Иерусалимский синдром

Глава 4 В конце следующей недели Орен заглянул в мой кабинет, чего никогда раньше не делал.  — Привет, Ян. Я собираюсь в магазин на углу — купить тебе чего-нибудь?  — Нет, спасибо — ответил я рассеянно.  — Точно? — усомнился он — ты выглядишь, как человек, которому срочно нужен кофе, и желательно даже круассан.  — Правда? — я вымученно улыбнулся. Из-за выездов на стройку меня не было в офисе несколько дней, и разумеется, я не заглядывал в свой почтовый ящик. Как результат, в моих входящих сообщениях царили бардак и хаос. Вдобавок все тело зудело и горело — этим утром меня исписали, как шпаргалку по высшей математике. Странно, что не добрались до лица, но все равно пришлось надеть рубашку с длинными рукавами, несмотря на жару. В последнее время это случалось все чаще и чаще. Орен заметил это.  — Тебе холодно? — спросил он, внимательно наблюдая за мной.  — Да, простыл, должно быть — соврал я.  — Я принесу тебе чай — сказал он полуутвердительно.  — Спасибо — было приятно принимать знаки внимания — разумеется, те, что не заключались в зудящих на коже словах. Он принес не только чай, но и обещанный круассан. Посмотрел на свои наручные часы.  — У меня есть минут десять, чтобы провести с тобой какое-то подобие завтрака и помочь с завалом — сказал он — и не протестуй, пожалуйста. Я вижу, что ты уже на грани отчаяния. Я только вздохнул и посмотрел на него несчастными глазами. Он был прав.  — Итак — он отпил из своего стакана — что там у тебя? Десяти минут нам, разумеется, не хватило. Но через минут сорок мой почтовый ящик уже не выглядел таким угрожающим, часть дел он помог делегировать другим коллегам, а для меня самого — составить план действий.  — Поверь мне, это все приходит с опытом — усмехнулся он, отправляя в рот последний кусок слоёного пирожка — сначала кажется, что никогда не разберёшься с тем балаганом, что творится в нашем бизнесе. А потом начинаешь получать удовольствие.  — Да я бы и так не страдал, если бы…  — Если бы только кто-то сжёг аутлук ко всем чертям, да? — рассмеялся он.  — Точно! — я присоединился к его смеху. Он помолчал несколько секунд, потом поднял на меня задумчивый взгляд.  — Как насчёт приглашения? Повторить?  — Мне нужно выздороветь — почти честно ответил я.  — От простуды?  — У меня… что-то вроде псориаза. Бывают хорошие дни и не очень.  — Стесняешься? Поэтому в длинных рубашках по жаре шастаешь? — догадался он.  — Да. Зрелище не для слабонервных — я понял, насколько устал от одиночества, если уже готов был на ходу придумывать легенду с кожной болезнью.  — Обещаю, что не полезу тебе в бюстгальтер без разрешения — хмыкнул он. Рука его едва коснулась моей, и я вздрогнул, как от электрического удара — оказывается, я совсем отвык от прикосновений.  — О-хо-хо, у нас тут тяжёлый случай — он внимательно посмотрел на меня. Я беспомощно улыбнулся, и тут в дверь постучали. Орен мгновенно убрал руку. В дверь сунулась Рая.  — Ты скоро? — спросила она его — у нас совещание через две минуты. Я собиралась поговорить с тобой до этого, а ты, оказывается, прятался все это время здесь.  — Иду — отозвался он — помогал Янону, как видишь.  — Он прекрасно сам справляется — а ты его так совсем разбалуешь — она нетерпеливо посмотрела на часы — давай, двигайся. Орен поднялся и со вкусом потянулся.  — Иду. А ты, Рая, бессовестная — как котенка, кидаешь его на самую глубину. Да только забываешь, что котята плавать не умеют.  — Он-то котенок? — она фыркнула — разве что морской котик. Выплывет, куда денется. Болтая обо мне, словно я не сидел прямо перед ними, они наконец вышли из моего кабинета и закрыли за собой дверь. Я перевел дыхание. Осторожно приподнял рукав, поморщился, взглянув на покрасневшую кисть с каким-то незнакомым словом на ней. Подавил приступ тошноты — собственное тело в такие дни было мне мерзко в своей бесстыдной противоестественности. Мне стыдно было признаться, но большинство посланий я не мог бы прочесть без помощи словаря. Даже со словарем не все было понятно, и я в который раз дивился — какого черта майкрософт вордом служу я, а не какой-нибудь благочестивый праведник, который смог бы хотя бы понять, что от него требуется? К полудню зуд прошел, и кожа опять стала чистой. Надолго ли? Но, по крайней мере я сейчас я мог наконец работать, не отвлекаясь на неприятные ощущения. Рая заглянула ко мне ещё раз после обеда.  — Привет, можно к тебе на минутку? — спросила она вполголоса.  — Конечно! — после того, как тело очистилось, дышать стало легче, и я был рад ее видеть. Она закрыла за собой дверь и села возле меня.  — Это насчёт Альперата.  — Какого Альперата? — не понял я.  — Орена. Боже, я все забываю, что ты ни с кем не общаешься и имена ничьи не помнишь. Мою фамилию ты хотя бы знаешь?  — Л-леви? — неуверенно спросил я.  — Левин! Леви — это совладелец фирмы, ко мне никакого отношения не имеет — она слегка обиделась.  — Извини, пожалуйста — покаянно сказал я — у меня плохая память на имена.  — Да я вижу… Неважно — она вновь вернулась к тому странному тону, что и ранее — я хотела поговорить с тобой об Орене.  — Давай.  — В общем, я вижу, что он проявляет к тебе некий… интерес. Я открыл было рот, чтобы возразить, но она меня остановила.  — Я не имею ничего против — делайте, что хотите. Вы взрослые люди. Только…  — Что? — она замялась, и я ждал.  — Только ради бога — чтобы об этом не узнал Эран.  — Почему?  — Он очень против романов между сотрудниками. И ещё… в общем — она откашлялась — после его развода Орен какое-то время активно подбивал к нему клинья. Данцигер не гомофоб, но после года такой осады у него большой зуб на Орена. Я не знаю, что там было или не было — скорее всего, ничего. Но лучше перестраховаться, понимаешь?  — Он может ревновать Орена? — я немного растерялся.  — Наоборот — она вздохнула — ты его протеже, а если он узнает, что Альперат наложил на тебя лапы, то может решить, что…  — Что такой сотрудник ему не нужен — заключил я.  — Именно — она серьезно посмотрела на меня — раньше они были друзьями, а теперь… иначе как «соперниками», уж и не назовешь. Если ты с Ореном — то уже не надейся на то, что он долго тебя тут продержит.  — Сложно у вас тут все — я вспомнил работу у отца. Сотрудников там было мало, сплетен не было, и большинство людей было такими же, как мой отец и Шмулик — прямолинейными и открытыми. Ну, если не считать аферы с нашим родством.  — Не особо сложно. — возразила она — Я хотела тебя оградить от трений между этими двумя, вот и все. А трения бывают в любом коллективе.  — Я пока даже не уверен ни в чем — сказал я — я имею в виду, с Ореном.  — Да я понимаю — пожала плечами Рая — Но если надумаешь, то держите свои отношения подальше от Данцигера. Да и от других — слухи тут быстро разносятся.  — Спасибо — я серьезно кивнул. Она хлопнула себя по коленям (у нее этот жест выглядел трогательно и красиво) и поднялась.  — Ты хорошо работаешь, Янон. Я бы хотела, чтобы ты был частью этой компании ещё долгие годы. Надеюсь, что и ты этого хочешь. Я промолчал, как и всегда, когда со мной заговаривали об отдаленном будущем. Не дождавшись моего ответа, она потрепала меня по плечу и вышла. Оставшись один, я задумался. Ещё не поздно было дать обратный ход. Орен бы понял и оставил меня в покое. Но дело в том, что я не хотел больше, так сказать, находиться в покое. Нам всем оставалось не так уж много времени, и какая разница, что случилось бы, если бы нас обнаружили — пусть даже Эран меня уволит. Пусть даже Орен увидит мое тело со всеми посланиями. Если честно, это все уже ничего не значило. Следующие несколько дней я просыпался с абсолютно чистой и гладкой кожей. Это вселяло во мне тихую надежду, что я смогу передохнуть — хотя бы пару недель. Орен позвонил мне пятничным утром, когда я закидывал белье из корзины в стиральную машину.  — Привет, Янон. Ничего, что я звоню в нерабочее время?  — Я не занят — отозвался я, выливая стиральный гель в специальное отделение внутри машины.  — Вечером мы с парой друзей идем в кино, хочешь с нами?  — В кино? — я подумал, что уже лет пять не был в кинотеатре. Не потому, что не было времени. Просто поход на просмотр фильма предполагал дружескую компанию, а я такие тщательно избегал.  — Да. «Бегущий по лезвию».  — Что-то слышал об этом — неуверенно ответил я — это же старый фильм?  — Они сделали римейк — я услышал смешок Орена — у тебя хотя бы интернет дома есть? Или ты тоже гордишься его отсутствием, как твои соседи?  — Есть, но я редко смотрю фильмы — признался я.  — Мы уже поняли, что ты особенный — как ни странно, в его голосе не было насмешки. Лёгкая улыбка, не более того.  — В котором часу начало? — заторопился я. Я понимал, что со мной флиртуют, но сам отвечать флиртом не умел, хоть и очень жалел об этом. Все мои попытки отвечать в том же игривом тоне всегда были слишком неуклюжими и неловкими.  — В восемь вечера, но можешь не волноваться — мы договорились встретиться в семь и посидеть в ирландском баре возле кинозала. Я за тобой заеду.  — Хорошо — мой голос дрогнул. Я только что понял, что, по сути, соглашаюсь на свидание — чего со мной не было уже много лет. Все мои страхи разом проснулись и затрепыхались в моей душе.  — Ты не хочешь? — этот человек очень чутко реагировал на мое настроение. Даже по телефону.  — Давно не… — я откашлялся — давно не был в кино.  — Ты ведь понимаешь, что это всего лишь фильм? Не садо-мазо клуб? — уточнил он — в смысле, если ты хочешь потом пройтись до клуба, то скажи мне заранее, я захвачу свой набор плеток.  — Я…- я онемел.  — Я шучу — он усмехнулся — все немцы такие серьезные, или только ты?  — Только я — я улыбнулся и слегка расслабился.  — Янон… ты хочешь мне что-то сказать до того, как я куплю тебе билет? — спросил он. Голос его изменился, стал жёстким и сухим. Судя по всему, он все ещё давал мне шанс отступить. Я подумал. Пожалуй, у меня было всего лишь одно условие.  — Да. Хочу. Ни под каким предлогом не пытаться снять с меня майку — сказал я твердо.  — Ты там татуировку якудзы прячешь, что ли? — хмыкнул он — я помню, помню. Псориаз. Я же обещал, что не буду.  — И не лезть под нее — я представил себе его выражение лица, когда под его пальцами окажутся бугры со смутно знакомыми очертаниями, и содрогнулся.  — Это будет труднее — признался он после некоторой паузы — но я привык играть по правилам. Нельзя — так нельзя.  — Тогда — я глубоко вздохнул — мы договорились.  — Отлично! В шесть тридцать я у тебя под домом, будь готов. А теперь мне надо идти. До вечера — сказал он, прежде чем повесить трубку.  — До вечера — запоздало попрощался я. В половине седьмого я был внизу под домом. Как ни странно, Орен опередил меня. Он сидел за рулём своей машины и что-то проверял в своем телефоне.  — По идее, мы успеем — сказал он, увидев меня — даже постоять у очереди в бар. Правда, выпить пива уже не сможем.  — Там так забито? — не поверил я.  — У нас везде забито — усмехнулся он — сам увидишь. Мы выехали из Иерусалима и поехали вниз, к городам, которые по пятницам не замирали в религиозном трансе. Орен был прав — мы приехали достаточно рано, чтобы успеть на начало трейлеров, но об остальном пришлось забыть до самого конца. Жевать попкорн во время фильма я не любил, поэтому только терпел хруст и хлюпанье, раздававшиеся со всех сторон. Мой спутник время от времени искоса посматривал на меня, но не касался, и это меня немного смущало. Может быть, он ждал инициативы с моей стороны? Я выругался про себя. Веду себя, как…как школьница. Уселся поудобнее, так, что мой локоть коснулся его. Он слегка повернул ко мне голову, и мы встретились глазами.  — Нравится фильм? — тихо спросил он.  — Нормально — одними губами ответил я. Пользуясь темнотой, провел ладонью по его руке — от локтя к кисти. Он дёрнул уголком рта.  — Ещё — прочёл я по его губам. Я невольно кинул взгляд в сторону его друзей — точнее, его двоюродного брата с женой. Те смотрели на экран и на нас не обращали никакого внимания. Зато сзади нас… Я мельком посмотрел вверх и увидел двух девушек, которые смущенно, но вместе с тем с интересом смотрели на нас с заднего ряда. Я решил, что идея устраивать бесплатное шоу меня не особо привлекает, и убрал руку. Орен понимающе усмехнулся.  — Потом — выдохнул он. Наконец, к моему облегчению, фильм закончился, и мы вышли в фойе. Там пахло тем же попкорном, что и в зале, и я понял, что дико голоден. Судя по всему, остальные почувствовали то же самое.  — По гамбургеру? — спросил Орена его брат. Я так и не запомнил его имя.  — Шани? — Орен посмотрел на невестку.  — Я такая голодная, что согласна на все — рассмеялась та.  — Янон? Ты не вегетарианец, я надеюсь?  — Я тоже согласен на все — ответил я, уже представляя себе свой ужин. Потом понял, как двусмысленно это звучит.  — Буду иметь ввиду — Орен слегка улыбнулся, глядя прямо в мои глаза, и по моему телу прошла лёгкая дрожь. Шани с упрёком посмотрела на деверя.  — Ты его смущаешь, Орен.  — Ничего, пусть закаляется — ответил его брат. Черт, как его всё-таки звали? Мы неторопливо дошли до ресторана, из которого доносились аппетитные запахи жареного мяса и картошки. Нас провели к широкому столу на четверых и оставили изучать меню. Я уже нацелился на большой гамбургер с бараниной, когда почувствовал знакомые жжение и зуд под ключицей. Черт. На мне была майка с короткими рукавами. Хорошо, что я был достаточно предусмотрителен — с тех пор, как знаки начали доходить до рук, я всегда носил в сумке фуфайку. Я вытащил ее из сумки и надел прямо поверх майки на глазах у всех. Просто времени не было идти в туалет — мне уже покалывало локти. Мои спутники смотрели на меня с удивлением.  — Обычно майку надевают на фуфайку, нет? — флегматично спросил брат Орена — по крайней мере, Шелдон Купер делает именно так.  — Тебе холодно? — заботливо сказала Шани.  — Это то, что я думаю? — негромко осведомился Орен. Я кивнул. Сжал кулаки, потому что жжение стало почти невыносимым.  — Отвезти тебя домой? — я с трудом услышал его голос.  — Ты в порядке? — это Шани. Черт, только не хватало сейчас потерять сознание. С них станется меня раздеть прямо здесь.  — В порядке — ответил я — пройдет… сейчас.  — Выглядишь херово — спасибо тебе, брат Орена.  — Я в порядке — повторил я сквозь зубы. Обычно эта дрянь проявлялась, когда я спал, поэтому и побочные эффекты не так сильно ощущались. Может, стоило пойти в туалет и прочесть, что там от меня хотят? Потом я представил, что может произойти, если какому-то умнику в прошлом пришло в голову поставить там камеры наблюдения, и передумал. Почитаю уже дома.  — Ну так что? — спросил Орен — домой?  — Зачем? — я спокойно перелистнул страницу меню — уже все прошло. Можно заказывать? На меня посмотрели с сомнением.  — Ты уверен, что тебе можно острую пищу? — это Шани, разумеется.  — Я возьму не острую — успокоил я ее. Кажется, я пробуждал в ней материнский инстинкт. Гамбургеры были неплохими. Не такими, как у нас, но тоже очень даже ничего. Мои трое спутников вели свою беседу, тактично оставив меня приходить в себя. Время от времени Орен поглядывал в мою сторону вопросительно, но ничего не говорил. Впрочем, нам обоим уже было ясно, что сегодня вряд ли что-то случится. После такой встряски и плотного ужина меньше всего мне хотелось, чтобы меня тащили бы в постель. А ещё я должен был быть честен с самим собой: «приступы» участились, и если раньше я мог как-то притворяться, что всё идет как обычно, теперь мне, скорее всего, придется забыть и про короткие рукава, и про хоть какое-то подобие общественной (и личной) жизни. После ужина супруги распрощались с нами и укатили в Тель Авив. Мы остались одни на стоянке возле машины Орена.  — Домой? — спросил он коротко.  — Да — ответил я устало.  — Как самочувствие?  — В порядке, только спать хочется.  — Мне можно взглянуть…  — Нет! — я вздрогнул.  — Что это? — сказал он жёстко — что-то заразное? Рак? СПИД? Я оторопел. Это то, что он обо мне думал?  — Нет, конечно. Неужели ты думаешь, я мог бы…  — Я тебя не знаю, Янон — ответил он. В голосе его было явное отчуждение — да, мы работаем вместе, но я не знаю о тебе ничего. Может, и мог бы — ты сам скажи мне.  — Это просто приступы… вроде аллергии. Вот и все — пробомотал я.  — И что ты с этим делаешь? Как лечишься? — требовательно спросил он. Я повернул к нему голову.  — Это не твое дело — у меня тоже были свои границы. Он хотел что-то сказать, но махнул рукой.  — Ты прав. Не мое. Садись, я тебя подвезу. Я молча сел в машину. До моего дома мы доехали в том же отчужденном молчании. Я терзался угрызениями совести. На самом деле, куда я полез? Со всем тем кафкианским бредом, что происходит в моей жизни — я согласился на свидание с ничем не повинным человеком. Поставил его в неловкое положение перед его семьёй. Теперь, вместо продолжения банкета в постели, мы разбираемся с… Мне очень хотелось поскорее с ним распрощаться и оказаться дома. Я клятвенно пообещал себе не соглашаться больше ни на какие встречи — ни с кем.  — Приехали — голос Альперата вывел меня из задумчивости.  — Спасибо — получилось очень сухо, он того не заслуживал. Я попробовал ещё раз — извини за сегодняшний вечер. Я тоже предвкушал чего-то совсем иного.  — Чего же? — он едва заметно улыбнулся. Я наклонился к нему, зная, что сильно рискую. Кому хочется целоваться с потенциальным прокаженным? Но он не отстранился. Его губы были жёсткими и сухими. Пару секунд они оставались неподвижными, и я облился холодным потом — понимая, что он все ещё не решил, ответить на поцелуй или послать меня подальше. Потом он решился — его губы приоткрылись, впуская мой язык. Я был очень мягок и аккуратен — не хотелось его спугнуть. Теперь, как я понял, была моя очередь его завоёвывать. Его рука легла на мою шею, и он откинулся на спинку своего сиденья, привлекая меня за собой. Я обнял его за пояс, наслаждаясь поцелуем, и не делая никакой попытки форсировать события. Почувствовал, как его другая рука машинально касается края моей майки, и замирает — значит, он помнит о моих словах. Зато мне самому позволено было куда больше, и я провел ладонью по его животу — сначала поверх рубашки, потом — по голой коже, услышав его судорожный вздох.  — Постой — пробормотал он мне в ухо. Я послушно остановился. Он перевел дыхание, отстранился.  — Ты хочешь, чтобы я поднялся наверх? — спросил он тихо.  — Хочу — ответил я, не отрывая глаз от его губ.  — И что, по-твоему, там будет? Я помедлил, пытаясь понять, какого ответа он от меня ожидает.  — Будет то, что ты сам решишь — сказал я наконец.  — Если по правде — сказал он — в начале вечера я был готов дать тебе сразу же, без идиотских походов в кино. После того, что случилось…в ресторане, мне больше всего хотелось бросить тебя прямо там и уехать.  — Спасибо за честность — пробормотал я.  — Не перебивай меня — сказал он сквозь зубы — теперь я опять готов на все. Но ты? Чего ты сам хочешь?  — Я хочу тебя — откровенно ответил я — мы можем подняться ко мне, и ты сам решишь, что будет. Он облизнул губы, подумал.  — Хорошо. Мы рискнем — ты и я. Дома я по-джентельменски уступил ему душ, и пошел в спальню, где висело единственное в квартире зеркало. Стянул майку с фуфайкой. Кожа уже очистилась, и только под ключицей — как раз там, где кольнуло в первую же секунду — осталась одна-единственная строчка, которая тоже стремительно бледнела. Дата. Я сглотнул, загуглил знаки, переводя их в грегорианские дни и месяцы. Чуть больше года. Конец ноября. Я стоял, тупо смотря на последние исчезающие чёрточки на коже, понимая, что только что у меня появилась точка отсчёта.  — Душ свободен…и где же твоя аллергия? — раздался голос позади меня. Я повернулся, и встретился глазами с Ореном, который очень внимательно разглядывал мой голый торс. Я замер. Альперат неторопливо подошёл ко мне, поднял руку и коснулся пальцами моей груди.  — И что же именно ты от меня скрывал? — голос его спокойным.  — Как видишь, уже прошло.  — Так у тебя на самом деле аллергия? — с видимым облегчением спросил он. Я кивнул, не в силах более оправдываться.  — Идёшь в душ? — спохватился он. Видно было, что настроение у него сразу же улучшилось. Ещё бы, никаких признаков сифилиса или саркомы Капоши на мне он не обнаружил.  — Да — я вытащил из шкафа чистое полотенце, и двинулся в ванную, ощущая себя столетним стариком. Год. Нам всем остался всего лишь год.