Ты должен продолжать разбивать свое сердце, пока оно не откроется.
У наших трудностей вечная цель.
— Слушай, а мне вот интересно, — ставлю перед ним большую чашку с чаем и облокачиваюсь о стойку с обратной стороны, — мы когда-нибудь отстанем друг от друга? — ответа не получаю. Он упрямо молчит и сверлит взглядом чашку. — Нет, ты не подумай, что я не гостеприимная, но, зачем ты пришёл? Я думала, ты сразу улетел в Монте-Карло. — У меня ничего там не получается, — произносит он, наконец, — думал, всё будет по-другому. — Даже с моей способностью додумывать и надумывать, я тебя сейчас не понимаю, — сажусь за стойку. — Думал, мне там помогут, а они каждый сам за себя. Как играть, когда тебя предпочитают не замечать? Плевать на чужой язык и чужую страну, я хотел только чтобы… — он замолкает, а я чувствую укол жалости. Никогда не видела его таким подавленным. — Но ведь ты там ещё совсем недолго. Сам же говорил, что первый год всегда самый сложный. Мы и свадьбу отложили… — запинаюсь, едва не начав сложную тему. — Да, говорил, но то, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к сложностям адаптации. Это игнор и пассивная травма. И ты была права, у нас, на расстоянии, всё стало только хуже, — он поднимает на меня свой взгляд, и я невольно отвожу глаза. — Не следовало тебе слушать женщину-истеричку. Запрограммировал себя на плохое. Саш, да не парься ты. Поверь девочке, которую из-за лишнего веса травили в школе до четырнадцати лет. Просто не замечай провокаций и делай всё, как умеешь. Ты гений, вот и докажи это, прежде всего, себе самому, — я понимаю, что говорю какие-то банальности, напополам с глупостями. Но, ничего конструктивного на ум не приходит. Да и что тут скажешь? Тут и на мне львиная доля вины за происходящее. — У меня без тебя ничего не получается, — он крутит чашку по столу, так и не выпив ни глотка. — У нас и так ничего не получается. Что вместе, что не вместе… — пожимаю плечами, пытаясь унять сердцебиение, — минуты не проходит, чтобы мы не поругались. — Ты мне нужна, и я ничего не могу с этим поделать. — Заявление, в стиле мальчика, которому не купили новую игрушку. Нужна для чего? Чтобы ты не волновался, или, может, для секса, я не знаю? Тебе нужен сам факт отношений? Тогда предложи Ангелине, она, от радости, из своих кружевных чулок выпрыгнет. — Она мне не нужна. Мне нужна ты. Я не знаю, как ещё сказать, чтобы ты поняла. — В нашем случае, лучше вообще разговаривать, как можно меньше, иначе, кровопролития не избежать, — я понимаю, к чему он клонит, и понимаю, почему он сейчас борется сам с собой, но понимаю сердцем… Разум твердит одну и ту же фразу: «Ты с ума сошла??? Конечно, нет!» — Собирайся, — он встаёт. — Куда? — на всякий случай, отступаю к плите. — Ты же хотела действий, а не слов? Ну вот, ты летишь со мной в Монте-Карло. — Головин, а ты ничего не забыл? Мы расстались! — с замиранием сердца наблюдаю, как он подходит всё ближе. — А ты сама-то в этом уверена?***
— Поверить не могу! — Аня снова восхищенно вскрикивает так, что мне приходится отодвинуть трубку от уха. — Сама в шоке. Наташа и Ильдар, конечно, долго кривились, но, график мы, в итоге, согласовали. Так что теперь я живу на две страны, — параллельно наблюдаю, как Головин что-то придирчиво выбирает в холодильнике, прижимая телефон к уху. — Ты бы хоть забежала ко мне, а то я лежала в этом Лапино и на два дня выпала из жизни. — Прости. Мы торопились. Ему нужно было возвращаться к тренировкам, а я боялась передумать. — Когда ты теперь в Москву? — Через две недели. Буду потихоньку осваиваться. — Мне будет тебя не хватать, — она погрустнела. — Мне тебя тоже, видишь, как все получилось. Ну ничего, может, зимнее трансферное окно откроется в сторону Москвы, кто знает. — Кстати, мой отец тоже так думает, а ты знаешь, он не болтает попусту. Только Саше не говори. — Ладно, буду надеяться, что Александр Михайлович прав. Ну что, будем прощаться до завтра? — Саша уже закончил свой разговор и явно хотел мне что-то сказать. — Ужасно. Поверить не могу, что теперь к тебе просто так не спуститься на этаж ниже. — Не начинай. Иначе, я буду плакать. Ты же знаешь, как я не люблю перемены. — Ладно-ладно, до завтра, дорогая! — она машет мне с экрана рукой и отключается. — Головин, мне не нравится твой взгляд. Плохие новости? — подхожу к нему и кладу ладони на его щеки. — Смотря для кого, — он озорно улыбается, — мама звонила, говорит, соскучилась, через два дня прилетает. — Зашибись, — отхожу от него и плюхаюсь прямо на подлокотник дивана, — надеюсь, ты не собираешься сообщать ей, что мы помолвлены? — Я думал, ты, наоборот, хотела бы этого, — он садится рядом на диван и, обняв меня за талию, одной рукой скидывает к себе на колени. — Индюк тоже думал… как любит говорит мой папа… О, Господи, ещё ведь и мои ничего не знают… А вообще, я имела ввиду то, что ты ей и остальным своим скажешь без меня. Или, мне отселиться в гостиницу? Признайся, ты это задумал? — не выдерживаю и треплю его по волосам, и без того стоящих торчком. — Мы можем просто сделать один звонок твоим, и один моим, ну, а маме сам скажу, — он начинает гладить меня по бедру, — и потом, мы просто можем прилететь в Москву и расписаться одним днём, а все остальное потом, летом. — Хочешь малой кровью отделаться? Размечтался! Ты, как приличный человек, должен будешь попросить руки приличной девушки у моего отца! — кладу руку ему на грудь, назидательно выставив указательный палец. — А что, у твоего отца есть ещё и приличная девушка? — ладно, понял, шутка не удалась, — получив лёгкий подзатыльник, он продолжает, — а он знает, что творит его приличная дочь в постели? Или, у него на этот счёт есть свои иллюзии? — Как и любой отец, он предпочитает об этом не думать, — пожимаю плечами, невольно вспомнив, какой разнос он мне устроил, когда очень давно приехал, а гости и обнаружил у меня моего тогдашнего мужчину. «Падшая женщина», самое мягкое, что я тогда услышала, — кстати, надеюсь, твоя мать приедет без Ангелины.***
Оставив Головина в гостиной, я возвращаюсь в свою комнату и ложусь на кровать. Ночь была бессонной, а день слегка суматошным. Я устала, и теперь, настало время понять, что же я натворила. В одном я уверена: пока стоит придержать свои интересы, и дать ему время успокоиться и расслабиться. Мысли вяло вертятся в голове, не облекаясь в конкретную форму. Тело расслабилось, и, я сама не заметила, как уснула.