Бредни пьяного Тодороки

      Шото петь не умел, хотя все знакомые всегда говорили, что выглядит Тодороки точь-в-точь, как оперный солист. Катсуки давно знал, что его бывший в этом деле еще хуже, чем в отношениях. Если во втором ему помогали книжки, то первое уже исправить было невозможно. Шото это признавал и никогда не отрицал того, что он, по словам Бакуго, «сука, бля, заткни ебало».       — Начинать? — Улыбчивый, забывшийся Тодороки схватил половник, представля, что это микрофон. В таком состоянии его вряд-ли заботило, как он поет, а тем более: какая реакция будет у Кац-чана.       — Валяй, — Невесело хмыкает блондин, облокачиваясь на спинку дивана, — Только, если всерьез собираешься это делать, дай мне беруши.       — Ты злой, Бакуго, — Обиженно выпятил губу Тодороки-младший, — Я Даби расскажу! Он тебя ударит!       — Как маленький ребенок, ебешь мне мозги, а не взрослый бухой мужик, — Лениво утвердил Катсуки, — Приходи в себя наконец. А желательно иди спать! Вообще пиздато будет.       — Не хочу! Не буду!       — Бляяя, — Вытянул это слово Бакуго, — С тобой один вечный геморр, половинчатая бошка. Какого лешего я вообще сюда приперся? Ах, да. Почему, кстати, я у тебя в избранных?       — Что? — Невинно изгибает бровь Шото, будто и вправду не понимает, что от него хотят услышать, — О чем ты, Кац-чан?       — Почему я, блядь ты такая, у тебя в «избранных»? — Явно всерьез не интересовавшись этим спрашивает Бакуго. Тодороки, стоявший посреди комнаты с половником в руках, пятится назад, упираясь об стену. Бакуго, сидевший на диване, а противоположном углу комнаты, встал с него, опираясь об колени руками, — Ответишь мне, или мне вытрясти из тебя информацию?       — Я не понимаю о чем ты, — Отвел взгляд в сторону Тодороки. Уже было не понятно бухой ли этот румянец или от смущения, — Наверное, забыл удалить.       — Мы же оба знаем, что ты ничего никогда не забываешь, — Положив руки в карманы джинсы, которые явно были больше его, Бакуго начал двигаться в сторону Шото, — У тебя есть в запасе ещё опровдание, двухсторонний ублюдок?       — Кац-чан, я…       — Я всегда знал, что ты до сих пор любишь меня. Это не удивительно, ведь я лучший. Я не осуждаю тебя за это и не собираюсь упрекать.       — Заткнись и дай мне договорить, — Раздраженно фыркнул Шото, — Кац-чан, я хочу в туалет. Можно?       — Капец, а не вопрос. Может мне тебя еще и проконтролировать? — Фыркает Катсуки. Тодороки что-то недовольно бурчит под нос и просто вбегает в ванную, оставляя Катсуки в одиночестве.