В ритм наших сердец!

В небольшом баре царил лёгкий полумрак. У стойки сидели два человека, то показательно отодвигаясь друг от друга, то невзначай соприкасаясь. Неподалёку от них на самой столешнице разлеглась девушка, с нетерпением барабаня по пошарпанной поверхности; без сомнения, этому месту было много лет, и барная стойка повидала немало пьяниц и проходимцев; сейчас, впрочем, кроме группы странных посетителей здесь больше никого не наблюдалось. — Не нравится мне это место, — пробурчал парень в чёрной толстовке, натянув капюшон как можно сильнее и пряча лицо. — Бар в самом центре города, сюда по-любому должны толпами тупые люди ходить. — Если бы, — с еле уловимой усмешкой в голосе сказал парень в кожанке, сидящий рядом с ним и докуривая сигарету. — Скучно просто невыносимо. Лучше бы в клуб какой-нибудь на ночь свалили, — на этих словах его сосед только презрительно поморщился — он не любил скопления людей, да и в принципе терпеть не мог любое социальное взаимодействие; его максимумом были те люди, которые сидели сейчас с ним вместе в баре, да и ещё парочка человек. — Тога, как ты только нашла этот ущербный бар? — Ничего вы не понимаете, — хихикнула Химико, подперев рукой щёку, а второй продолжая тарабанить по стойке. — Здесь так прелестно! Вы просто не видели, сколько всего интересного для развлечения находится в погребе… — Знаем мы твои развлечения, — сказал Даби и откашлялся, потушив быстро сигарету о руку и кидая окурок в лицо Шигараки; тот сразу же зашипел, как рассерженный кот, и грубо лягнул ногой Даби. — Ну, кто на этот раз? — Как кто? — широко улыбаясь, беззаботно спросила Тога. — Конечно же, моя любимая скрипочка! — Снова та девка, — мрачно прокомментировал Шигараки. Ему она не нравилась, потому что в прошлый раз она отдавила ему ногу по рассеянности, а потом ещё и шарахалась ото всех, как от монстров. Томуру очень задевало, когда на его лицо смотрели именно таким взглядом, который был тогда у Очако — запуганным, с примесью отвращения. Хоть он и выступал в популярной группе, он всегда прятал своё лицо; наверное, только Даби был единственным, кто при первой встрече с ним не морщился и не отвернулся — он всегда смотрел на него слегка прищуренно, с его вечной насмешкой и каким-то животным интересом. Вскоре после их знакомства его намерение чесануть Даби по морде хорошенько, чтобы больше не смотрел на Томуру по-ублюдски, как-то само собой переросло в желание иного характера. Даби удивлённо приподнял брови. — О, тебе она так понравилась? Давненько у тебя не было таких долгих увлечений. — Она милашка, — щёки Химико стремительно заалели, выдавая извращённые мысли Тоги. — Её ножки — такие очаровательные ножки — чудо, я очень хочу их резать ещё, и ещё, и ещё! — Сумасшедшая, — усмехнулся Даби, а затем отвернулся, рассматривая порванные плакаты на стене напротив. На них была изображена Лига Злодеев — некоторые их фотографии Даби даже не видел ранее. Два года назад, год… Они становятся популярнее, вон, даже призом на шоу обернулись, и всё благодаря их продюсеру, Все-за-Одного. Даби всегда чётко понимал, что они являлись лишь его пешками. Успешность Лиги Злодеев — его личная выгода, чуть что — он может вмиг распустить группу и вмять их жизни в землю. Даби вздохнул. Этот Все-за-Одного когда-то взял их буквально с самого социального дна Токио, вознеся до небес, и, вроде бы, он должен быть ему благодарен… Но, чёрт возьми, как же иногда бесило быть послушной собачкой, идущей по первому зову поводка. Все-за-Одного грамотно замял все их преступления — и даже разрешил продолжать излюбленное ремесло и дальше, что ребят вроде как и устраивало, вот только это делало их связанных по рукам и ногам с этим тёмным человеком. Даби плохо понимал его мотивы. Зато Шигараки… Даби повернулся к Томуре, протягивая к нему руку и пытаясь прикоснуться к шее и погладить, как кота обкусанного. Однако Шигараки никогда не давался ему — из вредности ли, а, может, существовала какая-то другая причина, но Даби точно знал — он Томуре определённо нравился. Даже очень. Шигараки отодвинулся от него, пытаясь закутаться в свой неприступный кокон ещё сильнее. Шигараки был любимчиком Все-за-Одного. Именно он дал ему имя — Тенко, он его, вроде как, и вырастил, но откуда вдруг у Шигараки выявились преступные наклонности и сильная мизантропия — неизвестно, да и Даби очень смутно знал о том, что их связывает на самом деле. Но Томура ведь мог ему обо всём рассказать, правда? Оставалось только найти к нему верный подход. Прозвенел входной колокольчик, и в бар зашла ещё одна посетительница, гуляющая поздней ночью. Томура сначала напрягся, а потом фыркнул, убедившись, что сюда вошла та «дрянь» Тоги с прошлого раза и опасаться нечего. Даби таки улучил момент и полез к Томуре, когда он отвлёкся на девушку, а Тога тут же оживилась и вскочила со стойки. — Ах, Очако-чан, ты сегодня та-ак долго! Я уж думала, ты и забыла про меня! Урарака медленно помотала головой, выдавливая из себя подобие улыбки. О ком-о ком, а о Химико забыть было просто невозможно. Особенно после последнего раза. Тога плавно подошла к Урараке с загадочным выражением лица, которое не предвещало ничего хорошего для последней, и одной рукой провела по её волосам, длинным ногтем оставляя полосу на тонкой коже — недостаточно сильно надавливая на неё, чтобы образовалась рана и потекла кровь, но и неслабо — для метки. Очако дёрнулась, но тут же взяла себя в руки, до боли сжав руки в кулаки. Она условилась терпеть в любом случае. Она сможет. — Я вся в нетерпении, милая, — прошептала сладким голосом Химико ей на ухо, второй ладонью уже забираясь под её юбку. У Урараки во рту появился привкус тошноты. — Эй, Тога, избавь нас от обязанности видеть твои забавы, — громко сказал Даби с некоторым разочарованием в голосе — видимо, ему досаждал тот факт, что Химико так просто лапала свою марионетку, когда как его попытка очередного подката к согруппнику в который раз окончилась ничем. Химико повернулась к Даби и состроила ему рожу, а затем обратилась к Урараке: — Пойдём-ка сразу вниз, Очако-чан, не будем больше терять времени. Я нашла там столько всего интересного! Хочу поскорее услышать, как громко ты будешь стонать от наслаждения! Тога резво переместила свою руку на кисть девушки, обхватывая её покрепче и ведя за собой к низенькой двери, а Урарака молча последовала за ней, смотря куда-то под ноги. Даби проводил взглядом двух особ, пока они не скрылись из поля зрения, а затем бросил взгляд на Шигараки, который по виду о чём-то крепко задумался. Даби изучил повадки Химико. Обычно она часто меняет предметы для развлечения, вкусы её варьируются от мала до велика, и все возвращаются обратно в довольно нормальном состоянии, но если ей особо нравится «игрушка» — пиши пропало. Этой счастливице можно пожелать только удачи; хорошо, если она ещё в живых останется. Тоге за её смерть ничего не будет — это не в новинку, только она не насытится, пока не наиграется вдоволь, и Очако спасают лишь необузданные желания Тоги. Гораздо больше же девушку губит собственная наивность и ненужная самоотверженность. Даби знал историю со скрипачкой. Нельзя сказать, что ему было её жаль. Послышались первые крики. Может, только если немного. — Засунула бы ей кляп в глотку, слушать не могу, — раздражённо сказал Томура. — Это не в её стиле, ты же знаешь, — ответил Даби. «Стоны», которые являлись обрывочными «прошу, прекрати», «не надо» и «молю, хватит» усиливались, и Даби добавил: — Но этой придурочной стоило быть хоть немного осторожнее. Если нас тут поймают… — Все-за-Одного всё уладит, — продолжил Томура, морщась от криков. Даби помолчал немного, игнорируя шум. Тенко слепо веровал их продюсеру, не сомневаясь в его влиянии. А вот Даби уже не был в нём так уверен. — Среди участников шоу есть группа, которая о нас хорошенько выведала, — поведал Даби, вытаскивая новую сигарету. Если бы тут ещё с ними сидел Курогири — он бы давно отругал его за слишком сильную тягу к куреву, но того сегодня с ними не было. Он часто предпочитал заниматься своими делами вдали ото всех. Томура никак не отреагировал. — Они знают способ, как нас вывести на чистую воду. Весело, не находишь? — спросил Даби; Шигараки продолжал молчать. — Но знаешь, что ещё веселее? Они хотят стать новой Лигой Злодеев! Бесподобно. — Чушь. Откуда ты это узнал? Даби ухмыльнулся. — Мой братец, — растянул он многозначительно. — Волнуется, видишь ли, о нашей группе. На самом деле просто заботится о своей дерьмовой академии. Её владелец же… сам знаешь, кто, — Даби сплюнул. Сказать, что он ненавидел Старателя — ничего не сказать. Даби не хотел иметь ничего общего с этим куском гнилья, по его мнению, и потому даже имя поменял, как и внешность, сбежав из дома в юношеском возрасте. Даби полностью оборвал связь со своей семьей, разве что Шото недавно с ним поговорил, и его Даби презирал, как и остальных брата и сестру. Он бы сам просто не выдержал жить под постоянным гнётом отца и печатью «сына Старателя». Невыносимо. Считанные люди знали о его родственной связи с семьёй Тодороки, и, конечно, всплыви правда наружу, особенно вкупе с раскрытием криминальной стороны деятельности Даби, — Старатель тут же потеряет свою власть над академией, да и самой ей, скорее всего, придёт крах. Да, Даби догадывался, чего так боялся Шото. И хоть Даби было абсолютно плевать на академию и её судьбу, а отцу он искренне желал самого худшего, этому исходу событий всё равно никогда не бывать. — Шото всегда был глупцом, как и все там, — передёрнул плечами Даби. — Но его тревоги забавны. Даби вспомнил решительное лицо Шото, когда тот внезапно перехватил его, чтобы переговорить. Смотря в его глаза, Даби видел Старателя, и его это отвращало, но то было не самым худшим. Гораздо отвратительнее оказалось его собственное отражение в глазах Шото. Неужели и глаза Даби такие же? Неужели и он… такой же? — Вы же не общаетесь? — спросил Томура. — У нас нет ничего общего, — подчеркнул Даби, не желая признавать кровную связь. — Разве что… страсть к музыке. Эту черту характера в них нельзя было искоренить.

***

Урарака допустила ужасную оплошность. Неудивительно — она почти не соображала, но завалиться именно в номер Тодороки, перепутав его с её номером на несколько дверей — немыслимо глупо! Очако так до конца и не поняла, куда пропал Шото, но она доползла до своего номера и дрожащими руками закрыла его на карту-ключ, осев на пол. Очако прикрыла лицо рукой, судорожно засовывая в рот пальцы, чтобы не разреветься в голос и подавить икоту. Ноги гудели. Тёмные колготки кое-где порвались, и на коже цвели розовые порезы. Тога никогда не щадила. Она не знала меры. Где-то на периферии сознания упрямый голос твердил, что ей нужно как можно быстрее обработать все раны, но тело отказывалось слушаться, предпочитая так и оставаться здесь, у двери, до утра. Может, заснуть — а, может, и просто просидеть, потому что Урарака не знала, что хуже: её мысли атаковали девушку как в реальности, так и во снах, возвращаясь в бесконечных кошмарах, где за ней снова, снова и снова приходила Химико Тога. Её стошнило уже по дороге сюда. Несколько раз. Лучше бы ей разодрали глотку, потому что она больше не могла чувствовать этой горечи и отвратительного привкуса; она еле сдерживала рвотные позывы, пока находилась у Тоги. Очако стоило прямо сейчас пройти в душ и выпить. Да хоть бы и из-под крана. Урарака подавила всхлип — ну-ну, сейчас она немного придёт в себя и встанет… — Урарака? — по ту стороны двери послышался знакомый голос. — Урарака, открой! — его обладатель резво застучал кулаками, продолжая встревоженно звать девушку. Очако широко распахнула глаза, поспешно отползая от двери. Что здесь делает Изуку? Господи, он был последним человеком, кого она сейчас хотела видеть! Она слишком виновата перед ним, и, наверное, никогда в жизни ей ещё не было так стыдно, как перед лучшим другом. Перед собой тоже. Урарака такая слабая… Не лучшее время корить себя — Мидория от своего героического безрассудства готов был выломать ей дверь. — Урарака, пожалуйста! Мы хотим помочь тебе! — говорил Мидория. — Я слышу, что ты там! До ушей Очако донеслись голоса Тодороки и Бакуго, которые снова что-то не поделили. Очако сглотнула. Шото. Теперь всё стало ясно. Почему он постоянно вмешивается не в свои дела? Терять было нечего, и Очако медленно приподнялась на ногах, на ходу поправляя свою причёску, чтобы она выглядела более или менее адекватно. Урарака была готова. Она уже успела выдумать свои замечательные истории. Открыв дверь, она сразу же столкнулась взглядом с зелёными пронзительными глазами, и щёки Очако тут же залились стыдливой краской. Она так ужасно поступила! Простит ли её Изуку? Он добрый и понимающий… Он её простит, но она не заслуживает его прощения! Пока Очако витала в своих мыслях, Изуку, перепуганный её внешним видом, пытался растормошить девушку, чтобы она хоть что-то сказала, Тодороки молча оценивал её ущерб, и даже Кацуки заткнулся, прекратив огрызаться на Шото за «испорченную жизнь». — Н-не стоит за меня волноваться, — дрожащим голосом сказала Очако, криво улыбаясь. –Тодороки слишком п-переполошился… Я просто решила развеяться и сходить в клуб… Кто же знал, что так получится? — Урарака как-то странно посмеялась, по инерции прижимая ткань короткой юбки к ногам. Изуку переменился в лице, и в его глазах теперь была не только тревога, но и разочарование, и Очако, к своему горькому сожалению, заметила это. Она чувствовала себя так, будто не спасла свою группу, а всех поголовно подвела. Сознание туманилось. Мидория бормотал прямо в лицо… «Я же волнуюсь…»; «Зачем ты это делаешь? Я не понимаю тебя!». Урарака даже и сама не понимала, чем оправдывалась: какими-то глупыми порывами, руководствуясь эмоциями; Мидория уже начал пугаться её состояния, да и сама Очако, по правде говоря, страшилась самой себя. Она уверила ребят, что справится с собой сама, и уже завтра будет в нормальном состоянии, чтобы репетировать. Изуку порывался ей помочь, но Очако не могла принять его настойчивые предложения; она и так разочаровала его, обременила ложью и своим присутствием в группе… Очако не хотела, чтобы её добрые намерения закончились крахом! — Смотри, круглолицая, чтобы у нас из-за тебя потом проблем не было, — мрачно сказал Кацуки. — Я уже начал жалеть, что взял тебя в группу. — Каччан! — Мидория повернулся к нему, сердито пиля взглядом. Голос его звучал тихо, но твёрдо. — Не смей говорить так… Может, это было правдой. Урарака опустила голову. Может, если бы они не прошли дальше благодаря ей, сейчас бы ребята жили дружно и не ссорились, и ничего этого бы не было! Неужели во всём виновата она? — Я уверен, что это единичный случай. Урарака выглядит девушкой ответственной, она просто оступилась. Ей нужна помощь и понимание, а не твои упрёки, — хладнокровно сказал Шото. Он бы хотел добавить ещё пару ласковых слов Кацуки, высказав всё его мнение о горе-солисте, но тогда бы его сразу вышвырнули из группы, даже толком и не приняв, поэтому Тодороки благоразумно промолчал. Джиро права. Портил здесь всё только Бакуго. Шото отошёл к стене. Кажется, этого не замечал только Мидория. А если замечал, то он был большой оптимист. Или… Ответ лежал на поверхности. Тодороки готов был на стенку лезть. Не думал он, ввязавшись в группу «Красный Взрыв» со своими тараканами, найти ещё больше проблем на свою голову. — Уходите, ребята, — тихо попросила Урарака, взявшись за ручку двери. — Пожалуйста. Увидимся завтра. Мидория отошёл вместе со всеми, и Очако, даже не бросив прощального взгляда, прикрыла дверь. — Доброй ночи, Мидория, — пожелал Тодороки. — Тебе тоже, Бакуго. Он скрылся в своём номере. Изуку вновь поплёлся обратно вместе с Кацуки, в этот раз уже точно без сил. Наверное, скоро рассветёт, а он даже и не спал ещё… Они молча добрались обратно и улеглись, и тогда у Изуку ни одной мысли в голове больше не промелькнуло — уснул он быстро. Кацуки тоже — на противоположной стороне кровати. Он, конечно, злился на Тодороки и эту Урараку, но для себя решил, что попытается наладить отношения с Мидорией позже. Может, ещё будет момент… А ведь всё было практически идеально! Бакуго заметался вместе с одеялом, которое присвоил себе, вымещая на нём весь гнев, а потом еле как совладал с собой и уснул. На следующее утро оба парня проснулись довольно рано, так и не обмолвившись ни словом; даже Кацуки не бурчал на него, что Изуку показалось довольно странным. Втайне Мидория такому радовался, но мысли его омрачались событиями прошлой ночи. Он не хотел, чтобы Каччан слышал его пение, а Урараку он совсем перестал понимать! И когда между ними возникла эта дыра, поглощающая все годы их дружбы? Бакуго обзвонил всех, назначая час репетиции. Не смог он дозвониться только до Джиро, но Кацуки не выглядел особо расстроенным по этому поводу. Изуку не хотел, чтобы девушка уходила из группы… А Кацуки был серьёзен? Мидория немного прибрался в номере, впервые за долгое время уделяя внимание своей барабанной установке. Всё, чего ему так хотелось в последнее время — это сесть за инструмент, и, отбивая ритм, больше ни о чём не размышлять, вышибая все проблемы из головы. Печально, что такой способ никак не помогал разрешить нынешнюю ситуацию. Через некоторое время, когда шаловливое солнце уже пронизало своими яркими лучами номер, а снаружи жители отеля оживились, ребята стали подтягиваться в «студию». Первым пришёл Тодороки со своим синтезатором, никак не показывая своего смятения в связи с недавними событиями, готовый в любую секунду начать репетировать, затем — Очако, которая привела свой внешний вид в порядок, но пока выглядевшая разбитой. Она силилась показать, что с ней всё в норме, и Урарака готова работать, а взгляда Мидории она упорно избегала. Последним пришёл Денки. Он не поздоровался. — А Джиро не вернулась? — спросил он первым делом осторожно. Лицо у него было понурое. У Мидории ёкнуло в груди. Видеть Каминари таким — слишком трудно. Шото стремительно посмотрел на Кацуки. Он ожидал, что тот скажет: «она нам больше не нужна» или подобное, но тот промолчал, засунув руки в карманы, — Нет ещё, и на звонки не отвечает… — пролепетала Урарака, прижав руки в груди. — Я… Я волнуюсь за неё. — За себя бы лучше волновалась, — всё же вставил свою вескую фразу Бакуго, но его проигнорировали. — Я понимаю, что очень сложно будет играть без неё, — тактично начал Тодороки. — Но нам нужно как можно быстрее приступать к репетициям. Мы потеряли много времени, а полуфинал уже не за горами. Предлагаю начать пока без неё. — Впервые говоришь что-то толковое, двумордый, — одобрительно хмыкнул Кацуки. Каминари застыл, так и не до конца пройдя в номер. Он слегка приподнял уголки губ, пряча руки, чтобы другие не видели его волнения. — Хорошо, что мы сегодня собрались. Я так рад, что мы можем репетировать, — сказал он своим привычным весёлым тоном, и Изуку стало не по себе. Каминари выдержал паузу, а затем добавил тише: — Но группа «Красный Взрыв» не может выступать без Джиро. Я должен её найти и вернуть. Простите, ребята, но в этот раз — без меня! — Каминари стремительно повернулся и вылетел из номера. Кацуки, кажется, прокричал ему что-то нелестное вслед — в его стиле — но Денки уже нёсся на своих призрачных крыльях вперёд. Он думал, где можно будет поискать Кьёку первым делом, а потому, выскочив из отеля, сразу же поймал такси и выехал по нужному адресу. Хорошо, что Каминари заранее сообразил выведать у Шото адрес Яойорозу Момо. Совсем скоро Джиро вновь вернётся в группу! Она, наверное, не поверит, что такой тугодум, как он, сумел выстроить план по возвращению девушки в группу… Каминари мечтательно улыбнулся. Вот бы Джиро хоть раз восприняла его намерения всерьёз. Перед глазами быстро мелькали вывески магазинов, затем они стали встречаться всё реже и реже, и вскоре Каминари уже стоял у дома семьи Яойорозу. Точнее, стоял он у высокой позолоченной ограды, и огромный особняк находился ещё в полсотне метров от парня, поражая того своим величием. Да, Момо была очень богата… Недаром и на арфе играла. Каминари слышал, что она умела играть на нескольких инструментах, но всё равно питала страсть именно к арфе. Денки мог бы позвонить Момо заранее, но, пошевелив мозгами, понял, что Яойорозу в таком случае прикрыла бы подругу. Поэтому Каминари решил вломиться без приглашения. Он надеялся, что это не выглядело полной «бескультурщиной» в глазах благовоспитанной Момо. Каминари собрался с духом и нажал на звонок, который еле отыскал на однообразных зубцах забора. Ему ответил какой-то монотонный голос, который вскоре сменился запыхавшимся женским, и через несколько секунд ограда стала разъезжаться в разные стороны при помощи механизма, открывая дорогу Денки. Вспомнив свой родной дом вдали от этих мест, Каминари стало немного неуютно. В огромном особняке, к которому он торопливо шёл, чувствовалось что-то безжизненное и… одинокое. — Приятно тебя видеть, Каминари, хотя, признаюсь, ты нанёс очень неожиданный визит, — из двери вынырнула сама Яойорозу при всём параде. Каминари начал подозревать, что её платье на концерте можно было считать её «повседневной» одеждой. — Разве? — глуповато улыбнулся Денки. — Э… Привет, тут такое дело, знаешь… Каминари замялся. А если Джиро на самом деле не у неё и он ошибся? Но раз уж Денки сюда пришёл — он должен был идти до самого конца, как настоящий мужик! Выслушав Денки, Момо забеспокоилась, нервно перебирая пряди своего длинного хвоста. — Её у меня нет… Правду я тебе говорю! — железно заявила девушка, видя, с каким энтузиазмом Каминари пытается заглянуть внутрь дома. — Если бы она явилась, я бы точно уговорила её вернуться, не сомневайся. Парень кивнул, очень быстро понурившись. — Неужели у вас там всё так плохо… — сочувственно протянула Яойорозу, скрестив руки на груди. — Бедная моя Кьёка. Она заслужила лучшего. Денки не знал, почему, но его задела фраза девушки. «Лучшего?» — с тоской подумал он. Да, возможно, если бы она играла в другой группе, где все хорошо ладят друг с другом, где царит понимание и поддержка, где, может, люди талантливее, где Джиро могла бы раскрыть свой потенциал по-настоящему… Ей, может, было бы лучше. Киришима, кажется, думал в этом направлении, уходя из группы. Но Джиро поняла всё гораздо раньше; тем не менее, постоянно жалуясь на Бакуго, она и помыслить не могла об уходе. Вдруг на этот раз она действительно решила уйти? Каминари перенёс уход Эйджиро, но потерять ещё и Кьёку… Он не мог этого допустить! — Я пойду искать её дальше, — заявил Каминари, отходя на шаг. — Прости, что ввязал во всё это. Джиро очень нужна нашей группе! Яойорозу слегка улыбнулась. — А что нужно ей, Каминари? — Ей… нужны мы, — нерешительно ответил он, понимая, как глупо и самонадеянно это звучало. Нужны ли они ей? Нужен ли ей он? Денки усмехнулся. Как ни странно, у Бакуго с Киришимой всё сложилось сразу, а они не могут разобраться до сих пор. Или же… не может разобраться только он один. Яойорозу на прощание пожелала ему удачи и крепко пообещала сообщить ему, если Кьёка заявится у неё, хотя Денки после их короткого разговора не особо верил девушке. Яойорозу совсем иного мнения насчёт судьбы Кьёки. На обратном пути в отель Денки раздумывал, где бы ещё можно поискать Джиро. Вряд ли она замахнулась домой и поехала в аэропорт, а смысла бегать по всем номерам отеля и гостиницам Токио не было, хотя, если бы это могло дать какую-то реальную наводку на местоположение Кьёки, Каминари был готов взять на себя подобную задачу. Но прежде, чем начать обыскивать всех и вся, Денки зашёл обратно в отель, направляясь в один из номеров с конкретной целью. Ему требовался совет старого друга. Каминари единственный поддерживал тёплую связь с прошлым ударником группы «Красный Взрыв». Он до сих пор искренне считал Эйджиро своим лучшим другом, и, пока Бакуго и Мидория рассорились и отдалились от своих близких друзей, Денки решился переговорить с Киришимой в первый раз за долгое время наедине. Стоя перед его номером, Денки уже думал пару раз повернуться и уйти. Зайти к нему представлялось делом более сложным, чем заявиться к Яойорозу. Он провёл рукой по двери, собираясь с силами, и постучал в дверь номера. К счастью, Эйджиро находился как раз там и незамедлительно открыл ему дверь. Каминари прошёл к нему внутрь и присел на край кровати. — Ты как, чувак? — спросил Эйджиро, растягивая рот в улыбке. — Выглядишь неважно. — Кьёка ушла, — сразу же начал Каминари, скрестив пальцы в замок и задумчиво уставившись на красноголового барабанщика. — Наша группа разваливается на глазах. Ты знал, что так и будет, да, Киришима? Эйджиро вмиг посерьёзнел. Он ответил не сразу, вздохнув. — Этого следовало ожидать. Я удивлён, что вы прошли первый тур, чего уж там — вы меня сильно поразили, и я даже задумывался — прикинь! — может, вернуться к вам обратно, но теперь я вижу, что не ошибся в своём решении, — сказал Киришима. — Ты не верил в нас, — заключил Каминари, горько усмехнувшись, и сразу же пресёк Киришиму, который хотел что-то возразить. — Не отрицай этого, ладно? Я не виню тебя. Ты же знаешь, я всегда поддержу любой твой выбор. Каминари твёрдо убедил себя в том, что они просто пошли разными путями, когда как Бакуго и Джиро сошлись на мнении о нём как о предателе. Денки верил в них до самого последнего. Страшно. Каминари так боялся, что пик его глупых надежд уже достигнут. Киришима прислонился к стене. Он разместился в маленьком номере, и никаких инструментов тут не валялось; это был не Бакуго с его грандиозными идеями. — Джиро ждёт, чтобы Кацуки сказал ей напрямую, что она нужна их группе, — сказал Киришима. — Это очевидно, друг. Кстати, о нём… Я слышал… — Эйджиро стал осторожнее подбирать слова. — Новый ударник… — Да до всех уже дошло, что он очень заинтересовал Бакуго, — Каминари улыбнулся. — Жаль Мидорию. Не заслужил он… Им даже поладить сложно из-за разных характеров. Хотя, Кацуки, кажется, старается изо всех сил! — насмешливо продолжил Денки, вспоминая все моменты, когда Бакуго смог не сорваться на Изуку. Ну, их было немного. — Думаешь, он что-то к нему чувствует? — решился задать долго мучающий его вопрос Киришима. Он даже дыхание затаил на миг, и в номере секунды тоже вдруг затянулись. Каминари тихо посмеялся. — Это очевидно, друг, — повторил он фразу Киришимы. Эйджиро задумался, отвернув голову к окну. У них с его новой группой скоро должна была начаться репетиция. — Нет. Этот новый ударник — просто замена мне, — решительно сказал он. — Кацуки зол на меня из-за ухода, и решил, что у нас всё кончено. Я много размышлял об этом, Каминари, — Эйджиро вновь повернулся к нему, и блеск в глазах друга насторожил Денки. — Он успокоится и остынет, и тогда он вернётся ко мне, осознав свои истинные чувства. Я знаю Кацуки лучше всех. Но я бы не хотел, чтобы Кацуки, — он понизил голос, — разбил ему… сердце. — Может, ты и прав, — пожал плечами Каминари, а затем подпёр рукой подбородок. Недавно ещё ведь вроде падало подозрение на связь Мидории и Урараки, но, признаться честно, даже туго несообразительному Денки мало верилось в её правдивость сейчас. А вот Бакуго вполне мог использовать Изуку. Он припоминал все моменты с этими двумя, но… Если бы Кацуки хотел просто воспользоваться им, не обходился бы ли он с ним по-другому? — Эй, тебе думать не к лицу, — посмеялся Эйджиро, похлопав Денки по плечу. Тот поднял на него взгляд. — Забудь. У тебя и своих забот полон рот, а я уж как-нибудь сам улажу нашу проблему, поговорив с Мидорией. Думаю, он поймёт. Каминари согласился и привстал с кровати. Ему больше терять времени нельзя — нужно продолжить искать Джиро! Они разминулись с Киришимой, и Кьёка снова стала той единственной, о ком Каминари волновался всё то время, пока обходил буквально каждый номер отеля. Да, он решил, что любая его мысль не такая уж и глупая, пока на практике не удостовериться… Тем временем, когда кое-как неполным составом группа «Красный Взрыв» порепетировала, было решено сделать ещё один заход вечером, а пока устроить перерыв. Кацуки сразу же решил проветриться и пошёл прочь из отеля, выворачивая, не думая, на незнакомые улицы. Было достаточно тепло, и Бакуго снял куртку, повязав её на своём поясе. Всё же, ему с его обильным потоотделением лучше не рисковать и не париться почём зря. У Кацуки совесть присутствовала. Честно-честно. Поэтому, может, совсем малость, самую толику — он жалел о словах, грубо брошенных в адрес Кьёки. Без неё группе не обойтись — он только что убедился на недавнем примере. Да и без Каминари, чего уж там, им не протянуть, наверное… Кацуки с насмешкой думал о том, как этот пикачу беспокоится о ней. С ними-то давно всё ясно. А вот с ним и Мидорией ни черта не ясно, даже не солнечно! И вот Бакуго, с видом угрюмого, обозлившегося на судьбу человека, топал по улице, не замечая ничего на своем пути. И тут — может, случайно так вышло, а, может, сам ангел-хранитель дёрнул его на пути и дал подсказку, но Кацуки стремительно врезался в какого-то бесформенного мужчину. Его цветы, которые он нёс в руках, рассыпались по асфальту, и Бакуго не без сердитой мины кинулся ему помогать. — Благодарю, молодой человек, — прохожий улыбнулся ему. — Сегодня прекрасный день, не находите? — Чего? — Кацуки скучающе посмотрел в небо. День как день, погода просто теплее, ничего особенного. Человек перехватил цветы в другую руку, доставая из букета одну розу. — В такой день так хочется порадовать любимого человека подарком! Примите этот цветок в знак моей благодарности за вашу помощь. Прошу, подарите его тому человеку, которого любите, и Вы поймёте, насколько на самом деле чудесен этот день! Кацуки с недоверием покосился на его руку. Попался же ему на пути какой-то странный тип… Но Бакуго после его настойчивой просьбы всё же принял розу, повертев её в своих руках, будто бы раньше ничего подобного не видел. Случайный прохожий исчез из поля зрения, но Бакуго того даже не заметил. Роза. Красная. Изуку бы больше подошли другие цветы… Бакуго одёрнул себя, покраснев от своих мыслей. Ну, с «любимым человеком», вроде как, решено… Нет, Кацуки серьёзно будет дарить ему это? Он понимал, что сейчас мялся, как какой-нибудь пятнадцатилетний мальчишка, но Кацуки уже давно взрослый — он пойдёт на поводу у какого-то странного прохожего? Чёрт. Бакуго ухмыльнулся. Ну конечно! Если он подарит эту идиотскую розу Изуку, может, до того дойдёт, что к чему, и Кацуки выпадет ещё один шанс. Уж теперь-то он не собирался его упускать! Бакуго отправился обратно в отель, на ходу выдумывая, какие слова бы сказать Мидории; он ни разу ещё в своей жизни никому не дарил цветы, даже маме, так что не имел ни малейшего представления, что нужно говорить. Впрочем, ничего путного в его мысли не приходило, кроме как заорать: «Возьми уже этот дерьмовый цветок!», но Изуку, конечно, вряд ли будет рад такому подарку. Наверное, стоит говорить… нежнее? Бакуго приходил в отчаяние от одной такой мысли. Кацуки стоял у дверей их совместного номера долго. Очень долго. И вот, кажется, он заготовил более или менее нормальную фразу, сделал решительное лицо, постучался (даже не ворвался слёту!), и… И ничего. В номере никого не было! Бакуго не на шутку рассердился. Не для того он тут полчаса простоял, чтобы узнать, что все его старания оказались бесполезны! Походив по номерам своих согруппников, он узнал у простодушного Денки, что: «А Мидория, наверное, к Киришиме пошёл!»; и ещё больше негодовал: что Деку мог забыть у Эйджиро? Бакуго напрягся. Это ему точно стоило выяснить — Каминари деликатно отмолчался и ушёл от темы, и Кацуки вскоре направился к номеру Киришимы. Туда он уже влетел без спросу. На кровати сидели два ударника, Эйджиро и Мидория, и, пока первый что-то объяснял Изуку, второй с полной сосредоточенностью слушал его. Сбитый с рассказа, Киришима обратил внимание на вошедшего. Изуку тоже поднял на Кацуки взгляд. Резко лицо Мидории побелело, и он быстро вскочил на ноги. — Деку… — начал не особо-то и нежно, а скорее по-обычному сердито Кацуки, а Изуку его перебил: — Каччан, прости, наверное, я мешаю в-вам! — Мидория бросил виноватый взгляд на его розу, а затем поспешно обогнул Бакуго, скрываясь из номера. Кацуки стоял на месте, ничего не понимая, секунду, две, три — а потом до него дошло. Киришима внимательно на него смотрел. Бакуго заявился с цветком в номер Эйджиро. Чёрт возьми, какой же он идиот!