То, что делает нас людьми

      На большой перемене в здании старшей школы Детройта имени Джозефа Манфреда было, как и всегда, безумно шумно. Ланч длиной в урок был для них возможностью размяться и наконец-то отвлечься от учёбы хотя бы на время, и не было ничего удивительного в том, что дети старались пользоваться предоставленной им для отдыха возможностью по максимуму.       Школьная столовая сегодня была забита до отказа. Главной тому причиной, пожалуй, служили испортившаяся погода и осенние холода. В тёплые деньки помещение разгружалось за счёт столов на улице, находящихся на специально отведённой для этого площадке. С сегодняшнего же дня количество учеников, предпочитающих дышать свежим воздухом, явно будет становиться всё меньше и меньше, пока директриса не прикажет закрыть выход до весеннего потепления.       Кэра рассеянно наблюдала за теми отчаянными детьми, что после расчёта на кассе не обводили взглядом зал в поисках свободного места, а всё равно шли на улицу. С самого утра небо было затянуто серыми, неприятными облаками, однако дождь так и не пошёл. За преподавательским столом сегодня их было трое: она да Гектор Ортис вместе с Даниэлем Флоренсом, что обсуждали что-то в области своих предметов (химии и биологии соответственно) на другом конце стола. Оукс к их разговору не прислушивалась, с головой погружённая в свои собственные думы. Кофе в стаканчике, о который она грела свои руки, уже успел остыть.       — Всё хорошо? — приятный женский голос вывел её из раздумий. Кэра вздрогнула и вся как-то встрепенулась, словно приходя в себя, посмотрела наверх и встретилась взглядом с Люси Клэйсон, школьным психологом.       Врать ей, насколько уже могла понять Оукс за время совместной работы, было бесполезно, поэтому она просто вздохнула — нет, всё вовсе не хорошо. Люси понимающе кивнула и села напротив учительницы, осторожно ставя свой поднос на стол.       — Хочешь поговорить об этом? — интересно, все психологи разговаривают так мягко? Кэра прикусила губу. Преподавателям было отлично известно о той ситуации, в которую она попала, когда написала заявление на Тодда Уильямса. Ей же самой кто-то говорил о том, что Люси вызывала Алису к себе с целью «побеседовать» и была всецело на стороне девочки, однако у них у всех были связаны руки. Но она могла бы помочь Кэре хотя бы советом.       — Думаю, ты и сама догадываешься, — с грустной улыбкой ответила Оукс. Клэйсон вновь кивнула и молча принялась за свой обед, позволяя собеседнице ещё немного подумать и решить, хочет ли она действительно поговорить со специалистом о «грызущих» её мыслях.       Однако определиться Кэра так и не успела. Она уже продумывала, как бы лучше начать разговор на столь щепетильную тему, когда в столовую вошёл Лютер и быстрым шагом направился к учительскому столу. В этом не было ничего странного, если бы не выражение его лица: обеспокоенное, не слишком сильно, но всё же взволнованное. Оукс сразу поняла, что дело тут не в пропущенном обеде, и машинально подскочила на месте, отодвигая от себя своим резким движением стул. Несколько учеников, сидящих к ним ближе всего, любопытно посмотрели в их сторону и даже прервали свои разговоры.       — Алиса в медпункте. Упала на занятии и расшибла лоб с коленями. Я решил, что тебе надо это узнать, — тихо сообщил ей друг, как только оказался максимально близко. Волнение Кэры тут же сменилось страхом, и без лишних слов она бросилась в сторону выхода из помещения.       Медицинский кабинет встретил её сквозняком и резким запахом спиртового дезинфицирующего средства. Он был достаточно большим, рассчитанным сразу на все три «школы». Здесь было (как иронично) три койки, и сейчас они пустовали. Алису она обнаружила на стуле рядом с медсестрой, обрабатывающей девочке голову.       — Что случилось?! — Кэра почти кричала от волнения, не слишком соображая, что её всё это, вообще-то, не должно касаться. Медсестра же, молодая девушка по имени Клара, об этом подумала. Она окинула учительницу недовольным взглядом, явно осуждая за то, что ей мешают работать, и хотела уже попросить её удалиться, когда Алиса подала голос. Перебивать девочку ей не хотелось, и вместо этого Клара вернулась к ссадине на её лбу.       — Я споткнулась и упала. Всё нормально, мисс Оукс, — малышка смотрела на неё своими большими невинными глазами, и у Кэры всё внутри сжималось. Она присела рядом с её табуреткой, осторожно дотрагиваясь до детской ладони, как бы спрашивая разрешения, и мягко улыбнулась, когда Алиса сжала её пальцы в ответ. — Мистер Трэвис сразу же отвёл меня сюда.       — Скорее, отнёс, — тихо фыркнула медсестра немного ехидным тоном, который остался без внимания Кэры. Беглым взглядом она осмотрела девочку на предмет других ран. Кроме лба была разбита также коленка, выглядывающая из-под шорт (Алиса так и не успела переодеться), уже обработанная и заклеенная пластырем. Малышка была одета в спортивную ветровку, застёгнутую почти до горла, и Оукс тут же вспомнила про ссадины на её руках. Наверняка длинными рукавами она скрывала именно их.       Внезапно её словно прошибло током, когда на ум пришла одна поистине ужасная идея. Кэра сжала пальчики Алисы чуть сильнее, чувствуя едва ли не тошноту от собственного волнения.       — Ты ведь не специально упала, да? — осторожно спросила она у девочки. Та ничего не ответила, но Кэра успела прочитать в её глазах испуг перед тем, как Уильямс отвела взгляд.       Клара же, казалось, была возмущена её вопросом до глубины души. Моложе Кэры на два года, она вела себя так, словно они были ровесниками (или даже как если бы Оукс была здесь младше). По её поступкам сразу было видно, что медсестра не слишком уважает учительницу, хотя та и не могла сказать, чем заслужила подобное к себе отношение.       — Перестаньте говорить глупости, мисс Оукс! — резко осадила её Клара, выкидывая использованный ватный тампон в мусорное ведро рядом с собой. — Какой ребёнок будет специально наносить себе травмы?       «Тот, что хочет скрыть от остальных правду», — Кэре пришлось в буквальном смысле прикусить язык, чтобы не произнести шальную мысль вслух. Она знала, что Алису не обрадует её поведение, да и впутывать медсестру (или кого-то ещё, помимо тех, кто уже и так погряз во всей этой яме) совершенно не хотелось.       Неожиданно за дверью послышались взрослые голоса. Один был женским, более спокойным; во втором басе явно угадывался мужчина с прокуренными лёгкими. Они недолго спорили о чём-то, прежде чем войти в медкабинет. Как Кэра и предположила, то были директриса Роуз Чепмен вместе с Тоддом Уильямсом, и если первая не удивилась её присутствию, то мужчина явно не был рад учительнице.       — Снова ты? — мрачно протянул он, окидывая взглядом всех собравшихся в кабинете дам. От Кэры не укрылось то, как Алиса сжалась, стоило только отцу повернуться в её сторону. — Я, кажется, советовал больше не приближаться к моей дочери. У вас тут в школе одни идиоты работают?       — Я просто… — Кэра не знала, зачем вообще пытается оправдаться перед этим человеком, которому было плевать на её слова. Любую правду он извращал и отвергал, считая единственно верным лишь себя одного. Поэтому даже малейшая попытка поговорить была заранее обречена на провал. Оукс покачала головой и поднялась на ноги, отходя от Алисы. В груди словно заныло, когда она поняла, что девочка на мгновение сжала её руку сильнее, не желая отпускать. Однако теперь Тодд сидел у её табурета, а не Кэра, и всё, что ей оставалось — наблюдать за этой показушной заботой.       — Как ты? Ушиблась, маленькая? — он погладил дочь по голове, по плечам, пока, наконец, не остановился на спине. — Вижу, добрая медсестра хорошо тебя подлатала. Как нога, болит? Голова не кружится?       Кэру тошнило. Ей хотелось кричать на него, хотелось ударить, спросить, какого чёрта у неё на руках следы побоев, если он так «любит» её. Она ведь знала, что он врал, она не просто чувствовала, а была уверена в этом! Но кто поверит ей, если на людях — вот, прямо сейчас, на глазах директрисы и Клары — Тодд Уильямс был образцовым, заботливым отцом? Да, возможно, с небольшим достатком, но когда это кого удивляло и останавливало? Она наблюдала за этим спектаклем, сжимая ладони в кулаки, пока они не поднялись на ноги. Кажется, Тодд хотел забрать дочь домой пораньше. Миссис Чепмен была не против и дала своё согласие как директор школы.       Проходя мимо, Уильямс посмотрел Кэре в глаза. То, что она там увидела, ей не понравилось: то было немое обещание, и отнюдь не самое радужное.       — Лучше прекрати это, пока не стало слишком поздно, — прошипел Тодд, прежде чем выйти из медкабинета. Алиса шла за ним, держа отца за руку. Кэра направилась следом вместе с директрисой. Они вдвоём остались у закрывшейся двери, наблюдая за удаляющейся по коридору семьёй. Перед поворотом за угол девочка обернулась, чтобы кинуть на свою учительницу прощальный взгляд и печально улыбнуться.       — Мисс Оукс, — обратилась к ней Роуз после недолгого молчания, — не хотите поговорить?       «Забавно, — подумала Кэра. — Вы уже второй человек, который задаёт мне сегодня этот вопрос». Сейчас она отправится в женский туалет, где проревёт несколько долгих минут, пока большая перемена не закончится, и ей не придётся идти к выпускникам, готовящимся к экзаменам.       — Всё в порядке, мадам директор, — ответила Оукс с натянутой улыбкой. — Не волнуйтесь.       Коннор порадовался тому, что погода ещё не успела испортиться окончательно. Он припарковал свой автомобиль в нескольких кварталах от нужного ему дома, а это означало, что остаток пути ему придётся проделать пешком. Сухой асфальт был приятным бонусом к этой и без того рискованной «прогулке». С другой стороны, конечно, дождь мог послужить ему отличным прикрытием, но то были лишь догадки, а он не любил тратить время на догадки.       Низкий градус также «сработал» как его друг и союзник. В жару детективу было бы некомфортно передвигаться в такой одежде. Утеплённая кожаная куртка, шарф и шапка, возможно, могли броситься в глаза в центре города, но семья Уильямс жила почти на окраине, и некоторая схожесть с уличным хулиганом была ему лишь на руку. Сунув руки в карманы и чуть сгорбившись, сжимаясь, Коннор направился в нужную ему сторону, периодически как можно менее незаметно оглядываясь по сторонам. В середине рабочего дня улицы были достаточно пустынными. Он встретил лишь одну молодую девушку, устроившую пробежку, и мужчину, выгуливающего собаку. Последний глянул на него как-то особенно неодобрительно, и Андерсон поспешил уйти оттуда. Он не собирался оставлять следов, и не хватало ещё, чтобы кто-то его узнал в случае тотального фиаско.       Если подумать, Алиса жила достаточно далеко от места своего обучения. Вероятно, она ездила на школьном автобусе, либо добиралась до места его остановки на обычном рейсовом, который ходил здесь по конкретному расписанию. Конечно, её также мог подвозить Тодд, но вряд ли, при его отношении к дочери, он бы стал тратить на это время. Если только ему было не по пути: насколько Коннор смог выяснить, Уильямс работал таксистом и имел в постоянном пользовании свой собственный автомобиль. Такая работа приносила не слишком большой доход, и потому он не мог позволить себе переехать из старого дома, доставшегося ему по наследству.       Жизнь Тодда Уильямса, вообще, была не слишком радужной. Как бы грубо это не звучало, но он был неудачником: так ничего и не достигнув в своей жизни за сорок три года, он потерял жену, которая сбежала от него с каким-то бухгалтером, оставив ему дочь. Это всё, что можно было рассказать об этом человеке. Ничем другим он не выделялся, честно (на первый взгляд) зарабатывая на жизнь и содержание Алисы. Оттого вся эта история с отклонённым заявлением Кэры, которое чуть не обернулось для неё увольнением, казалась ещё нелогичнее. Связи в полиции? Возможно, но маловероятно. Коннор чувствовал, что здесь было что-то ещё — и именно поэтому сейчас направлялся в его дом.       Двухэтажная постройка, стоявшая на краю улицы, выглядела, мягко говоря, удручающе. Она не покосилась, но фасад явно стоило обновить: панели местами облезли, местами были покрыты непонятными пятнами неизвестного происхождения. Высокий забор, окружающий участок, казался более добротным; по крайней мере, все доски, его составляющие, были на месте. Андерсон несколько раз оглянулся по сторонам. Он поднялся по скрипучей лестнице и нажал на дверной звонок. Выждав несколько минут, можно было сделать очевидный вывод: никого. То же самое он сделал с соседним домом. Внутри громко замяукал кот, но больше никакого шума, намекающего на то, что хозяева были дома, слышно не было. Коннор прошёл в небольшой «переулок», образованном двумя заборами, и подошёл к дому Уильямса с задней стороны. Ещё раз воровато оглянувшись, дабы убедиться, что его не увидит никто посторонний, Андерсон сделал глубокий вдох и резвым прыжком забрался на какие-то коробки, стоявшие рядом, чтобы перемахнуть через забор.       Задний двор был ещё более печальным. Здесь стояло одинокое дерево, немного кривое, листья с которого уже облетели и теперь покрывали землю вокруг бледным пологом. Тихо скрипели качели, слабо шевелясь из-за порывов ветра. Развешенная сушиться на бельевой верёвке одежда, казалось, уже успела снова намокнуть под недавним ливнем и высохнуть во второй раз. Было видно, что Тодд не слишком следит за своим домом. Коннор осторожно прошёл к дверям на террасе — их было две, — и поочередно дёрнул каждую. Заперто.       Как хорошо, что он взял с собой набор отмычек. Если бы отец узнал, чем он занимается, то сначала похвалил, а потом — убил. В первом случае - за ловкость рук, во втором - чтобы более неповадно было нарушать закон. К счастью, Хэнк пребывал в блаженном неведении, а его сын был жив, здоров и уже справился с замком.       Дверь привела его на кухню, соединённую с гостиной. Внутри могло бы быть весьма уютно, если бы не захламленность обстановки. Особенно много мусора было рядом с диваном. Мусор был на полу, мусор был на софе, мусор был на журнальном столике, и сразу становилось ясно, где предпочитает проводить своё свободное время хозяин дома. Не то, чтобы Коннор удивился. Он по инерции заглянул в холодильник. Тот, к его удивлению, был почти полон. Ну, Алиса хотя бы ест нормально, и на том спасибо.       Вторая дверь привела бы его с веранды в прачечную. Это Андерсон понял, когда заглянул в открытую дверь, соединявшую комнату с кухней. Здесь смотреть было особо не на что, однако его внимание привлекла коробка стирального порошка, лежавшая на полу. Средство рассыпалось, напоминая снег, на котором остались следы чьих-то больших ног. Нахмурившись, детектив осторожно подошёл ближе, стараясь не оставлять ни намёка на чужое присутствие, и присел рядом с находкой. Почему Тодд не убрал порошок? Ему было настолько лень? А может, это произошло сегодня, и он очень торопился? Пока что у Коннора не было ответов.       Задерживаться на первом этаже не было смысла, и он осторожно поднялся выше. Скрипучая лестница вывела его в узкий коридор с четырьмя дверьми. Спальню Тодда было сложно не найти, но детектив решил не торопиться с её обыском. Две двери вели в уборную и ванную; четвёртая была входом в комнату Алисы. Сразу было видно, что здесь жила маленькая девочка: небольшая, явно детская кроватка, рисунки на стенах, «шалаш» из стульев и подушек в углу и захламлённый стол. Последний выдавал примерный возраст хозяйки. Здесь стопкой лежали учебники и тетради, в небольшом пластмассовом стаканчике, явно разукрашенном вручную, были канцелярские принадлежности вроде ручек и цветных карандашей. Девочка любила рисовать не только на обоях: отдельно от всего остального лежали листы бумаги с её творчеством. Интересным также была шкатулка на комоде, запертая на ключ, который Коннор нашёл довольно быстро — достаточно было просто проверить матрас. «Дети весьма предсказуемы», — подумал он, открывая ящичек. Внутри было не слишком много интересного: фотографии Алисы с симпатичной молодой женщиной, вероятно, матерью девочки, небольшой клевер и…       О, вот это уже интереснее.       Розовая записная книжка явно была дневником. Не слишком долго думая, Андерсон открыл его на последней исписанной странице. Запись была датирована вчерашним числом и выполнена явно нетвёрдой рукой.       «Она знает. Мисс Оукс знает. Она видела мои ссадины на руках. Я сказала ей, что упала, но вряд ли Кэра поверила мне, ведь она такая умная. Я так хочу, чтобы она действительно помогла, но это лишь разозлит папу снова, и тогда он точно меня не полюбит. Но… я так устала стараться. Лучше бы это он ушёл, а не мама. Он зовёт меня вниз ужинать. Расскажу ему про свою пятёрку по математике — может, он порадуется…».       Коннор простоял с дневником целую минуту, не перелистывая страницы, лишь обдумывая то, что только что прочитал. Он не понимал одного: почему Алиса пытается скрывать то, что отец её бьёт? Было очевидно, что у девочки развилась психологическая травма. Она искренне надеялась на то, что у неё получится «влюбить» в себя отца, но в то же время понимала, что это невозможно, и сама вряд ли всё ещё любила его. Детектив сильно сомневался, что ребёнок долго продержится под таким давлением. Совсем скоро раны, нанесённые отцом, могут превратиться в раны, нанесённые самой собой.       Сфотографировав эту страницу дневника и ещё несколько перед ней (он прочтёт их позже, когда будет время), Андерсон вернул всё в первоначальное состояние: уложил всё обратно в шкатулку, закрыл её и спрятал ключ под матрас. Обведя взглядом комнату, дабы убедиться, что нигде не осталось следов его присутствия, он наконец-то отправился в обитель Тодда.       На первый взгляд могло показаться, что и здесь нет ничего интересного. Спальня была такой же захламленной, как и первый этаж. На комоде лежали какие-то журналы, газетные вырезки и несколько счетов, некоторые оплаченные, парочка — нет. Его также привлекла прикроватная тумба, но ни в одном из трёх ящиков не было ничего интересного. «Ну же, Уильямс, — подумал Коннор с досадой, ещё раз поочередно выдвигая ящики, — даже у твоей дочери есть от тебя секреты. Неужели ты ничего не… ага».       Во втором ящике он заметил кое-что неладное: дно явно было выше, чем у других. При этом снаружи он никак не отличался от верхнего и нижнего. Немного постаравшись, у Андерсона получилось подцепить тонкую дощечку, служившую крышкой для второго дна.       — Бинго, — прошептал детектив, разглядывая содержимое ящика. Тут был полуавтоматический пистолет, который он не стал брать в руки, чтобы не оставлять на нём отпечатков: Коннор был более чем уверен, что у Тодда нет на него лицензии. Ещё здесь были какие-то диски, подписанные разными цифрами, и, иронично, записная книжка. Куда более толстая и серьезная, чем у Алисы, она явно содержала в себе много интересного, раз уж её владелец так постарался её спрятать.       В этот момент сердце Андерсона чуть не остановилось: в кармане его куртки неожиданно завибрировал телефон. Он правда едва ли не подпрыгнул от неожиданности. Вызов был от Кэры, и детектив решил на него ответить, придерживая телефон у уха плечом, параллельно листая ежедневник.       — Привет. Я тут как раз… Кэра, — Коннор остановился, осознав, что слышит в динамике всхлипы, — ты что, плачешь?       — Второй раз за день, — шмыгнув носом, хриплым после слёз голосом ответила ему Кэра. Это заставило его нахмуриться. — Скажи, что ты что-то нашёл. Пожалуйста.       — Вообще-то… Возможно, — детектив нахмурился и продолжил листать записную книжку Тодда. С виду она была обычным ежедневником, заполненным записями о встречах и каких-то других бытовых мелочах, но опыт Андерсона говорил ему о том, чем ещё могло всё это являться. — Я пока не могу этого доказать, нужно кое-что проверить, но, кажется, я знаю, какая у Уильямса власть. Серьезно, Кэра, — он перехватил трубку поудобнее, потому что на упоминании фамилии Тодда девушка снова всхлипнула. Кажется, она едва сдерживала новую истерику. — Что произошло?       — Алиса сегодня упала на физкультуре, и мне кажется, что она сделала это специально. Потому что я вчера видела её руки. Ну и, знаешь — если я кому-то расскажу, она скажет, что поранилась на уроке, и у неё даже будут свидетели, — Кэра судорожно вздохнула, — и за ней приехал Тодд, и он так смотрел на меня, когда уводил её домой… Коннор, мне кажется, это бесполезно.       — Кэра, стой. Соберись, — его голос звучал твёрдо, но в то же время успокаивающе. Андерсон не хотел, чтобы подруга снова расплакалась. — Ты не можешь так думать. Ради Алисы.       — Она даже не хочет, чтобы я ей помогала! — громко воскликнула Оукс на той стороне. Отчаянно и надрывно. Детектив вздохнул.       — Ты не права. Я покажу тебе кое-что, когда мы увидимся… Стоп, — внезапно фраза, сказанная Кэрой, достигла его сознания и заставила встрепенуться. — Он повёз её домой? Давно это было?       — Да, достаточно, — неуверенно ответила ему подруга и на мгновение замолчала, видимо, сверяясь с часами. — Думаю, они уже должны быть дома. А что? Боже, — озарение пришло и к ней, — Коннор, что ты там нашёл?       — Я тебе перезвоню, — быстро сказал он и завершил вызов, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Пока что было тихо.       Будучи детективом и проводя нечто подобное, самое главное — не торопиться. Всегда проверять за собой и не оставлять следов. Сейчас Андерсон грубо нарушал установленные собой же правила. Быстро сфотографировав несколько страниц и наспех вернув всё в комнате Тодда так, как было (надеясь, что так и было), он вышел в коридор — и замер, услышав, как перед домом останавливается автомобиль, и хлопает дверца. На улице послышались два голоса, мужской и девчачий, детский. Коннор не мог расслышать их разговор, да и прислушиваться у него не было времени. Добежать до задней двери незамеченным он не успевал, и единственной здравой мыслью в его голове было вернуться в спальню хозяина дома, максимально бесшумно закрыв за собой дверь, чтобы его не было видно с лестницы и из прихожей.       Взгляд Коннора лихорадочно заметался по комнате, пока не наткнулся на окно. Он быстро открыл его и выглянул наружу. Сразу под ним была крыша веранды на заднем дворе, с которой он сможет безопасно спрыгнуть. Этот вариант был не самым надёжным, но единственным в данной ситуации, и Андерсон поспешил претворить его в жизнь. Шаги на лестнице он услышал уже после того, как вылез в окно. Кровля под ногами жалобно хрустела, доски скрипели. Натянув шарф на лицо, чтобы его нельзя было узнать в случае чего, детектив задержал дыхание и прыгнул вниз.       Ему удалось удачно приземлиться на обе ноги, на ступни, как он и рассчитывал. Легонько покачнувшись, он быстро встал, делая шаг назад: так Тодд не увидит его во дворе, если выглянет в открытое окно. Коннор уже было спокойно выдохнул, когда услышал тихий вздох за своей спиной.       Алиса стояла в дверях, прижимая к себе свой школьный рюкзачок и во все глаза глядя на него. То, что она не закричала, говорило о том, что она не поняла, что происходит, но это было лишь вопросом времени. Ни на что особо не надеясь, Андерсон вытянул руки, как бы демонстрируя, что он чист, ничего не украл и безоружен, а потом приложил палец к губам (точнее, к шарфу, за которым скрывалась бо́льшая часть лица).       — Алиса! — раздалось с верхнего этажа; открытое окно в спальне, где сейчас был Тодд, обеспечивало слышимость ещё лучше. Они так и продолжали смотреть друг на друга. — Алиса, я к кому обращаюсь! — повторился бас её отца ещё раз. «Пожалуйста, только не говори ему ничего, — умолял мысленно Коннор, — пожалуйста, только не говори ему ничего». Девочка сделала шаг назад, в дом.       — Да, пап? — спросила она немного взволнованно, но спокойно.       — Приберись в своей комнате и на первом этаже, иначе останешься без ужина!       — Хорошо, пап, — отозвалась вновь Алиса, прежде чем губами беззвучно произнести одно слово: «уходи».       Повторять Коннору не нужно было.       Он сдерживал своё желание бежать без оглядки примерно до половины пути, чтобы не казаться слишком уж подозрительным. И всё же в салон своего автомобиля Андерсон практически влетел, запыхаясь, тяжело дыша. Шапочка вместе с шарфом и курткой полетели на заднее сиденье, потому что в них было слишком жарко. Сердце колотилось как ненормальное, пока он заводил мотор. Сейчас детектива волновало только одно: девочка. Наследил ли он, нашёл ли всю необходимую информацию или мог поработать и лучше — всё это меркло перед тем, как дальше поступит Алиса. Непонятно, почему она не закричала сразу, привлекая внимание отца, если они никогда раньше не встречались (да и узнать она его не могла). Что-то почувствовала? Испугалась? Расскажет ли она Тодду позднее о том, что видела на заднем дворе, или побоится побоев за то, что медлила с такой важной информацией?       «Чёрт, чёрт, чёрт, — сокрушался мысленно Коннор, — как можно было так облажаться!».       Его взволнованные думы прервал телефонный звонок. Не переставая следить за дорогой, одной рукой придерживая руль, он поднёс мобильный к уху.       — Я очень надеюсь, что это всё произошло не из-за тебя! — раздался тут же из динамика хриплый знакомый голос. Андерсон-младший поморщился: Хэнк орал, и это больно резало по ушам. — Где ты сейчас?       — В машине, — не уверенный, что такой ответ будет правильным, сказал Коннор. — А что именно произошло?       — Включи радио. Любое, я уверен, сейчас по всем станциям это крутят. Я подожду, — лейтенант саркастично хмыкнул и принялся ругаться с кем-то на фоне, пока его сын переключал станции в поисках новостей. Каких именно — он догадывался.       «…полиции пока не делали никаких заявлений относительно раскрывшейся информации. Их молчание лишь подтверждает то, чего так боялись жители нашего города: на улицах Детройта промышляет серийный убийца. Судя по информации, предоставленной нам анонимным источником, он называет себя Линчем, вероятно, считая себя самопровозглашенным судьёй. Пока неизвестно, действительно ли он отбирает своих жертв по принципу «виновен», или же это просто домыслы, но мы рекомендуем всем нашим слушателям не задерживаться на улице допоздна и, по возможности, не передвигаться по городу в одиночестве…»       — Я очень надеюсь, что этот «анонимный источник» — не ты, сынок, — вкрадчиво произнёс Хэнк. Коннор сглотнул.       — Нет! — абсолютно честно сказал он. Это была правда: он не разглашал Норт никакой информации, кроме того, что это действительно было методичное убийство. Как она узнала всё остальное, было для него невдомёк. К сожалению, отец отнёсся к его оправданию скептически. Коннор буквально мог увидеть, как тот прищуривается, пытаясь понять, врут ему или нет.       — Хорошо, — ответил, наконец, Хэнк после долгого молчания. Потом, ещё немного подумав и поворчав себе под нос, добавил чуть мягче: — Заезжай вечером, поужинаем вместе.       — Буду рад, — со слабой улыбкой ответил ему сын, прежде чем попрощаться и отключиться.       Просто прекрасно: его головная боль словно и не собиралась уменьшаться.