Игра на миллион

      Ранние сумерки подсвечивали синим светом решетчатые окна, за которыми крупными хлопьями падал снег. Сегодня гриффиндорцы отменили тренировку из-за непогоды. Вот если бы Вуд был все еще капитаном, он не позволил бы своей команде бить баклуши, греясь возле камина. Но он больше не был капитаном, поэтому сам с удовольствием растянулся на диване с книгой в руках. Только это был отнюдь не учебник.       На днях к Оливеру прилетела долгожданная сова и принесла посылку от старшей сестры. В ней были письмо и книга «Сто лучших охотников» Брайса Борджи. В этой книге была биография Нила Айренби, и Вуд помнил, что именно там раскрывалась тайна болезни легендарного охотника.       Подошли близнецы с мешком каких-то сомнительных сладостей.       — Привет, Олли! Хочешь конфетку?       — Из ваших рук — нет, — отрезал Оливер.       — Ну и ладно. О, да ты с книгой! Что это? Решил сменить имидж? — усмехнулся Фред.       — Это все дурное влияние Пе-пе-перси. Бойся, Фредди, скоро Ол станет таким же занудой, как и наш братец! — вторил ему Джордж.       — Вообще-то, это «Сто лучших охотников» Борджи, — сказал Вуд.       — Ух, ты! Где урвал?       — Сестра прислала. Хочу перечитать биографию Айренби.       — Хочешь летать, как он? — иронично спросил Фред и плюхнулся на край дивана. — Боюсь, у тебя таланта не хватит. Для этого надо быть слизеринцем.       Последнее слово он специально выделил голосом.       — Ни слова о змеях, — отмахнулся Вуд. — Слушайте. У Айренби в юности был синдром ангела, вы знали об этом?       — Э-э… Он не мог летать? А как же тогда он стал охотником?       — В этом и состоит его феномен. Все врачи только разводили руками. Но у Борджи написано, что это была вовсе не болезнь, а проклятие. Кто-то проклял Айренби, чтобы он не мог летать, кто-то из его недоброжелателей. Ведь Нил Айренби уже в детстве подавал большие надежды.       — Ну, Борджи — известный фантазер. Он, кажется, одно время работал корреспондентом в «Придире» или подобной желтой газетенке.       — А что, если его действительно прокляли? Тут написано: «это мог быть Петушиный сглаз или Проклятье унылой вдовы. Первый поражает центральную нервную систему, блокируя внутренние крылья, а второй оказывает психотропное воздействие, в результате которого у волшебника развивается непреодолимая фобия полета на метле».       — Это все бабушкины сказки, — фыркнул Джордж. — Скорее всего, журналисты специально раздули историю вокруг биографии Айренби, чтобы пощекотать нервы читателей. Никто не спорит, он отменный игрок, но кто бы стал читать про простого паренька из провинции, добившегося славы благодаря собственному трудолюбию? Всем нужна сенсация.       — Никакие это не сказки! Хотите, забьемся? Пойдем завтра в библиотеку и посмотрим, есть такие проклятья или нет.       — Забьемся? — заинтересовался Фред.       — В библиотеку? — приуныл Джордж.       — Слушай, Ол, ну, ладно, по рукам. Если продуешь, подаришь нам свой набор мячей из Фландрии.       — А если мы продуем… Потом, Оли. Там один товарищ нас дожидается.       Близнецы заметили своего сокурсника, машущего им рукой, и поспешили к нему.       Оливер подумал, что с братьями Уизли очень сложно серьезно разговаривать о чем-либо, если только дело не касается их идей. Единственный человек, который выслушивал от начала до конца его пространные рассуждения о квиддиче, был Перси. И это при том, что старший Уизли никогда не интересовался игрой. Вуд подозревал, что его приятель делает это исключительно из благородных побуждений, но все равно был очень ему благодарен.       Но, с тех пор, как Вуд накричал на него тогда, в октябре, они так ни разу и не разговаривали. Потом Оливер стал общаться со слизеринцами и вовсе забыл о своих друзьях. Только сейчас он понял, как ему не хватает Перси. Он, конечно, зануда и вечно учит его жизни, но больше никто не воспринимает Оливера всерьез. Никто не уважает его как человека, считая всего лишь помешанным на квиддиче дурачком-капитаном, кроме Перси, наверно, потому что тот сам слегка помешан на учебе.       Они никогда не были друзьями, и Оливер, как и большинство однокашников, считал Перси скучным ботаником, но, когда Вуд не прошел отборочные, именно он пытался его хоть как-то поддержать. Не без педантства и моралистики, конечно, но он по-другому не умел. И все-таки это была дружеская поддержка.       Оливер посмотрел в дальний угол гостиной. Там, как обычно, за грудой учебников скрывалась рыжая макушка его приятеля. Длиннющий пергамент, исписанный мелким почерком, спускался с его колен и простирался чуть ли не через всю гостиную. Вуд глубоко вздохнул и решительно поднялся с дивана. Пора было мириться.       — Привет, старик, — сказал Оливер и дружественно протянул руку.       Перси оторвался от пергамента и рассеяно посмотрел на Вуда. На его бледных впалых щеках проступили пятна румянца. Он протянул тонкую руку для вялого рукопожатия.       — Здравствуй, — сдержанно ответил Перси.       — Снова портишь километры пергамента?       — Делаю эссе для Макгонагалл.       — А нам что, задавали эссе?       — Да. Это уже третье за прошедший семестр.       — Вот черт.       Оливер плюхнулся на подлокотник кресла, случайно задев ногой острую коленку Перси. Парень тут же отодвинулся в другой угол.       — И что, ты даже не скажешь мне: «Оливер, как можно быть таким безответственным? Ты должен был сдать эссе еще десять лет назад!»?       — Не имею ни малейшего желания говорить это.       — Странно…       — Я, Оливер, привык все понимать с первого раза. Ты дал неоднозначно понять, что мое общество тебе досаждает. Изволь, я оставил тебя в покое.       Оливер вздохнул.       — А что там нам задавали по трансфигурации? Можешь дать учебник?       — Не могу.       — Ну, Перси, ну, ладно тебе, я же по дружески прошу.       — Я не могу дать тебе его, потому что его у меня больше нет. В тот раз он промок под дождем и от воды трансфигурировался в водяную лилию. Даже профессор Макгонагалл ничего не смогла поделать. Книгу она восстановила, но текст утратился из-за аллитерационной диффузии…       — Али-чего?       — Проще говоря, все буквы перепутались местами. С магической литературой такое иногда случается. На новый учебник у нашей семьи нет денег. Мама, конечно, никогда мне ни в чем не отказывает, особенно, если дело касается учебы, но мне неловко утруждать ее своими проблемами, поэтому я был бы весьма признателен тебе, если бы ты отыскал свой собственный учебник.       Оливеру стало стыдно. Перси о нем заботился, учебник принес, а он его выкинул. Вот идиот!       — Я раздобуду тебе учебник! — горячо сказал Оливер.       — Будь любезен, — холодно произнес тот и снова уткнулся в свое эссе.       — Слушай, Перси, мне не хватало общения с тобой.       — Гм. А как же твои новые друзья с факультета слизерин?       — Никакие они мне не друзья. Это так… В общем, надо было уладить одно дело.       — Ясно.       — Правда, Перси. И вообще, ты всегда был единственным человеком, который воспринимает меня всерьез. И кто понимает меня.       Перси густо покраснел, но постарался сохранить равнодушное выражение лица.       — И кто действительно желает тебе добра. Надеюсь, теперь ты понял это? — надменно сказал Перси.       — Понял! — радостно заявил Оливер. — Ну, что там еще за эссе?       — Все очень просто, если ты хорошо усвоил теорию объемной трансфигурации, — защебетал Уизли, забыв про напускное безразличие.       Его глаза даже заблестели, и у Оливера отлегло на сердце.       Остаток вечера они провели за учебниками. Вуд сам собой гордился — так много он сделал, конечно же, благодаря Перси. Но в то же время он с ужасом думал, сколько всего ему еще предстоит подтянуть. И все-таки примирение было важнее учебы. Ведь Перси ему — друг. Оливер, наконец-то, это понял. ***       Конечно, подтянуть учебу за одну неделю было нереально. Оливер словно очнулся от долгого и муторного сна или вышел из продолжительного запоя подобно его дядюшке Ленни, который опорожнил последнюю бутылку джина, и теперь мучительно пытается понять, как это он очутился на грязной скамейке на окраине города, посреди зимы, так далеко от дома, в котором тетушка Сэвидж уже испекла пирог из ревеня и заварила имбирного чаю.       Вуд никак не мог взять в толк, что дернуло его связаться со слизеринцами. От этого странного общения он ничего не приобрел, и, слава Мерлину, вообще остался в живых.       Флинт… Когда Вуд вспоминал о том, что произошло в слизеринской спальне, а потом в коридоре, его кишки мучительно скручивало, в ушах стучала кровь, а сердце начинало биться где-то в районе горла. Ему казалось, что все это случилось не с ним, или что ему это приснилось в кошмаре, поэтому Оливер старательно избегал столкновений с проклятым слизеринцем.       На занятиях избегать общества друг друга было сложнее, и Вуд пытался вообще не поднимать глаз выше чужих колен. Помогало слабо. Его глаза всюду искали высокие ботинки из драконьей кожи, в которые были заправлены драные черные штаны. И все же Оливер потихоньку возвращался к жизни.       На обеде было многолюдно и возбужденно, словно что-то произошло. Вуд приземлился на свободный пятачок за гриффиндорским столом, положил рядом с собой сумку, приберегая место для Перси, и с настроением принялся за еду. Одним махом опустошил чашечку с прозрачнейшим бульоном, навалил полную тарелку каши с густой мясной подливой и тут же набил ею полный рот, а сверху еще умудрился запихнуть салат из печеной репы. В таком состоянии его и застал Перси Уизли.       — Олли, у меня просто потрясающая новость! — воскликнул тот, совершенно в несвойственной ему манере плюхаясь на свободное место рядом с Вудом. — Я только что разговаривал с профессором Макгонагалл, и она сказала, что ты возвращаешься в команду! В команду по квиддичу, Оливер! Ты снова в игре!       Оливер открыл рот, и оттуда вывалилось все, что он туда запихнул.       — А как же… — Вуд закашлялся, и Перси принялся стучать его по спине. — А как же Шо-кхо-кхо-лто?       — В этом и состоит вся шутка: Шолто получил наказание, и профессор отстранила его от игры на целый месяц, то есть до начала следующего года.       Вуд удивленно закрутил головой, пытаясь отыскать кучерявую макушку своего однокашника, но так и не нашел. Интересно, что такого мог сотворить честолюбивый мажорчик Элвин Шолто, чтобы его отстранили на целый месяц?       — Значит, я возвращаюсь в команду всего на месяц, чтобы заменить нашего чистоплюя, а потом меня вежливо попросят удалиться? — скептически хмыкнул Вуд.       — Оливер, — серьезным тоном сказал Перси, — лучше иметь хоть какой-то шанс, чем совсем никакого. Да и потом, кто знает, что случится через месяц? Может быть, Шолто разлюбит квиддич. Или Министерство запретит соревнования. Или…       — Этого не будет, — резко оборвал его Вуд. — Вообще-то, странно слышать эти слова от тебя, Перси. Я думал, что ты фаталист.       — Фатализм и магия — несовместимые вещи, — помотал головой Уизли. — Вообще, я надеялся обрадовать тебя этой новостью, но, похоже, ошибся, — вздохнул он.       — Нет. Нет! Я рад! — заулыбался Оливер. — Честно, старик! Просто пока не верится…       Вуд тепло посмотрел на расстроенного Перси, развернул его и прижал к себе, похлопав по плечу, от чего тот чуть не задохнулся.       В этот момент за слизеринским столом что-то оглушительно взорвалось, и все взгляды устремились на учеников зеленого факультета. Те возмущенно стряхивали с себя кусочки еды. Оливер тоже поднял глаза и тут же столкнулся с болезненно-яростным взглядом Флинта. Грудь сдавило, не давая сделать вдох, и Оливер поспешил отвести глаза.       — Фу-у, Олли, не прикасайся к нему! Он заразит тебя книжными червяками! — раздался позади насмешливый голос одного из близнецов.       Братья бесцеремонно отпихнули Перси и уселись вокруг Вуда.       — Помнишь, мы поспорили насчет проклятья Айренби? — начал Фред. — Короче, мы тут сходили в библиотеку и выяснили…       В зале снова что-то разбилось, и среди столов появился зареванный Шолто. Он тяжело дышал и утирал злые слезы. Элвин схватил со стола первую попавшуюся салфетку, вытер ею лицо, скомкал и отшвырнул, после чего решительно направился в сторону преподавательского стола.       — Я все расскажу отцу! Вы глубоко пожалеете о том, что сделали! — обличительно выкрикнул он и поднял указательный палец в сторону побелевшей профессора Макгонагалл. — Да, да, профессор, не притворяйтесь, что не понимаете, о чем идет речь. Вы поступили гнусно, и я этого так не оставлю!       — Что это наш Шолто так растревожился? — удивился Джордж.       — А вы что, разве не слышали? — безразличным тоном поинтересовался Перси. — Его отлучили от игры на месяц за какую-то провинность.       — Что это значит? — воскликнули близнецы.       — Это значит, что Оливер возвращается в команду, — пожал плечами их старший брат. ***       Нерешительно переминаясь с ноги на ногу и теребя края малиновых плащей, игроки гриффиндорской сборной стояли на покрытом инеем поле и старательно отводили взгляды.       Вуд спустился на землю и спрыгнул с метлы, приводя в порядок дыхание. Изо рта валил пар, а щеки покрывал густой малиновый румянец в тон форме.       Тренировка прошла из рук вон плохо. Как Вуд ни утешал себя мыслью, что он просто сегодня немного не в форме, интуитивно ощущал в себе какие-то перемены. Куда-то делась былая ловкость, пропала уверенность, появилась нервозность, суетливость. Он зло облокотился на метлу и поджал губы.       — Ну, ладно тебе, Олли, — подал голос один из Уизли, — потренируешься пару дней и будешь, как огурчик.       Оливер недоверчиво посмотрел на него и уставился на Анджелину, внимательно изучающую трибуну, на которой угнездились двое первокурсников-гриффиндорцев с биноклем и пакетиком чипсов.       — Так не пойдет, — вздохнул Вуд. — Я играл отвратительно.       — Да нет, не так уж, — начала было Алисия. — Ну, вообще, да, ужасно, — смущенно закончила она.       — Но я же вижу, что дело не только в этом, — продолжил Оливер. — Давайте-ка, говорите все начистоту.       Все присутствующие по цепочке переглянулись. Последним взгляд поймал Гарри.       — Э-э, — выдал он. — Ну… А, почему я?       На него сердито уставилось пять пар глаз.       — Хорошо. Я же гриффиндорец, — вздохнул Гарри, проклиная себя за то, что два года назад не прислушался к шляпе и не пошел в слизерин. — В общем, Оливер, пока тебя не было, нам пришлось переизбрать капитана.       — Что? — вскинулся Оливер. — Теперь капитан — Шолто?!       — Да нет, нет, — замотали головами все, — сохрани Мерлин.       — Капитан теперь — я, — вскинула голову Анжелина.       — А, — нахмурился Оливер, — ну, в целом… В общем… Я бы так и…       — Оливер, — решительно начала Джонсон. — Дело в другом: в предстоящем матче. Мы… Мы опасаемся, что ты не сможешь… Что тебе будет в этой игре достаточно трудно.       — Пф, когда это я боялся трудностей, — надулся Оливер и сложил руки на груди.       — Да, перед трудностями ты не пасуешь, но ведь нам предстоит игра со слизерином.       Все выжидающе замолчали, исподлобья глядя на Оливера.       — Что? — пожал плечами он. — Что вы так на меня смотрите, будто нам предстоит сразиться с «Паддлмир Юнайтед»?       — Да уж лучше бы это были они, — в сторону проговорил Фред.       — Ол, мы так смотрим, потому что там будет Флинт! — не выдержала Алисия. — Тебе придется играть против Флинта!       — Вот это новость! — гневно воскликнул Оливер, краснея от злости. — Не знал, что он тоже играет в квиддич.       — Прости, Оливер, но ты не сможешь играть против него нормально, — хрипло сказала Алисия, — потому что ты в него… Это…       — Неравнодушен, — закончили за нее близнецы.       Вуд выкатил глаза, сделавшись бордовым и задыхаясь от возмущения. Он открыл рот, закрыл, взмахнул руками, отшвырнул метлу, поднял ее и снова отшвырнул. Все присутствующие смотрели на него с большим сочувствием. Наконец, он гордо вскинул подбородок и уставился на своих товарищей бешеным взглядом.       — Запомните, — сказал он, — Квиддич — это смысл моей жизни. Выиграть кубок школы — это цель моего семилетнего пребывания в Хогвартсе. Вырвать кубок из рук слизеринцев — моя заветная мечта, поэтому единственное чувство, которое я испытываю к Флинту — это чувство ненависти за то, что все эти годы он отбирал у нас победу. Маркус Флинт — мой самый главный враг, и я клянусь сделать все, чтобы натянуть в предстоящем матче его на кольца. Мы выиграем этот кубок, буду я капитаном или нет, а эти сопли оставьте рафинированным барышням из когтеврана. Я все сказал.       Он сердито сложил руки на груди. Со стороны трибун послышались жидкие аплодисменты и сопровождающее их улюлюканье.       — Мощно, Вуд, мощно! Я чуть не обоссался от страха!       Оливер резко обернулся на голос и увидел бывшую слизеринскую команду, вальяжно развалившуюся на скамейках. Над ними возвышалась сутулая фигура Флинта, кривящего рот в одной из самых своих гнусных ухмылок. Флинт закатал рукава толстовки, обнажая смуглые жилистые руки, которые тут же спрятал в карманы. Его слегка отросшие волосы топорщились жестким ежиком. Кадык ходил ходуном от злости по крепкой шее.       Вуд нервно сглотнул, чувствуя, как грудь обхватывают невидимые тиски, лишая его возможности сделать вдох, и тут же разозлился на самого: что за щенячий трепет при виде врага!       — Проваливайте отсюда, мы зрителей не приглашали! — хрипло крикнул он слизеринцам.       — А это тогда кто? Члены жюри? — заржал Флинт, указывая пальцем на двух первокурсников, прижавшихся от страха друг другу на верхней трибуне, словно два замерзших воробья.       — Эй, вы, члены! — крикнул Флинт и направился к первокурсникам.       Мальчики, побросав вещи, вскочили со своих мест и бросились прочь со стадиона. — Стойте! Вы забыли свое покрывало! Ух, ты, грифферский флаг!       Слизеринский капитан, перескакивая через три ступени, поднялся к месту, где сидели первогодки, и поднял вверх кусок малиновой ткани с золотистым рисунком. Флаг тут же перехватил Деррек. Он накинул его на плечи со словами:       — Смотрите, я император!       — А, ну, положи на место наш флаг, дебил! — набычилась Алисия.       — Молчи, ты, сиська! — брезгливо оборвал ее мальчик. — Тебя не спрашивали.       — Как-как ты меня назвал? — тихо пробормотала Спиннет, начиная закипать.       Тогда Анджелина выхватила палочку и воскликнула:       — Акцио, флаг!       Но реакция Флинта оказалась быстрее: он перехватил в воздухе кусок алой материи и злобно оскалился:       — С такой скоростью, Джонсон, я тебя солью в самом начале игры.       — А не хочешь ли ты отведать моего бладжера? — дерзко спросил подошедший Фред.       — Отсосите, однояйцевые! — вскинулся Боул, а Флинт сопроводил эти слова неприличным жестом: засунул средний палец в рот и подвигал им, в упор глядя на Вуда.       Это было последней каплей терпения. Оливер легко вскочил на трибуну, порываясь выхватить у Маркуса флаг, но тот быстро перекинул его Уоррингтону, а тот, в свою очередь, Боулу. Боул ловко спрыгнул вниз, где его перехватили близнецы, но флага у того уже не было.       Гриффиндорское знамя снова сжимал в руках Флинт. Вуд рванулся к нему, но его тут же крепко ухватили с двух сторон Деррек и Монтегю.       — Смотрите-ка, флаг снова у нас, — усмехнулся Флинт, — Ну, и лохи эти грифферы. Что бы такое сделать с этой красной тряпочкой? — изобразил он задумчивость.       — Сука, быстро положи флаг! — заорал Оливер, выкручиваясь из захвата.       — Ах, ты, тва-а-арь! — это Алисия бросилась защищать честь факультета, но поскользнулась на нижней ступеньке и больно треснулась затылком об мерзлую землю.       Близнецы, переступив через охотницу, кинулись на помощь Оливеру и сцепились с Дерреком и Уоррингтоном.       — Эй, слизеринцы, — грозно сказала Анджелина, — если вы не хотите, чтобы мы рассказали о вашем постыдном поведении Снейпу, немедленно положите наш флаг.       — Вот этот? — издевательски улыбнулся Флинт. Послышался треск разрываемой ткани, и флаг на глазах удивленных гриффиндорцев разорвался пополам.       — Сука! Тварь кривозубая! Слизеринский урод! — кричал Оливер, задыхаясь от гнева и обиды.       Сердце под формой колотилось, как бешеное.       Оскал Флинта от этих слов стал еще злее и безобразнее. Он бросил флаг на землю и торжественно вытер об него ноги.       — Смотри-ка, что-то ваш флаг испачкался. Хм, да он такой же грязный пидор, как ты, Вуди! А сейчас будет еще и таким же обоссанным.       С этими словами Флинт расстегнул ширинку и на глазах у изумленной публики помочился прямо на растоптанный флаг.       Вуд мертвецки побледнел и покрылся бордовыми пятнами. Дружки Флинта тоже стояли, раскрыв рты от удивления. Монтегю даже выпустил от неожиданности Вуда.       — Забери свою тряпку, еблан, — сказал Флинт, застегивая ширинку.       Он брезгливо поднял то, что осталось от флага, и бросил им в Вуда. Вуд машинально поймал его, не в силах вымолвить ни слова и хлопая глазами на Флинта. Во взгляде того, выражавшем какое-то злобное торжество, вдруг на одно мгновение мелькнула боль, но это было лишь мгновение. Он прошел мимо, толкнув Вуда плечом, жестом подавая сигнал своей команде идти следом.       — Мы еще посчитаемся с вами, слизняки! — крикнул им в спины Джордж неправдоподобно спокойным голосом.       Деррек, проходя мимо Алисии, все еще сидящей на земле и державшейся за затылок, неожиданно протянул ей руку, но девочка смерила его таким негодующим взглядом, что он хмыкнул и пошел догонять свою команду.