***
— Джерард Уэй. Так-так — щелчок ручки и льющийся с утра энтузиазм директора отдаётся болью в висках Джерарда, и если бы это был кто-то другой, он бы начал злиться, — Перейдём к делу. Джерард отклонил голову назад, тяжко вдыхая. Усталость берёт верх, особенно после двух бессонных ночей, которые он провёл с ноутбуком и кофе. — У тебя много пропусков. Больше, чем у кого-то ещё. Но, — мужчина хватает чашку, отпивая, — твои родители поставляют слишком хороший кофе. Думаю, мы можем решить этот вопрос. — Серьёзно? Кофе? — тяжко говорит под нос Джерард, впервые сказав что-то за утро. Его немного потряхивает, глаза почти слипаются, и он одновременно возбуждён и вымотан. — Это завуалированно. Не могу же я просто так сказать, что твои родители обо всём позаботились. Учись, пригодится. — это заставляет Джерарда округлить глаза и свести брови в недоумении, что только смешит директора, — Так вот, Уэй, у меня есть к тебе предложение. — мужчина открывает папку, которую принёс парень, — после инцидента в марте... — еще глоток, — Если те рисунки твои, — он сморит на парня, тот неуверенно кивает, — ты поможешь с оформлением и подготовкой к выпускному балу для двенадцатого класса, нужен художник, — директор смотрит в табель оценок, — сдаёшь хотя бы половину долгов, и я закрываю глаза на твою успеваемость и пропуски. Оу. — Извините, но в чём подвох? — падая на спинку кресла проговаривает он, выдавливая хитрую улыбку. — Нет подвоха. Просто в команду нужен ещё человек. И никто из художественного класса не может предложить хотя бы что-то... Нормальное. Их рисунки слишком экспрессивные, а у нас не детский утренник. Тем более, если всё будет в порядке, это может помочь тебе выиграть грант на обучение. Хотя не думаю, что твои родители не в состоянии его оплатить. Таким образом, Джерард вписался в команду, которая должна заниматься оформлением зала для проведения выпускного бала. Но, по сути, большую часть придётся сделать именно ему, а не этой «команде», которая абстрактно объяснила идею, сказала что, сколько и как нужно нарисовать. Чудеса, да и только. Сложив всю домашку в рюкзак, первое, что сделал Джерард — это вышел во двор в поисках Фрэнка. Просто посмотреть. Искать долго не пришлось. Поодаль от Рассела, держа в руках пачку «Сamel», стоял он. Он. Фрэнк сразу обратил на Джерарда внимание, но тот не ломал комедию, где имеют место застенчивые взгляды, отвод глаз и игра бровями. Джерард спокойно смотрит в ответ, от чего оппонент сгорает, как пергамент. Фрэнк мгновенно опустил виноватый взгляд, пока ветер трепал его футболку. — Джерард Уэй! Какие люди! Только не Рассел. — Подойди, чего сторонишься? Рассел. Джерарда стопорит его голос и взгляд, будто пропитанный горчичным мёдом. Надменный, приторно-сладкий, с такой же идеально белой улыбкой. Фрэнк с недоумением наблюдает, шепча тихо «зачем?», но это вообще не имеет значения. Гарри отходит дальше, стараясь игнорировать задиристость своего друга, поправляет волосы и заходит в салон. Гарри слишком эмпатичный, чтобы вынести эти конфликты. Джерард подходит к машине Рассела. Молчит, прожигая изнутри взглядом, чтобы Расселу тоже стало некомфортно. Детская игра, уловка, которую он использовал, уже не работает. Ресселу попросту плевать. — Джи, — мерзким голосом зовёт он, выделяя это прозвище как что-то позорное, от этого Джерард морщится и сплевывает на асфальт, кривясь в гримасе отвращения и презрения, — Фрэнки обидел тебя? Что произошло между вами? Почему нельзя спросить самого Фрэнка? Он что, пустое место? — Спросите у своего друга. — А ты не можешь сказать? Фрэнки, — слишком заостряет внимание на том, как парни обращались друг к другу. Рассел коснулся плеча Фрэнка, сжимая, и наклонился ниже, даже не смотря на него, — Джи Уэй тебе совсем не понравился? Ты разбил ему сердечко? Или он слишком псих? — Рас. Завали нахуй. Фрэнк жмётся к машине, отводит взгляд, смотрит в пол, не позволяя себе видеть его лицо. Что угодно, только не лицо, потому что он чувствует испепеляющий взгляд Джерарда на себе. — Вот поэтому я спрашиваю тебя, дорогой. — Псих? — выплёвывает в ответ он. Рассел перегнул палку, сказав об этом. Реакция Джерарда только раззадорила его. — А что? — парень наклонил голову назад, надменно смотря на Джерарда и изгибая тонкие губы в усмешке. Фрэнк видит, как Джерард сжимает лямку рюкзака, ощущает, как он зол на него, и как последние силы на разговоры и перепалки исчезают, развиваясь по ветру. Низким тоном, с долей разочарования, он произносит: — Как же быстро ты смирился со статусом коврика для ботинок. Увы, но обращался он не к Расселу. Фрэнк приоткрыл рот, примёрз ногами к асфальту и поднял голову, смотря на уходящего Уэя. Оцепенел, перестал дышать и больше не чувствует себя живым. Это похоже на пулю в груди. Фрэнк просто... Джерард даже не пытался слушать то, что говорили парни в след, или они стали говорить друг с другом. Не важно. Он медленно плетётся в маленький супермаркет за углом, рассчитывая на что-то, что ему самому непонятно. Неизвестно. Вероятно, сейчас он как никогда нуждается в поддержке Боба. Возможно, Джерарду необходим разговор по душам или вообще отвлечённый от отношений между ним и Фрэнком. Глупо всё вышло, очень глупо. Первая затяжка, он останавливается и отклоняется к стене какого-то офисного здания. Оглядывается, боясь копов, а потом вновь расслабляется. Налетевший ветерок растрепал волосы и стряхнул несколько старых листьев с ближайшего дерева, что как старые и потрёпанные письма с признаниями в любви исчезли на дроге среди остальных таких же бессмысленных и лживых. Грёбаные метафоры. Джерард слишком много думает, что приводит к отсутствию мыслей, как бы дурно и странно это не звучало. Правда в том, что он уже давно остыл. Слова Фрэнка всё ещё расстраивают его, выдавливают сердце, как прыщ, но он не злится. Больше не злится. Потому что дело даже не в словах, дело, прежде всего, в поступках. Никто не будет ругать собаку за лай среди ночи, если на следующий день она найдёт себе нового хозяина, который даст ей кусок старой колбасы. Потому что в подобной ситуации не собачий лай является проблемой. Дело в том, что Джерард не ожидал, что Фрэнк просто так вернёт всё в... Как было ранее, до Джерарда. И, честно, ужасно признавать, но сейчас он сам чувствует себя так, словно Фрэнк Айеро не оказал никакого влияния на него и его жизнь, что безусловно не так, но... Но Джерард точно вернулся в исходное положение, как и Фрэнк. Даже если тревога напополам делит с тобой постель, мешая уснуть среди ночи, ты живёшь всё той же жизнью аутсайдера. Потому что пытаться стать лучше уже не хочется, ведь смысл был в том, чтобы стать лучше для Фрэнка. Горько смотреть на комнату, в которой большая часть хлама принадлежит Фрэнку. Но Джерард подавляет в себе всяческое желание думать об этом, запивая всё остатками алкоголя на дне старой бутылки «Rain», попутно думая о том, как для фильтрации используется алмазная пыль и уголь, и почему кукурузная водка имеет привкус груши, но не имеет привкус водки. И совсем не задумываясь над здоровьем своей печени. Весьма скудное времяпрепровождение, но Джерард может сказать, что не ощущает грусти или боли. Всё хорошо. Всё в порядке. Сложнее было в первый день, когда Роза спросила, где Фрэнк, а Джерард не мог подобрать слов и просто сбежал наверх. Тогда ему не было плевать. Тогда он был расстроен. В какой момент красные «Marlboro» перестали так прожигать горло, а стали привычными на вкус? Сигарета в зубах, Джерард присаживается на корточки, чтобы подвернуть джинсы и перешнуровать берцы. Мимо проходящие девочки, должно быть, из средней школы, охают, перешептываясь. Это льстит. Спасибо, но не надо. Магазинчик Боба скоро развалится, во всяком случае, это была первая мысль Джерарда, когда он повернул за угол. Старомодный колокольчик на двери, удивленный Боб и полупустые полки. — Решил сменить ассортимент. И сделать небольшой ремонт. — невзначай говорит Брайар, здороваясь только взглядом. — Воу. Неплохо, тебе помочь? Или я мешаю? Боб заразительно смеётся, встаёт со скрипучей табуретки и идёт к холодильнику, доставая оттуда что-то. — Нет, садись, скручу тебе что-нибудь. Мне понравился «Stanley» с черносливом. Попробуешь? — Джерард кивает, садясь на старый стул и доставая пепельницу с пола, — Какими судьбами? Признался Фрэнку в любви? Точно, они настолько давно не виделись. — Ага, да, — безэмоционально отвечает он, стараясь вдавить мысли в кору мозга. Нет, сейчас нельзя об этом думать. Боб мастерски выкладывает табак, идеально ровно вставляет бумагу в машинку, а после складывает все по местам, не забыв про кусок яблока*. Его толстовка немного в пыли, как и всё вокруг. Удивительно, что кто-то ещё приходит сюда, ведь из товаров на полке только шоколад и жвачка с алкоголем. — Лакричная. — Сладкая? — Немного. — парень подает самокрутку, Джерард находит зажигалку на кассе рядом с кучей фантиков и чеков, — Стой, надо обрубить сигнализацию. Так что у вас? — Я не хочу обсуждать Фрэнка. Не сегодня уж точно. — Повздорили? — Ага. Джерард выудил из рюкзака папку с домашкой, аккуратно стряхивая пепел с самокрутки, чтобы не дай боже запачкать листы. — Что ты знаешь о геометрии?***
Тихо. Темно. Пусто. Фрэнк медленно плетётся домой на ватных ногах, смотря вниз. Он слишком много думает, без сил прервать поток колких мыслей, что просачиваются в голову медленно, разрывая острыми воспоминаниями сознание. Новые кеды натёрли ноги, он хромает и всё, чего он жаждет сейчас — это теплая постель, сон, и немного кофе с корицей. Но только Джерард варит такой вкусный кофе. Чёрт. Как же быстро ты смирился со статусом коврика для ботинок. Рассел смеётся над ним. Буквально всё время. Нет, нет, нет. Всё не так, как было раньше. Совсем не так. Вечеринка прошла ужасно. Фрэнк не находил себе место, потому что он больше не вписывается. Хочет, но не может вновь наслаждаться музыкой, громкими разговорами и алкоголем. Все в нем кричало: «Ты не должен быть здесь». Надменные, насмешливые взгляды и игнорирование. Он больше не душа компании. Он больше не нужен своим друзьям. Он больше никому не нужен, и от этого становится больно. Всё время он лишь молчал, изредка ища глазами Гарри или кого-то ещё. Но большую часть вечеринки после тщетных попыток завязать беседу с кем-то, кто не вызывал интереса, в попытке развеяться и раствориться в шуме, он стоял в углу, наблюдая. Как наказанный ребёнок, а если точнее — изгой. Простоял с одним бокалом шампанского всё время, созерцая, как от топота и ритма мелодии расходятся волны, разбиваясь о хрусталь. Поэтому, да, он не знает, чего пытался добиться, когда согласился прийти. Ушёл раньше всех, надеясь, что кто-то заметит и скажет: «Эй! Пошли выпьем?», но это было так глупо. В конце концов кто-то должен подвести Фрэнка до дома, но какая разница? Двадцать минут или час, Фрэнк всё равно нуждается во времени для раздумий. Знаете это ощущение? Ощущение дерьма вместо мозгов. Насколько нужно быть мазохистом, чтобы думать о Джерарде, прекрасно осознавая, что это больно? Но Фрэнку правда нужно грёбаное время. Он опять ни черта не понимает, чувствует себя таким кретином. Он опять смотрит на ситуацию с точки зрения удобства для себя, не думая о других, что отчасти хорошо. Здоровой эгоизм — это чудесно, но в какой морской узел нужно запутать себя, чтобы так сильно ошибиться? Его самого выводит из себя своё же поведение, потому что отрицать очевидное нельзя. Фрэнк сотворил ужасное, сказав столько гадостей про Джерарда Уэя. Не только в лицо, а еще и за спиной. Ну... Точнее... Он просто не просил ребят заткнуться, когда разговор зашёл о нем. Вместо этого Фрэнк просто поддакивал или смеялся с ними. Зачем? Просто потому, что он зол на Джерарда за его импульсивность? Или всё то, что он сказал ему — правда, и Фрэнк действительно должен винить его во всём? Джерард Уэй. Джерард. Джи. Сейчас его нет рядом, сейчас он не поддержит Фрэнка и не станет его успокаивать. Фрэнку стыдно. Он метается из стороны в сторону во всех смыслах, и так не может быть всегда. Глупый, глупый Фрэнки. Ты надеялся, что, порвав с Джерардом Уэем, твоя жизнь пойдёт по тому же плану? Думал, что его присутствие никак не отразится на твоей жизни? Глупый. — Завали. — говорит он сам себе под нос. Он устал ругать себя, но на меньшее не способен. Он такой дурак, действительно глупый. Хотел, чтобы всё было как раньше, прекрасно зная, что тогда всё было не так радужно, как он думал. А стало еще хуже. Джерард Уэй. Фрэнк не хочет даже вспоминать его лицо, но это единственное, от чего не тошнит. Но его лицо это первое, от чего наворачиваются слёзы с утра. Фрэнк так размяк, что самому противно. Он знает, что не стоит слишком долго и часто смотреть на его фотографию, ведь это только усугубляет ситуацию. Он знает, что желудок скручивается каждый раз, но всё равно обновляет «Фейсбук» в надежде, что Джерард будет онлайн. Но ничего не меняется. Был в сети тридцать первого марта. Фрэнк уже неделю не слышал его голос. Ах, точно, сегодня. Но это не тот голос. Ногу настолько натёрло, что он либо взвоет на всю улицу, либо снимет кеды и пойдет прямо так. Да, обе идеи плохие. Лучше бы он попросил Рассела отвести его домой. Это было бы разумнее. Или нет. Фрэнку нужна помощь. Единственным спасением стала близстоящая лавочка. Фрэнк взял телефон, в надежде на какие-то сообщения от ребят или от Джерарда, но ничего. Он в отчаянии. — Алло? Блять, он правда звонит ему. Это ведь глупо, да? Уйти с вечеринки, потом звонить ему. Фрэнк, наверное, ведёт себя по-идиотски. — Привет, Джи. — Фрэнк... Что ты хотел? — Я хочу помириться. — Я не могу сейчас говорить. Позвони потом. — Фрэнк вздрагивает от раздраженного и безразличного тона его голоса. — Нет, стой. — Фрэнк даже встал с лавки, настолько сильно он возбуждён, — Я хочу обсудить всё это. — Я не могу сейчас. — послышались какие-то звуки на той стороне: шуршание и смех, — Я же сказал тебе, что не могу. — Я люблю тебя. — выпаливает Фрэнк. — И? О боже, о боже! Зачем делать ему так больно? — Джи, где ты сейчас? — Фрэнк старается говорить так тихо, насколько может. Ему так грустно, что даже в груди начинает что-то давить. — Я у Боба. Боб? — У кого? Кто это? — Ты можешь не звонить мне больше? Я не хочу слышать тебя. — Джи... — Пока, Фрэнк. Он кладет трубку, в то время как давление в груди Фрэнка достигает предела. Вау, только что мир взорвался, а внутренности Фрэнка Айеро разбросаны по космосу. Вау, блять. Фрэнк закуривает. Этого он добивался, когда ушёл от Джерарда? Он потерял всякое доверие. Теперь он даже не хочет послушать его, настолько все паршиво. А может, Фрэнк слишком рано позвонил? Может, стоит поговорить немного позже? Сколько ему потребуется? Час? День? Но Фрэнк не готов ждать так долго, он не может больше выдерживать это... Расстояние. Он не хочет больше видеть Джерарда таким. Таким отрешенным, злым, и разочарованным. Боже, что за идиотизм? На кой чёрт он сказал про Джерарда так много плохого? Зачем он сказал Гарри, что больше не хочет видеть и слышать Джерарда? Зачем он так нагло соврал? Потому что сейчас всё, чего он жаждет всем сердцем это изменить отношение Джерарда к себе. С кем он сейчас? Что делает? Для чего была та папка, которую он взял? О нет. О нет. Он же не переходит в другую школу? Он же не сделает это? Но он был в рубашке и в брюках, и он ушел куда-то в сторону... Офиса? Кабинета директора? Зачем? Может, его хотят отчислить за пропуски? Фрэнк встаёт с лавки, чувствуя себя таким уставшим и переполненным.***
— Ты ушёл? Оу, точно, я же должен был тебя подвести. — Да. — оттягивая край собственной футболки ответил Фрэнк и посмотрел в угол столовой — Вы повеселились там? — Ага. Джерард был так далеко, в самом далёком углу, привстав с места, он наклонился над чем-то и что-то вырисовывал. Или писал. Никто к нему не подходил, потому что весь стол заставлен. На нём была красная толстовка Фрэнка, заляпанные краской брюки, волосы заправлены за уши, а в руках линейка. Джи. Фрэнк тяжко дышит и готов сейчас заплакать или просто сбежать домой. — Твой мальчик рисует? — Да. — Фрэнк перестал дышать и напрягся. Он и не заметил, как изогнулся, пытаясь рассмотреть парня, что со стороны выглядело странно, — Точнее... Я не смотрю на него. — Это не твоя случаем толстовка? — тихо спросил Гарри, но его всё равно услышали. Гарри ударил себя по губам, вылупил глаза и с сожалением взглянул на Фрэнка. Рассел рассмеялся и привстал. — Нет! Не надо, Рас! — Я просто хочу посмотреть, что он делает. Ничего такого, Фрэнки. — Сядь! Сядь, блять. — А то что? — он прищурился и улыбнулся, Гарри напрягся и взглянул на Фрэнка слишком обеспокоенно. Гарри шепчет: — Рассел, послушай его. Но Рассел непоколебим: — Я хочу, чтобы Фрэнки ответил. Струна напряжения натягивается, обстановка накаляется. Если бы Фрэнк был гитарой, он бы давно разорвал все струны, надорвав нервы. Рассел всё стоит на одном месте, с вызовом смотря на парня. Его рубашка полурасстегнута, волосы красиво уложены, а взгляд убивает наповал, оставляя Фрэнка без слов. — Просто не надо, хорошо? — Фрэнк кладет ладони на стол, зачем-то хватаясь за вилку обеими руками, — Просто не трогайте его. Это глупо и вам не поздоровится. Тебе, Рассел, прежде всего. — кладет вилку, обессиленно смотрит на свои ноги, — Хотя его мама всё ещё хорошо к вам относится. — Очень много бесполезной информации, спасибо. — рассержено говорит Рассел, но всё же садится на место перед Фрэнком и достает телефон. — Роза такая милая. — Гарри растягивает губы в мечтательной и немного смущённой улыбке, смотрит на Джерарда со всей теплотой во взгляде и принимается за свой салат. Фрэнк не понимает, почему Рассел и Гарри столько лет дружат, оставаясь такими разными. Гарри излучает слишком много света и красоты, чтобы оставаться на этом месте. — Тем не менее, Фрэнк, прекрати на него смотреть. На Мону Лизу в Лувре смотрят не таким взглядом, как ты на Джерарда-мать-его-Уэя. — сказал Рассел, а Фрэнк потупил взгляд. — Я просто. Не важно. — он прячется в собственных ладонях, — Я больше не знаю, кто это, и вообще закрыли тему. На самом деле, последний, с кем Айеро готов обсуждать свои отношения — это Рассел. Потому что он никогда не может вести себя спокойно, его никогда не волнуют чувства людей, он просто любит развлекаться. — Значит, я могу подойти к нему? Струна лопается. Фрэнк убирает руки с лица и бьёт кистями по столу, от чего Гарри вздрагивает. — Пошел ты, Рассел! Хватит паясничать! Ты устроил весь этот сраный цирк и продолжаешь третировать меня, хотя я тебе ничего не сделал! Просто, блять, захлопнись! У меня на тебя достаточно дерьма есть, я тоже могу склеить из этого репортаж и смеяться над тобой остаток учебы, но я же этого не делаю. Люди начали оглядываться, на лице парней глубочайшее удивление. Фрэнк поразил их, поразил Рассела. Брови поднятые вверх, рот приоткрыт, пальцы нервно стучат по столу, но он мгновенно меняется в лице, оставаясь серьезным. — Уходи и больше не возвращайся. — Что? — Фрэнк пытается уловить его взгляд, но тот сморит на свои руки и на Гарри, игнорируя парня. — Ты больше не сядешь за этот стол. Проваливай. Айеро срывается с места, забывая о своем сэндвиче, и выходит из столовой. А куда ему ещё деваться? Он не может остаться там, потому что взгляды людей душат, забирают весь воздух, иссушают его изнутри, а Фрэнк ещё хочет жить нормально. Джерард посмотрел на уходящего парня, секунду размышляя, стоит идти за ним или нет, но только секунду. И её было достаточно, чтобы вернуться к разработке пригласительных и сделать вид, что ничего не произошло. Всё в порядке.