Please, wait...

За окном уже совсем стемнело, а я все также сижу на кровати в, уже совсем высохшим полотенце, с выключенным телефоном. Шея горит огнём, а голова противно ноет где-то в районе затылка. Но, мне абсолютно все равно на внешние факторы. Мне очень обидно, что я получила за то, чего не делала. И почему он не хочет понимать очевидных вещей? Глаза начинают слипаться. Скидываю полотенце и, надев пижамные штаны и майку, забираюсь под одеяло и закрываю глаза. Но, стук в дверь заставляет повернуться на другой бок. Головин даже не входит, а, как-то осторожно вдвигается в комнату. Разговаривать с ним, а, тем более, продолжать ссору, я не хочу, поэтому, молча отворачиваюсь и закрываю глаза. Может, поймёт намёк и уйдёт? Но, он садится на край кровати, и я могу видеть его согнутую спину. Так, молча, мы проводим около десяти минут. — Может, что-нибудь скажешь, для разнообразия? Или, будем так сидеть всю ночь? — я первая не выдерживаю напряжения. — Я переборщил, — голос его, из-под ладоней звучит глухо, — и сделал тебе больно. Прости. — Головин, что с тобой? — от удивления я даже сажусь, — С каких пор ты извиняешься за неотъемлемую часть наших отношений? У меня на шее уже живого места нет, но, я не парюсь. — Мама и вообще, вся моя семья для меня очень много значит. Я не хочу делать им неприятно, и хочу, чтобы ты стала их частью. Но, пока, ты противопоставляешь им себя. Я люблю тебя, но и плевать на них и их мнение не хочу, — выдав, столь длинную для него фразу, он замолкает. — Ты думаешь, я большей части этого не понимаю? Давно поняла. Но, у тебя есть идеи, как нам с ними узнать друг друга получше? — сажусь в «позу лотоса». — Нет. — Вот и у меня тоже. Поэтому, я и предлагаю пока оставить всё так, как есть. Я обещаю быть по-сдержаней. Для начала. Ну, а ты постарайся не напрягаться. Вон, у тебя уже мышцы спины, как камень, — подползаю сзади и кладу руки на его плечи. — Мне сегодня сказали, что нужно пройти повторный курс лечения. Моя нога их всё ещё беспокоит. Ни о ближайших матчах, ни о сборной речи быть не может, -произносит он устало. Так вот, в чём причина его плохого настроения! — Ничего себе! Ты не говорил, что у тебя болит нога, — отлипаю от него и сажусь рядом, свесив ноги с кровати. — У меня ничего не болит, но, врачам виднее, — он пожимает плечами. — Наверное, лучше недельку-другую восстановиться, чем потом проваляться на койке полгода. Хотя, я столь же далека от футбола, как и ты от танцев. Сама вон, с ногой уже несколько лет тяну. Как болельщице, мне жалко, что тебя не будет двух очень важных матчах. Но, как твоей девушке, не жалко: с травмами лучше не шутить. — Всё как всегда, — произносит он неопределенно. То ли, имеет ввиду неудачи клуба, то ли, ещё что-то, не знаю. — Не парься ты. Знаешь, как было написано на кольце Царя Соломона? «Всё пройдёт. И это тоже пройдёт.» За точность цитаты не ручаюсь. Спать идёшь? — Пойду к себе. Мама хотела ещё со мной посидеть, — он встаёт и, не глядя на меня, уходит, тщательно закрыв за собой дверь и оставляя меня в глубоком недоумении. Что это с ним? Неужели, и правда стыдно за свое рукоприкладство?

***

— Сынок, ну не расстраивайся, — она наблюдает за ним, ходящим из угла в угол, как зверь в клетке, но, подходить близко, предусмотрительно не решается. Я же предпочитаю молчать. Безрадостные новости он узнал сегодня утром: его не ждут в сборной, врачи «Монако» категорически против. Более того: почти весь «золотой» состав сборной травмировался, играя за свои клубы. Это печально, а для него — вообще невыносимо. Поэтому, в данный момент, я предпочитаю не лезть в его, и без того, нестабильное психическое состояние и, ретируюсь в свою комнату. — Слушай, я, конечно, всё понимаю, но ты мне нужна. Хоть и с новым составом, но тренировки со сборной надо проводить, — похоже, подруга в жутком напряге. — Стоит мне только заикнуться о том, что я должна уехать…и будет скандал, — по-плотнее прикрываю дверь, — если ты уж раньше благоволила Головину, то сделай это и сейчас. — Вот только приедь в Россию…и я тебя просто прибью, — она протяжно вздыхает. Ладно, мне некогда, надо готовится и искать тебе замену. Сашке привет, и пусть не грузится. Попрощавшись с подругой, сажусь на край кровати. Легко сказать, пусть не грузится…из всех вещей в этой жизни, только мама и футбол могут заставить его испытывать сильные эмоции. И я бы ещё поспорила, в каком порядке расставлены приоритеты. Послезавтра матч. Будем надеяться, что сборная справится без него, Дениса, Артёма и прочих. Про Дениса и его почти признание я вообще стараюсь не думать. Наши с Сашей отношения только начали налаживаться, и снова вносить в них трещину я не хочу.

***

— Мама говорит, ты почти не бываешь дома, пока меня нет? — я едва успеваю войти к нему в комнату, как получаю претензию. Что поделать, в ближайшие дни, пока играет сборная, будет именно так. — - Я по-тихоньку изучаю Монте-Карло. Гуляю, в магазины захожу, иногда покупаю по-мелочи подарки в Россию, — осторожно затрагиваю тему своего возвращения на Родину, — ну что, смотрим? Он кивает и сдвигается влево, освобождая место на кровати. Сейчас начнётся Россия-Германия. Его мама милостиво свалила в ванную, чтобы после лечь спать. Игры без участия её любимого сына её, видимо, не интересуют. «УДАР!!! ИИИИИ…гол» — переходя от возбужденного тона на упаднический, комментатор снова что-то забормотал. Счёт в матче из просто неудачного перерос в просто разгромный. Интересно, дойдём до счета, как с Саудовской Аравией, или, продержимся? На Головина я перестала смотреть ещё после второго гола. Тогда он побледнел, и, лишь закусил губу. Бросаю взгляд на выключенный телефон: он теперь, почти всегда выключен. Я не знаю, что делать с признанием Дениса. Вроде, надо бы забыть и не придавать значения, но, всё же, что-то не даёт мне покоя. Оставив Головина дальше наблюдать за играющей без него сборной, подхватываю телефон и выхожу в небольшой коридор. — - Да, конечно всё отлично, Линочка, — милый щебет его матери, которая, видимо, разговаривала по телефону в своей комнате заставляет остановиться, — тут так тепло, ты себе не представляешь! Ну, не знаю-не знаю… Слушать дальше не имеет смысла. В конце концов, считает она бывшую сына своей лучшей подружкой, пусть считает. Это личное дело каждого. Иду в холл и забираюсь с ногами на диван. За окнами полная темнота, но, я не хочу включать ни телевизор, ни какое-либо освещение. С каждым днём мне здесь всё хуже. Я, словно замкнута в границах этого проклятого княжества и этой квартиры. Мне некомфортно и скучно. Правильно мне подсказала интуиция летом: отрыв от моей привычной жизни очень и очень болезненный. «"Я хочу домой» — улетает Ане короткое сообщение.