мы? — икнул Каминари. За экраном творилось безумие. В комнате повисла тишина. И если это не чудо, то что тогда? — Яомомо! — крикнула Джиро радостно и повисла на её шее, крепко обняв. — Мы смогли! Мы смогли! Мы… Каминари навалился на девушек следом. Денки свистел на всю комнату. — А вы не верили! Джиро и Яойорозу ойкнули и чуть не повалились на пол, а затем принялись лупить Денки. А точнее — бить Каминари по голове вызвалась только Кьёка, правда, это было всё равно шутливо. Момо хохотнула и благоразумно отошла в сторонку. — Милые бранятся — тешатся… — Что ты сказала? — у Джиро был очень хороший слух. Она даже отвлеклась от своей боксёрской груши. — Н-ничего, — Яойорозу прыснула и прикрыла рот рукой. Кацуки отрешённо смотрел на этот балаган. Всё… Ведь не может быть так просто. Ему прямым текстом сказали: они не пройдут. Он прищуренно посмотрел на Яойорозу. Здесь что-то было нечисто. — Каччан! — радостно воскликнул Мидория и тоже попытался его обнять, но Кацуки презрительно оттолкнул его рукой. — Иди лучше с круглолицей своей обжимайся, задрот. — …Не забывайте, что в следующем туре в выборе финалистов примут участие и наши зрители… — шумел телевизор. — Ребят, это надо отпраздновать! — заорал Каминари, всё ещё лежа на полу. «Видимо, ему там действительно удобно» — подумал Кацуки. — Давайте выпьем! Никто не был против. Через полчаса вся группа вместе с Яойорозу и Шото собралась в номере Кацуки и Изуку. Тодороки заявился в последний момент; честно говоря, всем было всё равно, где он пропадал: в данный момент все были так безмерно счастливы, что не придали его уходу особого значения. Только Кацуки бросал настороженные взгляды на «половинчатого придурка». Впрочем, он Бакуго просто не нравился. Какого хрена эти два человека (считая девку с конским хвостом) теперь тусуются с ними? Урарака тоже присоединилась ко всем остальным. Только об её исчезновении забыл даже Мидория. А ведь на это стоило хотя бы обратить внимание. — Давайте двинем в какой-нибудь бар! — предложил Каминари весело. — Тут рядом просто полно таких заведений! Изуку помялся. Кажется, Джиро была против… подобных затей. Но, к его удивлению, Кьёка активно закивала и взяла Яойорозу за руку, подняв их руки ввысь. — Да! Пойдём все вместе! Яойорозу и… Тодороки тоже с нами отпразднуют! — Постойте орать, дебилы, — громко сказал Кацуки и посмотрел на всех исподлобья. — А вы не думали, что теперь, когда нас показывали на всех экранах страны, суваться в общественные места ночью не так безопасно? — Он прав, — неожиданно высказался Шото. Кацуки нахмурился: а этому двумордому слова никто не давал! — Но есть альтернативный вариант. Знаете караоке-бары? Если заказать приватную комнату, можно будет веселиться… сколько влезет. Бакуго фыркнул. Вот уж Тодороки точно не был похож на человека, который способен «веселиться»! Пусть они и знакомы пару часов от силы — первое впечатление он производил довольно занудное и безумно раздражающее. И, кстати говоря, Кацуки вместе с ним в компании веселиться не собирался. Но пусть Бакуго и стоял с противной миной: все остальные идею Шото очень даже поддержали и высказали своё удовольствие от предстоящего отдыха. Они это заслужили. Мидория счастливо улыбнулся: всё плохое позади, теперь можно было и расслабиться. Ничего не могло пойти не так. Ближе к полуночи все семеро человек уже вовсю орали песни и пили спиртное в своей приватной караоке-комнате. Заведение находилось неподалёку от их отеля: добрались они запросто и пешком. Каминари, уже в меру выпивший и раскрасневшийся, пел какую-то песню на английском языке. Выходило плохо. Нет, не плохо, а просто ужасно: его заплетающийся язык и абсолютное незнание иностранного языка вместе создавали эффект сломанного граммофона. Только в разы хуже. Все зажимали уши и отворачивались: кроме двух человек. Джиро, на удивление, внимательно слушала его какофонию и даже пыталась подпевать, исправляя его особо фальшивые ноты (к слову — все; абсолютно все ноты Денки звучали невпопад). А вот второй, Изуку, просто развалился на диване с очень зелёным лицом: под цвет его волос. Его знатно мутило. Урарака, которая не выпила ни капли алкоголя, всё время обеспокоенно косилась на Мидорию. Кажется, ему уже точно на сегодня хватит. Каминари допел последние слова и довольно посмотрел на Кацуки, стоящего в тени у стенки. — Ну, как… ик? Солист? Смотри, как я могу… — он засмеялся. — Теперь я буду новым солистом… Ик! — Отвратительно, — буркнул Кацуки и сильнее сгорбился. Каминари, очевидно, обиделся на такой резкий ответ. Он с вызовом посмотрел на Бакуго. — Раз такой… умный, ик! То покажи, как надо петь! Солист… Фигов… Ни разу тут в караоке… Ик, не спел! — открыто потешался над ним Денки. Кацуки демонстративно отвернулся. — Нет. Это всё идиотизм. Денки что-то профырчал и посмотрел на Джиро. Та тоже не очень понимала, почему Кацуки так себя ведёт. Неужели ещё злится на то, что они опоздали? Но ведь всё обошлось! Зачем держать свою обиду? Все тут специально собрались, чтобы развеяться и поднять настроение, снять стресс за прошедший день, а Бакуго даже и ухом не повёл! — Слушай, Бакуго, — процедила Джиро. — Если тебе что-то не нравится, можешь уходить, правда. Тебя здесь никто не держит. Все в комнате замолкли и уставились на Кацуки и Джиро. Никто не ожидал такого ответа от Кьёки: это точно. От неё исходила прямо аура неприязни. Да и Кацуки не выглядел лучше. Урарака забеспокоилась: ох, это не к добру! Она не хотела, чтобы Бакуго и Джиро снова начали свои разборки, когда всё так хорошо обернулось! Только этого завершения дня им не хватало. Милая девушка с экрана телевизора предложила выбрать следующую песню для караоке, но никто на неё не обратил внимания. Шото и Момо молча сидели в стороне и потягивали коктейли. Они сидели, как зрители спектакля, и созерцали всё происходящее с некоторым шоком. Денки усмехнулся: ну, бывает, они просто не привыкли — а вот Каминари совсем ничему не удивлялся… Да и он знал, что Кацуки не захочет после пережитого проводить с ними беззаботно время. Впрочем, здесь ведь была вина и всех остальных. Никто не благодарил Кацуки за приложенные им усилия. И в этом была их ошибка. — Отлично, — мрачно ответил Бакуго и направился к двери. — Тогда я ухожу. — П-постой, Бакуго! — пискнула Очако. В её голове появилась идея: чтобы всё не выглядело так печально, надо было просто сделать так, чтобы у Кацуки действительно была причина их покинуть. Не хотелось… Чтобы их новые друзья относились к Бакуго предвзято. Всё же — он не был плохим. — Чего ещё? — огрызнулся Кацуки, поворачивая ручку двери. Очако схватила за руку Мидорию. — Возьми ещё с собой Деку! Ему очень плохо… Да. Вам как раз по пути, в один номер! Деку, мне кажется, уже надо заканчивать с этим… Мидория что-то булькнул и приподнял голову. Кацуки отметил, что выглядел тот, как последний пьяница на районе. Изуку определённо не умел пить. — Ну и дрянь, — буркнул Бакуго. — Предлагаешь мне всю дорогу тащить на себе этот мешок с мусором? Он сам еле сидит, не то, что стоит. — Очако права! — заявила Джиро. — Сделай хоть доброе дело, помоги Мидории. Вы оба всё равно больше не в состоянии оставаться здесь дольше. Кацуки ненавистно посмотрел на Кьёку. Что ж, их отношения явно становились всё хуже и хуже. Тоже ему тут, раскомандовалась. Кацуки быстрым шагом подошёл к «мешку с мусором» и с помощью Урараки взвалил его к себе на спину. Всё равно он пьян в стельку: ничего такого не случится, если Бакуго просто дотащит его до отеля. Кацуки чувствовал себя мерзко, ощущая за спиной безвольную тушу. Но ещё отвратнее было находиться дольше в этой комнате. Вместе со всеми этими лицемерами — во главе с Кьёкой. Бакуго демонстративно сплюнул. — Веселитесь наздоровье, — пожелал он им на прощание и громко хлопнул дверью. Никто ему не ответил. Через некоторое время караоке в комнате снова возобновилось, и Бакуго мрачно слушал кривое пение Каминари. Вот же… Лучше бы их, чёрт возьми, не взяли дальше, в следующий тур. Может, было бы лучше, если бы… — Каччан? — подал голос Мидория. «О, в сознании?» — с раздражением подумал Кацуки. Вот только его лепетания сейчас не хватало. И без этого проблем полон рот. — Крепче держись, неудачник, — буркнул Кацуки, поудобнее перехватывая его за ноги. — Знаешь, если мусор падает мимо мусорки, никто поднимать и перекидывать его не станет. Намёк был понят Мидорией прекрасно. Он сцепил свои руки вокруг его шеи и уткнулся носом в его волосы. — Мягкие… Каччан, твои волосы… «Вот же шваль пьяная», — думал Кацуки и к своему неудовольствию смутился. Лучше бы Изуку заткнул свой поганый рот, а иначе Бакуго ни за что не ручался. Они вышли на улицу — точнее, кто вышел, а кто верхом выехал, и медленно двинулись в сторону отеля. Ночь была довольно ясная: на небе не было ни тучки. Прекрасно было видно и полную луну, и звезды. И Бакуго бы полюбовался этим небом, но он не был, к сожалению, любителем созерцать прекрасное, да и Деку за спиной явно мешал насладиться атмосферой. Только сбивал её своим пьяным перегаром. Несло от него, наверное, жуть, хотя и от Кацуки по-любому не лучше. Вообще, Бакуго удивлялся: он не видел, чтобы Деку пил больше одного стакана. Это его так от алкоголя сильно заносит? А ведь Кацуки даже больше выпил — ему среди других заняться было нечем. Видимо, просто этот придурок и правда не умеет пить. До отеля дошли они довольно спокойно. Изуку, кажется, даже уснул: Бакуго это радовало. Ну, или он просто молчал. Хотя его слюни на шее Кацуки очень сильно раздражали его. Этот никчёмный задрот просто бесил. Кацуки пожалел, что потащил его с собой. Работница отеля удивленно на них посмотрела, но ничего не сказала. Не было никаких проблем и со входом в номер; а на пути к нему в коридорах отеля было довольно пусто. И куда все подевались? Бакуго казалось, здесь будет шум и гам после первого тура конкурса. Кацуки еле-еле отпер дверь в номер. Получилось. Они дошли. Бакуго сразу поспешил кинуть свой груз на кровать. Если кто его спросит, почему не на пол и не на коврик, как он задумывал изначально сделать, он ни за что не ответит. Да и… Да какая разница? К чёрту этого тупого Деку! Бакуго отнюдь не собирался делить с ним кровать. Он не хотел оставаться в этом душном номере — но и обратно, в караоке-бар, путь ему был заказан. Кацуки решил просто свалить куда-нибудь подальше, а Изуку запереть в номере. Пусть спит, пьянь несчастная. Бакуго посмотрел на Изуку. Тот, казалось, и правда спит. Его лицо было таким безмятежным… Если бы только в реальности, вне снов, оно было таким почаще. Кацуки усмехнулся: наверняка, ему снится эта круглолицая. Он уже давно подозревал, что между ними что-то есть. И он не знал, почему, но эта мысль — она ранила. Она была неприятной. Но в последнее время она стала преследовать Кацуки всё чаще и чаще. Почему Бакуго не плевать? Кацуки сцепил зубы. Это всё так бессмысленно. Зачем он думает об этом сейчас? Парень медленно развернулся. Ему точно надо проветриться. — Каччан, подожди… — к его неожиданности, руки спящего — теперь он сомневался в этом — Деку схватили его за пиджак и сильно потянули на себя. Кацуки только поражался, как в подобном состоянии Изуку мог быть таким сильным. Впрочем, у него же руки барабанщика, — а у них они хорошо натренированные. Кацуки хорошо это знал. Бакуго обернулся. Мидория ещё раз притянул к себе Кацуки, и в этот момент их лбы больно столкнулись. Глаза Мидории были широко раскрыты, а дыхание его было сбито. Отчего-то… Бакуго замер. Это было слишком, непозволительно близко. — Останься.