close

\\ День обещает быть тяжелым. День перед ним был еще тяжелее. Дэни кажется, что все это время он просто пытается выбраться из череды лютого, беспросветного пиздеца. Не жизнь, а американские горки какие-то. Стрелки часов медленно, но верно приближаются к десяти часам, а Даня — к нервному срыву. Дэни замечает Олега, едва тот переступает порог «Восхода». Бурцев готов поклясться, что почувствовал мужчину по принесенному с собой терпкому запаху слишком дорогого одеколона. Терри выглядел так, будто только что сошел с красной ковровой дорожки, и, не обращая никакого внимания на восхищенные взгляды, прошел к вмиг освободившемуся столику, куда уже спешила Майер, чтобы принять заказ. У Дани перехватывает дыхание. Он видит словно в замедленной съемке, как шевелятся губы Тернового, диктующего заказ, как Женя что-то быстро чиркает на клейком листочке, а потом летит к стойке. Стикер сразу же оказывается прилепленным ко лбу Дани. — Он сказал, что кофе ему должен принести парень с самыми красивыми глазами и самыми кривыми руками. Свобода отказывается обслуживать посетителей, слишком гордый, поэтому я предлагаю сделать это тебе, сладенький. Даня награждает ее испепеляющим взглядом, отлепляя листочек со лба и читая «эспрессо, от ДБ для ОТ с любовью». Последнее слово было трижды подчеркнуто и заставило парня вяло улыбнуться. Кристина пытается скрыть улыбку, когда он ставит готовую чашку эспрессо на поднос и идет в сторону уже ожидающего его Тернового. Дане кажется, что у него трясутся поджилки от накатывающего, словно цунами, и сбивающего с ног волнения и непонятного страха. По взмокшей под красной майкой спине ползут липкие капли пота, неприятно холодя кожу. Он боится этого момента. Он боится опять облажаться. Он боится Тернового. Просто поставь кофе перед ним, не умудрившись облить, — нервно думает Дэни, шагая к столику так медленно, будто в похоронной процессии, — и бегом обратно. Ничего сложного, Дань. Парень облегченно вздыхает, когда кофе наконец-то оказывается на столике, неловко кивает и уже готовится развернуться обратно. Однако план, немного успокоивший парня, ломается в первые же секунды. — Присаживайся, — говорит Терри, указывая на пустующий стул напротив. Дэни оглядывается на Кристину с немым вопросом, что, блять, вообще происходит, а девушка просто кивает, поддерживающее выставляя вперед большой палец. Спасибо и на том, что не средний. Дэни со скрипом, заставляющим поморщиться их обоих, отодвигает стул и садится на самый краешек, готовый вспорхнуть в любой момент. Олег, напротив, вальяжно разваливается в кресле, небольшими глотками попивая горячий кофе и время от времени поглядывая на полностью зажатого и сбитого с толку Даню. — Хороший кофе, — подтверждает Олег, — не зря тебя оставили. — С-спасибо вам. PLC сказал, что если бы не вы… — Давай на ты, — Терновой переводит взгляд на бейджик на форме бариста, — Даня. — Дэни, — стремительно краснея, поправляет парень. Даня прочищает горло и часто-часто моргает, а потом — хрясь — натыкается на изучающий взгляд карих глаз, будто скальп снимает. Бурцев отводит глаза, понимая, что пялится на него, раскрыв рот, скользит взглядом по расстегнутой на пару пуговиц рубашке. — Даня мне нравится больше. Нежнее, что ли. Менее официально. — Так меня зовут только б-близкие. Намек понятен. Ты — не из них. Пелена неловкости застилает все вокруг, а Дэни еще больше краснеет и сутулится. В конце концов, кто он такой? Выглядит, как типичный задрот, только-только вышедший из серых стен школы. Аккуратный, опрятный, очки на носу поправляет быстрым движением, губы обветренные кусает. А перед ним — сам Терри — запретная территория, кумир, артист лейбла, до которого Дане, как Илону Маску до Марса. Но что-то есть в Дане такое, заставляющее сердце Тернового делать кульбит, достойный олимпийских игр. Заставляющее чувствовать себя живым. — Почему эспрессо? — внезапно спрашивает Дэни, только чтобы разбавить тишину из разряда «неуютно». — В Ташкенте не так популярны кофейни, — качает головой Терри, улыбаясь как-то по-другому, уже не так наигранно, как будто сейчас из-за угла выскочит папарацци с фотоаппаратом наперевес. — В Москве мне никто и не объяснял, как кофе выбирают. Единственное, что пробовал — вот это, вроде бы неплохо на вкус. Экспериментировать не хотелось. А ты можешь что-то посоветовать мне? Да, перестать говорить вот таким тоном, будто я представляю для тебя интерес, иначе я действительно решу, что это так. А если решу — все, конец-пиздец, стена-стена-тупичок. Согласитесь, это уже перебор. Даня впервые так сильно понимает фанаток, готовых голыми телами выложить имя любимого исполнителя напротив его же дома. — Мне больше нравится кофе в турке, — осторожно отвечает парень, прокручивая в голове все возможные виды кофе. Почему-то хотелось удивить чем-то необычным, тем, что Олег точно не закажет сам. — Как насчет в-варис гликоса? Между ними искрится электричество. Оно сквозит во взгляде, в улыбке, в случайных прикосновениях пальцев, когда Дэни забирает у него чашку из рук, готовясь уйти. Но уже не желая этого так отчаянно, как десять минут назад. — Я зайду завтра, а ты приготовишь мне этот твой глирис вакос, Дань? Дэни его не поправляет ни в названии кофе, ни в собственном имени. Электричество прошивает Даню каждый раз, когда Олег произносит его имя вот так, своим чертовым низким и невероятно сексуальным голосом. Дэни ненавидит, когда кто-то зовет его Даней, но Олегу почему-то готов позволить. Многое позволить. Весь вечер парень тратит не на конспекты и подготовку к скорой зимней сессии, а на видео-уроки, как готовить варис гликос, предвкушая свидание завтрашнюю встречу. \\ У Трущева есть дела поважнее простого ребячества. Завлечь гостей. Втянуть лейблы в помощь. Заставить Тернового быть полезным ему в этом деле. Спасти «Восход» в конце концов. Сводить двух взрослых парней, которые сами могут разобраться с этим дерьмом, никак не входит в его важные планы. Сережа слишком серьезный и нагруженный проблемами для этого распиздяйства, для легкомысленности, для Макса, который устроился напротив и задумчиво накручивал светлую прядь на палец. Руки чешутся от желания состричь это глупое каре, чтобы Свобода хоть как-то взрослого напоминал. Девочка с каре. Бестолочь. Повзрослей уже, малыш. Мне нахуй не сдалась твоя подработка Амуром. — Агент Усы, операция «Дэрри» находится в первой фазе. — По-моему, я уже говорил, что мы не станем использовать тупой шифр, агент Долбоеб, и не будем лезть не в свое дело. PLC смотрит на улыбающегося Свободу, чувствуя себя невероятным идиотом. Феноменальным и влюбленным, блять, идиотом. И пускай Анисимов и состоял полностью из глупых шуток, желания сводить всё и вся, тотального неповиновения правилам и удивительной способности выбесить каждого за тридцать секунд, Макс все равно оставался для Сережи любимым. В любой ситуации. — Я больше предпочитаю «агент Девочка с каре», но ради успеха операции готов и на это. Брось, мы оба видим, что эти дебилы влюблены, нужно просто помочь. И тут появляемся мы и — хоба! — потом тусим на их мальчишнике в Сан-Франциско. Представь, мы будем делать им свадьбу, и весь «Восход» будет приглашен, и… — О, не думаю, что я приду, — отвечает Майер, проходя мимо и услышав последнее предложение. — Ни за что. Да и Олег с Дэни, думаю, тоже. Максим шипит на нее. PLC громко кашляет, привлекая внимание своего собеседника, и Максим сразу же лениво улыбается ему, сменяя гнев на милость. — Мы должны их свести. Ну, подыграй мне, Сереж. — Боже, я слишком стар для этого дерьма… Не дай ему, господь, поседеть раньше времени. Но он, блять, в деле. Только из-за того, что это доставляет Максу радость — а значит, задерживает его рядом с Сережей еще на пару недель. \\ — Крис, ты когда-нибудь задумывалась, что Макс похож на кота? Кристина вертит головой, чтобы убедиться, что Макса нет рядом, а потом наклоняется поближе к Сереже, упираясь локтями о стойку, и понижает голос до шепота.  — Он меня побьет, если узнает, но я давно купила кошачьи ушки и все мечтаю подарить ему. Даже когда он поет, я слышу «мяу-мяу-мяу, погладь меня». А ты с чего это?.. — Вчера он мурлыкал во время секса. Кристина давится кофе. — Вы отвратительные. \\ Блондинка приходит в «Восход» каждый понедельник и четверг в восемь утра. Садится за свой неизменный столик, снимает бежевое пальто и приветливо улыбается официантам. Дэни узнал о ней еще в первый день работы. А еще узнал, что в нее уже третий месяц влюблен Джей Мар. Во время работы Никита крайне редко покидал кухню, а оттого любовался девушкой на расстоянии. Несмотря на все попытки Макса, этот парень все боялся подойти и познакомиться. А блондинка была на удивление настойчивой, и соблазняла парня каждый раз, когда входила в кофейню, сама того не подозревая. — Это та самая? — спрашивает Дэни, когда девушка опять садится за первый столик и отказывается от меню. Официантки и так знают, что она закажет. И кто будет подглядывать за ней из кухни, тяжело вздыхая. — Да, — кивает Максим, одаривая девушку своей фирменной улыбкой. — Та самая блондинка. — П-погоди, вы даже имени ее не знаете? — Времени не было, чтобы узнавать, — бурчит Свобода, хмурясь. — А Никита просто ананас и долбоеб, трусит подойти к ней хотя бы на пару метров. — Я все слышу! — слышится возмущенное из кухни. — Так и задумывалось, чувак, — в тон ему отвечает Максим. Дэни поджимает губы, будто случайно разглядывая девушку. Она чувствует его взгляд и улыбается ему, убирая с глаз светлую прядку, выбившуюся из хвоста. — Короче, это пока первая пара, на которую я никак не могу повлиять. Даже в подсобке пытались запереть, но Никита разнылся. — Вообще-то, он едва не врезал тебе, — поправляет его Кристина, но затыкается, когда Макс обиженно скрещивает руки на груди. — Хей, ты что делаешь? Это было адресовано уже Дане. Парень, не замечая ее слов и удивленного взгляда Свободы, быстро сделал заказанный блондинкой мокко и, добавив к заказу еще и блюдце с шоколадным маффином, огляделся в поиске бумажки и ручки. — У тебя есть номер Джея? — спрашивает он у внезапно понявшей его замысел Кристины. Она иронично хмыкает, мол, еще один завелся, скоро как тараканов будем выгонять, но послушно диктует номер. Записка с ним отправляется под кружку дымящегося кофе. И когда все это было готово перекочевать на поднос уже ожидавшей Софи, дверь кухни тихонько раскрылась, откуда выглянули сначала дреды, привычно собранные на макушке, а потом только остальное лицо. На него уставились четыре блестящие от предстоящей аферы пары глаз. — Что вы задумали, признавайтесь сразу, и никто не пострадает. — Ох, Никитушка, мы уже потеряли веру во все это, — бодро отвечает ему Свобода. Кристина так яростно кивает, что, кажется, голова вот-вот слетит с тонкой шеи и покатится к ногам Джей Мара. — Любви не существует, знаешь ли. Мы отчаялись. Относи заказ этой блондинке, Софи, и скажи, чтобы она больше не возвращалась. Софи захихикала, а Джей наградил их всех сложным, нечитаемым взглядом. Кристина охает, когда Никита мрачно выходит из кухни, приглаживая волосы, и застывает рядом с Софи, жестами прося ее отдать поднос. Девушку дважды просить не приходится. — Я сам, — зачем-то говорит мужчина напоследок, выглядя так, словно решается вся судьба человечества. Он медленно двинулся в сторону первого столика. — Ну и умничка, — в один голос отвечают ребята, улыбаясь так, что щеки начинают болезненно ныть. «Ананас», наконец, созрел. Мар аккуратно ставит перед блондинкой чашку кофе и блюдце. Девушка хмурится, указывая на маффин — она этого не заказывала. Джей нервно оборачивается на стойку — ребята согнулись пополам от хохота, поймав его растерянный и убийственный взгляд, — и шепчет что-то подозрительно похожее на «комплимент от кофейни», ярко краснея. Вид краснеющего ананаса унес всех в открытый ржач, пугающий немногочисленных посетителей. Софи даже попискивать начала от смеха, Кристина билась об стойку головой, а парни полегли окончательно. Улыбка девушки — и Никита сразу же прощает ребятам всю эту историю, потому что оно того стоит. Действительно стоит. Мужчина прочищает горло и задает вопрос, который вертится на языке уже давно. Девушка отвечает: Илона. Ее зовут Илона. Мар кивает и отходит от столика, давя такую лыбу, что все опять начинают смеяться. Максим с Даней отбивают друг другу «пять». Илона отпивает горячий кофе, жмурясь от удовольствия, и внезапно обнаруживает записку. Улыбается. Бросает взгляд на дверь кухни, где уже скрылся горе-любовник. Пальцы с аккуратно наманикюренными ноготками ловко прячут записку к себе в сумку. Вечером Илона ему все-таки позвонила. А через неделю Никита пришел с девушкой под руку, галантно снял с нее бежевое пальто и убрал с лица выбившуюся из прически светлую прядку перед тем, как коснуться губами румяной щеки. \\ — Палевно, — усмехается Максим, наблюдая, как Дэни трется у столика, где сидит Терновой, отчаянно надеясь найти предлог, чтобы задержаться подольше. Оба выглядят, как влюбленные идиоты, которые, впрочем, все отрицают. Хотя об этих нежных чувствах знают все, кроме них, а среди персонала «Восхода» уже организовался клуб шипперов Дэрри. Под чьим предводительством вы сами догадываетесь. — Так, у меня есть план! Сережа нервно стучит пальцами по гладкой поверхности стола, а потом допивает кофе одним глотком и отодвигает чашку. Блять, как же он заебался. PLC знает, что на такие провокации нельзя вестись. Ему даже интересно, осознает ли Макс, насколько умело он манипулирует людьми, получая все, что ему только захочется, в кратчайшие сроки. Фортепиано в центре зала. Бесплатный кофе. Чужое сердце в ладонях. — Нет, — отрезает Сережа, видя, как радостная улыбка гаснет, будто кто-то вырубил свет. — Это всегда плохо кончается. — Пф, — фыркает Макс, закатывая глаза, но тут же улыбается, слизывая с губ кофейную пенку под пристальным взглядом PLC. — Кончается… PLC не знаток в вопросах порно, но почти уверен, что какое-то начиналось точно так же. — Напомни, почему я до сих пор сижу тут с тобой и слушаю этот бред. — Потому что я милый, а еще у меня классная задница, — уверенно отвечает Свобода, собирая волосы в хвостик. — Так вот, как насчет того, чтобы добавить в олежин кофе Виагру и запереть их в подсобке? Ебанный манипулятор. — А как насчет того, чтобы завалить ебало? — с энтузиазмом предлагает Сережа. — Лично мне нравится вариант: просто поговорить с ними и попробовать вразумить, но не лезть дальше установленных личных границ. Сечешь, солнышко? Не дальше. \\ Не лезть дальше установленных границ, говорите? Максим это точно умеет, смотрите и учитесь. — Просто скажи это, Дэни. Дэни поднимает глаза к небу — в данном случае, к потолку — и раздраженно стонет. Макс даже ухом не ведет, продолжая стоять у стойки и забрасывать парня вопросами и теориями. И плевать, что их подслушивает вся кофейня. Кристина тактично отмалчивается и делает вид, что ее это не интересует. — Отстань уже! Как вообще это могло прийти тебе в голову? — Он не убил тебя во время вашей первой встречи, что уже неплохое начало, согласись. Даже попросил, чтобы кофе приносил ему именно ты, а это уже навевает на мысли о… Даня все-таки проливает кофе на пол, не зная, смеяться ему или бежать со всех ног от этого сумасшедшего кота. — С-стой. Ты решил, что мы влюблены друг в друга только исходя из нашей первой встречи? Два совершенно н-незнакомых человека, один из которых случайно проливает кофе на второго, и ты вдруг понимаешь, что они идеальная пара? От возмущения голос Дани взлетает на пару октав выше. Максим смотрит на него так, словно готов вот-вот зайтись приступами неконтролируемого истерического смеха. — Именно. Непробиваемая логика. Даже прикопаться не к чему. — Мы не пара, — подумав пару секунд, отвечает Дэни. — Он натурал и звезда лейбла, а я п-полом не вышел. — О, так значит, ты хотел бы? — тут же хватаясь за соломинку, спрашивает Максим. Даня явно начинает сдавать позиции. Уже не отрицает, что влюблен — хороший знак. — Сменить пол? — не понимает парень. Кристина поперхнулась, и Дане пришлось пару раз постучать ей по спине. — Чтобы Олег ответил взаимностью, придурок. — Я… я не знаю, — честно отвечает Дэни. — Иногда мне кажется, что я влюблен в него. Свобода криво усмехается. 1:0 в пользу Макса. Он подмигивает подслушивающей этот разговор Майер, и Женя поджимает губы, пока отсчитывает новенькую бумажку из чаевых и сует ее улыбающемуся мужчине, шипя: чтоб я еще с тобой спорила, блин, зачем тебе вообще деньги, а мне вот теперь на маникюр не хватает. Когда с историей ставок было покончено, Максим наконец-то разворачивается к парню и объявляет: — Поздравляю, ты официально последний в «Восходе», который об этом догадался. Кристина громко захохотала и уже не смогла остановиться. \\ Сережа медленно ставит на стол бутылку виски. Олег хмурится, разглядывая пустую кофейню и не совсем понимая, зачем его пригласили в такое время. Скорее всего, ему опять будут впихивать какую-нибудь фигню про спонсорство, от которой молодой рэпер не мог скрыться даже в столь укромном местечке. — Это обязательно? PLC смеется, наполняя оба стакана, усаживается напротив. Терновой напряжен настолько, что даже мышцы ноют. Откидывается на спинку стула и вертит в руках стакан, наблюдая, как лучики света из приглушенных ламп мягко оседают где-то на дне. — Не хочешь — не пей. Но здесь нет ни Кристины, ни Дэни, которые бы приготовили тебе кофе. Терри кидает на мужчину рассеянный взгляд, думая о чем-то своем. Поглядывает на стойку, где одиноко блестят холодным металлом кофемашины. Сережа следит за его взглядом и внезапно даже для себя самого решается. — Знаешь, чему меня научил Максим? Олег проглатывает все пошлые шуточки, вертящиеся на языке, вместе с виски. Рот обжигает пламя, язык будто немеет, тепло толчками распространяется по телу. — Сумасбродству, — продолжает PLC, словно не замечая ироничного смешка собеседника. — Так что давай сыграем с тобой в игру. Вопрос-ответ. Все просто: я прав — пьешь ты, нет — пью я. Можно не отвечать, если перегну палку. Ну? — Только из уважения к тебе, — отвечает Олег, позволяя Сереже наполнить стаканы еще раз. Кивает, получая первый ход гостя. — Ты думаешь, что я хоть как-то помогу тебе с финансовым положением «Восхода»? Сережа залпом опустошает стопку, морщась и тяжело выдыхая. И пока он замер, переводя дыхание, зажмурившись, Олег увидел его таким, какой он на самом деле. Без напускной уверенности, менторского тона и насмешливо скривленных губ. И когда PLC наконец-то открыл глаза, встречаясь с его взглядом, Терновой понимает, что в броне больше нет смысла. Расслабляет напряженные плечи, а морщинка между бровями исчезает также неожиданно, как появляется. — За те несколько дней, пока ты ходил к нам, число посетителей увеличилось вдвое. Им так лестна мысль, что они могут сидеть здесь, любуясь знаменитостью и выкладывая фотки в Инстаграм с тупыми подписями «кофе с Терри». Мы, в принципе, не против. Однако одного твоего присутствия тут слишком мало. Помощь лейблов могла бы быть гораздо весомее. Могла бы нас спасти. Олег задумчиво вертит в пальцах граненный стакан. — Хорошо, но зачем мне помогать вам? — и ответ встает в уже затуманенном легкой поволокой мозгу. Имя из четырех букв. Да-ня. Такое же мягкое и нежное на вкус, как могли бы быть его губы. — История с Дэни…? PLC сразу же понимает, куда он клонит, и это предположение внезапно смешит. Подослать мальчишку, чтобы охмурить бэдбоя, а потом заставить того плясать под свою дудку. Они что, в плохо снятом фильме 80-х? — Неа, сплошная самодеятельность с элементами неожиданности, — пожимает плечами, видя, как разглаживается лицо Тернового. Боялся, что обдурили, как лоха на вокзале. Смешной такой. Нелепый. — Моя очередь. В голове Сережи крутятся сотни вопросов. Тысячи. Может ли Терновой создать условия для встречи с главами лейблов? Согласятся ли лейблы помочь такой захудалой кофейне, одной ногой уже за той чертой бедности, которая ничего не может предложить взамен? Но Сережа помнит, чему его научил Максим. И поэтому он просто бросился с места в карьер ебанного безумия. И вопрос вырывается будто против воли, будто подсказал кто-то на ухо. — Натурал? Олег вздергивает брови, но послушно протягивает ему полный стакан, а Сережа быстро осушает и его. Они оба смотрят друг на друга, будто пытаясь прочитать что-то на лицах, а потом заходятся истерическим смехом. — Завтра у тебя будет веселое утро, как смотрю. Теперь я. Вы со Свободой?.. — Давай сюда сразу всю бутылку, — смеется Сережа. — Можешь даже не продолжать. В любом случае ответ будет «да». — Как вы познакомились? Не то чтобы Терри было интересно. Просто сама мысль, что такой человек, как Сережа, мог связаться с таким человеком, как Максим, уже казалась невероятной. Да и хмель уже ударил в голову, развязывая язык к неожиданным поворотам в их, вроде бы, серьезном и деловом разговоре.

Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем; Потянешься к тыщам — хватишь по голове.*

— В «Восходе» есть какая-то тупая байка про то, что Максим был первым посетителем, но это не совсем верно. Мы были знакомы до этого. Я наткнулся на него на площади, он играл на гитаре. Попросил его сыграть мой трек, он послал меня нахуй. Романтика.

Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим — Без преданной острой финки за голенищем, Двух граммов под днищем, Козыря в рукаве.*

Перед глазами услужливо всплывает полупустая площадь, грязный асфальт после только-только прошедшего дождя, мягкий свет фонарей над головой, приятные звуки гитары. Максим с еще не совсем отросшими светлыми волосами в поношенной, но не грязной кофте и джинсах а-ля гранж-бомж. Энергично перебирает аккорды, даже не поднимая голову на немногочисленных прохожих, которых заинтересовывал своей игрой. Тихо напевает себе под нос что-то про воздух, сигареты и ракеты. Наркоман, наверное.

Все ржут, щеря зуб акулий, зрачок шакалий — Родители намекали, кем ты не стал.*

— И как остальные отнеслись к нему, когда ты привел его в «Восход»?

Свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей, Понтов и регалий, офисных зазеркалий, Чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал. Плюемся люголем, лечимся алкоголем, Наркотики колем, блядскую жизнь браня.*

— Как семья относится, если ребенок вдруг притаскивает домой блохастого котенка? Сначала покривит нос, покачает головой, а потом смирится с его существованием и полюбит тоже. Макс… он ведь реально как кот. Который гуляет сам по себе. Не поддающийся дрессировке, отказывающийся носить ошейники, которые подчеркивают его несвободу. Требует к себе повышенное внимание, надоедает, шумит и говорит без конца. И я боюсь, что когда-нибудь ему это надоест. Махнет куда-нибудь на море, к чайкам своим ебанным. А мне здесь одному подыхать.

Свобода же в том, чтоб стать абсолютно голым, Как голем, Без линз, колец, водолазок с горлом, — И кожа твоя была тебе как броня.*

Сережу несло во все тяжкие. Хотелось выговориться, даже такому малознакомому человеку, как Терри. Просто чтобы поняли. Как Кристина, которая сидит на заднем дворе и ревет. Только ему реветь как-то не престижно, поэтому он глушит проблемы алкоголем и разговорами по душам, от которых останется горький привкус завтра утром. — Хорошо, — выдыхает наконец-то PLC, отстукивая пальцами навязчивый ритм песни уличного музыканта по поверхности стола. — Тебе нравится Дэни? Олег хмыкает. И выпивает стопку, не колеблясь ни секунды.