You're just a sad song with nothing to say.

В плейлисте Джерарда в основном «Iron Maiden» и некоторые песни «Morrissey». Он любит слушать музыку, но часто устает даже от этого занятия. Сложив необходимые тетради в свой рюкзак, он направился на кухню, чтобы сварить кофе. Ходить с чаем в школу сегодня не хотелось. Обнаружив, что остался только растворимый, он насыпал около четырёх столовых ложек в термос и две в чашку, залив всё кипятком. Руки предательски дрожали, потому что пить кофе на пустой желудок всегда очень глупо. Джерард обхватил чашку руками и посмотрел в окно, делая глоток. Серое небо, словно сгусток пепла и пыли приправленный стружкой металла, который готов обрушиться на город с минуты на минуту. Только маленький лучик солнца, который как будто бы прорезает небосвод, но теплее от этого, вероятно, не станет. Парень сжимает кружку ещё сильнее, напрягая мышцы лица. Он всё ещё готов заплакать, когда вспоминает тот день. И возникает щемящее чувство в груди, и он настолько обессилен, готов поверить, что небо уже придавило его, а горячие лучи солнца уже проткнули тело. Джерард не желал ждать, когда проснутся родители, поэтому около семи часов утра вышел из дома. До занятий оставалось около двух часов. И он даже не знал, чем занять себя в это утро. Поэтому ничего нового: никотин и кофе, которые тот поглощал, сидя на лавочке возле какого-то парка или детского двора. Я так и не могу понять, почему вновь не предпринял попыток самоубийства. Почему я всё ещё живу? Для меня давно стало ясно, что причин для бытия нет. Мне абсолютно не за что зацепиться. В такой ситуации, когда нет близких и любимых, люди живут ради своих целей, мечт и планов на будущее. Но даже этого у меня нет. В детстве Джи мечтал стать ветеринарном, врачом, космонавтом, рок-звездой или художником. После того, как мама умерла в его жизни — перестал мечтать. Перестал вообще задумываться о будущем. Неизвестно даже то, что парню интересно. Может, я гуманитарий? Технарь? Или, может быть, я склонен к биологии и химии? Но правда в том, что мне ничего не интересно. Складывается ощущение, что жизнь потеряла свои цвета, свет. Словно картина, которая выцвела под лучами солнца и больше не блещет своей красотой. Всё стало тусклым, блеклым и печальным для него. Хорошие события обходят стороной, а всяческое дерьмо неплохо так оседает на плечи с каждым днём всё больше и больше. Как быть, если ничего хорошего нет, дерьма по горло, но даже на него становится плевать? Сигареты? Музыка? Кино? Книги? Докурив вторую сигарету, он понял, что осталось не больше половины напитка в термосе. Значит, пора остановиться пить кофе, иначе его не хватит даже до ланча. Джерард встал с лавочки и направился в сторону школы. Из носа шёл пар, руки немного подрагивали, потому что на улице не более десяти градусов ниже нуля. В конце концов, это холодный март, а не тёплый май. Когда парень был на месте, то обнаружил, что в здании от силы человек десять-пятнадцать. До занятий больше часа, поэтому такое малое количество людей неудивительно. Среди них он заметил своего новоиспечённого знакомого Фрэнка. Он стоял напротив расписания в полном одиночестве, периодически здороваясь с заходящими в школу учениками. Благо, Джерарда он не заметил. Джерард решил пойти ближе к кабинету истории, которая должна быть первым уроком. Какого было его удивление, когда он понял, что за ним идёт никто иной, как Фрэнк. Уэй не был уверен, что он идёт именно к нему, а не просто в ту же сторону, но когда он положил свою руку на плечо, всё стало ясно. — С тобой все хорошо? — спросил приставучий Фрэнк, — Я всё же обидел тебя вчера. Но я думаю, что ты должен рассказать мне откуда у тебя это на руке, — его слова удивили Джи как никогда ранее. Должен ли? — Я ничего не хочу обсуждать, Фрэнк. Мы даже не друзья, чтобы я вообще стоял рядом с тобой сейчас, — он сказал это достаточно твёрдо, что было неожиданно даже для него самого, — Никого не волнует моё состояние, и советую тебе придерживаться того же. И не трогай меня больше, пожалуйста. — ... Я волнуюсь за тебя, — робко ответил Фрэнк, опустив взгляд куда-то в пол. От его слов Джерарду стало то ли приятно, то ли страшно, — Мне жаль, что я обидел тебя, но я никогда не встречал настолько замкнутых и грустных людей, как т- — Если тебе жалко меня, то будь добр, свали! — Джерард разозлился, чувствуя дикую тревогу и напряжённость в теле, — Не лезь ко мне! Это не твоё, блять, дело. Почему Фрэнк так нагло лезет со своими расспросами, абсолютно игнорируя их значимость и неуместность? Джерард не понимает и даже не хочет понять. Он глупый, абсолютно бестактный и плевать на то, что он, видите ли, переживает. — Ну и пошел ты нахер, Джерард! Когда захочешь снова убить себя, то вспомни, что ты сам всех отвергаешь! — громко выдал парень, сжимая лямку своего рюкзака и топая ногой. Вновь неловкая пауза. Джерард почувствовал, как лицо скривилось, а подбородок задрожал, как и руки. Слова Фрэнка вновь задели за живое. Возможно, потому, что он прав? Заметив это, Фрэнк опешил и сказал: — Стоп, нет! Блять ... Постой, я не хотел говорить такое тебе! Но он не стал слушать, а только сжал челюсть до боли и побежал со всех ног из здания. Домой, нужно бежать домой. До занятий оставалось менее часа, когда парень пересёк школьную территорию и скрылся в направлении своего дома. Прискорбно, но даже после слов парня он не стал даже обдумывать свою смерть. Может, мне стоит записать кучу кассет, в которых озвучу причины своей смерти? Об этом уже сняли сериал, нет. К тому же, мне нечего будет сказать. У меня нет причин убивать себя, я говорил это ранее. Поставить себя на счётчик и вести дневник? Еще более избитая вещь, которой занимался каждый, кто прочитал ту книжку. Может, мне просто не есть и умереть с голоду? Правда, от голода не умирают, умирают от того, что из-за недостатка питания организм «съедает себя сам». Но это тоже долго и глупо. Хотя аппетита у меня нет, что могло бы мне помочь. Отбросив эти глупые мысли, Уэй лег на кровать, безэмоционально уставившись на потолок. Что же происходит? Что вообще случилось? Его до безумия расстроили слова Фрэнка Айеро, это факт. Его так же сильно раздражает Фрэнк, что тоже факт. Возможно, Фрэнк вовсе не хотел обидеть его? Это было видно по его лицу. Он просто выдал самую клишированную фразу, которую только мог выдать в этом разговоре. Ему даже стало жаль Айеро, ведь, возможно, он заставил его переживать. Вдруг Фрэнк думает, что его слова заставят Джерарда что-то сделать с собой? Джерард встал, чтобы сделать себе ещё кофе. Мама оставила завтрак на столе, но парень проигнорировал его, потому что и без того сыт по горло. В голове то ли гул, то ли кромешная тьма. Ещё один пропущенный день, снова эти неприятные ощущения и чувство вины, которое скапливается где-то внизу живота. Желудок скручивается от запаха омлета, но аппетита нет совсем. Хочется просто разложиться на кровати и не двигаться до конца учебного года. А от этого можно умереть? Согнувшись почти напополам, Джерард берёт в руки электрический чайник и достаёт из ящика самую большую чашку. Около десяти часов его разбудил звонок в дверь. Испугавшись того, что это разъярённый отец, Джерард попытался из окна рассмотреть звонившего, но это не увенчалось успехом. Почёсывая голову, взъерошивая волосы на затылке, он спускается вниз, будучи очень недовольным. Адам? Нет. Звонившим оказался Фрэнк. Он выглядел довольно уставшим и неуверенным. Губы сжаты, взгляд вновь опущен, руки сжаты в кулаки. Кажется, он не очень хотел приходить. — Привет, — тихо сказал он, — Не думал, что ты откроешь мне. — Потому что должен был быть мертв? — съязвил парень, тут же жалея об этом. — Прости. Можно я пройду? Джерард не был рад его приходу, но всё же впустил внутрь, сразу же скрываясь на кухне чтобы включить чайник. Давно у него дома не было гостей. Зачем он вообще пустил его? Возможно, потому, что нужно отвлечься? Или из-за его неуверенного, грустного взгляда. Не став дожидаться, пока он разуется, Джерард ушёл к себе в комнату на балкон. Пока он доставал сигарету, дверь открылась. — Можно? — Конечно, — парень протянул Фрэнку пачку сигарет, а сам достал зажигалку. В голове проскользнула мысль о том, что поделиться этим с чужим, малознакомым парнем, может быть неплохой идеей. Частично Джерард не чувствует ничего, а частично всё. Сделав первую затяжку и почувствовав некоторый прилив сил, Уэй сказал: — Ты прав, я пытался убить себя, — последовала неловкая пауза, тишина. На лице Фрэнка проскользнула удивление, то ли от голоса Джи, то ли от его слов, — Но мой отец невовремя вернулся домой и позвал врача, — затяжка и выдох, — Больше я не предпринял попыток, если тебе интересно. Твои слова сильно задели меня, но не более. Джерард сам удивлен, как смог выдавить эти слова с полным безразличием в голосе. Быть может, на самом деле ему не всё равно? Несмотря на то, что происходящее с ним вызывает слезы, он всё равно уверяет себя в обратном. — Извини за возможно тупой вопрос, но... Почему? — голос Фрэнка был очень тихим. Словно он не хотел, чтобы парень его услышал. Ему даже стало неудобно за свой пофигизм. — Жизнь — дерьмо, Фрэнк, — всё, что смог сказать Джерард. Снова повисла эта неловкая пауза. Фрэнк устремил свой взгляд на руки Джерарда, а затем на шею. Я знаю, что он смотрел на мои шрамы и ожоги. Почему-то мне не хотелось прятать их на этот раз. Я не чувствовал осуждения с его стороны, и я почувствовал что-то вроде спокойствия. — Твои родители знают об этом? — парень провел указательным пальцем по запястью Джерарда. Его прикосновения были такими легкими, невесомыми и приятными, что когда он убрал свою руку, стало не по себе. — Из-за них ты делаешь это с собой? Или дело в Гарри и Расселе? Джерард не стал спрашивать, откуда он знает, что он общался с ними. Но боязнь того, что они его обсуждали пролетела ветром в голове. — Я делаю это потому, что мне грустно, — кидает окурок во двор своего дома, а после усаживается на пол, — Отец и мать не особо заботятся обо мне, — дрожащими руками он прикрыл свой рот, чтобы прокашляться, — Когда Уайт только появился в нашей жизни, он был хорошим. Я знаю, что он хотел заслужить моё доверие, но я очень скептично относился к этому. Мне не хотелось , чтобы кто-то ещё любил мою маму. Я был совсем ребенком, — пытаясь себя оправдать, он подбирает слова, — Поэтому как-то раз я просил маму: «а когда этот дядя уйдет?». С этого и началось дерьмо. — Не уверен, что это можно назвать причиной ненавидеть тебя. — Я не думаю, что он ненавидит меня. Просто в тот момент я очень ревновал свою маму, что злило и его, и её. Я правда вел себя по-свински по отношению к ним. Даже писал письма на новый год с просьбой, чтобы он свалил, — В этот момент они с Фрэнком даже засмеялись над самонадеянностью того глупого ребенка, — Потом он перестал предпринимать попытки расположить меня к себе. А после... После этого он то был слишком добр, то слишком зол по отношению ко мне. — Возможно, потому, что он не знал, как вести себя с тобой. Кажется, ты прав, Фрэнк. — В любом случае, я не знаю, зачем живу. Он достал телефон из кармана, проверяя сообщения. Ветер создавал на его голове хаос, растрёпывая чёрные волосы в разные стороны. Он жмурится, когда лучи солнца касаются его бледного лица, и прикрывает глаза ладонью. — Ты не должен так относиться к себе. Ты не должен причинять себе вред. Лучше быть засранцем с другими, чем с самим собой. Потому что... Ты сильно пугаешь, — сказал он. — В каком плане? — слова Фрэнка ошарашили его. Неужели кто-то в школе беспокоится за Джерарда? — Кого я пугаю? — Меня. — Фрэнк, мы даже толком не знакомы, — усмехнулся парень, беря еще одну сигарету, — Не бойся за меня, всё хорошо. — Не знакомы? Я только что узнал очень многое про тебя, — удивлённо прощебетал Фрэнк, всплескивая руками. — Но я знаю о тебе только то, что тебя все любят в школе и ты, вроде как, бунтарь..? Фрэнк робко улыбнулся, а потом и вовсе засмеялся во весь голос, что не могло не смутить Джерарда. — Нет, я хорошо учусь! — попытался объяснить он, — Но да, я довольно общительный. Однако, если ты решил, что у меня полно друзей, то ты ошибаешься. Как? Джи всегда считал, что у таких людей, как Фрэнк, должно быть много друзей, девчонок и алкоголя. — И сколько же у тебя их? Друзей, — тихо спросил он, устремляя свой взгляд вниз. — Нет у меня друзей, успокойся. Дальше школьных посиделок за партой или за столом в кафетерии не заходило, — сказал Фрэнк то ли с безразличием, то ли с некоторой грустью. Преодолев, уже и без того ослабшее стеснение и тревогу, Уэй положил свою руку ему на плечо, как бы успокаивая. Фрэнк только грустно улыбнулся, после чего положил свою ладонь на ладонь парня. Слишком близко. Слишком неловко. Джерард отвернулся от него, и, выходя с балкона, предложил кофе. Фрэнк согласился на чай. Некоторое время они сидели на кухне и неловко молчали под звуки разогревающейся воды в чайнике. Потому что Джерард слишком резок. Потому что он боится близости с людьми. А еще потому что чайник слишком громкий. Фрэнк лишь неловко смотрел на парня, который теребил ткань чёрной кофты, потому что боялся взглянуть Фрэнку в глаза. Когда с кофе и с чаем Фрэнка было покончено, Джерард пригласил гостя в свою комнату. Преодолевая лестницу и коридор, он чувствовал безумную тревогу. Ведь уже очень долгое время в его комнате не появлялась даже мама, и сейчас там настоящий хаос. — У тебя довольно... Уютно, — озадаченно начал Фрэнк, разглядывая спальню в поисках стула или чего-то еще, где он мог бы уместиться. — Давно не убирался здесь, — начал Джерард, — но я редко занимаюсь вообще чем-то, что могло бы создать беспорядок. Белые стены и пол. Кровать, которая всегда была заправлена, располагалась слева от двери. Напротив неё находился пустой белый стол и шкаф, заполненный всяким хламом. А слева от кровати был выход на балкон. И пусть вещи, которыми было обставлено помещение, так и вопили о своей высокой цене, общий беспорядок привлекал больше внимания. — Твоя комната неплохая, но она не выглядит как твоя комната, — задумчиво пробормотал Фрэнк. — В смысле? — Говорят, комната похожа на своего обладателя. — В моей душе так же пусто, как и здесь. — Джерард, ты прекрасен, пусть ты и не веришь в это. Каждое слово Фрэнка, сопровождалось его грустной полуулыбкой и диким испугом и удивлением Джерарда. Его поражало даже не то, что он говорит это прямо, а то, что он может действительно так думать насчёт него. Подобная близость ужасно пугала. Фрэнк слишком простой, слишком добрый и слишком хороший. Люди, большая их часть, не вызывают никакого доверия у парня. Но открытость Фрэнка очень сильно привлекала. Остальное время парни лишь разговаривали на левые темы вроде кино, музыки или школы. Фрэнк рассказывал о вечеринках, на которых побывал, потому что его заманили Гарри и Рассел, хотя сам не очень любит их посещать. На одной из таких был даже бассейн, в который его скинули. Рассказал о своём школьном проекте, который делают все двенадцатиклассники для допуска к экзаменам. И, конечно же, он упомянул, что практически ничего не смыслит в физике, и понятия не имеет, зачем выбрал именно эту тему и этот предмет. В основном, Джерард только слушал и задавал вопросы. Говорить о себе — это то, чего он не умеет делать. Из интересного в жизни Уэя лишь попытки убить себя и скандалы с родителями. А когда рядом с тобой такой живой и приветливый человек, лучше даже не заикаться о чем-то плохом и печальном. Фрэнк нравится ему, очень нравится. И пускай между ними была всё так же неловкость и стеснительность, Джерард хотел бы иметь такого друга.