Игра на миллион

      Май вышел на финишную прямую. Приближались экзамены, и профессор Снейп во избежание очередных неприятностей посадил флинтовскую банду в заброшенном классе зельеварения, выдал им учебники и со спокойной совестью запер дверь. Он очень надеялся, что до экзаменов больше не случится ничего экстраординарного. Однако его надеждам не суждено было сбыться.        Накануне экзаменов к нему в кабинет ворвался член попечительского совета, а по совместительству представитель спортивной комиссии мистер Розенблат. Волшебник промокнул лысеющую макушку шелковым платком и возмущенно заявил:       — Вы хоть представляете, что творится у вас под носом, профессор Снейп?       — Что вы имеете в виду? — сложил руки на груди декан.       — Моя дочь, Анемона Розенблат, беременна! И знаете, кто отец ребенка? Ваш протеже!       «Флинт? Малфой?», — пронеслось в профессорской голове.       — Кассиус Уоррингтон! — треснул кулаком по столу разгневанный родитель.       — Присядьте, пожалуйста, мистер Розенблат, и давайте все спокойно обсудим.       — Что? Нет уж. Я не собираюсь садиться. Подумать только, какая халатность! Если бы Министр только знал, какой разврат творится на факультете слизерин!       — Ни в коем случае не хочу оскорбить ваши чувства, мистер Розенблат, но вы уверены, что ваша дочь беременна?       — Мистер Снейп, — приложил руку к груди разгневанный отец. — Я по образованию — врач. Неужто вы думаете, что я не смогу распознать такую вещь, как беременность?       — Думаю, мне следует пригласить для беседы родителей Кассиуса.       — А вот против этого я возражать не стану. Хочется взглянуть в глаза людям, воспитавшим этого развратника.       — Уоррингтоны — уважаемые люди. Если Кассиус и Анемона решат заключить брак, думаю, вашей дочери очень повезет с супругом.       — Что? Брак?! Да вы в своем уме? Ей нет еще и пятнадцати! Да как только у вас язык повернулся сказать такое!       Отец нервно расхаживал по кабинету из стороны в сторону.       — Подумать только, в стенах школы творится такой разврат! И куда только смотрит ваше руководство! Впрочем, это ваша вина, — гневно тряс указательным пальцем Розенблат. — Вы попустительствуете своим ученикам. Позволяете им делать, что взбредет в голову. Но я этого так не оставлю. Я дойду до Министра и добьюсь вашего увольнения.       — Мистер Розенблат, — повысил голос декан, — напоминаю вам, что ваша дочь также принимала участие в этом, как вы выразились, разврате.       — Моя дочь — хорошая девочка! Я ни капли не сомневаюсь в ее нравственной чистоте! Этот Уоррингтон заморочил ей голову. Охмурил. Опоил, в конце концов! Я это выясню. Я выведу его на чистую воду.       — Что вы хотите от меня? — начал терять терпение Снейп.       — Я хочу, чтобы вы ответили за это преступление! — гневно выкатил глаза Розенблат.       — Я свечку не держал! — взорвался профессор. — И ребенка вашей дочери не делал!       — Не смейте так со мной разговаривать! — топнул ногой отец. — Мне говорили, говорили, что вы — неотесанный грубиян. Теперь я в этом сам убедился. Впрочем, вам ли понять чувства отца! У вас ведь нет своих детей, а, судя по тому, что о вас говорят, никогда и не будет.       — Выйдите вон из моего кабинета, — окончательно разозлился Снейп. — Я не позволю вам меня оскорблять.       Розенблат вдруг тяжело осел на стул и уронил лицо в ладони. Его плечи мелко подрагивали.       — Простите, — пробормотал он, не поднимая головы. — Простите меня. Я не должен был… Просто, я один воспитываю детей. После кончины супруги нам приходится совсем туго. У меня ведь их трое: две дочки учатся у вас, на слизерине, а сын — на когтевране.       Снейп вытащил из стола два бокала и приманил бутыль с настойкой. Он наполнил один из них и протянул его мистеру Розенблату.       — Выпейте, — сказал он.       Волшебник, не глядя, сделал глоток, поперхнулся и удивленно уставился на Снейпа.       — Что это? Что вы мне налили?       — Настойка на травах.       — Это же… Он схватил бутылку трясущимися руками, внимательно вглядываясь в нее.       — Это же моя работа. Эту настойку изготовил я. Здесь, на бутылке, даже выгравирован наш семейный вензель. Как она к вам попала?       — Мне ее подарил один хороший знакомый.       — Н-не может быть… Этого просто не может быть…       Он вскочил с места и заметался по кабинету, бледнея на глазах. На его лбу моментально выступила испарина.       — Мне пора… Я должен идти, — сказал волшебник и ломанулся в сторону уборной, распахнул дверь, выругался и опрометью выбежал вон из кабинета. Снейп проводил его удивленным взглядом, не зная, что думать. ***       «Уволюсь», — думал профессор, летя по коридору. — «Напишу заявление и к чертовой матери уволюсь. Пусть директор ищет другого идиота, который будет на свои деньги покупать ингредиенты для уроков и отвечать за толпу неуправляемых гормональных подростков».       Он разблокировал дверь в класс зельеварения и рывком ее открыл. Ребята удивленно воззрились на него, отрываясь от учебников.       — Да неужели? — зло усмехнулся Снейп. — Видимо, где-то подохло целое стадо гиппогрифов. Я смотрю, у вас крепкие нервы. Ничто не мешает спокойно готовиться к экзаменам. Даже новость о внезапном отцовстве.       Он прошелся по классу, обманчиво спокойно вглядываясь в лица своих учеников.       — Ответьте-ка мне, Уоррингтон, — начал он, обращаясь к парню.       Кассиус вздрогнул и затравленно посмотрел на него, ожидая самого худшего.       — Какого черта вы не предохранялись?! — заорал декан.       Снейп не умел кричать. Шипеть, плеваться, брызгать ядовитой слюной — да, но кричать… Обычно, он был выше такого способа выражения эмоций. Но только не в этот раз.       — Какого черта, Уоррингтон?! Я что, должен бегать за вами по школе со связкой презервативов? Раздавать на уроках противозачаточные? Рассказывать вам о тычинках и пестиках?       Снейп пнул ногой стул, так, что тот с грохотом упал и развалился на части. Уоррингтон уронил лицо на руки. Его била крупная дрожь.       — Трахаться налево и направо у него ума хватает, — продолжил Снейп. — Японские журналы выписывать — тут мы тоже специалисты. Можем читать без перевода. Но элементарно предохраняться — это слишком мелко. Черт вас возьми, Уоррингтон, о чем вы вообще думали?!       — Мы предохранялись! — вскочил с места Кассиус, бледный, как смерть. — Я не понимаю, как так вышло!       — Вот идите и объясните это отцу своей подружки, — Снейп ткнул пальцем в сторону двери. — Он только что был у меня. Так разволновался, что чуть не вышел в окно.       Декан нервно рассмеялся, усаживаясь на парту.       — Судебные разбирательства. Незапланированные беременности. Контрабандные наркотики. Отрубленные пальцы. Маггловское оружие. Обосранные стадионы. Чем еще вы меня удивите? Кто следующий? Может быть вы, Монтегю, убежите из дома?       При этих словах Грэхем густо покраснел и опустил голову.       — Или вы, Блетчли? Что вы вообще здесь делаете? Я вас не наказывал. Или вы, как в той пословице: за компанию и жид повесился?       Получилось зло. Блетчли тряхнул кучерявой головой и отвернулся.       — Вы мне уже весь мозг вытрахали, — процедил Снейп, с трудом сдерживая ярость. — Вы все — кучка долбозвонов, зацикленных на себе. Вы ни во что не ставите окружающих. Вам абсолютно наплевать на всех, кроме себя.       — Это не правда, — поднял голову Деррек.       Снейп смерил его таким уничижительным взглядом, что мальчик снова опустил голову, не смея больше возражать.       — Старайся для вас, не старайся, — все в пустую. Вы как продалбывали свои жалкие жизни, так и продолжаете продалбывать. Учиться вы не хотите. Из команды вылетели.       — Не мы в этом виноваты! — возмутился Боул.       — Я не давал вам слово, — резко оборвал его декан. — Вы все стоите на грани отчисления. Кроме, может быть, Блетчли и Монтегю.       Все, почему-то, посмотрели на Монтегю. — Что вы так смотрите? — прищурился Снейп. — У Монтегю с успеваемостью лучше, чем у многих из вас.       Снейп отвернулся к окну, массируя запястья.       — Приму экзамены, напишу заявление и уволюсь, — бросил он, не глядя на учеников. — И делайте, что хотите.       — Сэр, — подал голос Флинт. — Если мы так вас достали, то почему вы нас не отчислите? Зачем обязательно увольняться самому? Почему вы вообще так с нами возитесь?       Снейп резко обернулся и обжег Маркуса взглядом.       — Потому что, когда мне доверили возглавлять факультет слизерин, я дал самому себе слово, что буду защищать своих студентов, — прошипел он. — А отступать от собственных слов я не привык. Впрочем, вам не понять.       Какое-то время он продолжал сверлить взглядом своих учеников. Потом разочарованно сказал:       — А знаете, что, выпутывайтесь-ка вы сами.       С этими словами он встал с места и вышел вон из кабинета, громко хлопнув дверью. ***       Май закончился. Экзамены подошли к концу, а результаты соревнований по квиддичу так и не были объявлены. Некоторые даже успели забыть о том, что участвовали в чемпионате. И вот, в последний день перед отъездом из Хогвартса в Большом зале появились Людо Бэгмен и Кейси Кавана. Они неуверенно взошли на кафедру, переминаясь с ноги на ногу и косясь в сторону Дамблдора.       — Кхе-кхе, — начал Бэгмен. — Уважаемые… Нет. Дорогие. Дорогие ученики! Министерство магии сердечно поздравляет вас с окончанием учебного года. Желаем вам, особенно, выпускникам…       — Хватит яйца мять! — раздался голос из зала.       — Да! Говорите результаты соревнований! — поддержал его другой голос, похожий на него, как две капли воды.       — Эм… Ну что же. Результаты турнира таковы: слизерин — три очка; пуффендуй — три очка; гриффиндор — пять очков; когтевран — пять очков. Однако, как вы помните, у нас был неоконченный матч между гриффиндором и слизерином. Спортивная комиссия провела серьезное совещание…       — А где они сами? — снова выкрикнули из толпы.       — Они… Э-э… К сожалению, они не смогли прибыть в Хогвартс по форс-мажорным обстоятельствам. Так вот, спортивная комиссия признала матч действительным и не требующим переигровки.       — Значит, ничья? — выкрикивает с места Алисия.       — Был проведен серьезный анализ игры с применением последних новинок магии, в результате которого приняли решение последний гол не засчитывать. Следовательно, матч окончен победой слизерина.       — Это нечестно! — закричали близнецы.       — Завалитесь, грифферы! Мы выиграли! — пискнул Малфой.       — Таким образом, — продолжил Бэгмен, — слизерин набирает в турнире шесть очков и становится победителем. Поздравляем!       Толпа взревела, выражая противоречивые эмоции.       — Давайте переигровку! — крикнул Дэвис. — Еще ничего не решено!       — Вне игры не было! — возмутилась Алисия.       — Надо уметь проигрывать! — вставил Малфой.       — Пусть комиссия сама объявит результаты! — ввернул Дули.       Бэгмен с Каваной нервно переглянулись, поглядывая в сторону выхода.       — А теперь мы приглашаем команду слизерин для вручения кубка, — объявил спортивный министр.       Слизеринцы неуверенно поднялись на кафедру, все еще не веря в свою победу.       — А где же ваш капитан? — спросил Кавана, по всей видимости, забыв о том, что в последней игре капитанская повязка была у Малфоя.       — Отлить вышел! — крикнул Монтегю.       — Ну, что ж, в таком случае, держите кубок вы, мистер…       — Барроу, — подсказал Дамблдор.       — Мистер Барроу. Мои сердечные поздравления.       Бэгмен пожал парню, не верящему своему счастью, ладонь и всучил ему в руки золотой кубок. В этот момент двери Большого зала открылись, и в него вошел Маркус Флинт, сильно припадая на левую ногу. Он пораженно уставился на разыгравшуюся перед его глазами картину и открыл рот от удивления.       — Эй! — выкрикнул кто-то из толпы. — А деньги? Что насчет обещанных семи тысяч?       — И места в клубе?       — И поездки в Болгарию?       Бэгмен ссутулился и постарался спрятаться за спину Каваны. Сам Кавана неотрывно смотрел в сторону выхода. И тогда Дамблдор, миролюбиво разглядывающий живописные облака на потолке, сделал незаметное движение пальцами, и в воздухе вспыхнули мириады золотистых искр. Представители спортивной комиссии воспользовались ситуацией и незаметно проскочили к выходу. Но особенно глазастые студенты заметили это и воскликнули:       — Держите их! Они уходят!       Ученики, словно по команде, вскочили со своих мест и ломанулись к выходу вдогонку за беглецами. В первых рядах бежали близнецы, Роджер Дэвис и Алисия Спиннет. С небольшим отставанием за ними следовали Джек Дули и Стиби Рутибейга, а также все остальные пуффендуйцы. Зато сами победители турнира, казалось, нисколько не волновались. В этом не было ничего удивительного: все они были довольно состоятельными людьми и призовую сумму даже не считали за деньги.       Перед выходом образовалась потасовка, превратившаяся в давку. Кого-то уронили, на кого-то наступили. Алисию и вовсе толкнули в спину. Девушка упала и с ужасом подумала, что ее сейчас затопчут. Внезапно сильные руки подхватили ее подмышки и выдернули из толпы. Они выскочили на свободное пространство, и Алисия повалилась на чью-то грудь.       — Живая? — хрипло спросил Деррек, продолжая сжимать девушку в своих объятьях.       — Угу, — кивнула Алисия, с трудом переводя дыхание.       Она слегка повернула голову и встретилась с пронзительным взглядом серых глаз.       Девочка густо покраснела.       — Отпусти меня, — мягко попросила она.       Деррек расцепил руки, и Алисия скатилась с него, смущенно поправляя перекрутившуюся блузку.       — Спасибо, — еле слышно пробормотала она.       — Пожалуйста, — еще тише буркнул Деррек. — Ну, я пошел искать Боула.       Парень поднялся, выглядывая в беснующейся толпе своего друга. К этому моменту преподаватели уже справились с потасовкой. Они обездвижили учеников и торопливо вытаскивали пострадавших.       Вся ситуация была настолько стыдной и неловкой, что не описать словами. Один только Дамблдор незаметно улыбнулся уголком рта, в тайне радуясь каким-то своим мыслям. ***       Он все-таки сдал выпускные экзамены. Каким-то чудом сдал.       Флинт сидел на полусобранном чемодане, непривычно задумчивый. Спальня семикурсников казалась обезлюдевшей. Полки опустели. Со стен исчезли плакаты. Даже кровати смотрелись каким-то слишком стерильными.       В комнату заглянул Блетчли, впустив в тихую спальню шум ликующей гостиной. Там вовсю праздновали победу. Он уселся на свою кровать и принялся настраивать гитару. Через несколько мгновений парень не выдержал и окликнул Флинта.       — Эй. Ты чего масло зря гоняешь?       — Эти твои маггловские выражения, — скривился Маркус.       — Просто непривычно видеть задумчивого Флинта, — усмехнулся Майлз и продолжил возиться с гитарой.       Флинту и самому было непривычно. Школа закончилась. Впереди — взрослая жизнь. Что в ней? Он не понимал, что чувствует. Даже выигранный кубок не вызывал в нем привычных эмоций. Быть может, из-за того, что он не ощущал своей причастности к этой победе.       Нога болела. Он наглотался обезболивающих, и они притупили боль, но ступня продолжала ныть на психологическом уровне.       Сколько бы Флинт не убеждал себя, было еще кое-что, что не давало ему покоя. Точнее, кое-кто. Вуд.       Весь прошедший ужин они откровенно переглядывались, и от этих переглядок Маркуса бросало в жар. Надо было на что-то решаться, и его уже откровенно тошнило от собственной нерешительности. Ведь они уже и так…       — Маркус, — окликнул его Блетчли. — Ну, чего ты тупишь?       — В смысле? — буркнул Флинт.       — Иди к нему.       Флинт задохнулся от этих слов.       — Серьезно, — продолжил Блетчли. — Дальше может быть что угодно. Возможно, вы больше никогда не увидитесь. Возможно, тебя вообще посадят.       — Нафига тогда? — тихо спросил Флинт.       — Просто, есть здесь и сейчас. Зачем упускать возможность, — философски закончил Майлз, тихонько дернув струну. ***       Оливер истерично пытался закрыть чемодан. Тот не поддавался. Вроде, и вещей-то у него было немного, а проклятая коробка на колесах вдруг взбунтовалась. Видимо, не хотела уезжать отсюда. Сроднилась с Хогвартсом. Вот только ее хозяин не имел ни малейшего желания оставаться в этих стенах. Бездарно проведенный чемпионат. Упущенный шанс попасть в Паддлмир. Кое-как сданные экзамены, да и те — благодаря Перси. Последний еще полчаса назад спокойненько собрал свои вещи и ушел в гостиную, заявив, что намерен веселиться всю ночь.       Перси вообще изменился. Они с Оливером договорились, что проведут месяц каникул на море. Уизли собрался прихватить Пенелопу Кристалл, и пообещал, что та возьмет с собой подругу. Вуд на это заявление только фыркнул. Зачем? С него и одного заучки хватит.       Флинт… Он в сердцах пнул не поддающийся чемодан и тут же запрыгал на одной ноге. Дверь позади него скрипнула.       — Не порть вещь, психопат, — сказал Флинт.       Вуд резко обернулся. Сердце бешено забилось в груди при виде слизеринца. Он машинально отступил на шаг к стене.       — Ты что, гостиные на радостях перепутал? — спросил Вуд, с трудом собираясь с мыслями.       — Нет, — выдохнул Маркус и шагнул к нему навстречу.       — А что тогда? — отступил еще на шаг Вуд. — Прощальная экскурсия по замку?       — Не имею ни малейшего желания прощаться с этой развалиной.       Флинт приблизился почти вплотную. Сердце Оливера пустилось вскачь. Как жаль, что он не мог припустить за ним следом. Проклятая стена позади него отрезала путь к отступлению.       — Что же тогда? — прошептал Вуд.       — Завтра все может измениться, — сказал Флинт, прижимаясь к его лбу своим.       — Флинт…       — Заткнись, — снова выдохнул Маркус и накрыл его рот своим. Оливер тут же ответил, раскрывая горячие губы навстречу. Что-то где-то сломалось. Или время оплавилось, как на картине Дали. Они так стояли вечность, вжимаясь в стену, с распахнутыми горячими губами, которые было до одури страшно сомкнуть. Потому что за этим последует…       Несколько коротких глубоких поцелуев, и совершенно пьяный Оливер отстранился, переводя дыхание, не смея поднять глаза.       — Не здесь, — пробормотал он. — Сюда могут войти Шолто или Дрэгонфлай. Или Уизли.       Горячая ладонь скользнула под его рубашку, обжигая бок, совершенно лишая возможности соображать.       — А где? — спросил Флинт куда-то ему в шею.       — Метла, — выдохнул Оливер. — у меня здесь.       Он призвал метлу, схватил ее и попытался распахнуть окно. Старая щеколда не поддавалась.       — Дай-ка, — скомандовал Флинт и вдарил по раме что было дури, а затем дернул на себя.       Окно скрипнуло и распахнулось, впуская в комнату теплый весенний воздух. Оливер обхватил одной рукой Маркуса и легко подсунул под низ метлу. Они неловко пошатнулись и завалились на пол.       — Увалень, — вдруг засмеялся Вуд.       — Задохлик, — в тон ему хохотнул Флинт.       Все напряжение этого вечера куда-то ушло. Они оттолкнулись от земли и взлетели в темное почти летнее небо. Вуд не рассчитал тяжести второго седока, и метла вдруг резко начала крениться. Он едва сумел вырулить так, чтобы не приземлиться вниз головой. Но падение все равно вышло не слишком мягким. Они кубарем скатились на землю и шлепнулись, больно ударившись спинами.       Первым заржал Флинт. Он лежал на спине, глядя в небо, даже не предпринимая попыток встать.       — Чего ржешь? — спросил Вуд, когда, наконец, смог сделать вдох. Он больно приложился лопатками.       — Не удивительно, что вы продули. Так лажово летать, — продолжал хихикать Флинт.       — Слышь, ты, — возмутился Вуд. — Я нормально летаю.       Он попытался схватить Флинта за грудки, но тот обхватил его за талию, укладывая на себя.       — Иди ко мне.       Стало не до смеха. Медленный глубокий поцелуй с языком вышиб остатки понимания происходящего. Вуд оказался сверху, и от этого у него совсем сносило крышу. Он пьяно забирался пальцами под рубашку, пытаясь обхватить как можно больше горячей кожи. Его рука скользнула к ремню Маркуса, но тот обхватил ее, останавливая.       — Погоди, Вуд. Погоди, — бормотал он.       — Что? — не открывая глаз спросил он, губами ощупывая гладкую шею.       — Придурок, — прошептал Маркус.       Он обхватил его лицо руками, вглядываясь в него, широко улыбаясь.       Рубашка полетела куда-то в сторону. Брякнула пряжка ремня. Тело дрожало под настойчивыми ладонями.       — Ты позволишь? Позволишь? — невнятно бормотал Оливер. Его колотило мелкой дрожью, и непонятно, от чего больше: от страсти или от нежности.       Теплый ночной ветер овевал обнаженные ступни, еще сильнее будоража и без того разгоряченные тела, двигающиеся навстречу друг другу, так непривычно, глаза в глаза. Так, как может быть только здесь и сейчас, потому что потом… ***       Они лежали на траве, глядя в темное небо с яркой россыпью звезд. Седой млечный путь делил его на две половинки.       — Я тебя никуда не отпущу, — сказал Оливер, пытаясь отыскать Малую медведицу.       Ему это всегда удавалось с трудом.       — Не будь девчонкой, Вуд.       Маркус томно развалился на траве, заложив руки за голову.       — Серьезно, — не отставал парень. — Ты опять во что-то вляпался.       — Это тебя не касается.       — Еще как касается.       Вуд склонился над Маркусом, внимательно вглядываясь в его серые глаза. Напрасно он это сделал. Через несколько мгновений он был опрокинут на спину, вовлеченный в долгий совершенно опьяняющий поцелуй. То, что последовало за ним, напрочь отбило желание задавать вопросы.       Они успокоились только под утро, когда звезды стали угасать, и над горизонтом появилась розовая полоска рассвета.       Вуду совершенно не хотелось спать. Его все еще мелко потряхивало.       — Ты ведь завтра забудешь о том, что случилось, — спросил он, застегивая рубашку.       Тот перехватил его за руку и притянул к себе, вглядываясь в глаза.       — Обычно, это ты не помнишь о том, что делаешь, Вуд. Я позволил тебе сегодня такое, что не позволил бы больше никому. Неужели этого мало? Или тебе просто нравится жалеть себя?       — Нет. Я просто боюсь… Лишиться тебя.       — Просто, живи здесь и сейчас, бесстрашный гриффиндорец, — покачал головой Маркус. — Здесь и сейчас.