…Нам некого винить за нелюбовь, мы всё своими сделали руками, И это ты мне первый в спину бросил камень…
— Денис! Признайся в том, в чем сам себе боишься признаться или, опоздай завтра на тренировку на час, — оглашает Аня первую карточку. Ненавижу эту игру, парочка ссор и обид всегда после неё обеспечены. — У меня есть зависимость, — слышу его голос, — я знаю, что физически, я могу от неё избавится, но она всегда будет у меня в голове и в сердце. — На фоне последних новостей твои слова пугают, — встревает Артём, — тренерскому штабу надо что-то знать? — Нет, — он улыбается, — это не связано ни с какими веществами. — Ладно, засчитано, — она переводит красноречивый взгляд на меня, — следующий… Вик, объявляй, — она спускает мне сверху карточку. — Марио, признайся, что ты давно разговариваешь по-русски, или, подари завтра свою футболку любому болельщику, — он воззрился на меня непонимающим взглядом. Кто-то из парней перевёл ему, вполголоса. — Он выбирает второе, так как русский он, и правда, знает очень и очень плохо, — окружающие захихикали. Да, Марио и его русский — неиссякаемая тема для шуточек. — Окей, попрощайся с футболкой, — она достаёт следующую карточку, — Артём, признайся, что ты рад, что Игорь ушел и ты стал капитаном, либо, прямо сейчас сделай десять кругов по футбольному полю. — Не дождётесь, — Артём встаёт и исчезает за дверью. За ним выходит Роман, видимо, считать круги. — Люди так не любят говорить правду, хотя она занимает все их мысли, — подруга пожимает плечами, — ладно, дальше, — Алексей Миранчук, признайся, что ты…хм…запал на Иру, либо, откажись выходить на замену. — О-оу, — скептический произносит кто-то, а Леша, кажется, резко побледнел. Разве за Ирой ухаживает не Антон? Или, я уже ничего не понимаю. Давно не общалась с ней на эту тему. — Бред. Ладно, если вызовут, откажусь, — кажется, он решил нас покинуть…а нет, передумал. Ну, и правильно, на прямые провокации лучший ответ — молчание и спокойствие. — Не смотри на меня так, не я заполняла все эти карточки, — она, на всякий случай, придвигается по-ближе к Дзюбе. — Прямо-таки ни одну не заполнила? — решаю разрядить обстановку. — Ну ладно, уела, одну заполнила, но, она пока не прозвучала, — она достаёт новую карточку, — а вот и по твою душу, дорогая, точнее, частично по твою, — Саша, признайся, что тебе в «Монако» хуже, чем в «ЦСКА», или, поцелуй Вику. — Головин, лучше признайся, — с трудом пытаюсь пошутить, и дать ему намёк одновременно, но, не выходит, — его губы быстро накрывают мои. Тело словно пронзает электрический разряд, по коже проносятся тысячи мурашек. Он мог бы поцеловать меня в щёку, или, пусть легонько в губы, или…ну сморозить требуемую фигню, в конце-концов, но, он выбрал глубокий, настойчивый, в своём стиле, поцелуй. Спустя мгновения, у меня, наконец, появляется возможность дышать. — Вот это любовь, — Аня подмигивает мне, а я встречаюсь взглядом с Денисом и опускаю голову. Непередаваемое выражение лица. — Это идиотизм, — говорю тихо, но, вполне достаточно, чтобы меня услышали и она, и он. — А пока меня тут все не прибили, мы продолжаем… — в кармане шорт очень кстати завибрировал телефон. Демонстративно держа его в руке, быстро ухожу в комнату.***
— Ты вчера очень удачно сбежала. Сердечко не выдержало? — мы садимся на трибуну. — Не выдержало, ага. Только не моё, моей сестры, которая месяц меня не слышала. — Повезло тебе. А Саша сидел, как ни в чём не бывало. Ох, что-то я волнуюсь. — Тебе нельзя волноваться. Всё будет хорошо, они же с ними уже играли. Кстати, Денис сегодня нет в основе. Типа, ротация? — Ну, скорее всего, — она пожимает плечами, — жаль, конечно. — Ну, он сам говорит, что готов выходить на поле даже на минуту. — Да он вообще лапочка. И за какие грехи ему досталась такая ехидна, как ты? — Знаешь что… — Ладно-ладно, всё, сейчас уже начнётся.***
— Эм…я одна это вижу? — она так сильно толкает меня локтём в бок, что я едва не падаю. — Спокойно, бешеная женщина, это видят все трибуны и телезрители, и я не исключение, — отвечаю ей, не отрывая взгляда от обнимающихся и радостных Черышева и Головина, только что сделавших классный гол. — Ну вот, можешь же ты нормально себя вести, если захочешь, — она берёт меня под руку и машет рукой Денису, который, пробегая мимо нашей трибуны подмигнул нам. — Ну, хоть обнял Головина, а не меня, уже прогресс, — сажусь обратно на сиденье. — На футбольном поле, как и на любом поприще, не должно быть никаких распрей. Все выяснения отношений остаются на после. Мой отец так говорит. Когда речь идёт о деле — тут ничего личного.***
— Ну что ж, ты снова должна быть собой довольна, — разобрав вещи и приняв душ, я сразу поднялась к Ане. — Ого, кто-то выпал из спячки, — она убирает чемодан и делает пригласительный жест. — Я просто очень устала. Вот и проспала всю дорогу до аэропорта и в самолёте. — Если б я не была в курсе многих интимных подробностей твоей личной жизни, то подумала бы, что ты с кем-то не вылезала из постели всю неделю. — А у тебя, я смотрю, мысли только об одном, как обычно. Ладно, ты хоть довольна своим результатом? — Я довольна, в том числе, и твоим результатом: эти двое, наконец, помирились, по крайней мере на футбольном поле, а что касается остального…ну, скажем так, есть над чем работать. — Ну ничего себе, ты заговорила прямо, как Станислав Саламович. — Ты мне льстишь. Скажи мне лучше, ты после матча ни с Сашей, ни с Денисом так и не увиделась? — Нет, к счастью. Мы же сразу в автобус сели и сразу в аэропорт, а у них же там своя какая-то тема была. — Да помню я, просто, может, я чего-то не знаю. — Ну, того, чего ты не знаешь, в моей жизни просто нет.***
-Вот чёрт! — звонок в дверь заставляет дернуться от неожиданности, и, горячая крышка микроволновки едва не падает на пол, обжигая мне пальцы. Ну, и кому в восемь вечера я так понадобилась? И куда смотрит наш консьерж и охрана? Распахиваю дверь, с намерением высказать пришедшему всё, что я о нём думаю…и слова застревают в горле: я вижу перед собой человека, которого, одновременно, хочу и не хочу видеть больше всего на свете.