То, что делает нас людьми

      Обычно, если Том приходил будить свою хозяйку утром, она чувствовала, как кот тычется ей в щёку своим мокрым холодным носом, и этого было достаточно, чтобы Кэра встала. Сегодня питомец пошёл на отчаянные меры: коротко мяукнув, он ударил её по лицу мягкой лапой.       — Том! — едва ли не подпрыгнув на кровати от неожиданности, Оукс недовольно посмотрела на своего кота. Снова мяукнув, он повернулся к ней пушистой филейной частью и элегантно спрыгнул с кровати на пол, гордо промаршировав на кухню. На часах была половина первого.       Кэра вздохнула и заставила себя встать, пока её домашнее животное снова не попыталось избить хозяйку.       Вчерашний вечер прошёл для неё максимально непродуктивно: из-за боли в голове, вызванной похмельем, всё, на что она была способна по приезде домой - это смотреть телевизор, лёжа на диване в обнимку с пачкой холодного сока. Резкое похолодание, словно предвещающее приближающуюся зиму, коснулось и её квартиры: будучи худенькой и щуплой с детства, Кэра мёрзла даже с учётом работающих во всю батарей. Однако тогда от одной мысли о кофе мутило, а сок, напротив, отлично помогал.       К счастью, сегодня она чувствовала себя отлично, а это значило, что можно было заняться работой: у неё все ещё оставались непроверенные тетради, а воскресенье медленно, но верно приближалось к концу. Поэтому, сделав в кофеварке любимый латте, мисс Оукс устроилась за своим рабочим столом в спальне и неспешно принялась читать то, что понаписали её любимые ученики. Она уже давно знала, чего ожидать от «своих» детей, начиная мыслями и заканчивая стилем написания, и надеялась, что не потратит на всё это много времени.       Когда же Кэра наконец-то закрыла последнюю тетрадь и отложила её в сторону, то сдавленно застонала. За окнами уже было темно, и цифровые часы показывали пять вечера. «Чтобы я ещё раз согласилась на все эти сомнительные идеи Маркуса и Норт!», — она готова была хоть сейчас позвонить Манфреду и сообщить, что из-за его вечеринки её выходные всё-таки пропали в никуда. Оукс даже взяла мобильный в руки, но её остановил звонок в дверь.       Гостем оказался Ральф, держащий в руках пакет с китайской едой. Пахло весьма соблазнительно, и Кэра вспомнила, что так ничего и не приготовила в минувший четверг (а уже был почти понедельник!). Желудок откликнулся на запах еды негромким урчанием.       — Ральф, то есть я, я закончил с работой и скачал несколько фильмов, — он скромно улыбнулся и протянул ей пакет, когда Оукс пропустила его в свою квартиру. Тут же (на запах, вероятнее всего) из спальни прибежал Том, потираясь о ноги посетителя и оставляя на его чёрных штанах свою бело-серую шерсть. Привычным уже движением подняв кота на руки, Уоррен прошёл в гостиную, смежную с кухней.       — Тебе помочь? — с теплотой в голосе спросил он у Кэры.       — Не волнуйся, я справлюсь, — она ответила с лёгкой улыбкой. — Включай пока телевизор.       Ральф кивнул и направился к дивану. Через пару секунд Оукс услышала тихий голос диктора новостей, задумчиво разглядывая тарелки и размышляя: выложить ли всё из коробочек, или им и так будет нормально? Решив в конце концов, что с посудой магия китайской еды на вынос потеряется (и лапша, конечно же, будет не такой вкусной), Кэра просто достала приборы для себя и на всякий случай — для Ральфа (если он вдруг тоже не слишком ловко управляется с палочками), распаковала весь их сегодняшний ужин и понесла его к телевизору.       — Надеюсь, ты не против, что я без… Ральф? Что такое? — гость немного испуганно смотрел на экран. Поставив еду на журнальный столик перед диваном, Кэра взяла пульт и прибавила громкость, пока не слишком понимая, что происходит.       Камера была сфокусирована на молодом мужчине. Выглядел он одновременно этапажно (из-за причёски) и строго (благодаря классическому костюму). Множество микрофонов и бесконечные вспышки со всех сторон наводили на мысль о крупной пресс-конференции, происходящей прямо сейчас, судя по надписи «прямой эфир» в верхнем левом углу экрана, где-то в Детройте.       — Элис Бланш, KNC. Мистер Камски, — прозвучал женский голос за кадром, — как Вы прокомментируете письмо, опубликованное сегодня утром в «Детройт Таймс»?       — Я бы не спешил воспринимать его всерьез, мисс Бланш, — «мистер Камски» сдержанно улыбнулся. — Как вы все помните, автор, опубликовавший статью с этим «письмом» якобы авторства загадочного серийного убийцы, уже однажды пытался дискредитировать «Киберлайф». Мисс Бэлл весьма предприимчива, но не удивлюсь, если никакого послания в действительности не было.       — Однако Вы не отрицаете того, что двое погибших действительно являются теми самыми людьми, что участвовали в скандале о домогательствах, прогремевшем полгода назад?       — Да, не отрицаю, — Камски небрежно пожал плечами, не изменившись в лице: он держался холодно. Было видно, что мужчина либо долго и тщательно готовился к такому рода вопросам, либо отвечал на провокации не впервые. — Мистер Аббингтон и мистер Райт действительно были причастны к тому инциденту. Как я уже говорил, к тому моменту, как вышла статья мисс Бэлл, они уже очень давно не работали в нашей компании: меры против них были применены сразу, как только до меня дошли малейшие слухи об унижениях, что они доставили несчастным женщинам.       — Но ведь их было четверо, — возразил третий голос. Кэра признала Джосса Дугласа, репортёра, чаще всего мелькавшего в новостной хронике на ТВ. — Что-нибудь известно об оставшихся двоих сотрудниках?       — Бывших сотрудниках, мистер Дуглас, — несколько резко заметил Элайджа. — Я не могу разглашать прессе информацию относительно личностей этих людей, но, поверьте, полиция обладает всеми необходимыми данными, чтобы защитить их от так называемого Линча, если он действительно собирается навредить им.       — Вы снова намекаете на то, что мисс Бэлл опубликовала неправду. Я знаком с ней лично и могу сказать, что она никогда не пишет о непроверенной информации.       — Возможно, мистер Дуглас. Но я лично вижу мотив: как я уже сказал, «Киберлаф» довольно давно чем-то её не устраивает.       — Вы когда-нибудь общались с ней на эту тему? Насчёт её претензий к Вашей компании или, возможно, статей, что она писала?       Камски улыбнулся — почти хищно. Кэре сразу не понравилась эта улыбка. Она чувствовала, что слова, последующие за таким оскалом, тоже не придутся ей по душе.       — С мисс Бэлл — нет. У меня был увлекательный разговор с её другом, что предоставил ей материал для той скандальной статьи, детективом Андерсоном. Он, видите ли, тоже расследует дело Линча.       — Оуч, — подал голос вдруг Ральф, всё это время изучавший что-то в своём телефоне. — А вот это было подло.       Толпа журналистов вокруг Элайджи Камски загудела, зашлась в обсуждении, пока, наконец, все репортёры не взяли себя в руки, дабы суметь задать ещё несколько вопросов, что позволяло им время конференции, подходящей к концу.       — Значит, он связан сразу с обоими громкими делами вокруг сотрудников «Киберлайф»?       — Детектив Андерсон знал имена Ваших бывших сотрудников?       — Это неофициальное расследование? Вы принимаете в нём независимое участие или всё-таки сотрудничаете с полицией?       — Тот самый Андерсон, что раскрыл наркокартель, — при этих словах Кэра вздрогнула, — «Красный лёд» полтора года назад?       — Нет, — ответил, наконец, Камски. — Это был лейтенант Хэнк Андерсон. Я же говорю о его сыне, Конноре Андерсоне, частном детективе. Впрочем, — Элайджа чуть взмахнул рукой, прерывая речь журналиста, — думаю, обо всём этом вам лучше спросить его самого. Уверен, вы легко найдёте его. К сожалению, это всё, что я могу сказать на данный момент.       Вновь поднялся шум, и десятки ярких вспышек принялись озарять комнату, пока репортёры тщетно пытались задать «ещё один, последний вопрос». Глава компании «Киберлайф» не пускал слов на ветер: он скрылся за пределами экрана телевизора и, судя по всему, более не планировал появляться в кадре.       — Боже мой, — тихо произнесла Кэра, — теперь Коннору не дадут и продохнуть.       — Ты его тоже знаешь? — Ральф выглядел удивлённым, словно не ожидал такого услышать. Потом, спохватившись, что только что сдал себя с потрохами, попытался было исправить ситуацию, но было уже поздно: Оукс прекрасно его слышала.       — Вы знакомы? — теперь удивлена была она. Кэра села рядом с Ральфом. Аппетит пропал полностью. — Откуда?       — Р-ральф работал с ним… однажды… в общем, это долгая история, — Уоррен нервно потёр шею, прежде чем схватить одну из подушек с дивана и обнять её, прижимая к себе. Люси как-то говорила Кэре, что это — защитный механизм. — А вы с ним?..       — Мы друзья, — Оукс улыбнулась. Ещё пару дней назад она думала, что не достойна так называть Андерсона, однако теперь вся неуверенность пропала. — Он многое сделал для меня, и я бесконечно благодарна ему… В общем, Коннор мне очень дорог.       — А-а-а… Ясно, — Ральф почему-то выглядел не слишком довольным услышанным. Он плохо скрывал свои эмоции, и сейчас на его лице явно читались разочарование и какая-то необъяснимая грусть. Она хотела было спросить, что произошло, но не успела: словно почувствовав её намерение, Уоррен быстро сунул ей в руки свой телефон, протараторив что-то вроде «кстативотписьмотосамоеокоторомониговорили» и подскочил с дивана, направляясь на ту половину комнаты, что была отведена под кухню. Кэра нахмурилась, но никак не стала комментировать странное поведение друга, принявшись читать статью.       Начиналась она просто: с самого письма, отсканированного и вставленного под громким заголовком «Исповедь убийцы». Чуть ниже отформатированным текстом содержание дублировалось для тех, кто по какой-то причине не смог ознакомиться с оригиналом. Сама идея того, что в двадцать первом веке кто-то использовал обычное бумажное письмо для подобного, была странной. Сразу же на ум приходила жуткая параллель с печально известным Джеком-Потрошителем.       Почерк был аккуратным и ровным, но очень уж угловатым. У Кэры была парочка учеников старших классов, которые писали примерно также, «заборчиком», так что она без труда разобрала каждую буковку.       «Я не верю в суд. Ни в человеческий, который вы называете «справедливым», ни, тем более, в Божественный. Очевидно, я ставлю под сомнение само существование Господа, но сейчас речь идёт не о нём.       Детройт — город греха. Он чудом смог выбраться из того болота, в котором его топили его же творцы из-за своих жадности и самомнения. И, поверьте, он не заслужил этого, равно как и его жители. Все люди от рождения грешны, склонны совершать дурные поступки. Даже младенцы иногда плачут фальшиво, чтобы привлечь к себе внимание. Я тоже грешен. Но есть разница между мной и вами: я могу это признать и взвалить на свои плечи тяжёлый груз ответственности. За себя. За вас всех.       Эти двое умерли за то, что им всё сошло с рук. Компания «Киберлайф» сделала так, что им всё сошло с рук. Но кроме них осталось ещё двое. После этого я перейду к другим грешникам. Поверьте, работы мне хватит надолго. И любой, кто встанет на моём пути, будет считаться помехой справедливости. А помеха — это поломка в идеальной системе, которую надо устранить.       Линч — единственный справедливый суд. Не молитесь своему выдуманному Богу — он вас не спасёт.

Л.»

      «Содержание данного письма не даёт усомниться в психическом здоровье мистера Линча, кем бы он ни являлся», — писалось в статье под письмом. Кэра, забегая вперёд, глянула на имя корреспондента, памятуя, что по телевизору упоминали Норт, и автором действительно значилась её подруга. «Открытым остаётся вопрос: какой шаг предпримет полиция в дальнейшем? Не напугало ли их откровенная угроза, изложенная в последнем абзаце письма? Также было бы интересно услышать комментарий Элайджи Камски, действующего главы вышеупомянутой компании «Киберлайф». Ясно одно: пока Линч на свободе, никто из жителей города не может чувствовать себя в безопасности».       — Она в своём репертуаре, — пробормотала Кэра, — провоцирует всех вокруг. Когда-нибудь ей это аукнется.       Вернув телефон Ральфу, который вновь сидел за диваном рядом с ней — он принёс им по чашке кофе, — Оукс вздохнула. Если вечеринка, устроенная Маркусом, и справилась с гнетущими мыслями, то сейчас все его старания пошли прахом. А тут ещё она со своим расследованием против Тодда.       Коннор. Только что один из самых известных людей страны объявил о его связи с этими преступлениями. Скорее всего, это значило, что с данной минуты пришёл конец его спокойной жизни. Учитывая то, какой специфической деятельностью он занимался, это могло очень здорово испортить детективу жизнь. Кэре стало интересно: видел ли он репортаж с пресс-конференции, знает ли о том, что на него надвигается? Недолго думая, она взяла в руки уже свой мобильный и набрала номер телефона Андерсона.       — Кэра, — раздалось почти сразу же; детектив говорил тихо, словно боялся, что его услышат, и явно торопился, — я сейчас немного занят…       — Где ты? — Оукс напряжённо вслушивалась в шум на заднем фоне. Где-то рядом проехала машина и прошли разговаривающие между собой люди.       — Работаю. Как и всегда, — Коннор вздохнул. — Слушай, мне правда надо…       — Погоди-погоди, получается, ты не видел выступление Элайджи Камски по телевизору? Он отвечал на вопросы журналистов в связи с письмом, которое опубликовала Норт.       Она услышала, как детектив недовольно цокнул языком. Снова проехала машина.       — Он рассказал о моей якобы связи со всем этим, да?       — Откуда ты… — растерянно хотела было спросить Кэра, но собеседник её перебил:       — Неважно. Теперь у меня ещё меньше времени, прежде чем журналисты начнут пытаться поймать меня на улице и узнать подробности дела, а у меня ещё куча работы.       — Ладно, — она чувствовала лёгкую досаду. Ей было обидно, что Коннор не рассказывает о том, где он, хотя Кэра догадывалась, что он просто не хочет её волновать. Но ведь так она волновалась ещё больше! — Раз ты так занят…       — Кэра…       — …то я больше не буду тебя отвлекать и просто…       — Кэра!..       Оукс поджала губы и замолчала, буквально чувствуя, как в ответ на это Андерсон улыбается в динамик.       — Спасибо. За то, что предупредила. Это очень важно для меня. Поверь, я всё расскажу тебе, но чуть позже. Ты поймёшь.       «Если ты, глупый, не пострадаешь», — проскочила горестная мысль в её голове, и Кэра вновь почувствовала себя абсолютно беспомощной.       Некоторое время они сидели молча, и лишь реклама по ТВ нарушала неловкую тишину. Наконец Ральф прочистил горло и встал с дивана.       — Ральф пойдёт, — тихо произнёс он. Кэра тоже встала, чтобы обнять его. Она очень ценила поддержку, которую друг оказал ей сегодняшним вечером.       — Прости, мы так и не посмотрели фильмы…       — Ничего, это не последний вечер, — Уоррен несмело улыбнулся и взял со стола свою порцию китайской еды, до сих пор не тронутую. — Спокойной ночи, Кэра.       — Спокойной ночи, Ральф, — рассеянно ответила она, выключая телевизор. Хватит на сегодня с неё дурных новостей.       Норт Бэлл сидела за пустой барной стойкой, освещаемой одной-единственной лампой. Всё остальное освещение, за исключением некоторых бра на стене, уже было выключено ушедшими домой Трейси и Рупертом. В «Иерихоне» остался только Саймон, заканчивающий наводить порядок на кухне. Его-то журналистка и ждала, громко жалуясь на жизнь.       — Нет, ты представляешь, что мне сказал этот кретин? «Если бы ты была проще, то и нам в этой ситуации было бы проще»! Идиот, — она в сердцах стукнула кулаком по барной стойке, вымещая на бедной мебели всю свою накопившуюся злость. — Я, может, вообще этой ситуации не хотела!       — Звучит так, словно ты обвиняешь Джоша в изнасиловании, — заметил Саймон, на секунду выглядывая из-за дверей, чтобы посмотреть, насколько серьёзный ущерб их имуществу наносит его подруга. Постоянные клиенты постоянными клиентами, но Руперт вместе с Гарри, своим сменщиком, его по голове не погладят, да и менеджер явно не будет рада. Что уж говорить о владельце…       Норт громко фыркнула.       — Что? Нет, конечно! Я просто говорю, что если бы не алкоголь, то этого не произошло бы!       — Между прочим, алкоголь предложила…       — Да знаю, что я сама виновата! Боже, Филлипс, ты мне друг или кто?! В ответ Саймон лишь вздохнул, с грохотом переставив сковородки на их законное место, и вышел с кухни, направляясь в небольшую комнату для персонала, где они хранили свои личные вещи, обедали и отдыхали по мере возможности. Норт так и осталась сидеть за барной стойкой, не особо горя желанием смотреть на переодевающегося Саймона. Пусть таким занимается Маркус.       — Ещё и этот Камски… Назвать меня обманщицей! Чёртов богатенький засранец, чтобы у него все эти микрофоны в…       — Но ты ведь сама его спровоцировала, — Филлипс сказал это без единой задней мысли и лишь после, запоздало осознав, что сейчас начнётся, прикусил язык. За закрытой дверью, что вела в зал, было подозрительно тихо. Он бы даже назвал эту тишину гнетущей. — Ну, то есть… Да ладно, Норт, ты знаешь, о чём я.       Дверь внезапно распахнулась, и Саймон резко замер, прижимая к себе свитер, который собирался натянуть на себя за секунду до. В проходе стояла, конечно же, Норт, и на её лице только слепой не прочитал бы праведного гнева.       — Я. Не. Лгунья! — громко, почти крича, заявила она. — И вообще, я ждала от вас всех поддержки! А вы все... Знаешь, — Бэлл мрачно усмехнулась и принялась быстро застёгивать свою куртку, — не надо было тебя ждать.       — Норт, подожди! Норт! — несмотря на то, что Саймон вообще редко кричал, и один только этот факт должен был подействовать, журналистка не остановилась. Зазвенела музыка ветра, и громко хлопнула входная дверь. Чертыхнувшись, Филлипс быстро справился со злосчастным свитером, схватил свои вещи и метнулся к выходу, на ходу натягивая пальто.       Он потерял драгоценные минуты на то, чтобы выключить свет, включить сигнализацию и закрыть дверь, но надеялся нагнать Норт. На улице было уже довольно темно — осенью и так темнело рано, а на часах было почти одиннадцать, — и Саймон откровенно волновался за подругу. Со всеми этими убийствами его тревожность выросла до максимального уровня. Наконец-то разобравшись с замком, он метнулся в ту сторону, куда должна была пойти Бэлл, если только не решила направиться в обратную, ему назло, и достал из кармана мобильный телефон, набирая номер журналистки. Та не отвечала. «Вот ведь… злюка».       Впереди хорошо освещённой улицы, по которой Саймон бежал, не было видно знакомой женской фигуры. Он перешёл на быстрый шаг, чувствуя, как начинает задыхаться (и всё же спортом следует заниматься чаще), и снова попробовал позвонить Норт. Та всё ещё не отвечала, видимо, продолжала…       Филлипс остановился рядом с плохо освещённым переулком, из которого раздавался знакомый телефонный рингтон. Часто проходя по этой улице днём, он знал, что там, дальше, в темноте, тупик. Проход ограждал забор из металлической сетки, за которой была старая парковка, что никак не могли привести в порядочное состояние или вовсе снести. Сглотнув неприятный ком, вставший поперёк горла, Саймон сбросил вызов, очень надеясь, что его ожидания не оправдаются.       Звуки рингтона тут же стихли.       В голове проносился весь известный ему мат, когда он сделал осторожный шаг вперёд.       — Норт? — громко позвал подругу Саймон, на всякий случай набрав номер полиции, чтобы в любой момент суметь позвать помощь. Как же чертовски не вовремя у него сломалась вспышка на телефоне! Фонарик бы сейчас пригодился. — Норт, я понимаю, ты злишься, но это не смешно.       Вдруг он обо что-то споткнулся, едва не упав на асфальт. Чертыхнувшись, Филлипс направил экран телефона на предмет под своими ногами, чтобы хоть что-то рассмотреть, и едва не вскрикнул от ужаса: это была нога, обутая в знакомые кожаные полусапожки.       — Норт! — закричал Саймон и бросился было к подруге, как вдруг его оттолкнули в сторону. Еле успев сгруппироваться, он врезался в стену плечом, тут же чувствуя тупую боль во всей руке. Телефон выпал и с треском приземлился на землю. Чутьё подсказало ему уйти в сторону, и Филлипс чудом увернулся от лезвия ножа, с противным скрежетом скользнувшего по кирпичу. Он почти не умел драться, если не считать того, что пару раз в студенческие годы ему приходилось защищаться от хулиганов, но, кажется, сейчас тело само спасало отключившийся мозг, действуя благодаря приливу адреналина. Глаза привыкли к темноте переулка, и Саймон смог разглядеть высокую фигуру в капюшоне, лежащую без сознания Бэлл и ещё два тела у стены, о которые он сейчас едва не споткнулся вновь.       Нападающий снова сделал выпад в его сторону, и на этот раз гораздо удачнее: острие распороло Саймону пальто, свитер и оставило рану на и без того больном плече. Вскрикнув, он завалился в бок, опираясь на стену, и наудачу попытался пнуть противника. Тот согнулся пополам — удар пришёлся прямо в живот, — и, из последних сил, Филлипс замахнулся раненой рукой, чтобы добавить. Кулак врезался в скулу, и, глухо застонав сквозь зубы, фигура отшатнулась к стене, давая своей жертве шанс.       Саймон бросился к телефону. По экрану пошла длинная трещина, но он всё ещё работал. 911 сбросился, и ему пришлось вбивать его снова, когда вдруг Филлипса схватили за щиколотки и потащили в переулок.       — Пошёл к чёрту! — закричал истошно Саймон, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но это было бесполезно. Кажется, сегодня он умрёт, рядом с Норт и двумя незнакомыми ему людьми, от рук сумасшедшего серийного убийцы (в том, что это был именно Линч, он не сомневался). А ведь он столько ещё не успел сделать…       Визг автомобильных шин резанул по ушам, а потом его ослепила полицейская мигалка. Хлопнули дверцы, кто-то закричал, и его ноги уронили на асфальт. Саймон не пытался встать, чувствуя, как сердце колотится в груди, словно сумасшедшее. Один из патрульных подбежал к нему, проверяя, жив ли он, второй же рванул дальше, надеясь поймать преступника. К сожалению, тот оказался куда проворнее: Филлипс слышал, как зашумела металлическая сетка, и по громкому ругательству догадался, что Линч успел перелезть на ту сторону забора и скрыться.       — Парень! Парень, ты жив? — полицейский обеспокоенно заглядывал в его лицо, освещаемое красно-синими огнями. Часто моргая и, кажется, дрожа, Саймон кивнул, кое-как принимая сидячее положение.       — Норт… Там моя подруга… — сдавленно произнёс, наконец, он. Второй полицейский, используя фонарик, осматривал место преступления, матерясь себе под нос. Теперь Филлипс мог разглядеть всё нормально.       Журналистка лежала на асфальте без движения. На голове был тёмный, кровавый подтёк. Испуганно вскрикнув, Саймон, резко позабыв про весь свой шок, кинулся к подруге. К счастью, Норт была жива: он видел, как вздымается её грудь, и слышал её стон боли, стоило только немного встряхнуть подругу.       Об остальных такого сказать нельзя было. Не подумав о последствиях, Филлипс посмотрел на тела, теперь хорошо освещённые, и прикрыл рот рукой, вставая на ноги. Опираясь на стену, он дошёл до выхода из переулка, где его вырвало вечерним перекусом.       Всё было так же, как и описывали в новостях: вспоротые животы, широкие разрезы на горле, пустые глазницы. Под телами уже собрались лужи крови. Внутренности одного из трупов лежали на земле рядом с ним, в рот был вложен небольшой цветок, который Саймон не успел рассмотреть. Было видно, что здесь убийца закончил и приступил ко второй жертве, когда ему помешали — видимо, это была проходившая мимо Норт.       Бледные лица убитых ещё долго будут преследовать его в кошмарах.       — Эй, — его осторожно похлопали по плечу, как бы поддерживая. — Мы вызвали наших ребят и скорую для тебя и твоей подруги. Ты как, пострадал?       — Царапина, — сквозь зубы процедил Саймон. На самом деле он врал: ещё немного, и его попросту вырубит.       Полицейский окинул его скептическим взглядом и кивнул, что-то протягивая. Это был его мобильный.       — Я подумал, что ты захочешь позвонить, пока ждёшь.       — Спасибо, — Филлипс испытал невероятное облегчение, принимая телефон из рук патрульного. Ему действительно надо было позвонить, и Саймон быстро набрал номер Маркуса.