Dejavu.

— Волшебник! Намджун знает кто это и улыбается, разворачиваясь на тридцать градусов. Он говорит Чимину заканчивать и что пора закрываться, потом стягивает с себя этот чёрный фартук и идёт к омегам. Он даже удивлён, что Юнги был с плаксой Тэ. Они садятся за отдалённых столик, что находится в углу, около стенда с книгами и цветами. Чимин несёт тот же американо с котиком и чашкой мороженого с шоколадной крошкой, а потом исчезает на кухне. Намджун рад видеть этих двух и даже не знает почему. — Что вас привело ко мне? — спрашивает он, складывая руки на груди, — Только не говорите, что поругались со своими парнями, — просит он и откидывается на стуле. Меньше всего он хотел того, как эти двое плакались ему в жилетку из-за его же друзей. — Нет, все нормально, — отвечает Юнги и посматривает на Тэ, — Вроде бы, — добавляет он и Джун разглядывает омег. — Случайно, не слышал от Чонгука о Майке? — берет в себя в руки Тэхен и спрашивает. — Знакомое имя, — напряг голову альфа, — Как-то раз, Чонгук приходил и рассказывал, что что-то не складывается у него и некий Майк, достаёт и угрожает. — Чем угрожает? — с интересом спросили оба. — Думаю, это связано с родителями, — все же сказал Джун, хотя знал, что не должен был трогать семью Чон, — Родители Чонгука сидят за продажу акций. — Что? — подавился Тэ мороженым. — Как это? — спросил Юнги, отпивая горячий кофе. — Меньше знаешь — крепче спишь, — ответил Намджун, — Я вообще не должен говорить это. Но думаю, что Майк-поставщик, а Чонгук снова влез в яму. — Поставщик чего? — Я образно, — закатил он глаза, — Почему у вас столько вопросов? — почесал затылок альфа, — Я не знаю. Спросите у Чонгука. Пошлите, уже поздно. Вам надо быть дома. — Мы можем сами добраться, — сказал Юнги, натягивая капюшон на голову, — Не маленькие. — Будет лучше, если я вас подвезу, — все же настоял он на своём и встал с места. Юнги давно не слушал старые кассеты, а у Намджуна их было много. Он уже не удивлялся, что у него и альфы столько одинаковых вкусов. Он наслаждался музыкой, чувствуя, как Тэ отключался уже на заднем сидении. Было приятно чувствовать ветер, который пробирался сквозь открытое окно и оставлял мурашки по всему телу. Ночные дороги — самые лучшие. Юнги будто был под кайфом и чувствовал, как постепенно засыпал, но Намджун не давал ему этого. Они завезли Тэ и Мин поблагодарил Намджуна за его доброту, а потом, возле дома Юнги, Намджун спросил: — Какого это, встречаться с истинным? Мин никогда бы не подумал, что его спросят об этом. Тем более Намджун. Ведь тот то должен знать. Он вообще все же знает и Юнги не знал с чего начать. Он кружил все моменты с Хосоком в голове, заливаясь краской и теребил край футболки. — Это, не описать, — ответил Юнги, — Будто, ты наконец-то целый и не одинок. И Намджуна устроил этот ответ. Пусть он и ранил сердце, но альфа улыбнулся через эту боль и попрощался с Юнги, садясь в машину и хлопая дверью. «Переживу» и он давит на газ, скрываясь во тьме. Мин просыпается от того, что его отец врывается ему в комнату. Он не понимает, что он делает и поднимает голову, смотря на него сквозь сонные глаза. — Что-то произошло? — спрашивает он и зевает. — Ты не видел мой мобильный? — рассматривает он комнату, — Никак найти не могу, а я уже опаздываю. — Я вчера вообще ничего не видел, — падает омега головой в подушку. — Разве тебе на учёбу не нужно? — говорит отец и начинает тянуть его за ногу, — Если не сдашь экзамены, будешь жить в коробке. — Ты уже сто раз говорил, — фыркает Юнги, — Встаю я, — наконец сдаётся он, когда отец начинает его щекотать, — Встаю, боже! — наконец поднимается Юн. — Сегодня у нас будет пицца и ужастик, — подмигивает альфа, — Твой папа хорошо подзаработал, — и он скрывается за дверью, а Юнги улыбается и идёт в сторону ванны. Теперь, видимо, жизнь налаживается. Хосок встаёт все так же из-за сна с родителями. Он прячется в груди у Джин Хо, когда тот говорит, что не покинет его дом. Хосоку, правда, очень больно. Он совсем один и единственная семья у него только слуги, что остались с ним. Которые не бросили маленького ребёнка и стали заботиться и растить словно своего родного сына. И Хосок благодарен им. Всем тридцати слугам, что отдали частичку себя в его воспитание. Чон так же завтракает и наконец заставляет всех разговаривать. Он не любил то, как все вели себя в его присутствие. Он уже не тот малыш альфа, которого бил отец. Хосок теперь наследник, потому что Джин Хо скрывает единственный секрет. — Прошу, присоединяйтесь сегодня к ужину, — говорит Хосок, прожевывая тост с джемом, — Я хочу познакомить вас с один человеком, — улыбается он и все начинают ререглядываться. — Кто же это, господин? — спрашивает осторожно Джин Хо и протягивает стакан яблочного сока. — Дорогой мне человек, — отвечает улыбаясь альфа, — Надеюсь, вы все будете на ужине, — и кивает головой, что закончил с едой. Каждому нужна поддержка родных, друзей, просто близких людей. Но порой, они сами причиняют боль и от этого человек даже им не хочет раскрываться. Мучая себя, рассуждая о том, что он сделал не так, почему с ним так поступили? Человек — вот чего нужно бояться, а не каких-то инопланетян, животных, роботов, тараканов и тому подобное. Чонгук видит свое опухшее лицо в зеркале и не хочет появляться на парах в таком виде. Он смотрит на свои руки и ему кажется то, что они дрожат. — Прекращай пить, — говорит он отражению и начинает умываться. Сегодня придёт конец. Потому что он решил наконец оборвать все связи с Ким Тэхеном. Он надевает рубашку в полоску, что так любил Дон У и тянется к духами, а потом вовсе не хочет портить свой естественный запах. Он вспоминает то, что Тэхену он нравится и думает, ведь он прав. Ничем не хуже, чем остальные запахи. Завтрак не лезет, поэтому он тут же садится за руль и решает прокатиться на высокой скорости пару кругов вокруг моста. Каждого мучают собственные мысли. Иногда, охото отключить разум и хоть на пару минут побыть в полной тишине, ни о чем не думая. Мозг будто сам добивает внутри. Сам уничтожает себя и знаете, это, как бы, нравится. Это так, как будто ты слушаешь грустную музыку, когда тебе очень плохо, тем самым, делая ещё хуже. Будто добивая последние клетки. Истребляя единственные лучики света внутри. И от этого нам не хочется отказываться. Мы любим причинять самому себе боль. И страдаем из-за этого. Звонок. И начинается самое ужасное. Учителя дают много информации, что так не хочет перевариваться в голове. Поэтому некоторые спят, сидят в телефоне или шепчутся, разнося новые сплетни. И одна из сплетен, это Ким Тэхен. — Я слышала, что он напоил Чонгука, — шепчет однокурсница в белом топике, — А потом заставил… Дальше слышать Тэхен не хочет. Главное, что Чонгук с ним. Это для него сейчас самое главное. Он смотрит на время и считает минуты до конца пары, осознавая, что ещё много ждать. А потом, когда он выбегает с кабинета и идёт к автомату с напитками, его грубо хватают за руку и ведут. Чонгук сильно сдавливает омежью руку, даже не думая о том, что тому больно. — Почему мы тут? — спрашивает Тэ, когда Чон останавливается. Он рассматривает пыльные инструменты и паутину в углу. Тут слишком много пыли и темно, поэтому лицо альфы он совсем не видит и касается его щеки. Но руку тут же убирают, грубо отталкивая. Тэхен даже удивляется такой жёсткости. — Чонгук-и… — Не называй меня так, — почти рычит он, — Слушай, давай расстанемся? И это заставляет Тэхена встать в ступор. Он боится пошевелиться и даже выдохнуть, понимая, что сейчас рассыпается на мелкие кусочки. Хотя, Чонгук уже превратил его чувства в песок. Он не знает, что сделал такого. Все же ведь было хорошо, или, ему не надо было задавать столько вопросов? Почему Чонгук так поступал с ним? Что Тэхен ему сделал такого? Чем он заслужил это? И больно от одного лишь слова. Режет хуже лезвия и ножа, бьёт сильнее, чем руки, словно яд, медленно расползающийся внутри. Тэхен прямо сейчас умирает. Он отравлен ядом. И этот яд — Чон Чонгук. — Что? — удивляется Тэ и его голос дрожит. Предательски дрожит и выдаёт. Он рад, что тут темно и не видно его слез, которые уже текут по подбородку. Ким даже вытирать их не в силах. Он не в силах даже стоять, но пытается казаться сильным. Но, черт, это так сложно для омеги — хрупкого представителя пола. И от этого ещё хуже. Тэхен не хочет казаться хрупким и нежным. Тэхен не такой, как все, он знает это. Но почему сейчас, он готов расплакаться и упасть на колени, крича во все горло? — Прости, ты мне не нравишься и не нравился, — говорит Чонгук без сожаления, — Будет лучше, если мы разойдемся по тихому. Ты не знаешь меня, а я притворюсь, что не помню твоего имени, — и не дав сказать что-либо Тэхену, он уходит, оставляя его задыхаться в комнате.