Сломанный

Ёжусь на ветру, прячу подбородок в шарф. И почему мне кажется, что мёрзну только я? Вот, Шерлоку в его весеннем пальто и явно промокших ботинках, по-моему, совсем не холодно... Сейчас раннее утро, часов 6, не больше, но, как известно, преступники — существа иррациональные, к правилам приличия неприученные, а то бы знали, что это плохой тон — поднимать человека из постели так рано… Я стою возле распластанного на земле тела. Из-под него во все стороны лепестками извиваются кровавые кляксы. — Наркодиллер, пил в баре на Роуд-стрит около двух, нет, трёх часов назад, — начинает перечислять Шерлок, поднимаясь с колен. — Виски с колой, хорошо знает бармена. Очевидно, что в бизнесе недавно, сам никогда не принимал. Удары нанесены вероятнее всего ножом. Убийца — правша и… Эй! Ты меня слушаешь? Я не собираюсь всё повторять! — возмущается Шерлок, и я киваю ему, показывая, что внимаю каждому слову. — Боже, как же без него было спокойно! — жалуется Андерсон за спиной. — Если под "спокойно" ты подразумеваешь… — начинает было Шерлок, но замолкает под моим выразительным взглядом. Не похоже на него, но будем считать приятным бонусом. Должно быть, без расследований ему и впрямь приходилось не сладко. — Так что там дальше? — спрашиваю я, доставая блокнот. — Боже, ну неужели тут одни идиоты! Всё же очевидно! Нужно проверить бар! Бармен связан с убийцей, только он мог знать, что… — нарезая круги и бурно размахивая руками, Шерлок сыплет фактами, не забывая перемежать их с оскорблениями умственных способностей окружающих, и мне приходится только грустно вздохнуть над похороненными надеждами на несколько спокойных деньков. — Здесь нет никакой загадки. Устройте слежку за барменом, тот выведет вас на распространителя. Парня видимо заподозрили в связи с полицией, вот и пристукнули, впрочем — зря. — Мы не можем санкционировать слежку без доказательств, — устало объясняю я, потирая переносицу. Голова раскалывается. — Да посмотрите же на его ботинки! — почти кричит Шерлок, тыкая пальцем в безупречно начищенную обувь покойного. — Доказательства, — многозначительно тяну я. — Что предлагаешь представить начальству? Ботинки? Шерлок на миг замирает, а потом взрывается раздражённой тирадой, из которой получается, что ботинки — это самые что ни на есть неопровержимые доказательства его правоты, а мы здесь недоразвитые имбецилы, раз этого не понимаем. — Ладно, хорошо, устроим слежку, — сдаюсь я. — Понадобится дня два, чтобы убедить начальство, документы оформить. Если что, я тебя наберу. Шерлок закатывает глаза: — Там всё как дважды два, и даже до Андерсона дойдёт, не отвлекай меня по пустякам, лучше найди что-нибудь действительно интересное. — Убийство фрика-психопата подойдёт, — отзывается Андерсон, и теперь уже моя очередь закатывать глаза. Ничего в этом мире не меняется. Труп забирают, Шерлок убегает в неизвестном направлении, а я еду на следующий вызов, а потом на следующий, и следующий, у меня совсем не остаётся времени думать. Мёртвые лица Кристи и Аннет на пару часов перестают всплывать перед глазами. Ограбления, хулиганства, убийства. Люди плачут, не скрывая своё горе, а я лишь и могу, что говорить обычные в таком случае бессмысленные (я знаю это, как никто другой) слова утешений. Вечером приходится вернуться в офис, чтобы принять людей, заполнить бумаги, подать заявку на санкционирование слежки. К концу дня руки уже не поднимаются, на часах — десять, домой не тянет. После визита Майкрофта прошла неделя, и я всё ещё на своей должности. Привлёк Шерлока к расследованиям, сам кинулся в них с головой. Удивительно, как хорошо это помогало не вспоминать о личных проблемах, самое время сказать Холмсу "спасибо"... Неужели так тяжело всем, кто теряет кого-то? Кристи, неужели всем?.. "Не знаю, пап", — раздаётся в моей голове голос дочери. — "Но мне тоже грустно". Улыбаюсь своим мыслям, правильно говорит Шерлок — люди идиоты в большинстве своём... Еле-шевеля губами беззвучно спрашиваю: — Придёшь ко мне сегодня? "Нет, мама не отпускает". — А мы её уговорим, — шепчу я, закрывая глаза, прикрывая их ладонью. Грудь сжимают спазмы, дышать почти больно... "Хорошо", — вдруг легко соглашается Кристи. — "Буду ждать тебя дома. Приходи скорее"... Опускаю голову на заваленный бумагами стол, прячу лицо за локтями. Настольная лампа слепит даже сквозь веки, кроме неё света в офисе нет. Безумие подбирается ко мне со спины, ласково обнимает за плечи, напевает на ухо бессвязные песни. Как же не хватает тепла, не хватает чужого дыхания рядом, горячих рук, голубых глаз, голоса полного спокойствия, чёрт! Дерьмово, как же дерьмово! Одиночество душит, от него невозможно скрыться, забыть хоть на время, что я имел раньше, кем я был! Тот человек умер, его место заняло слабое поломанное существо. Только имя и осталось прежним. Потянуться, взять за руку тьму, рассказать ей о том, как мне душно, как пусто... попросить забрать с собой мою душу... Я кашляю в сложенные лодочкой ладони, горло жжёт. Тошно находиться здесь, тошно жить. Встаю, накидываю пальто, направляюсь к выходу, на ходу припоминая название бара, о котором говорил Шерлок. Мне надо срочно отвлечься, и выпивка — хороший способ, к тому же можно будет совместить её с делом. Этого же хотел чёртов Холмс... *** Поганое место — я понимаю это сразу, стоит мне только толкнуть дверь. И дело даже не в обстановке, и не в месте, где находится в бар, а в людях, в их улыбках, в их взглядах, смехе. Горблю спину, пробираюсь к свободной стойке у бара, заказываю виски со льдом. Бармен — лысеющий мужчина с пивным животом и сеточкой морщин у глаз — совсем не похож на того, кого можно было бы заподозрить в связях с наркодилирами. У него быстрые руки, открытое лицо, и он отлично замешивает коктейли. Хандра отступает в угол, и неясное беспокойство занимает её место. Сигаретный дым не даёт продохнуть, глаза щиплет. Люди вокруг галдят, орут динамики, на крошечном танцполе пьяно крутят бёдрами две блондинки с шикарными бюстами. После первой порции я беру вторую, алкоголь притупляет чувство опасности, и люди вокруг теперь кажутся просто весельчаками. — Что-то случилось, приятель? — вдруг спрашивает бармен. Видимо, алкоголь вытащил наружу затаившуюся в сердце боль, опечатав её на лице. — Да вот, с деньгами засада, — глухо отвечаю я, сам удивляясь такому бреду, но потом вспоминаю — я же пришёл прощупать парня, а значит всё так и надо. — Что угодно готов сделать, но чёрт подери, такую сумму за одну ночь не достанешь… — у меня получается не слишком-то убедительно, какой нормальный человек будет первому встречному рассказывать о таких своих проблемах? Но бармен, кажется, верит, качает головой, говорит, что всё обойдётся, подливает виски. Кубики льда стучат о стекло, я завороженно смотрю на них, и почему-то вспоминаю о Майкрофте… Чёртовом Холмсе. Интересно, сколько таких идиотов, как я, побывали в его постели? Может и прямо сейчас кто-то лежит рядом с ним, и тоже верит… — Эй, парень! Эй! Поднимаю голову, натыкаясь на взгляд бармена. Он показывает куда-то за спину, и говорит в полголоса: — По поводу твоей проблемы, зайди в ту дверь, там мой кореш, он тебе поможет. По спине бегут мурашки, но я всё равно киваю. Поднимаюсь, и, игнорируя голос разума, пробираюсь к указанной двери. Что мне терять? У меня ничего не осталось, — говорю я себе, дёргая железную ручку и шагая внутрь… *** Фонари тускло моргают, кое-где горят окна, звёзд совсем не видно. Я вышагиваю по лондонским ночным улицам, бредя непонятно куда, карман оттягивает пакет отборной дури. Чувствую себя придурком, а ещё — знаю, за мной следят, и это щекочет нервы. Телефон остался лежать в той пыльной маленькой комнатке, никто не знает где меня искать, а значит — осталось лишь два пути. Первый — искать помощь, и тогда тот, кто сверлит мне спину взглядом, проткнёт её чем-то более реальным. Второй — идти к получателю посылки, живущему по тому самому адресу, где мы пару дней назад устраивали обыск по анонимному звонку. Вряд ли они меня забыли... С одним я, может быть, справлюсь, с двумя-тремя — нет, не после виски, не после бесконечно долгого дня. Ночь делает свой выбор, я останавливаюсь, поворачиваясь лицом к своему преследователю, кричу в темноту первое, что приходит в голову: — Я передумал, отказываюсь работать посыльным! Уже не впервые за этот долгий день чувствую себя законченным идиотом, прислоняюсь к стене дома, в ожидании отклика. В душе остаётся надежда, что я ошибся, и никто, на самом деле, не следил за мной, и шаги померещились, но опыт говорит обратное. "Ты труп", — вот что он говорит... "Умереть при исполнении своего долга — это лучше, чем подохнуть от передоза спиртного при праздновании своего выхода на пенсию..." — отвечаю я... В тишину почти можно кутаться, но вряд ли это поможет согреться. В горле некстати першит, ужасно хочется курить. Терплю. С десяток минут ничего не происходит, я и мой преследователь стоим в ожидании, сердце стучит у горла, тихо плачет Кристи в моей голове, а потом — он выходит... Худой, болезненно бледный мужчина в мятой рубашке. Прямые жидкие волосы спускаются к плечам, лицо пересекает кривая ухмылка, в руке зажат нож. Он движется остро, резко, светло-серые глаза его кажутся неживыми. Кадык нервно дёргается на худой шее. До того как успеваю сделать хоть что-то, мой будущий убийца бросается вперёд... От первого выпада я уворачиваюсь, пытаюсь перехватить руку, но не выходит, и приходится закрыть лицо предплечьем. Нож рассекает куртку и кожу. Руку обжигает болью. Мужчина молчаливо скалится, наступает снова. Глаза его тускло блестят, отражая свет фонарей. Я готовлюсь отразить атаку. Ноги напряжены, дыхание чуть сбито... Но я уже знаю исход боя. Я уже сдался. И в этот момент, сзади нападающего появляется ещё один незнакомец. Успеваю заметить что-то чёрное в его руках, а потом, раздаётся хлопок смягчённого глушителем выстрела. Убийца роняет нож, смотрит непонимающе на кровавую кашу, в которую превратилась его грудь, а потом заваливается на землю. На миг теряю способность говорить, но этого и не требуется. Незнакомец подходит к убитому, профессиональным движением проверяет у него пульс, а затем обращается ко мне: — Всё в порядке инспектор Лестрейд? Вы ранены? Он одет во всё чёрное, и только лицо выделяется бледной маской. Глаза внимательные, и он, обежав меня взглядом, задерживается на руке. — Какого... — начинаю было я, когда вдруг меня посещает догадка. — Чёрт, Майкрофт! Агент Майкрофта, а кто же ещё, кивает и встаёт, подходит ко мне. — Можно осмотреть вашу руку? — Нет! — рявкаю я. Адреналин просит выхода, злость играет на нервах симфонию Баха. — Пусть валит нахер, со своей заботой! — Но... — Отвали! — ору я, махая рукой. С кисти срываются капли крови, бордовыми пятнышками оседая на безупречном лице агента. — Тогда позвольте мне хотя бы доставить вас домой, — невозмутимо говорит тот. — Сам доберусь! — Мне бы не хотелось применять силу. Секунду молчу, сердце колотится как сумасшедшее, кровь стекает с кисти... и я сдаюсь. Снова. Не потому что правда боюсь, что меня затащат в машину силком, а просто понимаю — вот-вот упаду. Киваю, и, словно меня ведут на эшафот, плетусь за мужчиной. Будь что будет.