«ДЖЕРАРД УЭЙ ОДЕРЖИМ ПАРНЕМ. Кто же является предметом его обожания?»
Блять. А дальше были сканы его рисунков и записей. Не успев их рассмотреть, он начал судорожно искать блокнот в сумке. И, не обнаружив его, Уэй пришёл в дикий испуг. Чувства перемешались, словно их взбили в блендере. Он испытывал злость, тревогу и отчаяние, которые выгрызали во влюблённом и недавно окрыленном Джерарде огромную дыру. Кто-то влез в его личную жизнь, в его голову и просто выставил это на всеобщее обозрение. Самая обыкновенная безделица приобретает удивительный интерес, как только начинаешь скрывать её от людей. Говорил Уайльд. Сжимая челюсть со всей силы, чтобы не стучать зубами, он пытался сдержать поток слёз и лишь приглушённый стон срывается с сухих губ. Затем он поднял голову, и, не обращая внимание на фотографирующих и говорящих что-то людей вокруг себя, Джерард начал читать.«Я не знаю как справиться с желанием целовать его каждую секунду. Словно единственная моя цель жизни — быть с ним.»
О боже, они все читали это!«Его улыбка прекрасна. Самое тёплое, доброе и прекрасное, что я видел.»
Уэй хмурит брови и стискивает зубы ещё сильнее. Сжимает кулаки и старается подавить своё беспокойство.«Я хочу быть с ним. Я хочу быть с этим парнем до тех пор, пока не умру. Я хочу видеть его, трогать его кожу, я хочу слышать его голос. Прямо сейчас я хочу сорваться с места и пойти к нему.»
Слова размывались от застывших слёз в глазах, а всепоглощающее чувство беспомощности и страха распространялось по всему телу, как яд или резина, стопоря все жизненные процессы, и только сердце бьётся так сильно, что и сам Джерард дёргается при каждом толчке. Тремор, внезапно атаковавший руки, не отпускал, как бы Джерард ни напрягал их. Зарисовки глаз, рук, ключиц и губ Айеро стали смешным зрелищем для людей. Это его позор. Буря негодования и обиды словно давили на его мозг изнутри, заставляя сморщиться от боли. Кто украл его? Кто сделал это? Сильная пульсация в висках и судорожное биение сердца. Он чувствовал каждый взгляд на себе. Словно он уродец, на которого все пришли посмотреть. Ему стало плохо. Плохо от того, что это увидит Фрэнк, учителя. Все это увидят. Это просто отвратительно. От той картины, что сложилась на данный момент, тянет блевать. Резко ударив кулаком по доске с газетой, Джерард убегает, слыша смех учеников. И его тошнит, выворачивает наизнанку. Хотя кто-то сделал это за него. — Джи! Он бежит подальше от смеха и осуждения. Он унижен, оскорблён и окончательно сломлен. Плевать, что Фрэнк снова назвал его «Джи» прямо сейчас. Плевать, что это вообще Фрэнк. Плевать на Фрэнка. Сейчас Джерард ненавидит всех, а особенно себя. Громко хлопнув дверью, он со всей силы кидает рюкзак в сторону, слыша, как металлический термос ударяется о плитку. На дрожащих ногах, которые напоминают функционалом брёвна, подходит к раковине. В отражении зеркала он видит своё лицо. Как бы он сейчас хотел не быть собой. Быть не Джерардом, не иметь лицо Джерарда, не иметь проблемы Джерарда. Просто никогда не существовать. Проснуться от этого ужасного сна и понять, что все его проблемы были лишь выдумкой его больного мозга. Знать, что на самом деле всё это неправда, и он счастливый ребенок, хороший ученик и друг. Но хороший расклад событий был гораздо менее правдоподобен. Это же я. Ничего особенного. И осознание того, что он всё тот же нелепый, глупый и невезучий парень, заставляло его вскрикнуть от боли, что распространилась по венам. Осознание того, что всё настолько плохо, что он просто говорит самому себе «это же я», что подразумевает под собой то, что Джерард гребаный неудачник, фрик и урод, и всё, что происходит — нормально, просто омерзительно. Его лицо омерзительно. Это лицо смотрит на него своими красными глазами, красным носом и красными искусанными губами. Это невыносимо! Это не может быть реальностью. Парень ударяет себя по щеке. Сначала ладонью, а потом кулаком. Это просто сон?! Он задыхается. Не чувствует собственное мерзкое тело. Или не хочет чувствовать. Дыхание сбитое, резкое, громкое. Злость, паника, переполнявшие его, усиливают головную боль. Он больше не может смотреть на себя. Онемевшая рука, разбитое вдребезги зеркало и опустевшее тело. У Джерарда больше нет души Джерарда. У него больше нет сил, чувств и эмоций. Кроме влюблённости в парня. Скатываясь вниз по стене, сжимая в руках свои чёрные волосы, выдирая из них большой клок один за другим, он плакал. И Джерарду стыдно за самого себя. За то, что он ещё недавно ничего не чувствовал и был готов сигануть с моста или прыгнуть под грузовик только потому, что опустошён, а сейчас переполнен болью и плачет в школьном туалете. Плачет, словно в попытке вылить и выпотрошить из себя все чувства. Если бы под рукой были лезвия, он бы убил себя. Если бы рядом был пистолет, он бы убил себя. Если бы в голове были мысли, он бы убил себя ими. Если бы было хоть что-то, чем можно всё закончить, он бы сделал это. И тут началась настоящая истерика. Он засмеялся. Джерард смеялся и плакал. Бил себя по лицу, ногам и рёбрам, смахивал с лица слёзы и сопли, одновременно хохоча во всю глотку, что больше напоминало предсмертный рык. Всё настолько отвратительно, что не имеет смысла подавлять эмоции. Хотя знаете? Плевать на это дерьмо. Пускай все видели, пускай все знают, о чем он думал и чего он жаждет. Раньше он так боялся показаться странным, что предпочитал быть никем. Просто пустышкой. Но, к сожалению, именно в момент, когда окружающие начали смеяться над его чувствами, он и стал никем. Никто. Для окружающих он просто кусок говна. В груди стояло неприятное чувство, напоминающее едкий и тухлый запах квартиры после какой-нибудь вечеринки, когда даже проветривание не спасает. Дыхание всё ещё прерывистое, но гораздо более спокойное чем минуту назад. Джерард вытирает рукавом своего свитера остатки слёз, затем встаёт на ноги, берёт сумку и выходит из уборной. Третий урок уже закончился, начался обеденный перерыв, поэтому коридоры опустели. Тишина. Такая же, как в его голове. Словно все мысли и переживания вырвались через эту головную боль и истерику. Его не волновали последствия того, что произошло и произойдёт. Джерарду хотелось лишь не быть здесь сейчас. Но он должен идти. Ему нужно посмотреть в глаза человеку, который посмел так поступить. Вариантов было мало. Даже один. Уэй на восемьдесят процентов уверен в том, что его скетчбук украла и направила девушка, которая обычно сидит перед ним на уроках. И которая так часто поглядывала на него вчера. И которая, о боги, заведует школьной газетой. И сейчас, когда он спокойным шагом направляется к ней, держа при этом свой термос с кофе, ничего не имеет значение. Он становится возле столика Свены и других девушек. Та обращает взор карих глаз на него, невинно улыбаясь. Джерард же молча, с долей злости, смотрит в её глаза, ожидая хоть чего-то. — Что тебе нужно, чудик? — спрашивает Свена, прерывая тишину, — Ты тот самый Джерард, да? — А ты украла мой блокнот, да? — нахально, со злостью передразнивает он. — Ой, так это твой? Ох! А я не знала! Божечки, я нашла его в чьей-то сумке, прости, милый! — театрально протараторила она, а затем насмешливо захихикала вместе со своими подружками, что возбудило в Джерарде сильнейший гнев. Он начал откручивать крышку термоса. Свена достала из своей кожаной сумочки тетрадь, швырнув её в лицо Уэю, — Забери. И держи свои спидозные вещи при себе. Гнев и жажда мести — это довольно сильные вещи, которые могут заставить человека совершать странные поступки. Люди убивают людей, воруют детей, портят машины или изменяют супругам. А Джерард? А Джерард перевернул свой любимый кофе на голову этой идиотке. Свена громко закричала на всю столовую, отчего окружающие затихли. Ученики поворачивались в сторону её столика, оглядывались на Джерарда, тихо перешёптывались и показывали пальцем. В дальнем углу Джерард подметил Фрэнка, который только заходил в помещение, по всей видимости после перекура. Он выглядел весьма озадачено и даже... Испуганно? События, которые происходили далее, словно ветер, пролетели очень быстро. Резко, без всяких слов, Уэя схватили за плечи и повели из школы, а он, как в предобморочном состоянии, видел лишь темноту. Люди направились за ними, предвкушая что-то очень интересное. Человеком, который повел Джи, оказался парень Свены и его друзья. Собственно, а чего стоило ожидать? Резким движением соперник, хотя Джерард ни с кем никогда и не соревновался в силе, повернул его к себе, и со всей силы врезал в челюсть, отчего тот упал на землю. Уэй снова захотел плакать, обессиленно лежа на земле. Но ему уже настолько похуй, он надеется, что всё обернётся непреднамеренным убийством. Сверху навалился парень, продолжая бить по лицу. Он ощущал металлический вкус крови во рту. Он не сопротивлялся, не пытался встать, он просто... Смеялся. Становилось смешно даже не от ситуации, а от самого факта: ему смешно во время избиения. Когда парень встал на ноги, придавливая своим кроссовком грудь Уэя, тот оголил свои окровавленные зубы, отчего всем стало не по себе. Это отразилось даже на парне, который, топча ботинком тело Уэя, одновременно свёл брови. Джи почти не понимал, что происходит. Он слышал, как этот человек выкрикивает какие-то ругательства, защищая свою девушку, как ребята вокруг то посмеиваются, то удивлённо охают, как кто-то говорит: «так и надо этому педику!», а кто-то напротив говорит, что пора прекратить этот балаган. В момент, когда Джерарда начали бить в живот, отчего тот всё с той же улыбкой на лице изогнулся, произошло неожиданное: — Отвали от него, блять, Скотт! Это был Фрэнк. Он выглядел довольно злым и раздражённым, что не могло не привлечь внимание Уэя к нему. Скотт, медленно повернувшись к Айеро, сказал: — Он испоганил одежду и волосы моей девушки. Ты правда думаешь, что я должен был проигнорировать поведение Уэя, Фрэнк? — грозно ответил Скотт, сведя брови, —Зачем тебе вообще этот педик? Неужто..? — Нет, — с тихим вздохом ответил тот, прекрасно понимая его мотив, — Но она сама сделала сегодня одну мерзкую вещь. Лучше иди к ней, оставь его. Фрэнк перевёл свой взор на Джи, который медленно поправлял свой свитер, и, вытирая рукавом свою губу, начал подниматься. И как бы поступок Фрэнка Айеро ни был благороден, сейчас Уэй видел всё как плевок в лицо от вселенной. Никогда в своей жизни он не был на месте того, кого прилюдно избивают. И никогда в своей жизни он не был на месте того, над кем судьба сыграла настолько злую шутку. Хотя в своей голове злой шуткой Джерард считал своё рождение на этот свет. — Ты действительно, — вдох, выдох, — помогаешь такому мерзкому гею, как я?! — громко выкрикнул он, сдерживая смех. Толпа всё ещё не собиралась расходиться, наблюдая за представлением, — Я же просто отвратительный педик, который так любит сосать члены, да?! Да?! — снова тот оскал с окровавленными зубами и мандраж в теле, — Съебись, Фрэнк. Иначе тебя начнут считать таким же хуесосом. Толпа вместе с зачинщиком драки постепенно начала расходиться. Отряхивая свои брюки, Джерард окончательно встал на обе ноги и посмотрел прямо в глаза Фрэнка. Его слова определенно не понравились Айеро. Сведённые вместе брови, поджатые губы и припущенные веки. Вид Фрэнка несколько настораживает, но сейчас Джерард не боится даже смерти. — Живо пошли за мной, Джи, — медленно, сквозь зубы, проговорил Фрэнк. Почему-то Уэй не последовал его указанию, нахально игнорируя парня. В конце концов, тот взял его за запястье, не давая так легко сбежать. Отведя его в место для курения, Фрэнк прижал Джерарда к стене здания, отчего тот издал громкий вздох. Вглядываясь своими золотистыми, как показалось Уэю, глазами в его, Фрэнк начал: — Зачем ты всё это делаешь? — обеспокоенно пробормотал Фрэнк хриплым голосом. В ответ тишина. Джерард не знает что значит «всё». Так же, как и не знает, что может на это ответить. Не хотелось говорить, хотелось кофе и пару тройку сигарет. — Есть сигареты? — Зачем? Зачем ты это делаешь? — ответно проигнорировал Айеро. — Ну нет так нет. Джерард отводит взгляд на свои ботинки, стараясь увильнуть от парня. Но в конечном итоге, Уэй смирился со своей участью и, изобразив на лице глухую ухмылку, посмотрел на злостного Фрэнка. — Да прекрати ты уже паясничать! — Джерард всё так же вопросительно смотрел на Айеро, — Если ты ответишь, то я тебе дам сигарету. Сдался. — Я не знаю, что ты имеешь в виду. — Я спрашиваю, зачем ты натворил столько бед за сегодня. — Я не знаю, что именно ты понимаешь под «бедами», — уточнил свой вопрос Джи. — Газета. Зачем ты написал это всё? — Думаю, я имею право писать в своём блокноте свои мысли. Мне плевать, если тот факт, что я думаю о тебе, перевернул твою жизнь, — Джи опустил глаза на шею парня, рассматривая, как двигается кадык, когда он сглатывает. — В смысле? — Я не хочу об этом говорить. — Тебе плохо? — Мне пиздец как охуенно. — Зачем ты разбил зеркало? У тебя был приступ? — Я не хотел видеть свое лицо. — Почему? — Оно показалось мне уродливым. Айеро вновь тяжело вздыхает и продолжает. — Почему ты не сопротивлялся? В смысле... Когда тебя били. — Я хотел спать, а он как раз уложил меня в позу эмбриона. Каждое слово, каждая фраза Джерарда Уэя была пропитана враньём и полным безразличием. Но Фрэнк понимал и слышал сквозь них настоящий ответ. Было ясно как никогда, что Джерарду нужна помощь. И всё казалось гораздо страшнее, чем когда Айеро увидел следы от попытки самоубийства на его теле. Теперь Джерард не просто делал вид, что ему плевать. Теперь ему и правда плевать на себя и на всех. Между ними точно есть некое недопонимание. Как бы он хотел знать, что именно чувствует Джи. Как же он желал, чтобы он был гораздо более открытым к нему. Джерард продолжал быть загадкой. Хотелось бы её разгадать. — Ладно, держи, — протягивая сигарету с зажигалкой ответил Фрэнк, — Но, Джи, я хочу тебе помочь. Эти слова наконец вызвали хоть какую-то эмоцию у Джерарда, кроме истерики со смехом — искреннее удивление. — Но я не влюблён в тебя. Прости, — Фрэнк почувствовал себя полным кретином и идиотом, — Однако, я хочу тебе- — Свали. От меня. — Джи- — Уходи. Иначе я разобью не зеркало, а твоё лицо. Фрэнк решил, что на сегодня он узнал недостаточно, но этого разговора точно хватит. Поэтому, всё с тем же чувством неудовлетворенности, собственной тупизны и глупости, он тихо отошёл от озлобленного Джи. Тот уже давно повернулся к нему спиной, пытаясь поджечь сигарету. Докуривая сигарету, Джи думал над тем, что делать дальше. Ему точно придётся вернуться в школу, чтобы забрать свои вещи. Где бы они ни были сейчас. Но желания видеть кого-то не имелось. Решив, что лучше всего будет это сделать после звонка, он неторопливо спустился по стенке вниз, усаживаясь. Он его не любит. Ну и пошёл он. Каким бы ни был эгоистичным сейчас Уэй, ему было плевать. Ступая на порог здания, стены которого за сегодняшний день приобрели ещё больше боли, Джи огляделся по сторонам. Как на зло, прямо перед ним в этот момент возник учитель, грозно смотрящий на него. — Срочно в кабинет директора, Джерард Артур Уэй.