Игра на миллион

      — Вот видите, мужики, я же говорил, что он нас не выгонит.       — Не выгонит, не выгонит. Только палочки, сука, отобрал. Вот колупайтесь теперь в этом говне своими аристократическими пальцами.       — Нет, ну вы видели, как Малфой отмазался! Как-будто вообще не при делах!       — Малфой, дрищ мелкий, как глист, в любую щель пролезет. Сволочь.       — Да вы чего, офигели? Нахрена нам тут еще и Малфой? Чтобы он потом все папашке своему про нас рассвистел?       Маркус угрюмо схватил очередной котел и принялся яростно отколупывать со дна пригоревшие кусочки слизняков. Напротив него на партах сидели Деррек и Монтегю и тоже драили котлы. Боул ползал на коленях возле очага, отчищая какую-то липкую, частично успевшую закристаллизоваться субстанцию. Наконец, он не выдержал и устало плюхнулся возле нее прямо на пятую точку, зашвырнув щетку в другой конец класса.       — Задрал, гад! Пусть сам оттирает. Слышь, Гринни, может, поищем у него в шкафчике какую-нибудь кислотень и все ей тут обмажем? Может, грязь сама поотваливается? — окликнул Боул своего друга Деррека.       — Башка у тебя поотваливается, — прикрикнул на мальчика Флинт. — Три давай.       — А чего, кэп, это мысля, — просиял Деррек. — Пойду поищу. Может, у него там хоть синька какая-нибудь завалялась.       — Давай-давай, поищи приключений на свою задницу. А то мы что-то слишком легко отделались, — съязвил Флинт.       Парни, действительно, довольно легко отделались. На вечеринке, которую они устроили по случаю отъезда декана в Лондон, они так напились и так разнесли гостиную, что, конечно же, ничего не успели убрать к возвращению Снейпа. Единственное, на что хватило их изощренных умов, — это перекладывать вину друг на друга.       Легче всех отделался Малфой. Он состроил невинные глазки и выдал свою коронную фразу: «Это все Флинт». Снейп, конечно, поверил вредному блондину в честь того, что тот был еще мал для попоек и, по совместительству, являлся его крестником. Между тем, это именно Малфой предложил закатить вечеринку, да еще и тайным образом снабдил всех разнообразным алкоголем. Флинт только диву давался, где этот шустрый мелкосошный хорек раздобыл столько дорогущих разномастных напитков. Не иначе, как ограбил фамильный бар. Только, вот, когда он успел сгонять до своего дома? Филин у него, конечно, что твой орел, но и для него перетаскать такое количество бутылок — на месяц работы. А, главное, зачем ему все это понадобилось? Ведь сам Малфой ни капли не пил. Рано ему еще, дитятке. Как только речь зашла о вечеринке, староста сразу всем разъяснил, что все, кто младше четвертого курса, идут спать. Правда, Боул с Монтегю все равно просочились, но с этими связываться себе дороже. Малфой же, как пай мальчик, свистнул своим бодигардам и послушненько пошел спать, пока оголтелая толпа старшекурсников в слюни упивалась и продолжала разносить слизеринскую гостиную.       В общем, блондин, как и все остальные, отделался отсидкой после уроков в течение недели. А вот флинтовскую команду Снейп «наградил» месяцем дежурства по классу зельеварения, и это при том, что за Флинтом и так числились отработки у Филча. Каким образом вместе с капитаном в штрафбат попала его бывшая команда, было не совсем понятно. Видимо, исключительно для ровного счета. А, может, чтобы капитану не было так скучно.       Хотя, если по-честному, то досталось им за дело. Когда декан под утро объявился в слизеринской гостиной, Монтегю самоотреченно доламывал стол, Флинт вместе с вдрызг пьяным Блетчли спали вповалку на диване, а в камине, свернувшись калачиком, лежал вусмерть укуренный Боул. Где-то неподалеку валялся такой же Дерек и досматривал наркоманские «мультики». В туалет декан вообще заходить не решился. Оттуда доносились такие стоны, как-будто там спаривалось стадо взрывопотамов. На самом деле, это был Уоррингтон, вдохновенно с кем-то трахавшийся (Мерлин знает, с кем).       Кстати, об Уоррингтоне. Его пол часа назад отправили за водой, а он до сих не вернулся. Снейп отобрал у ребят палочки, чтобы жизнь медом не казалась, и теперь они вынуждены были делать уборку, как магглы.       — Ну и где эта скотина Уоррингтон? — не выдержал Флинт.       Его рубашка была вся перепачкана кишками лягушек и копотью, а на руках уже нарос отвратительный слой грязи. Он встал, отбросил котел и решительно пошел в туалет.       Флинт резко распахнул дверь. В крошечной ванной, предназначенной для мытья колб и мензурок, свернувшись калачиком, лежал Уоррингтон и мирно спал. Маркус включил ледяную воду на полную мощность и направил на товарища.       — А! А-а, бля-я!       Кассиус тут же подскочил, поскользнулся о край ванной и грохнулся, больно ударившись затылком.       — Поднимай кренделя! — гаркнул Флинт.       — Рифмоплет, — фыркнул Кассиус, — варвар.       — Поговори мне еще. Воду давай.       — На, — Уоррингтон протянул ладонь, сложенную лодочкой.       — Дошутишься сейчас.       — Тролль. Тупой неотесанный тролль, — вздохнул Уоррингтон, выбираясь из ванны. — И чего только в тебе нашел этот… как его… — начал парень, но Маркус так посмотрел на него, что тот тут же заткнулся и послушно наполнил ведро.       Тем временем, в классе происходили нешуточные страсти. Деррек нашел в одном из шкафчиков целую банку живых ассирийских тараканов, и Боул с Монтегю устроили ожесточенную гонку. Поскольку тараканы по скорости и непредсказуемости действий превосходили обоих мальчиков, те носились за ними по классу, пытаясь вернуть на стартовую позицию. Кончилось тем, что обе «лошади» погибли под подошвой слизеринского капитана. Флинт с омерзением посмотрел на подошву и скривился:       — Сейчас кого-то заставлю мне чистить ботинки языком.       — Че-го-о?! — обиженно протянул Боул.       — Он сегодня не в духе, — кивнул на капитана Уоррингтон. — Видимо, все еще переживает из-за того, что слил вчера вратаря гриффиндорцев, так ведь, Флинт? Или ты не можешь забыть вечеринку?       — Что это еще за намеки? — нахмурился Флинт.       — А грамотно получилось, что Вуд вчера слился, — подал голос Деррек откуда-то из недр шкафа. — Я даже не ожидал. Думал, уж кто-кто, а он не облажается.       — Ну, можно считать, что он слился благодаря нам, — заметил Уоррингтон. — Точнее, благодаря нашей вечеринке. Эх, если бы мы заранее знали, что она вызовет такой ажиотаж у гриффиндорцев, то лично пригласил бы их всех! И даже попытался бы соблазнить эту Джонсон!       — Еще если бы рыжие слились, — сказал Боул. — Главное, капитана напоили, а сами — ни в одном глазу.       — Не-ет, — хитро прищурился Уоррингтон, — Вуд облажался не из-за выпивки, а из-за Флинта.       — В смысле? — буркнул Маркус, немного побледнев.       — Да ты чего, братец! — удивился Уоррингтон. — Он же на тебя запал!       — Какой я тебе братец! Что значит, запал?       — То и значит. Запал. Втюрился по самые помидоры. Да вы чего? Это же очевидно, к Трелони не ходи.       У Флинта от этих слов внутри что-то болезненно шевельнулось, и он разозлился пуще прежнего:       — Слышь, ты, главный трахарь страны, ты о чем-нибудь другом способен думать кроме…       Маркус замешкался, не решаясь произнести… Какое именно слово?       — Кроме шпили-вили, — подсказал Боул и зашелся истерическим смехом.       — Ну, вы и дуболомы… — посетовал Кассиус. — Шпили-вили… Нет в вас тонкости, нет. Хотя, перед кем я тут распинаюсь? Дети.       — А ты, значит, взрослый? — пробасил Монтегю. Голос его еще ломался, поэтому периодически срывался с густого баса на мальчишеский альток.       — Уж повзрослее некоторых, — сказал Уоррингтон, покосившись на Боула, который, высунув язык, с азартом строил фигурки из дохлых тараканов.       — А, если серьезно, — продолжил Уоррингтон, — я тебя не понимаю, Флинт. Тебе уже восемнадцать, а ты до сих пор не познал радости любви! И это при том, что дамы на тебя вешаются гроздьями!       — Никто на меня не вешается, — буркнул Флинт, почему-то смутившись.       Он обычно старательно избегал неловких тем.       — Как?! — удивился Уоррингтон. — А малышка Брю Розенблат? У нее еще есть младшая сестричка, Анемона, а братец играет за когтевран.       — А, эта… — вспомнил капитан. — Я так и не понял, что ей было нужно. Прицепилась ко мне на той вечеринке, как гримпенская пиявка. Типа, я круто танцую, и все такое.       — Ну и? — завелся Кассиус. — Ты ее… того?       — Чего того? — разозлился Флинт. — Уоррингтон, извини меня, но ты так много об этом думаешь, что у тебя скоро изо лба член прорежется.       — И не один, — вздохнул парень, усаживаясь на парту. — Что поделаешь, пубертатный период. И это, между прочим, нормально. А вот твое равнодушие к половому вопросу прямо-таки настораживает. Вместо того, чтобы хорошенько оттрахать малышку Брю, ты повел в сортир всраку пьяного Вуда. Нет, для меня, конечно, особой разницы не существует, мальчик, там, или девочка, лишь бы человек был хороший…       Тут Флинт не выдержал, схватил швабру с длинной ручкой и со всей мочи замахнулся на Уоррингтона, но тот оказался проворнее и увернулся от удара. Он схватил ведро и попытался использовать его вместо щита. Флинт со шваброй наступал, поэтому Кассиусу пришлось отбежать от него за парты. Капитан, хоть и был немного крупнее Уоррингтона, а двигался тоже очень проворно. Он вообще был довольно легкий для своей комплекции, потому и в воздухе чувствовал себя естественно. Кассиус же был совершенно худой, кожа, да кости, хотя сам парень называл свою худобу аристократической тонкостью.       — Вуд… Тебе… Хотя бы… отсосал? — смеясь и задыхаясь, крикнул Уоррингтон.       — Да ты задрал со своими намеками! — яростно набросился на него Флинт.       — Какие намеки? Прямой текст!       — Я не по этим делам, ты, педрило, понял?       — А кто со мной целовался на вечеринке, а?       — Фу! Тьфу! Так то ж на спор! — Маркус остановился, яростно вытирая тыльной стороной руки губы, а потом не выдержал и тоже зашелся истерическим хохотом.       — Убери от меня свои педерастические яйца, — сквозь смех выдавил Флинт, отпихивая от себя Кассиуса, пытающегося пробраться сквозь парты. Тот не удержал равновесие и грохнулся на пол.       Тут уж заржали все, особенно Монтегю. Тот так разошелся, что никак не мог успокоиться, и, глядя на него, все заржали еще сильнее.       Так бы они, наверно, и смеялись, пока возле шкафчика что-то оглушительно не взорвалось, взвившись к потолку фиолетовым пламенем. Комната тут же наполнилась темным дымом, сквозь который посверкивали золотистые искорки, и, когда он немного рассеялся, возле шкафчика проявилась растерянная физиономия Деррека. Лицо его покрывала копоть, а волосы торчали дыбом.       — Я, это… — пробормотал он, — кажется, синьку нашел.       Тут ребят накрыла повторная волна смеха, но в этот момент дверная ручка повернулась, и все замерли, забыв как дышать.       — Атас! Снейп! — прошептал Боул.       Дверь открылась, и в класс вошел чистый и опрятный Блетчли. Он удивленно посмотрел на растерянные лица парней и на погром, который они учинили в кабинете зельеварения, почесал длинноволосую шевелюру и произнес:       — А чего это вы тут делаете? Снейп же отменил наказание. Сказал, чтобы мы все срочно дули на стадион, типа, тренировать команду запасных. ***       Ночью Флинту никак не удавалось заснуть то ли от переутомления, то ли от переизбытка впечатлений. Бесконечный день, начавшийся в пятницу утром, упорно не желал заканчиваться.       После вечеринки они проспали от силы часа два. Выдержали «головомойку» от Снейпа и понеслись на стадион смотреть отборочные гриффиндорцев. По возвращению со стадиона их поймал донельзя рассерженный декан и отправил отчищать класс зельеделия. В общем, день с пятницы на субботу закончился глубокой воскресной ночью, когда измотанная слизеринская команда, еле волоча ноги, покинула раздевалку.       Флинт долго стоял под душем, пытаясь упорядочить ворох мыслей. Проще всего было отрешиться от забот и ни о чем не думать. Раньше у него это великолепно получалось, но в последнее время что-то изменилось. То ли он посерьезнел, то ли проблем у него прибавилось, а всевозможные мысли так и клевали голову, не давая смыть себя вместе с шампунем.       Прежде всего, его беспокоил план Снейпа. Уж больно авантюрным он выглядел. Маркус, хотя и решил для себя, что больше не собирается тренироваться с основным составом, все чаще ловил себя на мысли: «А, может, все-таки надо». Такого рода сомнения были решительно не в его духе, но, учитывая, какая сумма стояла на кону, Флинта можно было понять.       Капитан добрался до спальни, кое-как натянул пижамные штаны и забрался под полог, мысленно проклиная раскатистый храп Колы. Он вскочил, схватил с тумбочки палочку и наколдовал над спящим парнем заклинание склеивания. Через несколько секунд тот начнет задыхаться, мечась по спальне, и перебудит всех остальных. Флинт забрался под полог и наложил на него заглушающие чары. Да пусть хоть передохнут.       Он честно попытался расслабиться, но в памяти возникали совершенно непрошенные слова: «Он на тебя запал». «Втюрился по самые помидоры». «Вуд хоть тебе отсосал?». Маркус зарычал, стискивая уши подушкой, но слова продолжали эхом раздаваться в голове. Черт побери, да какое ему дело до этого Вуда? В кого он там втюрился? В него? Что за чушь!       Флинт не только смущался при разговорах о сексе. Его эти разговоры раньше не слишком-то волновали. Что-то с ним не то, скажете вы? Не беспокойтесь, все с ним в порядке. Просто, всегда находились интересы поважнее. Квиддич, там, уличные драки, отцовские долги, брат. Флинт прекрасно осознавал, что он не красавец. Не просто же так все, кому не лень, приписывали ему в родственнички троллей. А, Мерлин их знает, может, и тролли там тоже были. Флинт был высоким, сутуловатым. На его мясистом лице — нос картошкой, немного вздернутый, а зубы крупные и кривые, из-за чего губы слегка выпирают. Он был смуглым, в мать. Унаследовал и ее темные волосы, которые все время топорщились лохматым ежиком. Глаза у него были отцовские, серые и слегка на выкате. В общем, Флинт действительно выглядел тяжеловесным троллем, хотя, на самом деле, был намного легче и гибче, чем казался. Однако, его внешность вкупе с весьма скверным отталкивающим характером не привлекали внимание противоположного пола. Да и своего пола тоже, что уж там таить. Флинт, однажды и навсегда оценив свою непривлекательность, решил больше не возвращаться к этому вопросу, дабы не тратить время по пустякам. Сейчас же происходило что-то не то. Перед его мысленным взглядом то и дело всплывали картинки то с вечеринки, то с отборочных. И всюду мелькал этот Вуд, а в ушах звенело: «Втюрился, запал».       Вуд, как видел Маркуса, то и дело лез на рожон, пытался распустить кулаки. Флинта это поначалу раздражало, а потом начало веселить. Ему нравилось выводить Вуда из себя. Особенный эффект вызывали всякие неприличные жесты и постельные намеки. Вуд от ярости и смущения краснел, как рябина на морозе, хотя за всеми этими намеками не стояло ровно ничего, кроме желания поиздеваться над соперником. Никогда не кормите тролля. Хе-хе. Вуд был слишком легкой жертвой. Он моментально велся на провокации, поэтому Флинту ничего не стоило вывести его из игры в субботу. Но Флинт не догадывался, какие глубинные струны вудовской души он задевал своими подколками. Он вдруг вспомнил, как они соревновались, стоя на метлах. Маркус тогда был в шаге от того, чтобы убить. Самому Марку тогда было поразительно наплевать, сорвется он сам или нет. Все эти месяцы, с тех пор, как он получил письмо, его раздирало изнутри. Депрессия и пустота грызли его, не давая возможности дышать.       Потом Флинт вспомнил вечеринку, как Вуд развязно танцевал перед ним, срывая с себя рубашку. Карие глазища расширены и пялятся на рот Флинта. Щеки раскраснелись. На шее пульсирует жилка. Черт. Как же он сразу не догадался… Вуда развезло с двух шотов, а потом он, кажется, вошел во вкус и перепробовал все, что было в баре. Он нес какую-то ахинею про то, как восхищается Флинтом, пытался отпихнуть от него эту девицу, Брю, а потом полез бить морду Уоррингтону. Кажется, он и с ним хотел подраться? Нет, Уоррингтону он заявил: «Пойдем, выйдем, и поговорим по мужски». Кассиус еще прямым текстом сказал, что за Флинта драться с ним не будет, так как Флинт — тупой тролль, и если он так нравится Вуду, то пусть тот сам с ним и трахается. На это Вуд размахнулся кулаком, но, естественно промазал, и его тут же чуть не вырвало. Маркус зачем-то схватил его за шиворот и отволок в сортир, где смотрел, как парня выворачивает. Вуд заблевал себе всю рубашку и выглядел так жалко, что Флинту хотелось его прикончить. А потом Флинт вспомнил лицо Вуда, когда тот завалился на отборочных. Это… Внутри все болезненно сжалось, и Маркус зарычал от злости на самого себя. Ну что за сопли! Хватит с него. Хватит этой педерастической истерии.       Он уснул уже под утро. Ему снилась какая-то темная камера. В углу как-будто капала вода, а у противоположной стены стояла темная фигура. Флинт подошел ближе. Это был Вуд. Его руки были подняты и прикованы цепями к потолку. Рубашка на нем разорвалась, обнажая лоснящуюся от пота плоть. Вуд поднял голову и посмотрел на Флинта сквозь опущенные ресницы. Его губы так и алели на фоне бледной кожи, а на шее билась жилка. Флинт задохнулся от странных ощущений боли и сладкой истомы. Вуд что-то прошептал, и Флинт попытался наклонить голову ближе к нему, но позади раздался шорох. Маркус резко обернулся. В камеру вползал огромный жирный лоснящийся змей. Флинт выхватил палочку, но она вдруг обратилась в сладкую тянучку, какие обычно ел Дамблдор. А змей медленно подполз к Вуду, разинул свою огромную пасть и медленно накрыл голову бывшего гриффиндорского капитана. Тело Вуда отчаянно выгибалось, он сучил ногами, но раздался хруст, и голова была откушена. Флинт заорал, что было мочи, и, наконец, проснулся.       Он сел на кровати, тяжело дыша, весь в холодном поту, все еще частично находясь в своем кошмаре. Он скинул с ног одеяло. Пижамные штаны были залиты спермой. Флинт в ужасе стиснул виски ладонями. Сердце болезненно колотилось в груди, а внутри все сдавливало от сладости, боли, отвращения, стыда и непонятной радости. Он вскочил, добежал до душевой и решительно открыл ледяную воду. Он простоял так минут пять или десять, пока тело не онемело от холода, оделся в квиддичную форму и пошел к выходу из замка. Хватит. С него хватит. Завтра с этим дерьмом будет покончено раз и навсегда.