***
Поговорив с отцом, который сообщил, что они прилетели и уже едут ко мне, я захожу в наш микроавтобус и сажусь у окна — рядом с Аней. Денис должен был прилететь ещё много часов назад, но, мой телефон молчит. И я даже уже не знаю, рада я этому или нет. — Ну ты просто роковая женщина, я даже уже и не удивлена, — наклонившись ко мне, произносит подруга. — Это было временное помутнение. Внезапный порыв. Как хочешь, так и назови. Вот он улетел и ни одного сообщения и, тем более, звонка. Значит, я была права: как только его жизнь вернётся в привычное русло, он обо мне забудет. — Утешай себя и дальше, — она пожимает плечами. — Знаешь, больше всего сейчас я хочу, чтобы меня все оставили в покое. И чтобы стереть себе память. Ни мыслей, ни чувств — идеально, — на самом деле, я даже боюсь окончания этого бешеного марафона. Несколько дней отдыха будут невыносимыми — меня так накроет, что впору запасаться успокоительными и снотворными препаратами. Хорошо хоть, от Головина тоже ни слова, ни звонка.***
До отъезда на четвертьфинал осталось два часа. Я не спала всю ночь, пройдя все стадии принятия самого тяжелого решения за последние годы. Меня бросало то в жар, то в холод, я плакала, жалела себя, потом, приходила снова и снова к неизбежному. В полубессознательное состояние я впала только часам к шести утра. И сейчас, попытаюсь сделать всё, чтобы он меня понял. — Я больше так не могу. Мы просто мучаем друг друга, не в силах всё это прекратить. Ты сказал вчера абсолютную правду: карьера для тебя на первом месте, а отношения — это вторично. Я очень хочу, чтобы ты добился многого, чтобы всё, что ты задумал, ты смог осуществить. Я тебе мешаю, наши отношения тебе мешают. Мы изматываем друг друга, забираем силы, каждую минуту ругаемся. Ты абсолютно опустошен. И, раз никто из нас не в силах это произнести, я сделаю это первая: мы не можем больше быть вместе. Это не отношения, это взаимное уничтожение.