You're just a sad song with nothing to say.

— Если я ещё раз увижу тебя рядом с сыном Уэев, все твои гаджеты полетят в мусорку. Домой семья ехала в тишине, лишь всхлипы сына периодически нарушали её. Фрэнк вытирал руками слёзы, пока они не начали неприятно стягивать щёки. Огни дорожных фонарей периодически пронизывали насквозь зрачки, но он даже не моргал, а лишь судорожно сжимал коленки и напрягал челюсть. Он всё еще дрожал под взглядом матери, потому что видел в её глазах лишь глубокое разочарование. И, честно сказать, большую часть поездки Фрэнк старался смотреть на свои джинсы, в окно, куда угодно ещё, лишь бы не встречаться с глазами родителей. Предстоял долгий, громкий, полный желчи, разговор. Фрэнк чуял нервный срыв где-то за своей спиной, который точно желал сесть тяжёлым грузом на плечи. Фрэнку стыдно, страшно, он чувствует злость и отвращение. — Выходи. — громко повелевает отец, хлопнув дверью своей любимой машины, чего ранее он никогда не делал. Парень крепко сжал руки в кулаки, опустил глаза в пол и на ватных ногах поплёлся за родителями. Эмма прыгнула ему на руки, когда Фрэнк вошел внутрь дома, но, заметив настроение хозяина, сразу же прекратила добиваться внимания. Не сейчас. Из комнаты в полусонном состоянии вышла Алиса, держа в руках плюшевого зайца. Они о чем-то говорили, но Фрэнк не слушал, а вернее даже не слышал. Ему страшно, он хочет убежать в комнату, достать телефон, сказать хоть слово, потому что знает, что будет дальше. Он должен сесть на табуретку возле кухонного стола и ждать. — Дорогая, иди спать, уже поздно. — А Фрэнк? — тихо спросила сестра. — А Фрэнк сейчас будет занят. Мама уселась напротив, отец встал рядом с плитой. — Даже сказать тебе нечего нам, да? Молчание со стороны Фрэнка то ли было правильным решением, то ли глубочайшей ошибкой. Далее мама продолжила задавать вопросы более громким и злым голосом: — Мы не можем понять, Фрэнк, что с тобой случилось. Я не могу понять тебя, понимаешь? — Но- — Лучше помалкивай у меня! — резко перебил отец. — Фрэнк! Тихо. — мама одарила отца укоризненным взглядом, как она всегда и делала, —Давно ты знаешь этого мальчика? — Месяц или полтора. — он невнятно бормотал, опустив голову. — Фрэнк, он тебе не друг. С такими, как он, не стоит пересекаться, понимаешь? Мы знаем эту семью. Этот мальчик нездоров. У него с головой не всё в порядке, ты понимаешь? Мало ли, что может с тобой случиться. Фрэнк озадачен. Спустя секунду он переосмысливает её слова и выдаёт: — Мама, да он, блять, лучшее, что случилось со мной! Пощёчина от папы не заставила себя ждать. — Прикрой рот, — отец почти рычал, проговаривая каждое слово через зубы, а Фрэнк начал дрожать уже от злости и некоторого смятения. — Фрэнк... Ты запутался. Джерард Уэй... Ты понимаешь, что из-за него у тебя серьёзные проблемы? — Нет. — Хорошо. Тогда скажи мне на милость, чем ты в жизни заниматься будешь? Может, Уэй оплатит твою учебу? — спросил папа, сложив руки и топая ногой в странном ритме. — Нет, отец. — Директор сказал, что вы вроде. Вроде- — Встречаемся? Как же он нервничает. Как же ему смешно выслушивать их глупые реплики. — Да, и мы ждём объяснений. — А что мне вам сказать? — согнувшись пополам, щупая переносицу, спрашивает он. — Что это неправда?! Где-то в голове Фрэнка начался пожар, больше напоминающий Гибель чёртовой Помпеи. Потому что его мозг настолько сильно кипит от злости на собственных родителей, что за каждое слово он хочет ударить их. И он просто настолько сильно вымотан, что где-то около минуты продолжает сидеть, согнувшись, одновременно смотря на собаку, которая как ни в чем не бывало виляла хвостом. И, наконец, для того, чтобы хоть что-то из себя выдавить, он прокручивает сегодняшний день в голове. Фрэнк выпрямляется, смотря матери в глаза. — Знаете, что мы делали перед тем, как вы ворвались в его дом, как последние идиоты?! — мама показала отцу ладонь в знак того, что ему нужно успокоиться и послушать сына, — Да к чёрту! — он чуть было не ударил кулаком по столу, — Знаете, что я думаю по этому поводу? Мама вопросительно посмотрела на Фрэнка. — Что это не ваше чёртово дело! Он немного в шоке от того, что за слово «чёрт» не получил очередную пощёчину и не совсем добровольное посещение очередной мессы. Фрэнк встал из-за стола, но мама сразу же его окликнула: — Сядь, Фрэнк. — он усаживается, думая над тем, чтобы начать материться на весь дом, — Мы запрещаем тебе общаться с этим мальчиком. Джерард Уэй больше не будет принуждать тебя- — Трахаться? Еще одна пощёчина от отца. Мама почти плачет, очевидно, сама устала от всего: — Если было и такое, то это тоже в счёт. — Мама, ему семнадцать лет! Семнадцать, мам! Он даже, блять, никогда- — Ты понял нас? Прекрасно, почему бы не продолжить перебивать своего восемнадцатилетнего сына? — Нет. Фрэнк на этот раз более решительно встал и понёсся в комнату с громким топотом, словно готов проложить дорогу прямиком в ад. — И отдай телефон. Словно яд, скользила по венам мысль о том, насколько всё плохо. Хуже всего — неизвестность. Что с Джи? Как он себя чувствует? Фрэнк где-то в душе надеялся на то, что он в порядке, но очевиднее было то, что всё отвратительно. Сдавливая свою голову, вырывая волосы, парень скатывался по стене, смотря на дверь. Он не плакал, он не кричал, он всего-навсего неистово дрожал, но это казалось ужаснее. Джерард снова не может ничего чувствовать, не может выплеснуть эту энергию через слёзы или через избиение стен. Фрэнк пытается найти свой старый мобильник, который, скорее всего, уже давно не работает, если вообще не выброшен. Он должен написать, что-то спросить, что-то узнать. Фрэнк просто не может быть запертым наедине со своими мыслями, потому что мозг буквально разъедает паранойя. Парень злится на родителей. Он их ненавидит. Неужели его мама и папа могут так поступить с ним? Неужели это его мама и папа? Это точно они? Почему они считают, что Фрэнк неправильный? В ящиках под столом телефона не оказалось, как и под кроватью, на полках и в тумбочке. Последней каплей стал момент, когда он начал отодвигать ковёр и в приступе ярости упал на пол, утыкаясь кулаками в ворс. Фрэнк падает на спину, чтобы отдышаться. Воздух кажется таким спёртым, горячим, омерзительно обволакивающим лёгкие, словно растопленный жир. От воздуха просто тошнит, он не хочет дышать. Взгляд бегает по потолку, который кажется таким же мерзким и словно неродным. Клетка. Он перемещает свой взор на стол. Идиот. Снова причинять себе физическую боль, даже не находя причин для этого — ужасно. Он вздыхает, когда падает на кровать с бритвой в руках. Кажется, он разрезал все пальцы, пытаясь открыть бритву и достать лезвие, но ничего не получается. Джерард начинает злиться, его бесит это. Что ж. Теперь Фрэнк считает своих родителей тупыми. Компьютер стоял на столе, как тогда, когда он уходил из дома. Фрэнк буквально прыгает к нему, от чего пол издаёт характерный скрип. Взять лаптоп в руки, закрыть дверь, положить одеяло в щель между полом и дверью, сесть на кровать, открыть компьютер и понизить яркость экрана. Быстрее. Джерард лежит на кровати, тяжело дыша. В голове проносятся самые плохие мысли и воспоминания, причём, по большей части не о Фрэнке, а об отце или о маме. Его триггерит кровь, которая капает на пол, на ступни и на джинсы. Никаких эмоций. Он опустошен, он ничего не может почувствовать, кроме злости и обиды на самого себя, на людей, на весь мир. Отрывает от мыслей только пришедшее на телефон СМС сообщение. —«Ответь, ответь, ответь!» — судорожно смотря на экран думает Фрэнк, набирая новое сообщение. Фрэнк: пожалусуйста, Джи Руки дрожат от страха, потому что он слышит шаги мамы, поэтому не может даже нормально напечатать такое простое слово. Дзынь. —«Выключи блядский звук!» Джерард: Я в порядке, а ты как? О, слава Господу, он ответил. Фрэнк: отвратительно просто блять отвратиетльно прости трясутся руки. ты понимаешь, что я говорю? Джерард: Да, все в порядке. Не трясись, всё будет хорошо. Джерард: Что случилось? Фрэнк: они отобрали телефон, я пишу с компьютера. Он старается успокоиться, ухватившись за лаптоп руками со всей силы, но ничего не может с собой поделать. Джерард: Оу... Джерард: А у Apple есть такая опция? Фрэнк: да-да это же Icloud. Джерард: Круто. Джерард: И это всё? Фрэнк оглядывается, решаясь отодвинуть плед от щели. Свет выключили, так что, возможно, родители спят. Возвращается на место теперь гораздо более умиротворённым. Джерард: Фрээнк? Фрэнк: папа влепил две пощёчины. Фрэнк: они в полном, блять, шоке. думаю, они ненавидят меня. Фрэнк: резкое желание сбежать из дома. Джерард: Осуществимо. Джи очень долго, на самом деле всего минуту, набирает сообщение, и Фрэнк с ожиданием смотрит на экран лаптопа, одновременно думая над тем, что хочет покурить. Джинсы неприятно давили на живот, потому что он так и не переоделся в что-то более удобное, по этой причине он старался усесться поудобнее на кровати. Но ничего не получалось, он путался в проводах и в одеяле. Джерард всё еще что-то писал, что подогревало интерес Фрэнка. Джерард: Хочешь принесу тебе тортик? Он прикрывает рот рукой, и его рот начинает болеть от улыбки. И, честно, это было бы очень даже неплохо, потому что сейчас Фрэнк максимально устал, хочет скорее оказаться рядом с Джерардом, после чего они могли бы вместе сбежать в какую-нибудь Канаду, где они навечно будут вместе спать под тёплым одеялом пока не умрут от голода. Хотя Джерард, стоящий под его окном с тортом в руках, мягко улыбающийся Фрэнку своими маленькими зубками и предлагающий очередную сигарету, тоже прекрасен. Фрэнк: мммммм!!!!!!! Возможно, он слишком долго смотрит в экран, думая над тем, как это провернуть и не оказаться пойманными. Послышались шаги. Фрэнк: хотя бля, нет, они могут заметить, правда. Джерард: Ладно. Что нам делать? Действительно, а что им делать теперь? Фрэнк: думаю, они не будут следить за мной в школе... я не знаю. А ведь правда... Он ничего не знает. Не могут же родители просто сказать «мы запрещаем» и никак этому не посодействовать. Фрэнк: думаю, пора спать, да? Джерард: Возможно. Может-быть. Наверное. Джерард: Ты придёшь завтра в школу? Фрэнк: придётся. и кстати... Возможно, Фрэнк гений, который очень хорошо продумывает всё заранее. Или наоборот, но во всяком случае, он сумел написать огромный текст о том, что и как завтра сделать, чтобы встретиться на случай, если родители правда слетели с катушек. Потому что вариант, при котором мама отгоняет Джерарда палкой, если она увидит их вместе, ему не очень нравился. В конечном итоге, Фрэнк был абсолютно точно возбуждён, лишён желания спать, как и Джи. Поэтому большую часть времени они успели обсудить разного рода ерунду вроде учительницы, которая плевать хотела на обучение, поэтому раздавала какие-то простенькие задания, даже не проверяя их. Фрэнк: покурить в окно или нет? Джерард: Дааа! И только когда на экране высветилось уведомлении о том, что аккумулятор разрядился, Фрэнк понял, что уже шесть утра. Он даже не заметил, как рассвело, как из ванной послышались звуки воды, и как на кухне что-то гремело. Фрэнк быстро поплелся к столу, чтобы достать зарядку. Фрэнк: Джи... Фрэнк: посмотри на время... Джерард: Ох, блять. 6:12. Фрэнк: Ага. Фрэнк думает над тем, чтобы выйти из комнаты и налить себе немного кофе, а иначе он уснёт на физике. Просидев в ожидании нового сообщения около двух минут, он встал, и, откинув плед от двери на кровать, приоткрыл дверь комнаты. Мгновенно в легкие проник запах поджаренных тостов и маминого чая, который она заваривала каждое утро. Неожиданно Фрэнк почувствовал, как живот несколько скрутило от голода. Сделав два шага от комнаты, он успел решить, что он протестующий против собственных родителей подросток, поэтому демонстративно откажется от завтрака. Глаза неприятно слипались, а он сидит в том же самом положении, что и пару часов назад. Кровь неприятно стягивала тонкую кожу рук. Несколько капель засохли на полу и стали напоминать красное, разбитое вдребезги стекло. Джерард не понимает, плохо ему или нет. Возможно, ему действительно стало лучше благодаря разговору с Фрэнком, но возникало ощущение, словно он специально выдавливает из себя слова. Хотя и рад был поговорить. Несколько раз Джерард метался между тем, чтобы рассказать о своем состоянии или заткнуться и сделать вид, что всё нормально. Какое-то время Джерард думает, что написать Фрэнку. Фрэнк всё-таки вернулся обратно, чтобы переодеться и надеть мягкие тапочки, подошва которых приятно шаркала по гладкому линолеуму. Иногда, он воображал себя фигуристом или хоккеистом, пока не подскальзывался, но сегодня не хватит сил на подобные фантазии. Он специально щурится, делая вид, что яркий свет лампы впервые за несколько часов раздражает глаза, чтобы мама ничего не заподозрила. Фрэнк удивлен тому, что мама абсолютно проигнорировала его присутствие на кухне и даже не предложила поесть. Она обвела его взглядом, пока он пытался налить себе кофе, но ничего не сказала, кроме «через час будь готов, мы будем ждать тебя в машине». И всё. Рад он этому или, наоборот, настолько обескуражен, что немного нервничает, неизвестно. Сделав первый глоток по дороге в комнату, Фрэнк мгновенно почувствовал, как трясутся руки и плывёт перед глазами. Шаркать тапочками стало ещё опаснее, сейчас он не хочет встречаться с полом, тем более, что мысль об очередном ударе по лицу и уборке за собой только сильнее сдавливала череп. Кофе на голодный желудок — плохая затея, потому что он, словно под спидами, хватаясь за грудь, шёл вперёд, ничего перед собой не видя. И, пройдя внутрь, осушил чашку до последней капли, ставя на стол, в компанию еще трёх таких же. За эти три дня Фрэнк слишком много провёл в своей комнате, о чем свидетельствовала мусорная корзина для бумаг, полная упаковками еды быстрого приготовления, двумя бутылками энергетика, и полнейший погром на столе и на полках с книгами. И очень много одежды повсюду. Чёрт, пора выбираться из этого дерьма и, наконец, найти себе занятие поинтереснее, чем игра в кошки мышки с предками. Фрэнк проверил Icloud. Джерард: Я тебя люблю. Фрэнк улыбнулся, ответил Джерарду, спрятал компьютер в рюкзаке и начал собираться в школу.

***

Около семи тридцати Фрэнк стоял посреди холла, обнимая Джерарда так крепко, словно он — самое дорогое в мире сокровище. Он хотел рассказать очень многое или просто уйти вместе с Джи куда-нибудь из школы, чтобы просто смотреть на него вечность. Фрэнк около пяти минут глядел в щель, чтобы дождаться, когда отцовская машина уедет прочь, прежде чем пойти к Уэю. Но, несмотря на всю радость в сердце, которая несколько затуманивала разум, Фрэнк почувствовал что-то не то. Он улыбался ему сверху вниз, своей вымученной, пустой, но тёплой улыбкой, что заставляло Фрэнка содрогнуться в замешательстве. И чем дольше он смотрел на парня, тем сильнее пропитывался его грустью и некоторой отстранённостью. В голове, как назло, возникали вопросы, на которые Фрэнк не хотел знать ответ. Лишь одно он не сумел упустить: Фрэнк знает, почему и в какие моменты Уэй так выглядит. — Джи. — коротко позвал он. — Привет. Он был в одежде, что была на нем вчера. Старые чёрные джинсы, на которые был пролит кофе, такая же чёрная толстовка с капюшоном и берцы. В целом, выглядел он несколько помятым, но не таким же, как всегда. Разбитый, а не милый. Разве он не должен смотреть на него с большей теплотой, добротой и трепетностью, как обычно? Разве вчера он говорил, как сильно любит Фрэнка? Почему Фрэнк три раза постучал указательным пальцем по родинке на носу Джерарда, если это было так неуместно? Боже. Почему Фрэнк вообще так обеспокоен всего-навсего взглядом этого парня? Уставший. Ничего не чувствует. Ничего не выражает. Он словно Потух. — Я сделал что-то не так вчера? — вырвалось у Фрэнка. Они стоят у всех на виду, даже мешая некоторым ученикам идти в свой кабинет. — М? Фрэнка беспокоит то,что Джерард сейчас находится не на земле. — Я сделал что-то не то? Я обидел тебя? — повторил Фрэнк. Снова эта вымученная улыбка. — Нет. Всё отлично. Да что с ним? Почему он такой неживой? Это не похоже на обычную физическую усталость, потому что Фрэнк ощущает её всем телом и как никто другой понимает, как это. — Фрэнк? Почему не Фрэнки? — Ты выглядишь грустным. — вымолвил парень, несколько отдаляясь от Джерарда, чтобы посмотреть на него еще раз. Он старается всмотреться в его лицо сильнее, чтобы найти хоть один отголосок того Джерарда, что написал в шесть утра «Я люблю тебя». — Не беспокойся, — звучит довольно необычно официально или вежливо, скорее даже сдержанно, — ты не сделал мне ничего плохого. Сердце Фрэнка перестало биться от обиды, потому что он очень хотел, чтобы Джи перечислил всё хорошее, всё, что ему понравилось. Потому что Джерард что-то недоговаривает. Теперь Фрэнк совсем боится говорить: — Я люблю тебя. Но всё же произносит эти слова, уставившись в болотные и красные глаза парня. Голос его дрогнул, словно колесо быстро едущей машины, которое резко задело булыжник и на момент выбило механизм из строя. Что-то в его душе кричало о том, что Джерард сейчас захлопает ресницами, сведет брови и пересохшие губы в гримасе отвращения или изумления. Почему-то Фрэнк сильно беспокоился. — Эй, Иеро! Не при нормальных людях же! — послышалось где-то позади него. Фрэнк опустил глаза в пол, потому что совсем забыл о своем беспокойстве насчёт людей в школе. Джерард притянул его к себе, обнимая одной рукой. Фрэнк впечатался носом в его ключицу, вдыхая аромат сигарет и одеколона или геля для душа. Жаль, что он не видел, как его любовь показала средний палец той девчонке. — А я люблю тебя. — прошептал Уэй, наклоняясь ближе к уху парня, опаляя кожу теплым дыханием, от чего ноги Фрэнка задрожали еще сильнее — Давай отойдем на секунду? Фрэнк кивнул, схватив его за руку, что было очень приятно и волнительно одновременно. Руки его были потными и холодными, но в каком-то смысле это было очень даже приятно на ощупь. Он чувствовал себя под защитой рядом с Джерардом, словно он правда может его спасти или, как минимум, дать отпор. Быстрым шагом парни направились в туалет, попутно Джерард достал телефон, показывая Фрэнку дисплей, чтобы тот знал, что до занятий еще пятнадцать минут. Фрэнк не знает для чего именно Джерард ведёт его в туда, но прекрасно понимает, что оставаться посреди коридора, где огромное количество учеников так и норовят прокричать вслед что-то гадкое, не лучший вариант. Джерард опустил его руку, и Фрэнк почувствовал себя необычайно некомфортно. Тихо прикрыв скрипучую дверь, Джерард повернулся к Фрэнку, который, словно маленькая девчонка, смущённо стоял возле окна, чувствуя, как раскалывается голова и горят щёки. Он поднял невинный взгляд на парня, тут же ощущая дикое смущение и, возможно, даже страх или тревогу. Вот он. Прямо напротив. — Я хотел сказать — начал Джи, снимая рюкзак с плеча — точнее — Фрэнк пытается сконцентрировать взгляд на его глазах, но усталость берет вверх, — я хочу пригласить тебя на мой день рождения. Возможно, его сердце загорелось в груди, а возможно, кофеин только сейчас по-настоящему ударил в голову, потому по коже пробежались мурашки, а всяческая грусть скрылась прочь. Фрэнк моментально распрямился, раскрыл глаза в изумлении и улыбнулся, словно чеширский кот. Нахуй смущение. Возможно, он даже начал радостно прыгать, но это не важно, потому что в голове вновь заиграла «Where Is My Mind?». Джерард вяло улыбнулся, смотря на парня, как на малое дитя, которому подарили шоколадку, а учитывая нынешние реалии, телефон. И даже сам Айеро почувствовал себя слишком радостным, действительно слишком. Может быть, его мозг ломается, или нервная система дала сбой, но он так рад, что не может остановить самого себя. — Правда? — пролепетал Фрэнк, кладя ладони на гладкую кожу щёк Уэя. — Да, правда. Теперь Фрэнк точно запрыгал. — Когда? И на этих словах до него дошло. Дошло, доехало, долетело, может быть даже влетело со скоростью пули, осознание того, почему Джерарду так грустно. — Завтра вечером. Блять. Сейчас Фрэнка стошнит, а потом он расплачется, ляжет на пол перед коленями Джи, попросит прощения десять тысяч раз и убежит к себе домой, чтобы проплакаться и убедиться в своей ничтожности ещё раз. Если бы день рождения Джерарда был хотя бы на следующей неделе, то Фрэнк нашёл бы способ выкрутиться. Например наврать родителям. Но. Завтра. Джерарду грустно, а Фрэнк, кажется, посинел от злости. Рука парня легла на плечо Айеро. — Я понимаю, правда. — голос даже не дрогнул, — Я всё понимаю. Ничего ты не понимаешь. — Я обязательно приду. — резко выпаливает он, снова распрямившись. — Фрэнки... — Я. Приду. И у тебя будет отличный день рождения. Похуй на моих родителей, которые так вовремя решили порушить мою психику и наши семейные отношения. — прочищает горло, — Я придумаю что-нибудь. — Но Фрэнк- — Я обещал тебе торт, дурила? — Да, но ты не- — Значит, будет у тебя торт и я. Джерард удивлен, но Фрэнк видит, что поднял ему настроение. — И не смотри на меня так, словно я псих. — Ты сам так про себя думаешь. — ухмыльнулся Джи. — Да, возможно, я псих. — про себя он вновь чертыхается на свой заплетающийся язык. Фрэнк наблюдает, как Джерард вновь берёт портфель и достаёт телефон, — Но я лучше сбегу из дома, чем оставлю тебя одного. — Осуществимо.