POV Рассказчик
Сегодня ночью Александре приснился сон. Тот же, что снится ей время от времени уже на протяжении года. Сон о нём. Девушке приятно видеть отголоски своих воспоминаний, пусть даже в полуночных грёзах. Ей нравится смотреть в каре-зелёные глаза своего любимого, слышать его заливистый смех, держать парня за руку и копошиться в его густых тёмных волосах. Однако факт, что всё это происходит не наяву, причиняет невыносимую боль. То ли к сожалению, то ли к счастью, поутру девушку разбудил голос её матери, будто вырвав из горьких воспоминаний, и вернул в реальность. — Сандра, ты плачешь? — мягко, но взволновано спросила она, как только дочь открыла глаза. Сандра. До недавних пор так девушку называл только он. И хоть сама она не хочет этого признавать, но теперь она ненавидит это сокращение. Ответа мама не дождалась. Александра лишь непонимающе взглянула на неё, не заметив того, как её собственные руки сами по себе потянулись к щекам. «И в правду…» — с удивлением осознала она. — Тот самый кошмар? — не унималась мама. — Да… Даже краткое согласие дочка выдавила из себя с трудом, ведь, если признаться честно, она бы не назвала свой сон кошмаром, скорее, несбыточной мечтой, которая одновременно и окрыляла, и ранила. — Все будет хорошо. Помни, детка, больно все равно будет, но с каждым днем будет чуточку легче… — мама грустно улыбнулась и погладила предплечье своей девочки. Мягко поцеловав её в лоб, сменила тему — Пора вставать, ангелочек, иначе опоздаешь. Так что одевайся и выходи. Я уже приготовила завтрак. Дабы не тяготить Александру своим обществом, женщина вышла, в последний раз окинув дочь теплым взглядом. Её слова поддержки оказали положительное влияние на девушку, и тем не менее неприятный осадок в груди после ночи до сих пор давал о себе знать, ощущаясь, как некая непонятная тяжесть. Открыв шкаф, девушка надела первое, что попалось под руку — белую блузку выглаженную до невозможности, свободный брючный костюм и самую удобную обувь, что у неё была. Александра любила носить обувь на каблуках, но поскольку не знала, что может произойти с ней сегодня, так и не решилась отдать предпочтение любимым туфлям. Многим показалось бы странным то, что такой комплект вещей является чем-то повседневным, но поскольку родной фракцией Александры была Эрудиция, то подобное её не удивляло. Так уж здесь принято. «Волосы. Собрать.» — мелькнуло в голове девушки. В поисках расчёски и заколки, она неосознанно открыла нижнюю выдвижную шуфлядку. Ту самую шуфлядку, которую когда-то пообещала себе больше никогда не открывать. В ней не лежало ничего, помимо листа бумаги в клетку, важность которого определялась тем, что на нём было написано. На несколько секунд девушка будто впала в транс. Нет, она не хотела вспоминать, не хотела. Ей хотелось забыть всё, что было, оставить в прошлом, стереть из памяти, до конца жизни делать вид, будто случившееся её не касалось, ей хотелось… Забрать это письмо с собой. И потому, поддавшись эмоциональному импульсу, заставившего её пихнуть лист в левый карман, она вышла из своей комнаты, даже не закрыв за собой дверь.***
Атмосфера за завтраком была крайне натянутой. Днём ранее Александра прошла тест, и, хотя он подтвердил её принадлежность Эрудиции, она твёрдо знала, что дома не останется. Сегодня она сменит фракцию. По тому, как мать Александры бросала косые взгляды то на свою дочь, то на своего супруга, сразу становилось понятно, что о намерениях девушки она догадывается. Да и по тому, как отец избегал зрительного контакта со всеми, хмуро уткнувшись в тарелку, тоже легко было сказать, что он знает. Только младшая сестрёнка, Анабель, ни о чём не догадывалась. Девчонка, как обычно, что-то весело лепетала и только спустя некоторое время с удивлением обнаружила, что никто в её рассказ не вникает. Когда завтрак был окончен, за столом остались только Александра с мамой — единственные в этом доме, кто любил пить чай. Хотя обычно в такой ситуации они тихо перешептывались о чем-то, обсуждали всё, что приходило в голову, сейчас же ни одна не могла подобрать нужных слов. Девушка думала, что эта тишина не прекратится, как вдруг женщина заговорила. — Сандра, детка, я знаю, что ты задумала… — больше с горечью, менее с укоризной, наконец, произнесла она. Александра знала, что её мама имела ввиду, но до последнего не хотела это признавать. — Мам, я не понимаю о чем ты… — начала она. — Конечно понимаешь — мать перебила её, прежде чем та успела договорить — Знаешь, наверное, оно и к лучшему. — Что к лучш…? — Ты решила сменить фракцию — жестко отрезала женщина — Агелочек, я же всё прекрасно понимаю — уже мягче продолжила она — Я же вижу, что с тобой происходит. Ты сама не своя. Вечно витаешь где-то в облаках, погруженная в свои мысли, плачешь по ночам от кошмаров… Ты не можешь оставаться здесь, я знаю, ведь всё здесь напоминает о нём… — опустив взгляд, чтобы скрыть проступившие на глазах слёзы, она сделала глоток чая — Я думала, это пройдёт со временем, как-то забудется… Видимо, нет. Доченька, пойми, для меня главное — твоё счастье. Если ты уверена, что тебе так будет лучше, то твоё решение — единственное верное. Женщина посмотрела на Сандру взглядом, полным тоски. В то же время, в её взгляде читалось ожидание. Она знала, что ответит дочь, но должна была это услышать, для того, чтобы окончательно принять. Девушка поняла, чего от неё хотела мать. — Я уверена. — тихо, но четко произнесла она. Немного подумав, Александра спросила знает ли о её решении отец, на что получила положительный кивок. Погодя, женщина встала и обняла свою дочку, не долго, но крепко, молча соглашаясь её отпустить. До этого момента Александре было совестно покидать семью, но теперь это чувство сменилось горечью. Девушка знала, что папа не смирился с её уходом так же, как мама, а малышка Анабель до сих пор не в курсе. — Скажи, ты решила найти Кэтрин? — поинтересовалась мать. Упоминание старшей сестры оставило девушку в замешательстве, но она постаралась не подавать виду. — Не знаю, если получится. — как можно тише ответила она. — Хорошо. После одобрения разговор о Кейт прервался так же быстро, как и начался. Кейт старше Сандры на шесть лет. Ещё с детства она выделялась своей амбициозностью. Когда ей исполнилось шестнадцать, она решила сменить фракцию. Она была первой, среди нескольких поколений, тем самым жутко разозлила отца, который в ней души не чаял. Она и Александра были очень дружны и часто играли вместе. Несмотря на всю увлекательность их игр, папа их никогда не одобрял и считал неподобающими. Ещё бы! Девочки стреляли из самодельных луков и рогаток, дрались, соревнуясь в силе и ловкости и кидали ножи на меткость. В большинстве случаев побеждала Кейт из-за преимущества в возрасте, но Сандру это не расстраивало. По крайней мере не настолько, чтобы сдаться и прекратить их игры. Однако, как только пришло время выбирать своё будущее, старшая девочка покинула родных, дом и фракцию, и присоединилась к Лихости, а Александра, в свою очередь, не найдя в себе столько же смелости перечить отцу, стала больше времени проводить с младшей сестрой, малышкой Анабель, усердно учиться и превратилась в примерную дочь. О Кэтрин никто больше не упоминал. Иногда Александра задумывалась, а знает ли вообще Бель о том, что у неё есть старшая сестра, ведь когда та сменила фракцию, ей было всего четыре года. Девушка хотела спросить сестру о том, помнит ли она Кэтрин, но всегда решала, что лучше не стоит. Кейт с самого начала знала, чего хочет и как этого достигнуть. Александра восхищалась сестрой и тайно хотела быть на неё похожей. Но она не такая, как она. Она просто бежит. Бежит от воспоминаний. Как бы ей ни было больно это признавать, но семья забудет её так же.***
И вот Александра уже сидит в огромном зале, пытаясь не встречаться взглядом ни с отцом, ни с матерью. В первом случае чтобы не разозлить, а во втором, чтобы не увидеть слёз и самой не заплакать. Спасает ситуацию лишь Бель, которая с восторгом наблюдает за происходящим и совсем не замечает, в каком состоянии находятся её родители и сестра. Сандра, мысленно молясь о том, чтобы её вызвали по-скорее, сидит и наблюдает за тем, как сменяют друг друга подростки, выходящие на сцену, демонстрируя всем свой выбор. Около десятка человек уже было вызвано и каждый из них выбрал свою родную фракцию. Невольно девушка начала думать — «Вот чёрт… Быть может, я зря это придумала… Может, я всё же останусь? Но вот очередной парень выходит, делает свой выбор и меняет фракцию. Александра замечает, как в толпе зрителей начинают плакать его родители. Теперь у неё трясутся руки. Она понимает, что не хочет видеть своих родных такими. — Александра Эйнджел! — звонко и чётко провозглашает голос Маркуса, лидера Отречения, ожидая выхода девушки. В ушах Сандры будто звенит. «Ну вот, наконец-то» — мысленно произносит она. Только вот тело не слушается. Она так долго ждала, пока назовут её имя, а теперь не может напрячь ни одну мышцу, чтобы встать. Что же её держит? — Иди. — еле слышно шепчет мать, не поворачиваясь в сторону дочери. Неожиданно даже для себя, та тут же встаёт. Ступени, сцена, свет, бьющий в глаза, толпа, в полной тишине наблюдающая за происходящим… Всё это проносится так молниеносно, что Александра не успевает запомнить. От всего этого тело наполняет жар и кружится голова. Но всё же девушка справляется с волнением и не глубоко режет ладонь. Её рука застывает над чашей с раскалёнными углями, уже не сомневаясь. Капля крови капает сосуд, и Маркус объявляет «Бесстрашие!». Спустя некоторое время, которое, хоть и длилось достаточно долго, но для девушки показалось лишь мгновением, люди начинают покидать зал. Бесстрашные толпой кидаются к одной из дверей и Александра следует за ними. Несмотря на то, что девушке очень хочется в последний раз взглянуть на семью, она решает не оборачиваться, обещая себе оставить всё, произошедшее до сегодняшнего дня, в прошлом.