Иерусалимский синдром

Глава 17 Пожалуй, самым сложным было найти слова, чтобы поблагодарить Лерера и его семью. Говорить «спасибо» за подобное было кощунственным — не думаю, что им хотелось бы это услышать. Но пока ничего другого мне в голову не приходило. Кое-как отработав свои девять офисных часов, я помчался к Лереру; всю эту неделю университет был закрыт, и он был дома один — дети с матерью поехали на все пасхальные каникулы за границу к ее родственникам.  — У тебя в холодильнике абсолютный и беспросветный вакуум — сообщил я ему из кухни.  — Да, не успел закупиться после праздника.  — Я куплю продуктов и приготовлю чего-нибудь.  — Ты не обязан, Янон — он появился на пороге.  — Разумеется, не обязан. Но я сам весь день ничего не жрал. Готовить во время пасхальных дней для религиозного человека — тот ещё вызов. Про макароны, рис и много другое можно было забыть. Оставалась разве что картошка. Я добавил к ней мяса и овощей, заодно набрав полную корзину всего остального — чтобы холодильник не работал бы вхолостую. Увидев меня, ввалившегося в дом с набитыми пакетами, Лерер только покачал головой.  — Янон, я опять прошу: не чувствуй себя обязанным.  — Я постараюсь — ответил я, запихивая продукты в холодильник — но это будет непросто. Он вздохнул, облокотившись о дверной косяк, а я пожалел, что вообще начал этот разговор.  — Помнишь, — сказал он внезапно — мы спорили с тобой как-то о том, определяет ли имя человека его судьбу? Я и сам раньше не верил в это. До прошлой недели.* Я пару секунд пытался понять, о чем он говорит, потом рассмеялся.  — А я, значит, буду заместо Тамар?  — Не забыл уроки религии в школе?  — Что-то с трудом вспоминается.  — Что-то с трудом — передразнил он меня с улыбкой.  — Я больше налегал на физику и математику — начал я оправдываться.  — И хорошо делал — иначе не знаю, как бы я сейчас справлялся со своими парнями — у них с точными науками такой же швах, как и у меня. Авшалом разжег огонь под кастрюлей, помог мне с овощами и залил мясо водой. Совместный процесс готовки уже давно был доведён нами до автоматизма — таким образом, он мог есть еду, приготовленную мной.  — Ты собираешься сидеть дома всю неделю? — спросил я.  — Были планы поехать за границу, но я передумал.  — И что же решил вместо этого?  — Даже не знаю.  — Море?..  — Нет — резко сказал он. Потом откашлялся — как-нибудь потом. Как ни хотелось мне узнать, кто был прямым исполнителем того, что случилось, я понимал, что это не мое дело.  — Хочешь, поедем по святым местам? — нерешительно спросил я — я слышал, что в Цфате…  — Святые места — последнее, что я хотел бы видеть в настоящее время.  — Тогда…  — Давай останемся здесь.  — Угу. Он протянул руку ко мне и привлек к себе. В первую секунду я даже не понял, что происходит. Авшалом слегка приобнял меня за плечи и теперь был очень, очень близко. Взгляд его остановился на моих губах, потом поднялся и наши глаза встретились. Я подумал, что с любым другим на его месте я после такого взял бы управление ситуацией в свои руки и быстро перешел бы к привычному сценарию: поцелуй, переходящий в секс. Но сейчас я был на абсолютно незнакомой мне территории. Что он хочет? Что собирается делать дальше? Я понимал, что если перехвачу инициативу, он меня просто оттолкнет. Его рука скользнула вниз по моему локтю, и он опустил меня. Я чуть не застонал от разочарования, но сдержался.  — Что на работе? — спросил он, словно ничего не произошло.  — Как всегда — я решил не рассказывать, что весь офис сегодня был в трауре — вряд ли ему это будет приятно слышать.  — Завтра приезжает Элькана. Он задержался в Нью Йорке на пару недель дольше, чем собирался, но написал мне утром мейл, что хотел бы с тобой встретиться.  — Зачем? Мне нечего ему показать — новых надписей не было.  — Я не знаю, Янон. Я смотрел, как он снимает очки, протирает их, рассеянно прячет в карман. Сколько раз я уже видел этот жест? Смог ли бы он сам убить Орена? Альперат был высоким и сильным мужчиной. Лерер — обычного телосложения. Вряд ли он мог одолеть того силой, особенно в одиночку. Значит, ему помогали? Глаза его в тот вечер были покрасневшие — от усталости после долгого рабочего дня, или от солёной воды? Или же он всего лишь дал поручение — и теперь жил с этим? Легко ли даже просто приказать убить человека, если ты — верующий? Легко ли самому убить человека, пусть даже ради какой-то там высшей цели? Да и о какой высшей цели идёт речь? Мстить за то, что предполагаемого «мессию» отымели в задницу?  — Кто убил Орена? — вопрос вырвался у меня совершенно непроизвольно и не к месту, словно я не имел никакого контроля над собственным языком. Авшалом приподнял бровь.  — С чего это вдруг такой интерес?  — Мне важно знать.  — Зачем? Хочешь сказать тем людям спасибо? Им это не нужно.  — Только скажи — это был ты или нет.  — Не я. Почему-то от его слов мне стало легче.  — Но я в общем-то…дал поручение — сказал он с усилием.  — Я не знал, что у вас это так легко делается.  — У нас это вообще не делается. Но мне помогли.  — Почему?  — Потому, что твой отец прав: в нашем обществе сплетни разносятся с быстротой пожара. Никто ещё ничего толком не знает, но в целом… слухи уже пошли. Я потерял дар речи. Ситуация явно выходила из-под контроля. Не хватало бы ещё, чтобы весь Иерусалим и окрестности узнали бы, что…  — Значит, все знают про надписи? И про конец света?!  — Тише — шикнул он — нет, конечно. И не узнают. Даже о том, что это именно ты, не знают.  — Значит, только на основе непроверенных слухов о том, что мессия вероятно живёт в этом районе, кто-то согласился утопить человека? Не спрашивая, за что?  — Нет. Это было куда сложнее. Но больше этого я сказать не могу.  — Ясно.  — Будем ужинать? — спросил он.  — Да. Я протянул руку, чтобы взять с полки тарелку, и застыл. Рая. Ее не было сегодня, естественно — она будет сидеть всю неделю дома в трауре. Что если Орен рассказал ей о своем визите ко мне? Я не знал, настолько они были откровенны друг с другом. С другой стороны, тот упомянул что-то про то, что игры закончились после свадьбы, так что, возможно, он скрыл от молодой жены факт измены.  — Что с тобой? Я вздрогнул и посмотрел на Лерера, а тот на меня — с тревогой.  — Думаю о жене покойного. Мог ли он рассказать ей?  — Тебе лучше его знать.  — Я позвоню ей, выражу свои соболезнования и прозондирую почву. А то я ведь и на похороны не пошел, хотя на людях мы с ним открыто не конфликтовали.  — Сейчас позвонишь? — уточнил он.  — Потом. Когда пойду домой — поправился я.  — Так-то лучше. С этими словами Лерер мягко потянул меня к себе. В этот раз он не раздумывал и не медлил — губы его оказались на моих сразу же, раздвинув их, и требовательный язык вторгся в мой рот, разом сметая все мысли и сомнения. Это было настолько неожиданно, что я просто стоял и позволял ему вести — хотя обычно я не любил быть ведомым. Попробовал положить ему руку на плечо, но он не дался, скинув ее с себя резким движением. Мне пришлось только принять его условия — и это оказалось не так уж плохо. Впрочем, он не спешил продвигаться дальше. Поцелуй продлился ещё несколько секунд, после чего он меня отпустил. Я лихорадочно думал, что сказать.  — Ты решил пойти во все тяжкие? Черт, кто меня дёрнул за язык? Вместо того, чтобы оскорбиться и послать меня куда подальше, он только усмехнулся.  — Видно, да?  — Так это из-за…  — И не только. Нам осталось жить чуть больше восьми месяцев. Может, хоть что-то успею сделать из того, что иначе не сделал бы никогда. Теперь мне хотелось поцеловать его ещё больше. То, что раньше было несбыточной мечтой — сейчас стало воспоминанием. Невыносимо коротким, и этого уже было так недостаточно… Он увидел мое неосознанное движение к нему и отступил.  — Лучше не привыкай — сказал он сухо.  — Хорошо — покорно ответил я, подумав, что после того что сделал со мной Орен, я никогда в жизни не буду способен навязать кому-то свое желание. Слегка трясущейся рукой взял наконец-то тарелку и принялся накладывать ему жаркое. После ужина я отправился домой, помня о намерении позвонить Рае. Потом решил, что уж лучше просто поеду к ней — всю неделю она принимала соболезнующих, так что я был свободен навестить ее не звоня загодя, что в другое время было бы невозможно. Скоро я уже подъехал к дому покойного Орена. Теперь же — дому его вдовы. Позвонил в дверь. Некоторое время было тихо, потом мне открыли. Это была пожилая женщина, и я сразу понял, что она — мать Раи, так они были похожи.  — Извините за поздний час — пробормотал я.  — Заходите, молодой человек — устало сказала та. К своему облегчению, я был не единственным гостем — в гостиной сидело человек семь, среди них пара человек с работы, с которыми я сталкивался в коридорах компании, и, к моему удивлению — Данцигер. Рая с непроницаемым лицом сидела на низком матрасе. Я подошёл к ней, и она, поднявшись с места, крепко обняла меня.  — Спасибо, что пришел — шепнула она на ухо.  — Ничего — я чувствовал себя странно. В последний раз я был здесь при совсем иных обстоятельствах. А теперь хозяин дома мертв — исключительно по моей вине. И я не мог сказать, что был так уж расстроен этим. Какое-то время все сидели молча. Мать Раи предложила мне поднос с пирожками, я отрицательно покачал головой.  — Так ты говорила, что будешь продавать этот дом? — один из присутствующих, видимо, вернулся к разговору, прерванному моим появлением.  — Да, он слишком большой для меня. Родители Орена живут за границей, сюда переезжать не собираются. Мы с ними договорились, что не будем оставлять это жилье. Слишком тяжело — она стиснула зубы.  — Это море каждый год убивает самых лучших — вздохнула какая-то женщина в углу. На мой взгляд, совершенно невпопад и бестактно.  — Он хорошо плавал, но всегда ходил на самые дикие пляжи. А там было сильное подводное течение — Рая всхлипнула. Все подавленно молчали. Я подумал, что должен был бы испытывать хоть малейшие угрызения совести. Нет. Ничего. Абсолютно никаких признаков раскаяния. Я не радовался, но мне было… спокойно. Слишком хорошо я помнил его слова про «следующий раз». Я посидел ещё, пока все продолжали перекидываться неловкими вымученными фразами, боясь неосторожным словом ранить вдову ещё больше. Потом те, кто пришли раньше, засобирались, и я тоже поднялся. Пожал руку Рае. Она оглянулась и незаметно отвела меня в сторону, пока ее мать провожала остальных.  — Янон…мне жаль, что в последний раз мы так нехорошо поговорили — сказала она — мы с Ореном немного заигрались перед свадьбой… просто пообещали друг другу, что после свадьбы будем образцовыми супругами, вот и увлеклись… чересчур. Но Орен очень изменился после этого. Он сдержал свое слово, знаешь? Мне было тяжело, а он стал…он стал идеальным мужем. Она спрятала лицо в ладонях, но я успел заметить, как из глаз ее брызнули слезы. Идеальным мужем. Мда. Я осторожно обнял ее за плечи.  — По крайней мере, у него было хоть немного времени с тобой в счастливом браке — неискренние слова утешения выходили у меня без особого усилия. Ай да я.  — Да. Спасибо, Ян. Хоть бы все уже ушли…особенно мать. Хочу побыть одной.  — Постарайся отдыхать побольше.  — Ага. Я выпустил ее и отступил, надеясь, что на этом мой долг неравнодушного коллеги был исполнен. Только лишь дойдя до машины и сев за руль, я наконец выдохнул с облегчением. Завел двигатель.  — Привет. Я чуть не подпрыгнул на месте. В боковое окно заглянул Данцигер.  — У меня сдох аккумулятор, я уже вызвал эвакуатора, чтобы машину увезли в ремонт. Ты не мог бы меня подбросить до дома?  — Разумеется, присоединяйтесь.  — Спасибо, Вайцман. Он уселся рядом, я выехал со стоянки, и некоторое время мы ехали молча. Эран заговорил первым.  — До сих пор не верится, а?  — Да, это ужасно — ответил я машинально.  — Ты не особо расстроен, а? Но это понятно — Альперат допекал тебя, как мог.  — Все равно невесело, когда погибает относительно молодой человек.  — Это да.  — Вы с ним раньше дружили? — спросил я, сам не зная, зачем.  — Да, я знал его ещё со времён армии. Ты его не мог знать — мы служили вместе до того, как я перешёл на твою базу. Мы многое пережили вместе.  — А что изменилось?  — Даже не знаю. Точнее, могу сказать, когда: когда я открыл фирму и он пришел работать ко мне. Начались эти непонятные, знаешь ли… флирт, намеки. Ты ведь заметил, что я не в теме, да, Янон?  — Заметил — ответил я со вздохом.  — Только не говори, что тоже строил насчет меня какие-то планы — усмехнулся он.  — Не особо — видно, что это не по вам. Но мечтать не вредно. -…кроме того, через некоторое время в компанию пришла Рая. Я покосился на него. Лицо его было задумчивым, он словно говорил сам с собой, вспоминая прошлое.  — Не могу врать, она мне понравилась, но я тогда был в процессе развода, и не хотелось ее в это вмешивать. Да и опасался начинать роман с подчинённой.  — И что?  — Орен…он превзошел сам себя. Каким-то образом одновременно пытался подбить клинья и под меня и под нее. Через какое-то время я уже не мог его выносить, дружба пошла псу под хвост. К сожалению, избавиться от него мы не могли: фирма была молодая, и я не мог найти инженера его уровня, который соглашался бы работать на таких условиях.  — А как же ваш элитный отдел?  — В элитном отделе сидят одни социофобы. Они гении, но не из тех, кто может договориться с клиентом, провести комбинацию, организовать протекцию. А он мог, как и многое другое.  — И что же дальше?  — Дальше…полгода назад, как раз когда ты ушел, я узнал, что они с Раей вместе, уже давно. Можешь представить, что любви к нему это мне не прибавило. Он замолчал.  — Теперь я понимаю, что сделал все возможные ошибки — вздохнул я — завел шашни с ним, прямо при вас пытался завоевать Раю…  — Как видишь, это не заставило меня уволить тебя по собственной воле — усмехнулся он. Я остановился возле его дома.  — И что теперь?  — Ничего — он пожал плечами — найду другого инженера.  — А Рая?  — Если имеешь в виду возможность перевести ее на должность Орена — я подумаю. Если же ты про личное — то все уже давно перегорело.  — Понятно — пробормотал я. Эран отстегнул ремень безопасности, и я вспомнил, как он подвозил меня в самом начале моей работы домой поздними вечерами, а я мечтал о том, чтобы хоть один из таких вечеров закончился бы у меня дома. А теперь? Я прислушался к себе. Я не мог однозначно ответить на этот вопрос. С одной стороны — передо мной был человек, которого я втайне хотел уже очень давно — ещё с двадцати лет. Не то, чтобы мне хоть что-то здесь светило, конечно. С другой же… Я вспомнил прикосновение губ Авшалома. Мне ясно и четко сказали не обольщаться и не ожидать продолжения — но я не мог не думать о происшедшем. Хотя…пусть будет как он хочет — я согласен на все. Эран попрощался и вылез из машины, и только сейчас я понял, что на часах уже второй час ночи. Хорошо, что завтра… нет, уже сегодня — меня ждала работа из дома: если я и засну прямо за рабочим столом, то хотя бы не на глазах у всех коллег. **** К пяти вечера, когда я закрыл лэптоп, мне пришло сообщение от Лерера. «Готовься, через полчаса мы идём к раву Леви». Я недовольно откинул телефон в сторону. Зачем я понадобился Элькане? Я понимал нужду в наших встречах в те дни, когда на мне появлялись знаки — и то, особой пользы это не приносило. А теперь что? Тем не менее, я послушно оделся в более-менее приличную одежду и спустился вниз под дом, где уже ждал Авшалом.  — Скажи честно: что ему от меня надо? — спросил я сходу.  — Если бы знал — сказал. Я на твоей стороне, Янон, помнишь?  — Ты, наверное, единственный, кто в данной ситуации выбирает сторону пришлого гоя, а не местных раввинов. Он помедлил, потом сказал.  — Ладно, скажу тебе. Ещё полгода назад я ответил бы тебе совершенно иначе. Но когда погиб отец, один из тех, кого мы видели у Нерии, серьезно нацелился на отцовскую квартиру. Вместо того, чтобы просто подойти ко мне и попросить выкупить ее, он начал давить на нас всеми способами — начиная с угрозы похоронить отца за оградой, чего уже давно не делают. Скорее всего, хотел получить ее за бесценок. Остальные четверо равов держались в стороне, не особо пытаясь его остановить. В конце он отступился, но в результате я практически не общаюсь с одним из своих братьев, который тогда принял сторону этого подонка, нашей семье до сих пор перемывают косточки, да и финансово мы все дорого за это заплатили.  — Ну ни хрена себе — я и не подозревал, что квартирный вопрос испортил не только жителей Тель Авива, но добрался и до иерусалимских праведников.  — Поэтому мне плевать на всех, кроме моей семьи. И тебя — закончил он.  — Тогда зачем мы вообще туда идём?  — Хочу послушать, что им есть сказать. Возможно, сегодня услышим что-то интересное.  — Я так не думаю, но ради тебя — пожалуйста. Увидев, что кроме нас и Эльканы в кабинете присутствует только Нерия, Авшалом слегка расслабился.  — Присаживайтесь, молодые люди — пригласил нас хозяин дома.  — Янон, у тебя ещё появлялись знаки за это время?  — Нет.  — Авшалом — он перевел взгляд на моего приятеля — почему первое, что я слышу в разгар пасхальных дней, вернувшись сюда — это историю про какой-то жуткий криминал в исполнении твоей семьи? Что здесь произошло за этот месяц? Теперь я увидел, что Элькана был зол. Очень зол. Лерер молчал.  — Что с вами такое?! — взорвался наконец Леви — то, что на неком сомнительном субъекте время от времени появляются сомнительные пророчества о конце света не значит, что теперь можно устраивать суды Линча и убивать людей! Вам ясно?! Такие, как вы, и приближают разрушение этого мира! Я чуть не рассмеялся от последней его фразы. Видно, по моему лицу что-то было видно, потому что Элькана перевел горящий взгляд на меня.  — Ты. Собирай свои вещи и чтобы завтра и духу твоего не было бы в этом городе.  — А как же ваше желание держать его поближе? — спросил с лёгкой иронией Лерер. Я подумал, что он очень изменился за последнюю неделю.  — На кой черт мне лже-мессия? Пусть катится к чертовой бабушке хоть... хоть в Тель Авив.  — Он никуда не поедет.  — Авшалом…  — Я помогу ему выехать с теперешней квартиры, но он останется в городе.  — Он — лже-мессия, Авшалом. Я советовался со многими сведущими людьми, показывал им надписи. Вердикт был единогласным: это — ложь. Очень искусно сотворенная — быть может, здесь и в самом деле есть сверхъестественный элемент. Но это — не рука Создателя.  — А вы, стало быть, хорошо различаете Его почерк? — я даже не знал, что Лерер способен на такой сарказм.  — За последние полгода этот человек сделал нашей общине больше зла, чем мы можем себе вообразить. Начиная со смерти твоего отца, ухода Эзры, грязной сплетни про тебя и твою семью, а теперь ещё и хладнокровное убийство?! Ты понимаешь, как мы рискуем, если об этом станет известно за пределами общины? Или, не приведи Господь, об этом прознает полиция?! Это не считая мужеложства, несоблюдения субботы…  — Он не обязан соблюдать субботу — прервал его Лерер.  — Если называет себя мессией — то обязан — рявкнул Леви.  — Это вам тоже сведущие люди сказали?  — Так. Ты, как я вижу, целиком на стороне этого гоя? — осведомился рав.  — Я на стороне Машиаха.  — Не думал, что ты когда-нибудь станешь отступником, Авшалом. Или это что-то личное? До сих пор держишь злобу на рава Малахи? Или всё-таки увлекся этим мужеложцем? Я опять еле сдержал смех. Очень уж забавно прозвучало это слово. Авшалому смешно не было.  — Хватит — сказал он твердо — если это все, что вы хотели сказать — считаю аудиенцию оконченной. Он поднялся и я вслед за ним.  — Где ты будешь жить, Янон? — спросил меня Элькана — переедешь опять к Лереру? Дашь новый повод для сплетен? Ты понимаешь, какую тень это бросит на всю его семью?  — Мы разберемся сами — бросил Авшалом.  — Как хотите. Но на твоём месте я бы перечитал ещё раз определение Машиаха у Рамбама*. Янон не подходит ни под одну из характеристик. Он не из дома Давида, ему плевать на Тору и на заповеди, и уж точно он не способен ни укрепить наш народ, ни вести священную борьбу, а тем более, добиться в этом успеха.  — Я могу перечитать много чего. Но не вижу в этом пользы — устало сказал Лерер. Он повернулся и вышел, и мне ничего не оставалось как пойти за ним. Если честно, после всего, что произошло, мне стало сильно не по себе. Авшалом, по сути, только что заявил о своем явном отступничестве. Принимая мою сторону против всего написанного за две с лишним тысячи лет, а также против прямого запрета рава, он сознательно и прочно отделял себя от общины.  — Я пойду соберу вещи — сказал я.  — Я помогу. Переедешь ко мне.  — Лучше не надо — Элькана был прав…  — Заткнись, Янон — сказал он таким тоном, что я решил не спорить. Зайдя в квартиру, я по привычке ожидал услышать голоса мальчишек. Потом вспомнил, что они все ещё в Штатах. Ну и слава богу — незачем им присутствовать при этой, скажем прямо, не самой приятной ситуации. Я понимал, что компрометирую Лерера со всех сторон: теперь он, скорее всего, станет парией всего города, если не больше. Говорить нам обоим не хотелось. Я улегся в детской на постели Уриэля, закрыл глаза и принялся напряженно думать. Лучшим выходом было бы исчезнуть из города. Да, я опять подставлял Эрана, подводил Гиллеля, но это было лучше, чем доводить до крайности то, что происходило сейчас с семьёй Лереров. Хотя, если наезжать в Иерусалим всего пару дней в неделю… Пусть нам осталось не так уж много времени — но хотя бы последние месяцы пускай они проживут в относительном спокойствии. Я уеду. Решив все для себя, я ждал, пока Авшалом заснет. Вещи я так и не вытащил из рюкзака, так что мне только и нужно было, что вынести из дома пожитки, не разбудив хозяина, сесть в машину и поехать…вопрос — куда? Я посмотрел на часы. Уже почти двенадцать. Лерер обычно засыпал позднее, но снаружи уже было тихо. Надо бы разведать территорию. Я бесшумно поднялся с кровати, подобрал рюкзак, и тут дверь открылась сама. На пороге стоял Авшалом, полностью одетый.  — Я… Он не дал договорить, шагнул ко мне и обнял, прижимая к себе изо всех сил. Рюкзак выскользнул из моих пальцев. Его губы нашли мои, борода слегка царапала мою кожу, цепляясь за отросшую за день щетину на моем лице. Он настойчиво проник в мой рот, рука его прочно удерживала меня за затылок, словно он боялся, что я сбегу. Я не пытался обнять его сам — уже понял, что ему это не нравится. Потому отдался ласкам его языка, внутренне дрожа от невыносимого желания, чтобы он…чтобы делал все, что угодно. Даже если бы он сейчас нагнул меня и трахнул без смазки — я был готов и на это. Но он просто обнимал меня, то невесомо касаясь моих губ, то отчаянно впиваясь в них. Никогда никто меня так не целовал — почти все мои «отношения» были практически лишены эмоциональной составляющей, и поцелуи были всего лишь коротким и необязательным этапом на пути к сексу. Теперь я терялся в своих ощущениях, практически повисая у него в объятиях, как какая-нибудь томная барышня. Наконец он оторвался от меня, но не выпустил из объятий.  — Вижу, ты собрался уходить. Не передумаешь?  — Нет. Так будет лучше и спокойнее мне самому. Иерусалим стал каким-то слишком…недружелюбным.  — Если бы не дети, я собрал бы вещи и уехал бы с тобой. Хоть в Эйлат, хоть в Тель Авив, хоть на край света — сказал он горько.  — Ну и зря — ответил я — тебе-то зачем? Он засмеялся.  — Да уж, совсем незачем. Ох, Янон… Прижался губами к моему виску.  — Куда ты поедешь?  — В Тель Авив. Сниму там комнату, смогу работать как прежде.  — Я буду приезжать к тебе в те дни, когда дети у матери.  — Я скину тебе адрес, как только найду жилье. Мы спустились вниз, я бросил рюкзак на заднее сиденье своей многострадальной машины.  — Если появятся надписи — звони даже в субботу — сказал он. Я кивнул, сглотнул, чувствуя комок в горле. Мы не обнялись — на улице нас всё ещё могли бы увидеть, несмотря на поздний час. Завел машину, и тронулся. Авшалом смотрел мне вслед, пока совсем не исчез из вида. Меня же ждали огни Тель Авива.