Игра на миллион

      В декабре на Хогвартс обрушилась настоящая зима. Изо дня в день шел снег и дул пронизывающий сырой ветер. Сквозь плотные тучи с трудом пробивался дневной свет, который сходил на нет уже где-то в районе четырех часов вечера. Обычно в такое время года соревнования по квиддичу уже не проводились, но в этом году комиссия безжалостно назначила очередную игру на 11 декабря.       Погода стояла довольно мрачная, но настроение Маркуса Флинта было еще мрачнее. Его вообще будто подменили. Нервный, дерганый, агрессивный, он по малейшему поводу лез в драку, не думая о последствиях. Горло сдавливала непонятная обида и ненависть, в которой он сам не мог разобраться. Хотелось орать и бить всех подряд, особенно Вуда.       Маркус подержал голову под ледяной струей и резко поднял лицо к зеркалу: в отражении возникло бледное осунувшееся угловатое лицо, на котором резко выделялись воспаленные глаза, чуть вздернутый нос, яркие крупные губы. Флинт оскалился на самого себя, яростно приглаживая мокрый ежик волос.       Сука Вуд. Это все он со своей подстилкой Уизли. Таскаются всюду вместе, как лучшие друзья. Улыбочки, обнимашки, сопли-хуёпли… Вот отыметь бы его во все щели на глазах у всего львятника, а дружка его забить сапогами так, чтобы захлебнулся собственной рвотой, чтобы выплюнул легкие, чтобы…       — Пошли, — скомандовал он Дерреку и Боулу, выходя из уборной. — Гриффера пиздить пошли. ***       Перси набрал в библиотеке очередную порцию материалов для дипломного проекта. Теперь надо было аккуратно левитировать все эти книги в гриффиндорскую башню. Стопка подрагивала в воздухе от усилий: все-таки он сегодня очень устал.       Неожиданный толчок в спину, и Перси рухнул носом на каменный пол, выпуская из рук волшебную палочку. Учебники тяжелыми кирпичами посыпались прямо на его голову. Он попытался прикрыться руками, но последовал глухой удар, и реальность перестала для него существовать. ***       Вуд засыпал над конспектом. Профессор Люпин обстоятельно объяснял им сложные защитные чары, которые непременно должны были попасться на экзаменах, и Оливер, который накануне практически не спал, удобно устроил голову на кулаке. Блаженно прикрыв глаза, он пытался не обращать внимание на острый локоть своей соседки, которым та агрессивно пихала его, пытаясь таким образом заставить Оливера слушать объяснения, ведь дальше им предстояло работать в паре.       Напрасно. Вот если бы это был Перси, тот отнесся бы с большим пониманием к бедному невыспавшемуся гриффиндорскому вратарю. Уж Перси знал, что Ол всю неделю истязал себя тренировками, пытаясь вернуть телу былую форму. Вчера он основательно замерз и промок под снегом, а потом еще пришлось дописывать сочинение для Трелони. Но Перси не ходил на Защиту от темных искусств. Да и вообще, они с Вудом последний раз виделись на завтраке. Потом Уизли что-то пробормотал про библиотеку и испарился, не показавшись даже на обеде.       — Придите-ка вы сегодня после занятий, мистер Вуд, — раздраженно сказал профессор.       Вуд очнулся от дремы и удивленно поднял глаза на Люпина. Обычно очень спокойный, временами тот делался нервозным и вредным. Вот и сегодня он был именно таким.       Вуд хотел было возразить, но его соседка по парте посмотрела на него таким нравоучительным взглядом, мол, такому как ты, что в лоб, что по лбу, и Оливер не стал спорить. Он решил для себя, что вечером подойдет к профессору и попробует объяснить ему все по-человечески. В конце-концов, это же не Снейп, должно же у него быть хоть какое-то сердце!       Уже после пары в коридоре Вуд столкнулся с Блетчли. Тот с угрюмым видом сунул ему в руку какую-то записку, буркнув: «Я не при делах», и, больше ни говоря ни слова, поспешил восвояси.       Оливер развернул записку и с изумлением прочел: «Вуд! Твоя рыжая сучка ждет тебя в женском туалете. Поспеши, пока она там не сдохла. Флинт».       Он несколько раз удивленно моргнул, глядя на пергамент. Было совершенно непонятно, о чем идет речь, но все-таки нужно проверить.       Наверняка это ловушка, думал он по дороге. От слизеринцев добра не жди, тем более от этой мрази Флинта. С каждым шагом его тревога все усиливалась.       Вуд добежал до туалета, того самого, в котором они месяц назад подрались, распахнул дверь и… Чуть не заржал в голос нервным смехом. На полу, прикованный к батарее с помощью магии, сидел Перси. На нем было шелковое женское платье в рюшах. На лице красовался неумелый макияж вперемежку с синяками и кровоподтеками. Тощие ноги были обтянуты рваными чулками. Перси поднял голову и облегченно улыбнулся Оливеру, но тут же скривился от боли. Губы были разбиты.       — Старина, — Оливер присел возле него на корточки, разглядывая избитое лицо. — Сейчас я тебя освобожу.       Он размахнулся палочкой и воскликнул:       — Бомбарда!.. -       Нет! Пожалуйста, Оливер, больше никогда так не делай. Дай мне палочку. Я сам.       Вуд пожал плечами и протянул другу палочку:       — Фините инкантатем. Так-то лучше. Знаешь, — проговорил он, растирая пострадавшее запястье, — это было довольно занимательно: пока я тут сидел, изобретал различные способы освободиться от наручника без помощи палочки. Теоретически это возможно…       — Что они с тобой сделали? — взволнованно спросил Вуд, помогая Уизли подняться.       — Как видишь, — указал тот на свои синяки. — Надеюсь, со мной ничего серьезного.       — Кто это сделал? Флинт?       — Не стану выдумывать версию падения с лестницы, — флегматично заметил Перси, — мало кто поверит, что она способна приковать кого-то к батарее. Хотя, здесь такие умные лестницы…       — Перси! — заорал Вуд, встряхивая старосту за плечи, — Что они тебе сделали? Скажи мне!       — Да ничего, Оливер. Я возвращался из библиотеки, нес учебники в нашу гостиную. Кто-то сзади на меня напал. Я потерял сознание и очнулся уже здесь от того, что меня бьют по лицу. Потом я снова впал в беспамятство и очнулся уже в этом платье прикованным к батарее.       — Они точно тебя… Тебе…       — Не знаю, что ты имеешь в виду, но меня не насиловали.       Оливер облегченно сполз на пол, пряча лицо в ладони.       — Зачем они это сделали? — пробормотал он.       Перси помолчал, а потом сказал ровным голосом:       — Вероятно, Флинт заметил, что мы с тобой в дружеских отношениях и решил немного дезориентировать тебя перед предстоящим матчем.       Оливер знал, что Перси смягчает. Он понял, почему на самом деле Флинт это сделал. И он понял, что Перси тоже все прекрасно понимает. Просто, тот был очень деликатным и никогда не резал правду-матку без особой необходимости. Тем не менее, Уизли одним из первых догадался о том, что происходит между двумя капитанами.       Оливер посмотрел на старосту: разбитые губы, синяк на скуле, ссадина под глазом. На лбу кровоподтек. Он осторожно притянул к себе лицо Перси, но тот неожиданно вывернулся и отвернул лицо так, что Оливеру стало видно одно ухо, практически тут же сравнявшееся по цвету с огненно-рыжими волосами.       — Оставь это, — холодно произнес он.       — Тебе надо показаться Помфри, — встревоженно сказал Вуд.       — Не нужно. Это вызовет лишние расспросы. Дело дойдет до Дамблдора, а там и до матери. А ее я волновать хочу меньше всего. В самом деле, ты же не думаешь, что кто-нибудь поверит в историю с лестницей.       — Но синяки, их все равно завтра все увидят!       — Все, что мне нужно, — это пробраться незамеченным в гостиную. Дальше я справлюсь сам.       — Флинт, — процедил Оливер, дрожа от злости. Он встал на ноги и яростно сжал кулаки. — Сегодня ты мне за все ответишь!       — Послушай меня, Оливер, — серьезно сказал Перси, по-прежнему не глядя на Вуда. — Ты — мой друг, и я готов ради тебя на многое, но мне бы не хотелось снова становиться жертвой… Перепадов настроения Флинта. Если ты пойдешь к нему размахивать кулаками, это его только раззадорит.       — А что я должен сделать? — вспыхнул Вуд. — Спасибо ему сказать за все «хорошее»? Перси подошел к раковине и открыл воду, аккуратно смывая с лица кровь и краску.       — У тебя есть два выхода из этой ситуации, — сказал он тоном адвоката. — Первый и самый лучший — прекратить с ним всякое общение.       — Пф, это нереально. Ну, а второй? Второй выход какой?       Уизли, шипя от боли, промокнул носовым платком лицо. Затем он неторопливо провел палочкой над платьем, мастерски трансфигурируя его в простенькую выходную мантию.       — А второй тебе не понравится, — сказал он, повернувшись к Оливеру и глядя ему прямо в глаза. ***       Сначала Вуд вообще собирался проигнорировать отработку, но по дороге, исключительно из уважения к профессору Люпину, решил все-таки предупредить того, что готов отработать в следующий раз в двойном объеме. Ну не рассказывать же, в самом деле, во всех подробностях славному профессору, что именно он собирается сделать со слизеринской могучей кучкой и, в особенности, с их капитаном!       Профессор долго не открывал, и, когда Оливер уже было решил с чистой совестью отправиться по своим делам, за дверью послышались шаги, и в проеме показалась взлохмаченная голова Люпина. Выглядел он гораздо хуже, чем на уроке: под глазами залегли мешки, щеки осунулись и покрылись щетиной.       — А, Вуд, — равнодушно произнес он и скрылся за занавеской. — Проходите, садитесь, — донеслось оттуда.       Оливер прошел и сел, оглядывая помещение. Полки были уставлены разнообразными приборами, сплетенными из стекол и металла.       — Вот ваш учебник. Все верно, да? — и, не дожидаясь ответа, профессор развернулся и снова скрылся за занавеской, автоматически погасив за собой свет и оставив Вуда сидеть в темноте.       Парень вытащил из-за пояса палочку и зажег на ее конце свет, разглядывая поданный ему учебник. Надпись на книге гласила: «Пушистик в вашем доме, или как ухаживать за волчьими волосами».       Стало ясно, что Люпину сейчас совершенно не до него, и Вуд решил уйти «по-английски», но тут за занавеской послышался мучительный стон и скрежет ногтей.       Оливер замер на месте, не зная, что предпринять. Наконец, он шагнул к занавеске, но услышал чьи-то уверенные шаги. Голос профессора Снейпа надменно произнес:       — Профессор Люпин, я принес ваше… Гм… Лекарство.       — Проваливайте, Снейп, — чужим голосом откликнулся профессор. <      — Но-но, выплескивайте вашу агрессию на студентов.       Послышался звон разбитого стекла и звуки борьбы.       — Успокойся, — сдерживая ярость, проговорил Снейп, — выпей это. Ну же!       Послышались торопливые глотки, тяжелое дыхание и вздох облегчения.       — Мне уже лучше, — глухим голосом сказал Люпин.       — В таком случае мне пора.       — Северус, подожди.       — Что еще?       — Останься. Мне кажется, нам надо поговорить.       — О чем, позволь узнать? Надеешься выспросить у меня парочку народных рецептов от своего недуга? Извини, это не ко мне. Это — к Стеббль.       — Я хотел поговорить о тебе. В последнее время ты сам не свой. После Хэллоуина твое поведение резко изменилось. Мне казалось, что на празднике…       — Забудь об этом. У меня нет ни малейшего желания вспоминать что-либо.       — Северус, присядь, пожалуйста. Я настаиваю. Расскажи, что у тебя стряслось?       — Ты что, решил поиграть в психолога?       — А, может быть, чаю?       — Спасибо, не стоит! Я только что от Дамблдора.       — Тогда просто расскажи. Знаешь, представь, что я случайный попутчик…       — Этот разговор начинает мне надоедать.       — Чего ты боишься? — вздохнул Люпин.       Это было слабое место профессора Снейпа, и он сел, тихо проворчав что-то про доморощенного психолога.       — Мои студенты, они скоро меня доконают, — с тихой злобой пробормотал Снейп.       — Это ты о своих «примерных» слизеринцах? — удивился Люпин.       — Есть там одна шайка, — вздохнул зельевар, — от которой вся школа стоит на ушах. Любители находить приключения на свои головы.       — Вызови родителей в школу, и дело с концом.       — Ты не понимаешь. Они не такие, как большинство учеников. Не такие, как Малфой или Забини. Их семьи — никто. Они бедны. За ними не стоят богатые родители.       — Неужели на благополучном слизерине такие учатся? — язвительно поинтересовался Люпин. — Кто же это?       — Бывшая команда по квиддичу, — мрачно ответил Снейп, — во главе с их капитаном. Они отчаянно хотят вернуться в команду, чтобы заработать главный приз, и на пути к этому предпринимают шаги один глупее другого. Осенью, чтобы хоть как-то сдержать их необузданное стремление, я предложил им тренироваться под оборотным зельем. Я прекрасно понимал, что это ни к чему не приведет. Однако, на какое-то время это их отвлекло. Но после поражения слизерина в первом матче стало только хуже. Я пытался угрожать им отчислением, заваливал отработками. На них ничего не действует. Они слушаются только одного человека: этого остолопа Маркуса Флинта, а на этого юнца у меня вообще нет никаких методов воздействия.       — Он, кажется, остался на второй год? Неудивительно, у него вполне бандитские замашки.       — Есть в кого. Его прадедом был знаменитый Джейкоб Флинт, гроза воровского мира.       — Тот самый? Из банды «Северный ветер»?       — Да. Они держали в страхе всю Шотландию и север Англии от Нортумбрии до Мерсии. Врывались в города на метлах, грабили и убивали мирных жителей. Власти не могли найти на них управу, а, может, просто не хотели. Джейкоб Флинт был силой, а силу всегда кто-нибудь использует в политических целях. Мракоборцы его не трогали, и за свою относительно долгую жизнь он сумел сколотить приличное состояние, которое оставил своим сыновьям. Его наследники вели разбитной образ жизни, лихо растрачивая награбленное их предком золото. И вот, наконец, остатки сокровищ унаследовал отец Маркуса — Ларри Флинт. Единственное, чем отличался этот жалкий никчемный человек, так это дьявольским азартом. Первую половину жизни он мотался по стране, спуская все деньги на тотализатор. В одном из магических гетто, заполненных разной нечистью, троллями, бездомными полукровками, он набрел на забегаловку, которую держал каменьер и его молоденькая дочка. Ларри Флинт выкрал девушку и сделал ее своей женой. Через некоторое время у них родился сын Джеремиас. Будучи полной противоположностью своего отца и видя, в какое жалкое положение повергли семью его долги, Джеремиас поклялся восстановить банду «Северный ветер» и выбраться из нищеты. Когда ему исполнилось восемнадцать, он ушел из дома, собрал команду, украл корабль и занялся морским разбоем. В то время уже подрастал Маркус, взиравший на своего старшего брата, как на кумира. Ларри, который от пьянства и нищеты раньше времени превратился в старика, всюду таскал с собой Маркуса, принуждая его участвовать в карточных играх и дебошах. Мальчик рос среди картежников и кабацкого пьяного угара, поэтому к моменту поступления в школу он уже глубоко ненавидел отца. Единственным человеком, которого он боготворил, был Джеремиас. Брат учил его защитным заклинаниям и рукопашному бою, прививал ему лидерские качества. Он был для мальчика всем. Когда дружки Ларри первый раз пришли в дом за долгом, беспомощный отец на глазах у семьи молил о пощаде, ползая перед ними на коленях и рыдая, как полное ничтожество. Картежники грозились прикончить всех, кто был в доме, и, если бы не Джеремиас, семья Флинта бы погибла. Когда отца не стало, старший брат обеспечивал мать и Маркуса деньгами так, чтобы они ни в чем не нуждались. Он также присматривал за бывшими приятелями своего отца, чтобы те не вздумали снова прийти за долгами. Но прошлой весной пришло известие о гибели Джерри Флинта. Это стало ударом для Маркуса. Он и раньше не блистал в учебе, но после того, как получил письмо со страшным известием, разом завалил экзамены. После этого на его семью стали сыпаться несчастье за несчастьем. Сначала их с матерью ограбили, потом заявились все те же отцовские приятели и стали угрожать расправой, если они не достанут деньги. Осенью стало известно о призе за кубок школы, и Маркус Флинт воодушевился, надеясь выиграть деньги и решить все свои проблемы. Он был уверен в победе, так как слизерин не первый год побеждал в школьных соревнованиях, но тут случились отборочные, на которых совершенно несправедливо победили другие. Вот Флинт и бесится. Не знает, что бы такое придумать, лишь бы вернуть команде прежний состав и выиграть этот злосчастный кубок.       Снейп вдруг замолчал, и его собеседник спросил:       — Но откуда ты обо всем этом знаешь? Неужели вы так близко общаетесь с этим юношей?       — Вовсе нет. Флинт — очень закрытый человек. Гордый и независимый, чтоб его мантикора задрала. Предпочитает решать свои проблемы самостоятельно.       — Откуда же тогда?       — Я декан, — надменно сказал Северус. — Следить за своими учениками — моя обязанность.       — Судя по твоему рассказу, ты уже мало что можешь сделать для этого юноши, — задумчиво сказал Люпин. — Его путь был определен с самого детства, и он пойдет по стопам брата или отца.       — Да, — сквозь зубы выдавил Снейп, — но я должен обезопасить от него школу. Сегодня мне стало известно, что он и его дружки избили гриффиндорского старосту Перси Уизли. Они отобрали у него палочку и приковали к раковине в заброшенном женском туалете.       При этих словах Оливер встрепенулся и гневно сжал кулаки.       — Почему ты не можешь просто поспособствовать его исключению из школы?! — взволнованно спросил Люпин.       Было слышно, как он резко поднялся со стула.       — Тебе не стоило оставлять его на второй год.       — Если бы я его не оставил, он сейчас либо сидел в Азкабане, либо был бы мертв.       — Удивительно! Неужели, ты настолько привязан к нему?       — Я знаю, — сдавленно проговорил профессор, — знаю, какого это: иметь такую жизнь и учиться на слизерине среди богатых волшебников, где каждый плюет под ноги при виде тебя. Где можно заработать авторитет, только если тебя начнут бояться. Где единственный способ выжить — это всегда держать наготове палочку или иметь стальной кулак.       — Сев…       — Оставь это, — резко поднялся со своего места Снейп. — Мне не нужно… Это всего лишь жалость.       — Какой же ты самовлюбленный глупец! — зло воскликнул Люпин.       Почувствовав неловкость ситуации, Оливер попытался отойти подальше от занавески, но наткнулся на стул и опрокинул его.       — Что это? В классе кто-то есть?       — С чего ты… О, Мерлин! У меня же там ученик!       Услышав это, Оливер бросился к выходу из кабинета, уже не обращая внимания на опрокидываемые по пути предметы. Он выскочил в коридор и, что было духу, припустил в сторону слизеринских подземелий. ***       — Ну, и где гриффиндор? Что-то его долго нет, — сказал Флинт, обращаясь к самому себе. Он нервно расхаживал по гостиной, заполненной учениками. Диван, как обычно, оккупировала его бывшая команда.       — Извини, Маркус, но ты — дебил, — раздраженно сказал Уоррингтон и демонстративно уткнулся в домашнюю работу, деловито водя пером по пергаменту.       — Да, — пробасил Монтегю, — на хрена вы Уизли пошли пиздить? Уже вся школа знает, а скоро и до директора дойдет.       — Не узнала бы, если бы одна честная сволочь не рассказала обо всем Снейпу. Узнаю, что это был кто-то из вас, — вот этими самыми руками яйца оторву.       — Ну, я это был, я все рассказал Снейпу, — равнодушно произнес Блетчли.       — Ты?! Это ты нас сдал, Майлз?       — Да, так что, если хочешь попробовать мне что-то оторвать, то делай это прямо сейчас, а то в семь у меня репетиция.       — Эй, Маркус, — окликнула капитана высокая блондинка, — тебя там спрашивают, — она мотнула головой в сторону выхода.       — Вуд, — взволнованно прошептал Флинт и рванул к выходу. — Чего расселись? За мной, — крикнул он на ходу своим товарищам. ***       Зеленый гобелен распахнулся, и на пороге появился Флинт. Он смерил Вуда презрительным взглядом и переступил с ноги на ногу, нетерпеливо поигрывая браслетом от часов. Вуд машинально ухватился за серебряную цепочку на своей шее, пытаясь удержать в себе всю злобу и ненависть, которую он испытывал к этому человеку.       — Предлагаю пойти в подвальные помещения, — предложил Флинт, — здесь слишком многолюдно.       И они в молчании последовали за Маркусом куда-то вниз по лестнице.       Это очень плохо, мелькнуло в голове у Вуда, очень плохо, что он не ударил Флинта сразу, как только увидел, потому что желание драться таяло с каждым шагом.       Наконец, они дошли до прачечной, — маленького хорошо освещенного помещения, в котором клубился ароматный пар, пахло порошками, а вдоль стен были уложены белоснежные накрахмаленные простыни и пододеяльники. Несколько домовых эльфов испуганно прошмыгнуло под ногами, побросав свою работу при виде грозных волшебников.       Парни встали друг напротив друга, и Вуд стиснул кулаки, стараясь сконцентрировать весь свой гнев. Однако, в голову лезли совершенно неуместные мысли о том, какие у Маркуса сейчас яркие губы, и о том, какой он красивый этой своей болезненной угловатой красотой. Эти длинные ноги, эта изломанная линия плеч, эти гибкие кисти, эта подростковая сутулость, этот совершенно сумасшедший взгляд из-под густых ресниц, и все то, что он услышал о нем несколько минут назад — все это ранило Оливера в самое сердце.       — Верни палочку Уизли. Голос Вуда вибрировал, но он вложил в него всю свою злость.       — Я ее уничтожил. Флинт скривил рот в злорадной усмешке.       — Ты заплатишь за это.       — Э, пацаны, — сказал Деррек, — может, мы пойдем, а?       — Нет, — отрезал Флинт.       Он взмахом палочки запер дверь, лишив слизеринцев возможности к отступлению.       — Ну и на фига?..       Но враги уже сцепились, и зрителям осталось либо вмешаться, либо наблюдать.       — Что вы сделали с Перси?! — заорал Вуд.       — Мы его отымели, — злобно расхохотался Флинт.       — Я тебя убью, сука! Сука ты!       Кулак промахнулся, и рука Вуда оказалась заломленной за спину.       — Сука, — зашипел он от боли. — Ненавижу тебя!       — Нравится тебе, да? А так? Так нравится?       Губы слишком близко. Так нельзя, а то он может потерять голову.       Он заломил руку сильнее, стараясь вырвать крик изо рта своего врага. Но тот терпел.       — Парни, пойдемте отсюда, — поморщился Уоррингтон. — У меня эта индийская мелодрама уже в печенках сидит.       — Никуда вы не пойдете, — процедил Флинт и еще сильнее заломил Вуду руку.       Тот сдавленно захрипел, что вызвало у Маркуса злорадный смешок.       — Пусти меня, мразь! Урод!       Вуд, злой, как черт, наконец, вырвался из захвата и сам стал теснить Флинта, наступая на него.       — Ты за все заплатишь: за нечестную игру, за то, что из-за тебя я вылетел из команды, и за то, что вы сделали с Перси!       Вуд сейчас тоже красивый: щеки пылают, глаза лихорадочно блестят. Хочется с ним что-нибудь сделать. Что-нибудь такое…       — А так? Нравится? — Удар, и Вуд валится на колени. Пытается встать, но следующий сбивает его с ног.       — Нравится тебе? — сильная рука ухватывает его за шкирку и вздергивает, как щенка. Сейчас Оливер беззащитен, и это окончательно сносит крышу.       Он оттеснил Вуда к стене, и они врезались в стенд с простынями. Белье грудами осыпалось с полок, наполняя воздух запахом крахмала и порошка «Зимняя свежесть». Флинт повалил своего противника прямо на эти чистейшие простыни. Вуд пытался сопротивляться, ползти, но Флинт крепко держал его одной рукой за шиворот, а второй вдруг сдернул штаны вместе с трусами.       — Флинт! — воскликнул Уоррингтон. — Ты что делаешь, мать твою?!       Оливер взвыл от стыда. Он мечтал только о том, чтобы на них обрушился потолок и погреб под своими обломками, потому что, когда он попытался в очередной раз вырваться из захвата, Флинт развернул его так, что все увидели… Увидели, какой он сейчас возбужденный. Это слишком. Слишком.       — Хватит!!!       Он со всей силы оттолкнул Флинта, кое-как поднял штаны, а потом замахнулся и ударил так, что у Маркуса из носа брызнул фонтан крови.       Тот схватился за нос, нервно хихикая, а Оливер смотрел на него, пытаясь что-то сказать, но только судорожно глотал воздух.       — Палочку Уизли, — наконец, выдавил он, и в его голосе было столько презрения, что Флинт послушно вынул из-за пазухи двенадцать дюймов ясеня, волос единорога и кинул Вуду. Оливер поймал ее на лету, легко отпер дверь и вышел слишком спокойно, даже не хлопнув напоследок.       Маркус, все еще держась за нос, медленно сполз по стене, продолжая нервно хихикать. Тогда Уоррингтон не выдержал, подскочил с места и закричал:       — Ну, что, получил?! Больно тебе? Так тебе и надо.       Маркус посмотрел на него шальными глазами, потом медленно вытер рукой кровь, текущую из носа, и размазывает ее по белоснежной, валяющейся рядом простыни.       — Совсем у тебя крышу снесло, — продолжал злиться Уоррингтон.       Флинт поднялся на ноги и снова нервно захихикал, пряча лицо в ладонях.       — Придурок, — закончил Кассиус. — Пойдемте, пацаны, шоу закончилось.       Парни поплелись к выходу, и тогда Маркус заржал в голос. Блетчли, глядя на него, покачал головой и сказал:       — Трахнулись бы вы уже, в конце концов, и не морочили людям головы.