Но только сегодня ночью я не уйду, Я буду лгать и ты будешь верить. Только сегодня ночью я пойму, Что это всё из-за меня.*
— Останься. Его тёмно-зелёные глаза были подёрнуты мутной дымкой — правда ли, игра ли теней в сумраке номера? Но, казалось, Кацуки не обращал на это внимания, не заметил — ведь взгляд его блуждал немного ниже, и всё, что он видел перед собой, всё, на чём было сосредоточено его внимание — это приоткрытые губы Изуку. Они что-то бессвязно пытались сказать, донести, словно в противоречие своей просьбе. Кацуки краем сознания понимал, что это было неправильно. Даже если это и должно было произойти — только не таким образом. И сейчас за все последующие действия ответственным был только Бакуго. Он волен делать всё, что хочет: это отчасти будоражило. Но ничуть не отрезвляло: такая власть ещё больше опьяняла неразумного парня. И если даже это неправильно… Было ли сейчас это важно? Растянутое, вязкое, еле слышное «Каччан» — единственное, что он различил в его потоке слов. Единственное, что он хотел услышать — потому что он знал, что это сорвёт его последние тормоза. Было ли важно?.. Черт возьми, конечно, нет! Сейчас его больше ничего не волновало. Плевать. Бакуго резко впился в его губы, затыкая поток пьяных и несуразных бормотаний Деку. Кацуки перебрался на кровать, не отрываясь от поцелуя, обхватывая коленями его бёдра. Изуку не сопротивлялся: но он и не отвечал на поцелуй. Просто позволял Кацуки делать, что тому захочется. Бакуго на миг приподнял голову, и его губы непроизвольно изогнулись в ухмылке. Гребаный, никчемный, беспомощный, такой податливый Деку. Так и должно быть: Кацуки привык вести во всём, пусть и Деку слушается, раз сам напросился. Пусть знает, где его место, пусть знает свою роль. Ведь во всём происходящем виноват только Деку, разве не так? Да, это всё Деку. Деку виноват в том, что Бакуго со свойственной ему собственнической жадностью переходит от его губ к шее, покрывая ее поцелуями. Деку виноват в том, что теперь руки Кацуки забираются ему под чертову слишком тонкую футболку, стремясь полностью исследовать тело парня. От Деку всё ещё адски несёт, но запах алкоголя только подбивает Кацуки действовать быстрее. Деку виноват в том, что до сих пор еле-еле, слишком слабо отвечает на его ласки. Бесит, дурацкий Деку! Да почему именно он вызывает у Кацуки неконтролируемые мурашки по телу? Бакуго не может терпеть. Он подхватывает зубами его кожу, ближе к ключицам, и кусает: с силой, чтобы Деку почувствовал, чтобы понял, как он раздражает Кацуки просто до безумия, из которого не было пути назад. Изуку сдавленно шипит. Кажется, подействовало, и парень под ним немного оживляется, стараясь перехватить инициативу. Даже слишком стараясь: Мидория впивается ногтями в его шею, принуждая Кацуки снова вернуться к губам. Теперь он отвечает на его поцелуй, и Бакуго, хоть и не хочет это признавать даже самому себе, внутренне ликует. Офигенно, офигенно, офигенно. Руки Деку скользнули на его плечи, затем — грудь. Сейчас Кацуки стало по-настоящему всё равно. Ему слишком хорошо, чтобы он задумывался о чем-то еще. Изуку подцепил пальцами края его пиджака, настойчиво стаскивая их с парня. Руки сильно тянули за ткань, и Кацуки, наконец, сдался. Пусть по-твоему, Деку: кто же знал, что он бывает таким нетерпеливым? Кацуки приподнялся и рывком снял с себя пиджак, не без удовольствия разглядывая раскрасневшегося Мидорию. Изуку окончательно откинул пиджак куда-то далеко, в сторону. Его глаза были немного прикрыты. Кацуки вновь припал к его губам, углубляя поцелуй. Ему почему-то казалось, что поцелуи с Деку однозначно будут сладкими. Но во рту чувствовался странный горьковато-соленый привкус. Что-то тёплое коснулось его кожи. Кацуки открыл глаза. Травянистые радужки Изуку заблестели, а в уголках глаз собрались самые настоящие — какого черта? — слёзы. «Твою мать, что я сделал не так?» Бакуго от неожиданности отшатнулся от него: Изуку смотрел, куда угодно, только не на него. Кацуки совершенно не понимал: он не так сильно кусал его, чтобы Деку прямо сейчас начал реветь. Ещё никому от близости с Кацуки не хотелось плакать. И никому не удавалось заставить Бакуго захотеть кого-то настолько сильно. — Что за хрень, Деку? — хрипловатым голосом вырвалось у Кацуки. Мидория пересилил себя. Он взглянул прямо в глаза Бакуго, и тот содрогнулся от его неожиданно печального взгляда. — К-каччан… — прошептали его губы. — Почему, Каччан? Я не хочу быть просто заменой… Зачем ты это делаешь, Кацуки? Ты всё испортил. Изуку коснулся подушечками пальцев его оголенного предплечья. Легко, невесомо: но Бакуго будто обожгли раскаленными углями. — Я не хочу… — Мидория прищурился, и слезы снова хлынули из его глаз, быстро скатываясь по щекам. Там, в этом месте, где обжигают пальцы Деку: его забитая татуировка. Изуку знал. Почему именно сейчас Изуку подумал об этом — и почему не подумал Кацуки? Бакуго забыл про Киришиму, который сейчас был совершенно не к месту: он остался в далеком прошлом. Не то, чтобы очень, но… Сейчас воспоминания о бывшем парне казались такими туманными, нечеткими, чужими — будто бы всё тогда происходило не с ним, Бакуго Кацуки, а с кем-то другим. Сейчас настоящий Кацуки хотел и чувствовал только одного человека, сейчас он думал только о нем. О том, кто сейчас плачет прямо на его глазах из-за его, Кацуки, ошибки. Кажется, теперь он понял. Бакуго не осознавал, что делал. Он поддался своему внутреннему голосу, отбросив раздражение: голос просто требовал помочь Изуку. Он требовал попробовать исправить свою ошибку. Кацуки подхватил Изуку за плечи и притянул к себе. Мидория уткнулся носом в его майку, и Кацуки стал рассеянно поглаживать его по кудрям, по спине, по шее: лишь бы только Изуку не трясся так сильно от своего плача, лишь бы успокоился. Ведь его слёзы Бакуго ненавидел больше всего на свете. Особенно те, что проливались из-за него. Сквозь майку он чувствовал, как Мидория потихоньку успокаивается, и всхлипы его угасают, и дыхание постепенно становится более размеренным, спокойным. Бакуго продолжал его поглаживать, сам немного отходя от произошедшего. Изуку был очень тёплым. Кацуки прижал его к себе сильнее. Он выдохнул. На что он надеялся? Ничего никогда не бывает так просто. Да, они оба были пьяны. Разве алкоголь — не повод отбросить все сомнения? Но, честно говоря, сейчас, когда Кацуки остался наедине с собственными мыслями и сопящим Деку под рукой, он понял, что если бы они зашли дальше… Что бы было, если бы они проснулись под утро вместе, вот так, переспав по-пьяни? Изуку, скорее всего, начал бы обвинять Бакуго: Кацуки использовал его, пока тот находился в бессознательном состоянии, чтобы удовлетворить свои животные потребности. Или хуже: начал бы избегать и опасаться. И, если говорить начистоту: да, все выглядело бы так, будто Бакуго просто нашел временную замену своему бывшему парню. Но это было не так. Временная замена. Она подразумевает под собой рано или поздно возвращение к изначальному; Кацуки возвращаться к прошлому больше не хотел. — Спишь, Деку? — тихо спросил Кацуки, наклоняясь к его уху. Его догадка подтвердилась: Мидория и правда заснул, с удобством устроившись на его груди. Только сейчас Кацуки почувствовал, что всё встало на свои места. Теперь — точно правильно. Может, это и правда алкоголь плохо действует на Кацуки? Деку часто раздражал и выводил его из себя, но сейчас сопящий парень дарил ему другие, противоположные ощущения. И Бакуго больше не хотел его отпускать. Но, к сожалению, образно, может, и не хотел, а вот в реальности надо было: Кацуки в такой неудобной позе точно заснуть не мог. Бакуго осторожно оторвал от себя Изуку, укладывая парня обратно на постель. Сегодня они могут поспать и вместе. Кацуки напоследок провел рукой по щекам Изуку, очерчивая веснушки, следуя траектории уже высохших слёз. Сейчас его лицо вновь было безмятежным. И только сегодня ночью, пожалуй, он мог признать без тени стеснения и гнева: оно было красивым. Пусть эта мысль останется с ним этой ночью. Ведь завтра… Завтра всё будет также, как и всегда. И одновременно с этим — совершенно по-другому. Потому что Бакуго теперь уверен: он хочет их обычное «также, как и всегда» изменить. Кацуки лёг рядом с Изуку, плюхаясь на спину. Он прикрыл глаза. Его постель больше не была холодной.***
Изуку проснулся, когда солнце уже давно сияло на небе высоко-высоко, а время точно убежало за полдень. Мидория сморщил нос и, сделав усилие над собой, сел. Мягко. Почему так мягко? Он открыл глаза и проморгался. Во рту как-то сухо, тело ломило; в общем, состояние его организма после долгого сна тянуло на хиленькую пятёрочку из десяти. Впрочем, за ночи, проведенные в номере на полу, он понемногу привык к этой ломке. Оглянувшись, он понял, почему его ложе было таким мягким. Он просто всего лишь спал на кровати. Он спал на кровати Каччана. Стоп, что, простите? Мидорию прошиб холодный пот. Он медленно перевел взгляд в сторону: кровать была занята лишь им одним. Кацуки здесь не было. Изуку потёр затылок; его мозг, ещё не до конца проснувшийся, начал усиленную деятельность. Мидория пытался вспомнить, как он оказался на кровати, которой Каччан чуть ли не строго-настрого запрещал касаться — уж не то, что спать на ней. И в голову ему ни одного ответа не приходило. По крайней мере такого, который бы не противоречил суровой действительности и был бы мало-мальски адекватным. Мидория напрягся, пытаясь вспомнить, что, собственно, произошло прошлой ночью… А, кажется, они победили? Группа Красный Взрыв прошла в следующий тур! Лёгкая улыбка озарила лицо парня. Они смогли. Дверь, ведущая на балкон, распахнулась, и в комнате появился Бакуго. Выглядел он не особо хмуро — скорее, задумчиво. Он сразу же бросил взгляд на Изуку и прищурился. — Что, Деку, хороший сон приснился? — фыркнул он насмешливо. Мидория растерянно похлопал глазами. Собственно, если бы он еще помнил, что ему снилось… К сожалению, помнил. О, и конечно, как назло, об этом спросил именно Каччан! Судьба издевалась над ним. Впрочем, и спросить-то больше было некому. А ведь в его сне Каччан и он… Щеки Изуку озарил яркий румянец. — А, это… Неважно! Так, пустяки какие-то, — просипел Изуку, быстро ногами сползая на пол и уставившись на свои колени. — Н-неинтересный сон, правда. Кацуки скучающе посмотрел на него. — Должно быть, сон действительно неинтересный, раз ты дрых до самого обеда, — с легкой ироничной издевкой сказал Бакуго, подходя к комоду с вещами, который находился около кровати. Изуку мельком посмотрел на него и снова стыдливо отвёл взгляд. Он не думал, что сны могут быть настолько реалистичными: но, кажется, могут, и ещё как! Надо было скорее пойти в душ, чтобы холодная вода выбила из него все его глупые мысли. Узнай о его сне Каччан, он бы уже точно выпер Изуку из номера. Мидория нервно заломил пальцы. Сейчас это было бы очень некстати: вон, кажется, Бакуго был в настроении. Сам начал разговор с «никчемным Деку» и не показывал открытой неприязни к нему. Это радовало. — Эй, Деку, подай пиджак. Мидория не сразу отреагировал на его просьбу, витая в своих мыслях, и только через несколько секунд поднял голову на Кацуки. Но тот ещё пока не сердился, выжидательно смотря на него. — Ч-чего? — спросил Изуку, понимая, что прослушал просьбу. — Пиджак, — спокойно повторил Бакуго. — Он на полу перед тобой, не тупи. Изуку повернул голову и увидел, что чуть ли не под кроватью валялась та самая вещь, о которой говорил Кацуки. Изуку поднял пиджак и, встав с кровати — голова тут же закружилась, а в глазах резко потемнело на несколько секунд — нетвердым шагом обогнул ее. Затем приблизился к Бакуго и протянул ему пиджак. — Не надо разбрасывать вещи, где попало, — пробормотал он серьезно. — Иначе тут будет беспорядок… Мидория тут же заткнул свой рот. Не стоило этого говорить: сейчас Кацуки опять разозлится и станет орать: «А какого ты меня поучать решил, тупой Деку?» — и всё в этом роде. Но Кацуки лишь хмыкнул и снисходительно посмотрел на Изуку, буквально выдёргивая вещь из его рук. — Да ты что? — усмехнулся он. — Кто бы мне это говорил. Изуку непонимающе посмотрел на него. К чему Кацуки клонит? Бакуго, видя, что дебил Деку искренне не понимает его намека, чуть нахмурился. — Но я всегда аккуратен со своими вещами, — возразил Изуку. — Со своими ты может и аккуратен, только с чужими как-то не очень, Де-еку, — протянул Бакуго. — Э-э… Я не трогал твои вещи, Каччан, я не понимаю, о ч-чем ты… — Изуку окончательно впал в ступор. Бакуго закатил глаза. — Ты действительно такой тупой или… — зрачки Бакуго чуть расширились. — Твою мать, только не говори мне, что ты не помнишь. — Что не помню? — Изуку уже начинал волноваться. Кацуки пугал его такими несвойственными для его характера туманными ответами. Бакуго шумно, с раздражением выдохнул и громко выругался. С пару секунд в комнате было тихо. А затем Кацуки неожиданно и для Изуку, и для себя самого, широко ухмыльнулся и отвернул голову. «Ну, раз так…», — услышал Изуку, прежде чем Кацуки снова повернулся к нему. Его ухмылка погасла, будто бы ее и не бывало. — И че ты стоишь, как истукан? Хочешь посмотреть, как я переодеваюсь, извращенец мелкий? Он с готовностью опустил руки к низу майки. Мидория отступил на шаг и замотал головой, смутившись. Уже второй раз за утро! Ну, день, если быть точным. Сегодня определенно всё идёт не так, как всегда. И если этому способствовала их победа в четвертьфинале, наверное, это вполне объясняло странное настроение Бакуго… Изуку решил не забивать себе голову этим и просто радоваться их неожиданному везению. Он зашёл в ванную, мимолётом взглянув на себя в зеркало. М-да, видок у него был ужасный: лицо бледное, чуть припухшее из-за долгого сна, синяки, выделяющиеся под огромными глазами, волосы растрепаны во все стороны. Мидория поспешил отвести взгляд. Кажется, неудивительно, что Кацуки бесит его «рожа» — теперь Изуку и сам мог понять, отчего. Парень забрался в душ. Сейчас ему нужно было срочно освежиться. Но его не мог не волновать один вопрос, который был действительно важным: как они смогли пройти в следующий тур? Мидория уверен, что Бакуго не врал, когда ставил ребят в известность о безнадежности тогдашнего положения их группы. Это не могло произойти по мановению волшебной палочки: очевидно, была какая-то причина, и, судя по всему, довольно веская. Возможно, кто-то из жюри посчитал нужным видеть их в следующем туре? А, может… Их выступление понравилось Всемогущему? Увы, это что-то из раздела фантастики. Нет, не то. Изуку выполз из душа, наспех вытираясь полотенцем. После холодной воды самочувствие немного улучшилось. Интересно, а что думает по поводу их везения Каччан? Наверное, тоже не догадывается. Мидория вышел из душа и переоделся в другую одежду. К тому времени Кацуки куда-то пропал, и в номере был только один Изуку. Тем лучше: можно было спокойно навести порядок в помещении. Дело, конечно, не заняло и пяти минут, ведь особо ничего убирать не требовалось. Но такая процедура крайне важна, когда твой номер был одним сплошным проходным двором для всех участников группы. Кстати, об участниках группы: все трое ребят совсем скоро ввалились в номер, Мидория даже не успел выйти из него и позавтракать. — Доброго денька, Мидория! — весело попривествовал его Каминари с порога, входя первым в номер. — Как спалось? — Отлично, спасибо, — ответил Изуку и помялся, отходя от двери и пропуская всех внутрь. — Много же я спал сегодня… — Да мы все тут долго спали! Хорошая ночка выда… — бодро начал Каминари, а вот закончить ему не дала Джиро, нагло перебивая парня вопросом: — А где Бакуго? — Я здесь, — раздался мрачный голос, и перед дверью нарисовался Кацуки — легок на помине. — Чего пришли? Кьёка смерила Кацуки довольно холодным взглядом. Мидории от него даже стало не по себе: не случилось ли между этими двоими чего? Нет, конечно, они часто ссорились и ругались между собой, но и отходили довольно быстро: а сейчас состояние Джиро его немного беспокоило. — Ну, во-первых, поздравить всех нас с успешным выступлением и прохождением в полуфинал! — ответил за Кьёку Денки и победно вскинул руку. Он явно не чувствовал между ребятами никакой неприязни и плыл на своей волне. — Да, я вижу, ты у нас за ночь не навеселился, «солист», — цокнул Кацуки и поверхностно посмотрел на Урараку, проходя мимо неё. Та чуть жалась к стенке, ещё не участвуя в общем разговоре. — Эй, круглолицая, прикрылась бы хоть, — насмешливо протянул Бакуго. — Ты у нас ночью лучше всех повеселилась, да? Очако сжала губы. Её лицо чуть посерело: ей было совершенно несмешно. — О чем ты? — спросила она вполголоса. Бакуго легким жестом провел по своей шее, и Очако округлила глаза. Теперь и Мидория заметил, что на ней у девушки были красные отметины и, даже, кажется, нечто, похожее на синяки — парень не успел разглядеть, так как Урарака поспешно прикрыла шею рукой и стыдливо отвела взгляд. Изуку и сам смутился: да что же вчера ночью такого произошло? И, главное, с кем и как… Он совсем ничего не понимал! Его подруга что-то скрывает от него? Денки присвистнул. — О-о-о, вот это дела, Урарака! Интересно, кто это был такой страстный… А, кажется, я знаю! — воскликнул Денки. Мидория с любопытством посмотрел на Каминари. Каминари посмотрел на Мидорию. Искра, буря… Полное недоумение. — А Мидория у нас не так-то прост! Не зря я подозревал, что Урарака просто искала вчера предлог, чтобы уйти! Могла и просто сказать нам, подруга… А ты, Бакуго, — Денки перевел хитрый взгляд на Кацуки. — Подсоблял им, да? Все же вы спланировали! Вот я-то заметил, как наша Урарака крутилась около Мидории весь вечер и ночь в караоке! Денки сам пришел в восторг от своей теории, и теперь очень широко и самодовольно улыбался. Урарака приоткрыла рот, не зная, как ей это комментировать, Кацуки помрачнел еще сильнее. — Денки, ты до сих пор пьян, — фыркнула Кьёка и прыснула в кулак. А затем посмотрела на Мидорию и сощурилась. — Впрочем, может, не такая уж и глупая теория. У Мидории тоже на шее… Изуку чуть пошатнулся. Что? Он схватился рукой за шею, толком даже не зная, что ему прикрывать и где. — Да! — Каминари ликовал. — У него тоже отметины! Кажется, тайна нашей сладкой парочки раскрыта, — он подмигнул Изуку. Мидория потерянно посмотрел на Урараку, а та старательно прятала взгляд, избегая смотреть на него. Мидория со страхом осознавал: он совершенно ничего не помнит, что происходило вчера в позднее время суток. А это значило, что он напился до такого состояния, что не контролировал себя и не понимал, что делает. Изуку сглотнул. Нет, не может быть… Чтобы он и Урарака? Они ведь просто друзья! Или уже нет? Если Денки прав, то Мидория просто настоящий глупец и неудачник. Неужели это всё — правда? — Господи, ну и бред, — прорычал Кацуки. — Сам себя слышишь? Чтобы эти двое идиотов… — Ну конечно, Бакуго, ты же у нас лучше знаешь, — мрачно ответила Джиро, с вызовом смотря на Кацуки. — Ты относил Мидорию в номер? Может, поделишься, что ты с ним решил сделать, пока он был в хлам пьян? — Меня хочешь обвинить, дура? — шикнул Кацуки. — Тебя никто не обвиняет. Мы просто… Интересуемся, верно, Денки? — Кьёка скосила взгляд на Каминари, который уже не выглядел так весело. Вся веселая атмосфера куда-то испарилась, стоило лишь этим двоим вступить в диалог. Каминари неуверенно кивнул. — Сдался мне этот ваш грёбаный задрот, — Бакуго ссутулил спину и фыркнул. — Вы сюда пришли отношения выяснять? Если так, то ничего личного, придурки. Можете отчаливать, мне неинтересны ваши сюсюканья. Мидория переводил взгляд от одного участника группы к другому. Он застыл на месте, полностью пораженный новой полученной информацией. Джиро и Бакуго просто излучали негативную энергию, и Мидория боязливо содрогнулся. Что произошло между этими двумя? Но… Что произошло с ним и еще… Еще кем-то. Мидория снова потерянно оглядывал Урараку. Он слишком хорошо знал свою подругу, и сейчас это совсем не радовало, а только сгущало краски. Если бы всё, что говорил Денки, было неправдой, Урарака бы отчаянно отнекивалась: «Нет-нет, всё было не так!». Но девушка молчала, отчаянно краснея. Может быть… Она тоже не помнила, что происходило вчера. Тогда все факты были налицо. Мидория ошалело приоткрыл рот. Нет… Нет, почему? Они бы ни за что… Они же лучшие друзья! Это просто невозможно, но сейчас связь между ними была такой очевидной, что становилось тошно от этой ужасной правды. Мысль о том, что Бакуго ему помогал, смущала. Но он, конечно, здесь был совершенно не при делах; нет, это было ещё невозможнее, чем в теории с Очако: ведь Изуку неимоверно раздражал его. Если не ненавидел еще, конечно. Так что это просто глупость. Но если вспомнить сон… Мидория почувствовал, как новая волна краски захлестнула его лицо. Втайне ему хотелось бы, чтобы это был Каччан, но такого не может быть. Это что-то за гранью реальности. Кьёка прикрыла глаза и медленно выдохнула. — Нет, это не та причина, по которой мы сюда пришли, — прохладно ответила она. — Ты прав, перейдем к делу. Мы прошли, конечно, и всё это прекрасно, но мы совсем не думали о том, какую песню будем брать в следующем туре… Раздался звонок телефона, и Кьёка замолкла. Мелодия всё играла и играла, и Изуку не сразу понял, что это звонили ему. Пока он находился в ступоре, он чуть ли не в последний момент схватил трубку с коротким «простите». Изуку вышел из комнаты, стараясь ни на кого не смотреть, в особенности — на Очако, думать о которой стало очень тяжело. — Да? — начал разговор Изуку, оказавшись в коридоре отеля. — Мидория, верно? Это я, Тодороки Шото. Изуку не помнил, чтобы обменивался с ним номерами. Но сейчас это не имело значения: может, кто-то из ребят дал или еще чего. Изуку поздоровался. — Прости, не мог бы ты сейчас спуститься к выходу из отеля? Мне бы хотелось поговорить с тобой. Это важно. Мидорию уже напрягла его просьба, но он сразу же согласился. В конце концов, он не мог бы сейчас найти сил вернуться обратно в номер к ребятам. Изуку сбросил вызов и направился с помощью лифта вниз. По пути Мидория зашёл в уборную, ещё раз осмотрев себя в зеркале: на этот раз внимательнее. Ребята не врали. На его шее отчетливо виднелась красная отметина. Значит, ночью всё же что-то произошло. Изуку резко помотал головой. Нет, всё потом: сейчас надо поговорить с Шото. Тот уже ждал его у дверей в отель, где сейчас только персонал что-то прибирал, а так, в общем-то, народу не было. В отеле сейчас люди сновали просто повсюду: везде уже знакомые лица. Изуку подумал, что, наверное, следовало бы встретиться с Иидой, поздравить его группу… Странно, живут совсем рядом — а времени нет совершенно, чтобы банально встретиться. — Здравствуй, Мидория, — вежливо поприветствовал его Шото, когда Изуку подошел ближе. Тодороки выглядел безупречно, как и вчера: даже в своей повседневной одежде не растерял шарма. — Привет, — выдавил из себя Изуку, повторно поздоровавшись. Тодороки внимательно оглядел его. — Ты не в настроении? Что-то случилось? Вы же вроде прошли, не должны ли радоваться? — осведомился он. — Нет-нет, всё нормально… Не выспался, — ответил нервно Изуку, размахивая руками. Не хватало ещё и Шото в свои хлопоты втягивать. — Так… Ты что-то хотел? — поспешил перевести тему Изуку. Шото выдержал несколько секунд молчания. Он был совершенно серьёзен. — Я всегда возвращаю свой долг. Твоя очередь, Мидория. Пожалуйста, помоги мне.