Тем временем в параллельном мире.
Когда Тони Старк впервые увидел её, то тут же пожалел, что вообще пришел в её двери, в её дом, в её жизнь. Пришёл и отправил на битву с самыми сильными людьми и нелюдьми на планете. Петра была таким жизнерадостным ребёнком, который смотрел на него большими полными восхищения глазами, что Тони, несмотря на бесчисленное количество поклонников, было лестно. У Петры растрёпанные волосы, лицо счастливо-удивлённое, а рука сама тянется ущипнуть себя за кожу — она не верит, что сам Тони боже-железный-человек-прямо-здесь Старк сидит в её гостиной и говорит о какой-то стажировке. Паркер не понимает о чём идёт речь, но кивает, как китайский болванчик, большими карими глазами рассматривая своего кумира, боясь моргнуть, будто тот сию секунду раствориться в воздухе. Под взгляд Мэй Паркер — что впился острием между лопаток Тони — которая прожигала руку Старка на плече своей племянницы, они прошли в комнату девочки и Тони почтительно отошёл на два шага. С её тёти станется в случае чего отправить его в реанимацию одной скалкой за какой-то странный звук из комнаты племянницы. Петра всё это пропустила, всё ещё с открытым ртом стоя и подыскивая слова. — Вы же… Что… Тони Старк… в моей комнате… Что Вы тут делаете? — Паркер мысленно дала себе несколько подзатыльников, потому что понимала, что ведёт себя как полная дура, не умеющая строить предложения. Давай, Петра, сморозь ещё какую глупость! В свою защиту хочется сказать, что не каждый день к тебе домой внезапно приходит кумир детства. Тони хотел начать говорить, бегло осматривая комнату, но до мозга Паркер дошёл только что состоявшийся разговор в гостиной. — Стажировка? Какая Стажировка? Подождите, та самая стажировка в Старк Индастриз? Серьёзно, прямо не шутка? — очень большие бурлящие жизнью глаза. — Мисс Паркер, — Петра чуть не закатила глаза от наслаждения, Тони Старк знает её имя! Он назвал её по имени! — Дело немного в другом, — Тони начал осматривать потолок, — я знаю, что помимо школы у Вас есть ещё одно увлечение. — Шулерство в покере? — Тони заинтересованно на неё посмотрел, подняв брови. — Я могу всё объяснить. — Я обязательно захочу узнать продолжение этой истории, — говорит он, подходя к той-самой-плитке, — но прямо сейчас, Петра, — резко перешёл на имена Старк, а губы девушки расплылись в глупой счастливой улыбке, — я говорю об этом костюме, — наряд Человека-паука вываливается наружу, но Петра быстро и ловко хватает его, перепрыгивая кровать. Паркер быстро спрятала его у себя за спиной, выпрямилась и сдула падающую в глаза прядку волос. — Не понимаю о чём Вы, — ещё один выразительный, чуть насмешливый, взгляд. Лучше бы Тони никогда не усмехался этой милой непосредственности, никогда не просил присесть и никогда не говорил этих слов: — Я хочу, чтобы ты полетела со мной в Берлин и помогла уладить одну проблему. — Почему я? — вопрос вылетел быстрее, чем девушка смогла его сформулировать. — Потому что миру нужен Человек-паук, — говорит Тони, и детские глаза Петры счастливо ярко загораются. Чёрти тебя раздери, Старк. Лучше бы ты никогда не входил в этот дом. Петра одна из тех людей, которые с радостью пойдут за тебя под пули, если ты попросишь. И потому что посчитают это правильным. До скрежета зубов напоминая этим Роджерса. Петра одна из тех, кто вечно улыбается, не может и десяти секунд усидеть на месте и радуется всему, что видит — настоящий ребенок, ей Богу. Петра из тех людей, что не сдаются понапрасну; из тех, кто в лепёшку расшибутся, но сделают то, что от них требуется — Петра Паркер из тех, кто умрёт в бою, забрав чужие пули. Тогда Тони этого не знал, он видел лишь потенциального героя, которого сразу после отправит домой. И оставит костюм, потому что с ним надёжнее, ещё убьётся где-нибудь в своих криво сшитых тряпках. Тони Старк до последнего отнекивался, что Петра заняла в его жизни своё место, постепенно пробиваясь выше, будто идя по поверхности небоскрёба — что для неё очень даже лёгко. «Солнечная девочка», — в его время про таких детей говорили именно так. Столько жизни, столько энергии, столько тепла, которым она делилась с ним, опустившим руки в своей жизни человеком. Тони чувствовал себя ужасно, потому что ему не хватало солнца, не хватало человеческого тепла, понимания; поддержки, которая способна молчаливо выслушать; выслушать и не осудить — Тони Старку это было нужнее воздуха. Петра могла ему это отдать даром — Тони предпочёл задохнуться. Он не имеет права хоть как-то вмешиваться в её личную жизнь; он дал ей костюм, натравил её бушующую энергию на беднягу Хэппи — пришлось повысить его жалование — и сухо кивнул на прощание. Тони разбит, но искать поддержку у шестнадцатилетней яркой-невероятной-тёплой девочки было унизительно. А потом тот случай с паромом… он погорячился, был слишком резким, стоило хотя бы объяснить Петре, что из-за её самодеятельности могли погибнуть люди. Это бы её уничтожило. Но нет же, Старк, мы не умеем злиться аргументировано. Ему ещё повезло, что в машине неподалёку были какие-то вещи — честно, даже Старк не знает, как они тут оказались — Петра с понурой головой в них казалась совсем уж миниатюрной девочкой, что мужчина почувствовал себя последней сволочью. Но так надо, правильно. Тони надеялся, что забрав костюм, остановит горячую паучью голову. Ха, ха и — ещё разок — ХА! Разбившийся самолёт? Враг с инопланетным оружием и металлически когтями? И все это в двух красно-синих тряпках? — у Петры там цель довести его до остановки сердца? Если да, то она на верном пути! — Я цела, мистер Старк, — тихо говорит она, мня белые больничные простыни. Цела? Это в каком месте, дорогая? Несколько переломов, трещин в костях не пересчитать, туловище вообще напоминает один большой синяк, и ожог на шее! Тони кажется, что он в какой-то момент не технологичный костюм у подростка забрал, а себе смертный приговор подписал. Он понимает, что полностью провалился в незримом плане: «Держаться как можно дальше и не утянуть за собой». Петра решила не говорить, что до битвы на неё упало целое бетонное здание — мистер Старк как-то очень остро реагирует. Петра стала появляется чаще в Башне, поэтому миф о стажировке медленно превратился в реальность. Она часто сидит в мастерской Тони, в которую он пустил её на пару минут, а потом на десять, потом на час, потом на два, а потом Тони перестал считать. Петра казалась на своём месте, частью его мира, будто она была в нём всегда. Будто в его жизни редкий лучик света обрёл форму и голос. У Петры был на удивление мягкий и приятный голос. Что в этом удивительного? С учётом её говорливости и не исчерпывающим потоком энергии у неё должен был быть звонкий и громкий голос — но как-то не сложилось. Мистер Старк просто не знает, что кроме школы, точнее Нэда, и самого Тони ей говорить не с кем. Тётя всегда на работе, а после приходит до боли уставшая, что Петра не дергает её лишний раз, поэтому Паркер предпочитает своему одиночеству любое приятное общество. А Тони Старка она считает, чуть ли не Высшим Обществом. Обожания в её глазах поубавилось с момента их первой встречи полтора года назад — серьёзно, столько времени прошло, а она ещё не сбежала от него? — но не исчезло полностью, переквалифицировавшись в «восхищение». Петра умела вдохновлять и мотивировать своими восторженными восклицаниями; кто не любит, когда его работу хвалят? Тони было приятно, хоть он никогда не признавал этого вслух, говоря ребёнку перестать прыгать от каждого его изобретения. А ведь однажды он просто шумящий тостер починил и всё, теперь это самые вкусные тосты во Вселенной. Несмотря на то, что дальше Нью-Йорка девушка никогда не была, говорила она с такой убеждённостью, что не остается сомнений в правдивости её слов. Конечно, Петра грустила и впадала в легкое унынье. Но делала это всегда подальше от мистера Старка и специально искала место, где он бы её не нашёл. Надевала тёмные джинсы с толстовкой и просто сидела на крыше недалеко от дома. Паркер тоже уставала, тоже выматывалась, тоже испытывала горечь жизни. На неё проблемы сыпались не хуже снегопада в Канаде и она не успевала решить их все, а стены собственной комнаты начинали давить. Единственное, Петра точно знает, что не может показать такую себя мистеру Старку. Потому что ему намного хуже, чем ей. Кто бы что ни говорил, но Петра Паркер не слепая, не глухая и далеко не глупая. Она видит, что Тони плохо, она слышит, что его сердцу больно, она понимает, что ему нужно добавить яркости в своей жизни. Петра не уверена справляется ли она, но она пытается. Она отдаёт ему все свои положительные эмоции, всю радость, весь небесконечный позитив — она отдаёт всю себя. И это тяжело, но она так хочет. Петра хочет помочь, даже если в итоге больно и плохо будет ей. Ведь Петра Паркер это Человек-паук — герой.***
— Вы позвонили Петре, то есть мне, сейчас я не могу ответить, потому что очень-серьёзно-занята, возможно даже мир спасаю — ха, Вы знаете, что делать после гудка, — весёлый голос быстро проговорил длинное напутствие на автоответчике. Тони сбросил звонок, провёл пальцем по экрану и нажал на звонок ещё раз. — Вы позвонили Петре… Снова и снова, вновь и вновь — он знает эти слова, интонации, манерность произношения отдельных букв лучше чего-либо на свете. Он не знает сколько раз звонил и сбрасывал, чтобы услышать ее голос, сколько раз прочитал абсолютно все сообщения отправление Хэппи от Петры, сколько-раз-мучил-себя-этим. Прошло полгода с тех пор как он в последний раз виделся и говорил с Петрой. Сраные сто восемьдесят дней, которые были равны едва ли не вечности. Тони был бессилен, он не мог найти всего одного человека, одного подростка, одну девочку — кто же знал, что она может настолько хорошо скрываться. Тони ничего не знал три месяца, пока к нему не пришёл тот-самый-маг, чьё досье он нашел в базе данных нового Щ.И.Т.а — пришёл и сказал, что Петра пропала. Провалилась, растворилась, исчезла из этого мира. Выбить из этого ведьмака хренова всё дерьмо ему помешала Пеппер, которая была с ним в Башне, когда тот явился из портала. А вот Мэй никто не остановил, после невероятно разъясняющего объяснения мага: «Я не знаю, где она». Долго Стрэндж это терпеть не стал и, сказав, что разберётся с этим, исчез также, как и появился, через непонятный круговой портал. Мэй хотела пойти за ним, закончить начатое, но Тони её перехватил, но что-то ему подсказывает, что портал бы не рискнул закрыться у неё перед носом. О, Тони нашёл этого Глупого мага Земли (хрен тебе, а не «Верховный», паскуда) в Лондоне и провёл свои исследования. Куда провалилась, а главное, куда приземлилась Петра — они не выяснили. Никто. Совершенно. Ни наука, ни магия — чёртов симбиот. Ничего не нашлось ни неделю спустя, ни месяц и Тони был вынужден вернуться в США. Вернуться и духовно умереть. Оставшись наедине со своими мыслями Тони начал делать то, в чём был непризнанным мастером — винить себя. Вина накапливалась и не исчерпывалась; она шла по его венам, она отравляла его, она была его неотъемлемой частью. Тони пил, много пил, даже достал сигары — ничего не помогало забыть. Солнечная девочка виделась ему повсюду: в бликах, в отражениях, в глубине его огромных зрачков. Она всегда молчала, не винила его, не кричала о костюме; что тот не спас её, не была мертва — совсем не похожа на его привычные кошмары. Она была похожа на призрак — Тони стало очень плохо. Солнце всё-таки погасло, а на небе ни единого врага. Спустя ещё полтора месяца Петру Паркер объявили мёртвой. В яму закопали пустой гроб; в тот день на небе светило яркое тёплое солнце; Тони Старк не явился на похороны. Не смог. Он бы не выдержал смотреть на могильную плиту с её именем. Нет, нет-нет-нет, это не правда, тебе надо проснуться. Тогда он в первый раз позвонил ей. — Вы позвонили Петре, то есть мне, сейчас я не могу ответить, потому что очень-серьёзно-занята, возможно даже мир спасаю — ха, Вы знаете, что делать после гудка. Тони не знал, что делать, поэтому просто сбросил и набрал заново. Сбросил и набрал. Сбросил-набрал. — … Вы знаете, что делать после гудка. Сбросил-набрал.