You're just a sad song with nothing to say.

Улыбка не скрывает мрачности, нарисованной на лице Джерарда, сидящего за семейным ужином. Когда ты сидишь перед психиатром, ты говоришь, что причинять себе боль — это способ облегчения. Но это полная чушь. Потому что ничего не меняется после того, как ты изрезал все руки, ноги, прожег каждый миллиметр кожи или избил себя до жутчайших кровоподтеков. В твоем сознании, настроении и самочувствии нет никаких изменений. Тебе не становится легче. Тебе становится только больнее. Каждый день приходится испытывать боль, когда ты двигаешься во сне, ходишь в душ и касаешься этим местом хоть чего-то. Тебе больно даже тогда, когда ты надеваешь некоторую одежду. А еще очень жаль те вещи, которые больше никогда не отстираются от твоей крови. Даже никотиновая зависимость не сравнится с постоянным желанием причинить себе боль. Очень интересные мысли посещают Джерарда, сидящего напротив отчима, нервно теребя ткань своего свитера. Конец первой недели учебы. — Не хочешь что-то нам сказать? — злостно спросил отец. — Нет, все прошло хорошо. — с силой впихивая в себя салат, пробормотал Джи, отводя взгляд — Я получил «А» за домашку по истории. — Умница! — с энтузиазмом воскликнула мама — Я знала, что история на самом деле дается тебе неплохо. — Мне помогли. — он достал телефон, игнорируя взгляд родителей. Мама положила вилку, которая со звоном ударилась о тарелку. Она прикрыла рот рукой. Джи поднимает взгляд. — Кто? У тебя появились друзья, Джи? — мама вылупилась радостным взглядом на парня, с легкой улыбкой на губах, ожидая ответа. — Только друг, мам. Это первый ужин за полгода, и он уже становится нервным. — Как его зовут? Кто его родители? Джерард сглатывает ком в горле. Потому что это ужасно, когда родители задают глупые вопросы, на которые совершенно нет никакого желания отвечать. Потому что этот ужин — отстой. — Айеро. Фрэнк Айеро. — Адам, знакомая фамилия, не правда ли? Адам Уайт смотрит на сына задумчивым взглядом. — Да, Энтони Айеро. Пересекались по работе, кажется. Видимо, твой Фрэнк не из самой обеспеченной семьи. Что? Да что он несет? — Прости, Адам, но какое это имеет гребаное значение? — Джерард начинает заводиться, стискивает зубы и чувствует пульсацию в висках. Мама обеспокоена, отец наоборот предельно спокоен. — Джи... — успевает сказать она, прежде чем ее перебил отчим. — Материальное положение твоих друзей имеет большое значение. В каком районе он живет? — с абсолютным безразличием спросил Адам. — Я не знаю, отец. — отрезал парень. Мама пытается сгладить ситуацию. Она с несколько испуганным и расстроенным взглядом смотрит на сына, и с ноткой обиды на мужа. — К этому мальчику ты ходил в гости, Джи? — Угу. — он берет тарелку с недоеденной едой, стакан и выходит из-за стола — Я сыт. Какого черта вообще? Почему отчим не может вести себя спокойно? Почему мама так яро пытается вернуть семейные отношения в прежнее русло? Гораздо лучше ужинать в угнетающей тишине, чем отвечать на идиотские вопросы родителей, которых волнует кто и сколько зарабатывает из твоих друзей. И при этом он уверен, что их не волнует то, как именно он чувствует себя с ним. Слава тебе, Господи, что отец не стал упоминать, что стоит снова общаться с Гарри или Расселом. Это было бы еще более отвратительно. Распластавшись на кровати, Джерард достал ноутбук. Честно сказать, идти на вечеринку Гарри хотелось не сильно. Хотя бы потому, что люди задают слишком много вопросов. А учитывая тот факт, что каждая вечеринка в доме Гарри — это грандиозное событие с алкоголем, дорогими сигарами и вальяжными разговорами, которые придавали вычурность атмосфере, его, скорее всего, стошнит. Потому что так было всегда, чуть ли не с восьмого класса, когда отец Гарри стал тому позволять практически всё. Больше, чем следовало, на самом деле. Это просто лишний момент жизни, когда Джерард каждую минуту будет задаваться вопросом «Нахрена я сюда пришел?». Потому что подобного рода тусовки, дурацкие разговоры и всё в этом духе давно потеряли смысл. Но Гарри обещал, что это будет тихая посиделка со старыми друзьями, уроками и чаем. Стоило этому верить? Враньё чистой воды. Вероятнее всего, они будут хвастаться достижениями в сексе, спорте и ждать того же. Впрочем, как обычно. Может, туда придет Фрэнк? Гарри и Рассел — это новые друзья Фрэнка, а не Джерарда, они должны позвать и его. На экране лаптопа появляется просьба ввести пароль. Может, посмотреть фотографии, которые он еще не удалил? Фотографии с счастливым Джи, который еще имел много друзей и был активным. А главное, что тогда он любил это. «Фотографии от 9 апреля» День рождения Джерарда, который он провел с алкоголем и друзьями. Прекрасная компания, чтобы на утро тебе было невероятно плохо. Тогда он выпил, как обычно, слишком много, смеялся слишком сильно и танцевал слишком мало. Наверное, за весь этот год он съел меньше, чем за свой прошлый день рождения. Тогда ему вообще было плевать на это. Он хотел развлекаться, чтобы сбежать от своих мыслей. Его ничего не волновало, кроме собственной репутации, друзей и вечеринок. И это было так бессмысленно. Так глупо и бесполезно. Потому что друзья о нем благополучно забыли, алкоголь приносит только головную боль, а репутацию среди одноклассников он потерял вместе с друзьями. С друзьями, которые умели только завуалированно шутить, красиво разговаривать и приманивать всем этим девчонок. И ведь прежний Джерард Уэй был не лучше. А вот и самые размазанные фото. Тогда они направились на тусовку кого-то из знакомых, где уже в ебеня накуренный и в стельку пьяный Джерард начал общаться с девушками, через минуту разговора понимая намерения каждой. Боже, он был действительно очень пьян. Как и каждую подобную вечеринку. Пиздец. Но тогда он думал, что это было потрясающе. Сейчас его немного тошнит. Однако, улыбка на всех фото искренняя, не натянутая. Джерард сильно изменился за этот год. Или наоборот, стал самим собой. Странно думать, что депрессия это твое нормальное состояние. Странно не узнавать самого себя на фотографиях, в зеркале. Сознание словно раздваивается. Одна часть только наблюдает за гулом вокруг, смотрит на все происходящее со стороны, а другая часть испытывает дискомфорт и панику из-за ощущения потери контроля над собственным телом и разумом. Он чувствует, словно он умер когда-то тогда, год назад, а сейчас бродит по миру, словно призрак. Ему кажется, что весь мир не настоящий, потерявший былые краски, радость и наслаждение. Если мир вообще был таким когда-то. Он не узнает самого себя. В зеркале отображается знакомое, но в тоже время абсолютно незнакомое лицо. И непонятно от того, что он видел это лицо каждый день, оно не вызывает никаких эмоций, или от того, что видит его впервые? Может, все воспоминания о том, что происходило год назад или вчера навязаны? Может, он, как в том сериале, проживает каждый день одно и тоже? Может, даже его, пускай и редкие эмоции — просто программа? Он будто находится где-то в незнакомом месте, а его тело, чувства и мысли принадлежат кому-то другому. Он начинает теряться во времени. Потому что уже не так ясно, что ночёвка с Фрэнком была вчера, а не давно. Потому что события, которые произошли более десяти лет назад, он помнит, как сегодня. Как сейчас. Гребаное ощущение того, что все нереально, которое выбивает из колеи, заставляя сомневаться во всём. Пока он так сидел, рассматривая себя и свое тело в зеркале, пришла мама и принесла несколько кексов и чай. Она напомнила о таблетках, поцеловала в лоб, желая сладких снов, и, оглядев комнату, ушла. Мама более полугода не заходила в эту комнату. И прошло достаточно много времени с тех пор, как она в последний раз желала ему хорошего сна. Она то ли забывала о его существовании, то ли боялась трепать его нервы лишний раз. Или просто забила. Почему он все еще зовет ее мамой? Даже ни секунду не думая над тем, чтобы сделать уроки сегодня, а не завтра, Джерард впервые за долгое время расправляет постель, ложится и включает телефон. Устал. Очень сильно устал. И он боится спать, потому что снова приснится этот непрекращающийся кошмар, от которого начинает тошнить все больше и больше. Значит, сегодня будет очередная ночь без сна. Джерард включает телефон, чтобы посмотреть на время. Смотрит на дверь, проверяя, горит ли свет. Кажется, все спят. Берет ноутбук. Закидываясь порцией «Золофта», он, будучи очень аккуратным, открывает балконную дверь, чувствуя свежий воздух, который просачивается в его легкие. Улицы ночного Ньюарка пропитаны свежестью и спокойствием. За высоким кирпичным забором еле видно соседние дома, на которые опускается туман. Находит тайник с сигаретами, закуривает и включает какой-то фильм. Если это не счастье, то неизвестно, что это. Одиночество — это странно. Люди считают, что одиночество — это отсутствие друзей, близких. Но это ошибочное мнение. И на эту тему очень верно выразился Джей Ди в этой серии «Клиники». «Потому что самое ужасное — это быть одиноким, когда вокруг так много людей.» Одиночество — это когда ты никому не можешь рассказать о своих чувствах. Когда в толпе знакомых людей никому нельзя открыться. Люди думают, что они знают тебя. Они считают, что знают, как ты справляешься с проблемами. Но ведь это все ложь. Никто не знает, что происходит после того, как ты уходишь, когда ты лежишь в постели или сидишь за школьной партой и все, что ты хочешь и можешь — кричать, плакать и страдать в тихом углу своей комнаты. И пускай Джерард считает, что благодаря Фрэнку Айеро он не одинок, это все равно было не так. Да, он открылся. Да, он практически доверяет. Но Джи не знает о Фрэнке ровным счетом ничего. Рядом с ним он счастлив, ему комфортно, но когда его нет рядом, ему всё так же плохо. Он всё так же стесняется и боится каждого взгляда. Боится подойти к нему первым. Он все равно не чувствует, что все в порядке. Возможно, потому, что всё не в порядке? Возможно, но не факт. Сигарета за сигаретой, глоток чая за глотком, а серия потихоньку подходила к концу. Грустный, осознавший жизнь Джей Ди стоит в центре холла, вокруг проносятся люди, он произносит эту заветную фразу. Занавес, песня. Джерард смотрит на экран ноутбука, осмысляя слова: «... когда вокруг так много людей». По сути, Джерард не стал одиноким год назад, когда прекратил общение с друзьями. Он всегда чувствовал себя одиноким, непонятым, непризнанным. Всегда чувствовал себя лишним. Его поведение и реакции на вещи совершенно не такие, как у друзей. И ведь гораздо лучше жить с депрессией, селфхармом, ужасными кошмарами, социофобией и не осознавать это. Прожигающая горло, желудок и мозг боль, которая никогда не прекращается, которую ты не считаешь серьезной. Но в момент, когда до тебя дойдет вся суть твоей жизни, ты поймешь, почему ты отличаешься от «нормальных» людей, станет не лучше, а хуже. «Вау, я понял, как работает мой мозг!». Нет, не так. Проще считать, что твоя хреновая жизнь — это норма, чем осознать, что бывает лучше. Мысли начинают путаться, хочется спать. Клубок всепоглощающего одиночества и непонимания собственной жизни прекратил наворачивать нити новых вопросов. Организму требуется сон, но сознание Джерарда все равно против этого. Почёсывая порезы, покрытые коркой, он идет в направлении комнаты, желая сходить в душ. Когда с этим было покончено, но спать хотелось не меньше, он улегся на кровать, заматываясь в одеяло с головой. Надеясь лишь на спокойный сон, без каких-либо кошмаров, он засыпает.

***

Отец сказал, что если в ближайшем времени Джерард не расскажет об этих снах психиатру, он отдаст любые деньги чтобы упечь его в дурку. «Невозможно терпеть эти вопли!» Невозможно терпеть твое желание наладить все с помощью денег, идиот. Прикуривая, Джерард уронил зажигалку на асфальт. И она, блять, взорвалась, отрекошетив в ногу. Доброе утро, Ньюарк. Первым пунктом плана на сегодняшний день было сходить в магазин за чем-то интереснее, чем «Marlboro». Далее по плану было дотащить зад до дома Гарри. И когда с первым делом было покончено, заветная пачка «Camel» приятно лежала в руке, Джи всё еще был не уверен в том, что стоит посетить это мероприятие. Но, всё же, он шел в направлении дома Гарри, попутно придумывая ответы на всевозможные вопросы. Фрэнк пришел первым, поэтому чувствовал дикую тревогу. Нет ничего хуже долбанного ожидания. Гарри подошел ближе, будучи в очень хорошем настроении, протянул чашку с чаем. — Да не парься ты, все будет супер! — он сделал легкий поворот, раскинув руки в обе стороны. Фрэнк нервно посмотрел на него, сжав чашку до побледнения костяшек. — Тебе легко сказать. Он помрачнел еще сильнее, чувствуя себя неловко уже сейчас. — Хлебни чайку и успокойся. Фрэнк посмотрел на чай, затем на Гарольда и медленно поднес чашку к губам. — Гарри, какого хрена? — Что? — Это по-твоему чай? — Да. Фрэнк поднимает брови вверх, несколько злостно смотря на чай. — Это ебучий алкоголь, придурок. Улыбка Гарри становится еще шире, по непонятным причинам. — Рассел, Фрэнк назвал мой чай «ебучим алкоголем»! Где-то на кухне послышался смех. — Это не смешно! Фрэнк вздыхает, понимая, что агрессия сейчас бесполезна. Главное, над чем имеет смысл сосредоточиться, так это нормально поговорить с Джерардом и наладить их отношения. На этой мысли алкоголь ударил в голову. — С чем он хоть? Гарри вмиг возвращается в прежнее состояние, подходит к зеркальному стеллажу, открывает и достает бутылку. Бутылку водки, которая была наполовину пуста. — Это просто божественный напиток. — Гарри, это водка. — Я думал взять вино, потому что оно больше подходит нашей вечеринке, но водка не перебивает вкус каркаде. Айеро невольно улыбается, чувствуя действие алкоголя еще сильнее. — Ты мог сделать глинтвейн. — Глинтвейн мы сварим на рождественскую вечеринку. — послышался голос Рассела, направляющегося к ним. Он поправил ворот своей рубашки и направился к Гарри. Он поставил чайник на специальную подставку, которая лежала на лаковом деревянном столе. Гарри достал черные позолоченные чашки, расставляя их по периметру стола. Да, это похоже на самую элегантную и красивую чайную вечеринку. Звонок. Это он, боже, если это правда он, то сейчас самое время либо выпить до дна чай с водкой, либо провалиться под землю. А еще лучше просто подняться наверх и спрыгнуть из окна комнаты Гарри, чтобы проломить себе череп и не думать. — Фрэнк, открой дверь. — с намеком сказал Рассел. — Блять, как же я вас ненавижу. В голове какая-то барабанная дробь, живот изнутри искусали все самые злобные, ненавидящие Фрэнка, бабочки, горло начинает предательски першить. Замолчи, не думай. Есть ли в голове вообще мысли? Фрэнк быстрыми шагами доходит до двери, делает глубокий вдох, тянется к ручке. В дом с силой врывается Скотт, в таком же приподнятом настроении, держа в руках ящик пива. Оглядывая комнату, он немного мрачнеет. — А где все? — Скотт, это чайная вечеринка! — недовольно завопил Гарри, складывая руки на стол. Какого хрена он здесь делает вообще? Гарри с вопросом смотрит на Скотта, наливая в чашку напиток. В это время Рассел ударяет себя по лбу ладонью, смеется и смотрит на Фрэнка. Скотт, будучи все еще в оцепенении, вопросительно озаряется на Фрэнка, потом на Гарри и на Рассела. Скотт оглядывает комнату еще раз, и с некоторым недоумением говорит: — В смысле? А где девочки, алкоголь? — Ты глухой? — Рассел смеется еще сильнее, — Мы здесь чаи гоняем, мы не звали сюда всю округу. Скотт ставит ящик с пивом на пол, подходит ближе и буквально валится на кожаный диван. — Похер. — подкладывает руки под голову — Чуть позже вечеринка у Тони, схожу туда. А кто еще придет? Тихий стук в дверь, но Фрэнк мгновенно отреагировал. — Мы позвали Джерарда! — с ноткой маниакальности восклицает Гарри. Скотт злобно морщится, на лице отвращение и непонимание. Гарри подбегает, легокнько отталкивает Фрэнка и открывает дверь. — А вот и он! — Гарри полностью открывает дверь, размахивает рукой и приглашает гостя внутрь, — Привет, Джерард. Мы рады, что ты пришел на нашу тихую чайную вечеринку. Пара болотных глаз смотрела то на Гарри, то на Фрэнка с легким испугом. То ли от присутствия Фрэнка, то ли от маниакальной радости Гарри. Ничего не понятно, все очень странно и подозрительно. Протирая подошву черных кед о коврик, он аккуратно заходит, не переставая беглым взглядом оценивать обстановку. Скотт, не скрывая злости, оглядывает Джи. Тянется к пиву, виртуозно открывает его зубами. Гарри охает, будучи очень недовольным присутствием пива на вечеринке, которую устроил. Рассел не понимает, что происходит, а Фрэнк злится все больше и больше. Обстановка, мягко говоря, не самая лучшая. Делая глоток пива, Скотт противно морщится, не сводя взгляда с недоумевающего Джи. — И зачем он приперся? Рассел встает с кресла, подходя к Джерарду. — Потому что эта великолепная вечеринка в честь нашего старого друга Джерарда! Еще глоток. Фрэнк нервно сглатывает, смотря на Джерарда, который чувствует себя не менее нервным. — Я пойду. И Скотт действительно уходит, задевая плечом Джи, злобно шипит и хлопает дверью. И за это Фрэнк его ненавидит. Нельзя быть настолько отвратительным. — Мы очень рады, что ты пришел, дорогой! Потрясающе. Ошеломленность Джерарда можно было видеть, наверное, со спутника. Его лицо, выражающее максимальное непонимание ситуации и стыд, реально можно рассмотреть через «Google Maps». Поэтому он стоит, абсолютно молча и частично напугано, с приподнятой бровью и широко раскрытыми глазами, устремленными на дверь. Джерард открывает взгляд от двери, моментально меняется в лице. Просто, блять, моментально. Частично его взгляд был несколько высокомерным, и... Довольным. Он реально слишком сильно меняется в лице. Новая маска спокойствия? Гарри протягивает ему руку, в знак приветствия. Пожимает, то же самое делает Рассел. Они довольно смотрят друг на друга, словно видятся каждый день. Они, блять, ни с кем так не здороваются, боже, что за хрень? Однако Джерард, медленно отводя взгляд, поворачивается к Фрэнку, который вообще-то абсолютно точно в шоке, и с улыбкой протягивает руку. Честно сказать, Фрэнк недоволен этим, ведь они достаточно близки, чтобы по-человечески обняться. Тем не менее, Айеро пожимает руку в ответ, Джерард аккуратно поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони друга, приближаясь к его уху. — Здравствуй, Фрэнки. Вау. Они словно в чертовом клипе «The Neighborhood». Поправляя свою, очевидно, новую или абсолютно не ношенную, джинсовку, Джерард присаживается на кресло, где до этого сидел Фрэнк. Остальные следуют его примеру, в том числе и сам Айеро. Гарри счастливо улыбается, лёгкой походкой добираясь до столика алкоголем. — Я приготовил чай, ты будешь? — взяв в руки чистую чашку говорит Гарри. Они так притворно улыбаются друг другу, что начинает подташнивать. Светские беседы, блять. Если так было всегда, то неудивительно, что Уэй перестал с ними всяческое общение. Гарольд наливает чай, поднося чашку к Джи. Возвращается, открывает ящик стола и достаёт несколько сигар, вопросительно смотря на Рассела. От довольно кивает, поправляя свои блондинистые волосы. Когда с раздачей сигар было покончено, Джи кинул зажигалку Расселу, которую передали по кругу. Фрэнк никогда не курил чертовы сигары, поэтому не удержал хриплый кашель. Рассел тихонько, по-доброму, рассмеялся. Джи не отрывает взгляд от Фрэнка. В свою очередь, Фрэнку неудобно. Фрэнк кладет зажигалку в руку Джерарда. — Ну что, Гарри, как твой отец? — спрашивает Джи, затягиваясь. Он отклоняется, падая на спинку кресла и расслабленно продолжает курить. — Прекрасно! Сейчас он в поездке с Лили, кажется, с Лили. Они в Канаде, а как твой? — Думаю, нормально, я не знаю. — Джи чешет затылок, путая волосы, кладет ногу на ногу. Фрэнк ловит себя на мысли о том, что Джерард красивый. Его волосы переливаются под солнечным светом. Впрочем, как обычно. Глаза блестят, губы полуоткрыты. Вот только взгляд стеклянный, не живой. — Папа говорит, что бизнес приносит хорошие деньги. Так почему вы не уедете в Нью-Йорк или в Вашингтон? — Рассел смотрит на Джи. Да что за дерьмо происходит? Зачем все эти вопросы? — Джи, ты сейчас в порядке? — спрашивает Фрэнк, чтобы сменить тему. Он вновь улыбается, перестает быть таким потерянным и собранным, снова расслабляется и его губы расплываются в тонкую линию. — Фрэнки, я так рад, что ты тоже здесь. Сердце снова ноет, снова хочется плакать навзрыд. Потому что плевать на реакцию друзей. Плевать на них вообще. Джи потягивает чай, даже не сморщившись. — Это не чай, Гарольд. — ЭТО. ЧАЙ. Джи громко, притворно рассмеялся, ставя почти полную чашку алкоголя на стол. Он ухмыляется, стряхивая пепел сигареты. Его улыбка очаровательная, но не такая, как той ночью. Фрэнк решает встать за еще одной порцией напитка, чувствуя, как вспотело его лицо. Сейчас действительно хочется немного опьянеть. Он готов поклясться, что Джерард так же, как и он, чертовски сильно жалеет, что пришел. Иначе объяснить эту неискренность в голосе и притворство он не может. — Прости за Скотта. — бормочет Рассел, оглядываясь на дверь. Он вопросительно смотрит на Джи, который даже не перевел взгляд с Фрэнка на него. И все замечают, что он смотрит чертовски пристально на ничего не понимающего Фрэнка, который рассматривает сервиз. — Он немного неприятный человек, но с ним бывает весело. Знаешь, эти не очень умные, но сильные парни. — Я думаю, Джерард знает, Рассел. — протяжно говорит Гарри, несколько озабоченно смотря на Джерарда. Очевидно, он боится, что Рассел сейчас все испортит. Хотя они оба всё портят своим поведением. — Он ебаный кретин. — выпаливает Фрэнк, залпом выпивая напиток. Гарри смеется, это подхватывает Джи и Рассел. — Он иногда такой душка, правда, Джерард? — с намеком в голосе, все еще со смехом, спрашивает Гарольд. Вот же придурок. Улыбка сходит с лица Джерарда, он отводит взгляд от парня, переводя его на почти докуренную сигару, поправляет волосы и сглатывает. Почему он снова углубился в себя? Наступила задумчивая тишина для Джи, но неловкая для остальных. И, честно сказать, это был реально самый идиотский, глупый, бесполезный, странный разговор за всё время. И пускай общая атмосфера веяла своей роскошью, это никак не сглаживало напряженность Фрэнка. Слишком много неуместных, словно с долей издевки, вопросов вроде «А тебе вообще можно алкоголь?», «А эти таблетки вызывают галлюцинации?». И Фрэнку было стыдно за своих друзей. Но Джерард действительно хорошо держался и вел себя определенно так, как они того хотят. Очень сдержанно, но при этом притворно улыбаясь и хихикая. Он знает, как нужно себя вести в таких ситуациях. Фрэнку кажется, что он один в этой комнате понимает, как Джерарду некомфортно. — Так! — Гарри встает с места — В субботу, в доме Рассела, — он указывает рукой на друга, — будет вечеринка, и ты должен придти! — Я не уверен, что хочу, но я подумаю над этим, Гарольд. — попивая воду, с полуоткрытым глазами сказал Джи. — Фрэнку будет скучно без тебя. Да, Фрэнк? Что он несет? Фрэнк удивленно таращится на Рассела, затем на Гарри, который определенно лезет не в свое дело. Моргает несколько раз, наблюдает за обескураженным Джи. И чисто из вежливости стоит что-то ответить: — Нет, если ты не хочешь- — Хорошо, я приду. — мгновенно решает он, — В какое время мне подойти? Рассел оживляется. — В восемь! — Отлично. Фрэнк закатывает глаза, жалея, что не опьянел от пяти чашек алкоголя. Потому что очень сильно расстроен, смущён, ему некомфортно. И сейчас самое время, чтобы на него скинули рояль. И ведь это Джерард, с которым все так сложно, которому, скорее всего, не менее некомфортно. Который не похож на самого себя сейчас. Который выглядит таким уставшим от этого притворства. Джерард, которого Гарри позвал сюда из-за Фрэнка. Хорошо, во всем виноват Фрэнк, прекрасно. — Итак. — прерывая монолог мыслей Фрэнка, начал Уэй, — Я думаю, что нам с Фрэнки пора направиться домой. Фрэнки. — Да, конечно! Благодарю за визит. Вам вызывать такси? — Я на машине. И слова «Я на машине», означали, что Джерард Уэй, как самый настоящий джентельмен, откроет перед Фрэнком Айеро дверь своей машины, усадит его на пассажирское сиденье, попрощается с ребятами и сам довезет его до дома. Довезет до дома Фрэнка, который чувствует себя еще более некомфортно, чем за весь этот вечер, но который рад, что будет в одной машине целых полчаса с Джи. — Приветики. Джерард очень, очень, мило улыбается ему, нажимая на газ. Улицы Ньюарка постепенно наполнялись светом фонарей, домов, квартир. Из приоткрытого окна просачивался холодный воздух, который ласкал шею. Атмосфера спокойствия противоречила внутреннему бунту и урагану в голове Айеро. — Привет. — несколько осторожно, но будучи очень счастливым остаться наедине, здоровается он, понимая, что должен объясниться. Он должен, блин, рассказать — Мне сейчас, на самом деле, дико стыдно, потому что Гарри позвал тебя из-за разговора со мной. И вообще, мне жаль, что я разговаривал с ним о тебе. Потому что я, наверное, слишком сильно пялился на тебя в столовой. Да, я пялился. И да, я рассказал кое-что из нашего общения, поэтому Гарри вел себя как кретин. Гарри вообще всегда кретин. И вообще, он это все придумал, чтобы я смог с тобой поговорить. И ничего не вышло, тебе было некомфортно, хотя в глубине души, я надеюсь, что все в порядке. Но мне реально очень стыдно, потому что я правда хотел поговорить, а не доставлять тебе проблем от этих уёбков. Да. Следует отдышаться. — Если в твоих планах или планах Гарри было поговорить, то все вышло. — он так спокоен — Потому что сейчас мы с тобой в моей машине. Одни. Господи Иисусе, почему он такой классный? Почему Фрэнк такой придурок? — Я обожаю тебя. — Я знаю, что ты смотришь на меня. — Я был расстроен, когда ты ушел. — Оу. — Джерард задумчиво прищурил глаза, несколько обеспокоенно покусывая ногти, — Мне просто было стыдно. — За то, что случилось ночью? — с осторожностью спросил он. — За то, что случилось ночью. Джерард замолкает, сосредоточившись на дороге. Фрэнку недостаточно. — Я рад, что сейчас со мной именно ты. Джерард тихо смеется, прикрывая рот рукой. — Нет! Ты не понял. Я имею ввиду, что ты сейчас ведешь и разговариваешь как Джи, а не как Джерард Уэй. — Кажется, я все еще не понял. Фрэнк фыркает, отводя взгляд на дорогу. — С Гарри и Расселом ты ведешь себя по-другому. — М... Да. — подтверждает он, покачивая головой — Тебе нравится, когда я не веду себя нормально? — Мне нравится, когда ты не ведешь себя, как чуваки из книг Оскара Уайльда. — Я люблю Уайльда. — Я люблю колу. Джерард, почти истерично, смеется от неожиданности — Фрэнки, ты такой Фрэ-э-энки! — Да ну тебя! — Фрэнк отвернулся к окну, на секунду задумавшись — Пошли завтра вместе? — Куда? — В школу. — теребит край толстовки — Я могу зайти за тобой. Уэй убирает с лица свои черные волосы, задумчиво смотря на огни ночного города. В этот момент звонит телефон. — Секунду... — Джерард копается в карманах, находит телефон. — Мама. — Остановись. Джерард припарковывается возле тротуара, подносит телефон к уху и выходит из машины. Фрэнк остался один, слыша лишь негромкий голос парня где-то на улице, который чем-то недоволен. — Нет... Когда?... Я против... Мам, я не буду... Решайте сами... Да, есть... Где-то половина... Я не буду с ним говорить, мне надо ехать... Пока. Джерард очень громко и недовольно вздыхает, садится на водительское сидение и откидывается на спинку кресла. Он закрывает глаза, стараясь успокоиться. Очень нервно, быстро дышит. И, честно говоря, он чувствует себя довольно нервозно из-за этого. На лбу появились едва видимые капли пота, которые он смахнул рукавом своей джинсовки. Неужели что-то серьезное? — Что такое? Открывает глаза, смотрит куда-то вдаль. Наклоняется. Он хватается за голову, потом вновь выпрямляется, все еще не смотря на Фрэнка. — Мама. Отчим, с которым она решила за компанию сгонять в соседний штат в командировку. В самую, блять, последнюю минуту. — Оу. Джерард поворачивается к Фрэнку. — Я просто не понимаю, почему она так носится с ним. Я же, блять, ее сын. — выплевывает он, злостно ударяя по колену кулаком. — Тихо, тихо. — Фрэнк кладет свою ладонь на ладонь парня — Когда они уезжают? — Сегодня ночью. Он вновь проводит рукавом по лбу, смахивая пот. Отъезд родителей довольно странная причина так беситься. Когда у тебя есть возможность остаться в одиночестве дома — это всегда здорово, разве нет? Быть может, Джерард сильно ревнует свою маму? — Поехали ко мне? У меня есть настоящий, нормальный чай. Без водки. Он даже не улыбнулся, даже не посмотрел на него. Напряженно смотрит куда-то, прищурив глаза. — Я думаю, что мне надо побыть у себя. — Оу. Хорошо. Мы можем к тебе поехать? Джерард мотает головой. — Фрэнк, мне нужно побыть одному. Обида, вот что чувствует Фрэнк. Он медленно убирает ладонь, отводит взгляд куда-то в свои ноги. Почему его так расстраивает это? Почему его так волнует тот факт, что у Джерарда есть желание побыть в одиночестве? Без Фрэнка. Джерард трогается с места, одновременно смотря на карту в телефоне. Полнейшая тишина, которую невозможно прервать. Дома сменяли друг друга, показались знакомые окрестности. В дали виднеется маленький домик Фрэнка, который они... Который они проехали только что? Что? Фрэнк оборачивается, с несколько озадаченным взглядом. Буквально вылупившись на Джи, не понимая абсолютно ничего, он решает спросить: — Джерард? Это не мой дом, мы его проехали. Джерард смотрит на телефон. — Я знаю. — Блять, что происходит? — Я хочу купить тебе колу. Он в порядке? — Господи. Я сам могу купить себе эту коллу, Джи. Не надо.. — Я сейчас увезу тебя в лес, если попытаешься изменить мое решение. — Фрэнк улыбается этой резкости — Ты любишь торты? Я могу купить тебе любой торт. Может, поедем еще куда-нибудь? Стоп. — Ты точно хочешь быть один? Джерард паркуется возле магазина, отстегивая ремень безопасности. — Возможно, нет. — Джерард достает бумажник, зачем-то перебирая кредитки, словно просто пытается занять свои руки — Просто мои родители еще дома, я не хочу с ними пересекаться. Но я хочу домой. Он реально надеялся задержаться где-то с Фрэнком, чтобы родители успели уехать? — Ты придурок! — смеется, прикрывая рот рукой — Ну так давай заедем за моими вещами и я останусь у тебя. Джерард в сотый раз качает головой, полной грудью вдыхая холодный воздух, из носа идет пар. — Тебе нужно делать уроки. — хрипит он, смотря по сторонам. — Так ты хочешь, чтобы я остался с тобой или нет? — Хочу. — Тогда заткнись и пошли! Фрэнк быстро выходит из машины, оставляя ошеломленного Джерарда. Открывает дверь, Джерард выходит, все еще несколько ошарашенный и непонимающий что происходит. Фрэнк забегает в магазин, на его лице огромная улыбка предвкушения сегодняшней ночи. Он до безумия рад, что сегодня побудет с Джи один на один, они опять будут вести глупые разговоры, курить и смотреть не менее глупые фильмы. Потому что это чудесно, быть с ним. Это прекрасно, когда он оживляется и вместе с Фрэнком начинает класть в тележку все, что попадётся под руку. Это замечательно, когда они смеются над названиями продуктов, беспечно шатаются по магазину и пугают весь народ своей маниакальной радостью. Это отлично, здорово и прелестно, когда Фрэнк понимает, что хочет проводить так каждый чертов день своей жизни. Смотреть на улыбающегося Джерарда, который подхватывает радость Фрэнка, смеется над его выходками и берет за руку, когда им говорят вести себя спокойнее. Поднимать настроение человеку это вообще всегда потрясно. Фрэнк пританцовывает, когда они встают на кассу, раскладывая покупки. — Знаешь что? — Джи странно улыбается, почти смеется — Мы забыли колу. И Фрэнк срывается с места, все еще пританцовывая и кружась в каком-то своеобразном танце, бежит за ящиком чёртовой газировки, которую еле донес до кассы. — Ты милый. — Ты еще милее. Почувствовав себя очень раскрепощённым, Фрэнк убирает чёрные волосы Джи с лица, заправляя их за ухо. Подмечая очень милую родинку на кончике носа, он на миг задумывается. — Фрэнк? — А? Джерард переваливается с ноги на ногу, продолжая раскладывать продукты. — Ты точно хочешь ко мне домой? Неожиданный вопрос, несколько выбивающий из колеи. — Да, конечно. А что? — У меня бардак. — Господи, у меня появляется ощущение, что я навязываюсь и ты на самом деле не хочешь, чтобы я был с тобой. — секунда — Рядом с тобой. — Хочу. — неуверенно отвечает тот, почесывая руку. Фрэнк обращает на это внимание, в миг представляя, как выглядит его рука под кофтой. — Тебе не больно? — с осторожность говорит он, взяв запястье Джи в свои руки. Аккуратно, чтобы Джи не начал паниковать, Фрэнк запускает свою ладонь в его кофту, нащупывая кровавые корки. — Нет. — одергивает руку — Фрэнки, нам надо паковать вещи. Он снова натянуто улыбается, что заставляет Фрэнка нервничать. Тем не менее, Джерард оплатил покупки, Фрэнк максимально плохо и неправильно все упаковал, и они с полными пакетами направились в машину. Некоторое время парни просто гуляли. Периодически Фрэнк брал Джи за руку, утягивая в непонятные, но интересные места. Фрэнк назвал «Camel» синим куском дерьма, который приятно пахнет, но больно бьет по горлу. Они прогулялись до самого дома Айеро, чтобы выгулять Эмму. Джи даже попытался самостоятельно держать ее за поводок без помощи Фрэнка, но собака оказалась такой же любительницей побегать, как и хозяин. Фрэнк слишком много говорил о своем школьном проекте, который он всей душой ненавидит, потому что: «...физика отстойный предмет и я зря ее выбрал». Они смотрели на звезды, бегали от каждого подозрительного прохожего, смеялись над дурацкой походкой Фрэнка и над слишком лохматой шевелюрой Джерарда. И только когда воздуха в легких перестало хватать, парни вернули собаку домой, добрались на полуватных ногах до машины, и под громкий голос Дэвида Боуи поехали в дом Джерарда Уэя.