You're just a sad song with nothing to say.

Вдох. Выдох. — Вот так. Он просто выпил, в трезвом состоянии такого бы не произошло. Фрэнк стёр с лица пот и подвинул колени к себе, полностью забравшись на кровать Уэя. Он устал, и всё, что сейчас необходимо для него — это еда, сон и несколько сигарет. Возможно, парень смог бы найти сил на небольшой разговор с Джерардом, даже готов поговорить о неприятных вещах, чтобы наконец прояснить ситуацию, возникшую между ними, но говорить о своей семье уж точно не входит в его планы на ближайшие лет пять. А лучше вообще всё забыть на пару дней. Абсолютно всё. Чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя человеком, а не тупым и бесполезным горе-ребёнком, который сбежал из дома, предварительно всполошив всех членов семьи и даже собаку. Фрэнк никогда так быстро не бежал и никогда так быстро не садился в чужую машину. Лёгкие горели, в ушах до помутнения сознания звенело. Как только Джерард тронулся с места, Айеро громко вздохнул, что больше напоминало рёв или звериный рык, но это чувство свободы он никогда не сможет променять на что-то другое. И, честно, несмотря на жгучую, ядовитую ненависть в сердце, которую парень ощущал к родителям, он был счастлив быть уже десять минут наедине с Уэем. Он не дома, он не с ними. Чувство безопасности и защищённости рядом с Джи давало ему так много, что даже стало легче дышать. Всё казалось таким странным и ненастоящим, словно не с ним это всё произошло. Возникает ощущение какой-то искусственности. Иногда, когда люди переживают неожиданный стресс, попадают в страшные ситуации или в течение долгого времени пребывают в нетипичной обстановке, появляется иллюзия, ощущение, что ты — это герой какой-то книженции или фильма, а происходящее — это просто эпизод, который не имеет значения, ведь это не с тобой происходит. Сейчас Фрэнк пребывает в подобном состоянии. Он не верит. Просто, блять, не верит в этот сюр*. Всё такое странное, что даже особенное. Он сбежал из дома, странно, да? Он сейчас с парнем, с которым буквально вчера не мог сам заговорить. А главная странность — это тот факт, что именно этот парень и помог ему сбежать от родителей. Свобода. Вот она. Даже дышать как-то просто. Даже думать как-то легче. Джерард внимательно изучал лицо Фрэнка, сидящего на его постели и рассказывающего о том, что произошло. Из странностей сегодняшнего вечера было ещё и то, что Джерард был в чёрном атласном костюме с галстуком, а родителей его дома не наблюдалось. Но из-за возбуждения Фрэнк заметил это только сейчас. — А где твои родители? Джерард приоткрыл рот и взглянул на наручные часы. Он выглядит бесподобно, он выглядит практически великолепно. Никому так сильно не подходит костюм. — Эм. Какая-то вечеринка в честь чего-то там, которая продлится где-то до полуночи, может больше. — Подожди. — Фрэнк удивлен, он меняет позу на более собранную. Неужели Джерард все бросил, чтобы приехать за ним? Сердце в пятки уходит, — Ты должен быть с ними, да? Джерард вздохнул, отклонился назад, опёрся руками о пол, а на его фарфорово-бледном лице вылезла та самая микроулыбка, которую Фрэнк мог назвать самой искренней и настоящей из всего арсенала мимики парня. Взрыв. У него никогда не хватит слов, чтобы описать тот фейерверк в сознании, когда у него выходит каким-то волшебным образом оживить Уэя. Он практически ощущает себя глупым или недоразвитым, когда в голове лишь эмоция и чувство, а не слова. Но фейерверк перебивается чувством вины и некоторого дискомфорта. — Да. — Фрэнку стыдно, он опустил голову и посмотрел на свои носки со Снупи, Джерард в это время выглядит действительно довольным, он сияет, на щеках слабый румянец, — Кстати, я должен им позвонить. Джерард встал и вышел на балкон, но не закрылся, а скорее просто вышел осмотреться. Пока он ждал ответа, Фрэнк поднял взгляд и оглянул комнату. Чисто. Видимо, для него не характерен ужасный бардак, когда ему плохо (или Джерард сделал уборку). На этот раз кровать заправлена, бельё кристально белое, от чего Фрэнк вздрогнул, но тут же опомнился, когда понял, что сидит на пледе. Не хватало еще замарать что-то. Лучики уходящего солнца прыгают по комнате, словно тысяча маленьких солнечных зайчиков. Повсюду блики, повсюду огоньки, которые пускают красное, как яблоко, солнце. Это действительно похоже на завершение, и вот где-то сейчас они должны стоять на балконе, а на переднем плане поплывут титры с надписью «вся история выдумка, совпадения с реальными событиями случайна», и это будет конец без плавного подвода к нему. Просто сейчас Айеро кажется, что он изжил и испытал всё, что мог. Фрэнк спокоен, но не до конца. Вдох. Выдох. Что-то здесь было не так, но нельзя сразу же сказать что именно. Невидимая пелена тревоги окутывает помещение, что-то скребёт душу парня когтями изнутри. Наигранно идеально? Или, быть может, это просто глубочайшее сомнение во всём, которое зародилось во Фрэнке с появлением Джерарда в его жизни? Всё это звучит вполне разумно. Звучало, пока блик не ударил по глазам, от чего взгляд невольно устремился вниз. Секунда и Фрэнк уже пристально глядит на бутылку из-под водки. Подходит ближе, заглядывая в мусорное ведро, и видит осколки стекла. Вздрагивает. — Я забрал его, да... Не думаю. — Что такое? — спросил Фрэнк, поднимаясь и делая первые шаги навстречу, стараясь одновременно выпотрошить из мыслей увиденное и сделать непринуждённый вид. Срочно выбросить, срочно удалить беспокойство из головы. Джерард посмотрел на него и отодвинул мобильник от лица. Его щеки тоже ласкает солнце, оставляя невесомые поцелуи света на коже. — Мама спрашивает, хочешь ли ты приехать? — и тихо, почти шепотом, добавил, — Но мы можем остаться здесь, я никуда не уеду. Никуда Фрэнк ехать не хочет, но не грех признаться, что ему чертовски интересно, как проходят корпоративы, и он чертовски сильно хочет посмотреть, как Джерард ведёт машину. И вообще-то ему немного стыдно, ведь именно из-за него парень сейчас вдалеке от родных. Поэтому... — Поехали, почему нет? Уэй удивлённо вскинул бровями и определённо выглядит поражённым. — Ладно, сейчас приедем, я поищу ему одежду... Всё хорошо, не переживай. И он отключил телефон, положив в карман идеально отглаженных брюк, потом поднял глаза на Фрэнка, который вяло улыбался. Джерард видит в этом подвох или просто не понимает его, но, в любом случае, всё это можно списать на его ссору с родителями. — У меня есть костюм с собой! — довольно, с энтузиазмом воскликнул Фрэнк. О да, он не будет тухнуть дома, он может загасить свой страх злость другим событием. Только на это нужна энергия. Там будет еда? Джерард опять удивлён, но улыбается широко и открыто. — Да ты шутишь? — усмехается он. — Ну. Я всё-таки собирался пойти на бал и посмотреть на то, что ты там сделал. Пойдёшь со мной? Фрэнк немного перебарщивает с непринуждённостью, поэтому звучит и выглядит неуместно, даже наигранно, но черноволосый не принимает это во внимание. Джерард бесцеремонно открыл рюкзак парня и выудил из него костюм прямо вместе с вешалкой, которая деформировала сумку и не давала ей закрыться. А потом он замер и опустил голову, одновременно буравя взглядом костюм в руках. — Это... Это завуалированное «Prom?», Фрэнк? — он обернулся и по одним только щекам было видно смущение и неуверенность. Во Фрэнке пылает радость. Оу. — Да, думаю, да. Айеро стащил с себя футболку, Джерард всучил ему костюм и вышел. — Я пока выпью кофе. Жду внизу.

***

Это не корпоратив, это грёбаный банкет. Шумные разговоры, звон бокалов и множество деловитых на вид женщин и мужчин. Это больше напоминает светский вечер, где люди ведут такие же светские разговоры, только не хватает заказанного оркестра. Вместо него играет фортепиано или какой-нибудь клавесин, или просто рояль (Фрэнк не разбирается, да и Джерард тоже). Кремовые стены, кроваво-красные скатерти и серебряные подносы проходят перед глазами, как слайд-шоу. Повсюду столы с бокалами шампанского, много каких-то закусок вроде тех, что Фрэнк видел только в фильмах, потому что сам никогда такое не купит для себя. Где-то в центре, на самом большом столике, стоят корзины с фруктами, разные сорта сыра, вино, шампанское, а на накрахмаленных салфетках столовые приборы. Разит дорогими духами и тяжёлыми на запах одеколонами. Всё очень дорого, от этого Фрэнк чувствует себя не к месту в своем костюме с маминой работы. Как только они заходят в помещение, их встречает Роза. Красное платье ниже колен, полупрозрачные рукава с небольшими рюшами из красной ленты, и невольно Фрэнк сравнивает её с бокалом дорогого вина, что весьма занимательно. Она... Изящная, воплощение элегантности и красоты. Фрэнку остается только неловко смотреть на неё. Куда он попал? — Фрэнк, Джерард! Как я рада видеть вас вместе здесь. — восклицает она, но в своей спокойной манере, что ещё раз подчёркивает её аристократичность и сдержанность. Джерард заметно напрягается: брови слегка сведены, мышцы лица выпирают на тонкой коже. Звон бокалов бьёт по ушам где-то на заднем плане, пока Фрэнк пребывает в лёгком шоке и недоумении, — Фрэнк, ты можешь выпить, только смотри, чтобы этот молодой человек отделался соком. — она смеется, но один взгляд на сына выдаёт её нервозность. Тем не менее, обстановка слегка сгладилась и уже не так бьёт своими углами по лицу Фрэнка. — Мама, я знаю. Куда нам идти? — Куда угодно. Минут через пять придёт Адам, и тогда можем приступать. Вечер должен пройти хорошо. И она удаляется. — Вообще, я бы выпил. — шепчет Фрэнк Джи на ухо, чувствуя аромат его волос. Джерард фыркает, но всё же подталкивает Фрэнка куда-то вперед, подальше от двери, к одному из столиков. Учитывая то, что он совершенно пуст, можно сделать предположение, что именно здесь и должна приземлиться трусливая пятая точка Айеро. Не успел он присесть, как обнаружил, что Джерарда поблизости не оказалось. — Я принесу что-нибудь. Ты голоден? — Фрэнк дергается. Джерард мягко, но сдержанно шепчет на ухо, касаясь его плеч, и это, блять, очень приятно, но слишком неожиданно. — Хорошо. Куда Фрэнк, чёрт побери, попал? Время бежит так же быстро, как и вода в ручье, однако когда проходит всего минута, Фрэнк уже хочет начать ныть о том, почему парень так долго отсутствует. Но примерно всё, а может быть и абсолютно всё внутри Фрэнка ходит ходуном, и он практически не замечает ничего вокруг себя, а лишь видит помещение и людей как через калейдоскоп. Джерард возвращается с двумя бокалами (один - с соком или пуншем, другой - с шампанским), тогда и вернулась Роза. В этот же момент звон бокала о вилку прорезает помещение и все замолкают. Где-то рядом с ними, точнее впереди, стоит мистер Уайт и просит внимания. После этого он еле заметно улыбается и произносит: — Спасибо большое всем, что пришли. Сегодня мы отмечаем важное событие! Этот год принёс множество замечательных событий для нашей кампании, одно из которых — заметный рост прибыли. — раздаются одобрительные аплодисменты, Фрэнк поддаётся и тоже хлопает. Джерард полуразвёрнут к Уайту и скучающе смотрит на него. Люди с интересом изучают парней, что не смог не заметить Фрэнк, — Я благодарю всех вас за проявленную стойкость и отличную работоспособность. Думаю, все мы здесь успели провести ночь в офисе, съездить в соседние города практически внезапно и заметно вымотаться. Но! Как вы уже знаете, — он смотрит на кого-то в толпе и улыбается, где-то позади мужчина шутит какую-то понятную только для них шутку, — Мы теперь готовы расширяться. Надеюсь, это не предел, и мы сможем прыгнуть, как казалось ранее, выше головы. А теперь проведите этот вечер хорошо и наслаждайтесь едой. Звук аплодисментов блуждает от стены к стене, заглушая даже мысли. Иисусе блять. Фрэнк не то чтобы Золушка, которая внезапно попала в замок, но что-то схожее с этим чувством неуместности есть в нём. Адам присаживается за стол, Джерард разворачивается ко всем и обхватывает тонкими пальцами бокал, пока Фрэнк боится просто прикоснуться к скатерти. — Привет, Фрэнк. Уайт подает руку, Фрэнк слегка нервозно пожимает в ответ и робко, с такой же нервозной улыбкой, здоровается. — Хорошо, что ты пришёл. Мы уже решили, что Джерард просто придумал отговорку, чтобы не приходить. И они смеются. Сдержанно, с чувством некоторого дискомфорта. Джерард выглядит жутко скучающим, незаинтересованным в происходящем, пока Фрэнк безостановочно изучает каждого, кто присутствует здесь. — Я бы пришёл, просто не мог оставить Фрэнка там. Ой, блять, нет. — А что случилось? — спросила Роза. Ой нет. Ой, блять, нет. Фрэнк поперхнулся шампанским, прокашлялся и понял, что хочет сбежать отсюда. — Мама, не сейчас. — внезапно сквозь зубы говорит Джерард, медленно моргая. Уайт с непониманием смотрит на жену, потом на сына. Фрэнк нервно смеется, мнётся и переживает. — Да нет, ничего. Просто мои родители слишком религиозные, чтобы принять мои отношения. — Фрэнк. — Джерард резко развернулся к нему и потер переносицу. Это сейчас был каминг-аут перед отцом Джерарда? Оу. Чёрт? Официанты принесли картофель (хоть что-то человеческое), Уайт встал, коснулся плеча сына, что-то шепнул ему (Джерард улыбнулся, так что это либо что-то хорошее, либо что-то ужасное), и вместе с Розой они пошли к сотрудникам. И тут становится тихо, как в изоляторе. Вроде бы повсюду слышны разговоры, вроде бы повсюду вертится жизнь, но именно за столиком рядом с Джерардом висит неприятная тишина. Однако, это Джерард поворачивается, но не смотрит на Фрэнка. — Я не должен был это говорить, прости, Фрэнки. — Я хотел сказать то же самое. Остаток часа проходит так же натянуто, как и его начало. Джерард скучающе проводит взглядом по помещению, просто наблюдая за происходящим, иногда ищет глазами родителей, но не из-за того, что ему интересно то, с кем сейчас они ведут разговор, а чтобы просто знать, где они. Фрэнк то и дело нервно улыбается парню, когда они встречаются взглядами, но это не приводит к разговору, и напряжение не оставляет тело Фрэнка до тех пор, пока еда на тарелке не закончилась, и к ним не подошла какая-то женщина в тёмно-синем платье и большущем пиджаке с широкими плечами. На вид ей не меньше, чем матери Джерарда. Такая же элегантная и дорого выглядящая. Все люди здесь похожи один на другого. Какая-то отдушина деловитости и серьёзности с пеленой состоятельности. Они словно выше простых смертных, но... Это не вычурно, не описано яркими красками, не горит огнём на чистом поле. Всё так, как должно быть. Люди здесь настолько на своем месте, что удивлению Фрэнка нет конца. Женщина здоровается с Джерардом, обнимая его за плечи. — Это Фрэнк. — он указывает на него, касается ладони, — Я не знаю, нормально ли было привести сюда своего парня, но такие вот дела. Джерард сказал ей, что они вместе. Где-то внутри взорвалась маленькая бомба с миллиардом маленьких огоньков любви, от чего Фрэнк глупо улыбается. Женщина тоже улыбается, присаживается рядом. — Здравствуй, Фрэнк. — Здравствуйте. Джерард снова тянется к гранатовому соку, взглядом спрашивает Фрэнка, тот кивает и Джерард подливает ему тоже. И проливает на скатерть. — Ой! Джи! — Чёрт, я не попал на твой костюм? Прости, пожалуйста. — он встает и начинает инстинктивно отряхивать пиджак Фрэнка. — Нет, всё в порядке, не переживай. Женщина смеётся, хохочет и улыбается: — Вы очень милые! Фрэнк, блять, так сильно смущен, что не знает, куда себя деть. Они ещё какое-то время разговаривают. Она говорит о том, как сильно Джерард вырос, как она рада видеть его. Сказала, что они милые мальчики и ушла. Между парнями больше не повисала нагнетающая тишина, её заменили разговоры о «Титанике», который планировали пересмотреть, о некомфорте, который оба ощущают в этом помещении, о пицце с рыбой и о дурацких штанах, которые жмут живот, когда сидишь. В общем, ерунда, которой они делились друг с другом, переросла в дурацкие шутки и полностью разрядила обстановку. Постепенно вечер разгорался, начались какие-то конкурсы и прочее дерьмо, которое казалось совершенно неинтересным, и Фрэнка начало клонить в сон. — Я так наелся... Если я тебе заплачу, ты понесёшь меня до машины на руках? — Устал? Фрэнк уронил голову на кулак и пьяно прикрыл глаза: — Угу. — Поехали домой? Фрэнк вяло кивнул, Джерард помог ему подняться и начал искать Розу глазами по помещению. Он ненадолго отошел к маме, Айеро осушил бокал, а когда Джи вернулся, они поехали к нему домой.

***

Если кратко: Фрэнк пьян. А если не кратко: Фрэнк счастливо улыбается, пока спит на заднем сиденье машины, свернувшись калачиком и пачкая кедами дверь. Фрэнк такой же счастливый и такой умиротворённо-радостный, когда падает на кровать и медленно снимает с себя рубашку (не без помощи Джерарда), такой же счастливый, когда в чистой футболке ложится под одеяло, тихо хихикает над хвостиком, который сделал Джи из своих отросших волос. — Что-о? — Это самый милый хвостик. Подожди, — Фрэнк всматривается в темноту, — это розовая резинка? — Ох, Фрэнки, хватит надо мной смеяться! — Джерард снимает рубашку, надевает футболку и штаны, а потом тихо говорит, — Завтра вечером опять в школу. — Возьми машину? — Посмотрим. Джерард стоит перед кроватью, окутанный внутренними размышлениями. Над чем? Руки сложены, взгляд устремлен куда-то в пустоту, пряди чёрных волос одна за другой падают на глаза, что немного напрягает, но это совершенно нормально для парня. Фрэнк знает это. — Что? — спрашивает Фрэнк, потому что не готов так долго терпеть эту неловкость. — Так... Теперь между нами всё в порядке? Фрэнк стучит ладонью по месту рядом с собой, чтобы парень наконец-таки, блять, лёг рядом. — А вообще надо мириться, или что обычно делают все люди? Фрэнк хочет посмеяться над внезапной детской наивностью парня, но вместо этого действительно задумывается. Между ними пролетает беспокойное молчание, глаза друг напротив друга. Фрэнк начинает смущаться и пугаться одновременно. — Окей. Джерард протягивает мизинец, Фрэнк широко улыбается и ответно протягивает свой. — А теперь спи. Сегодня был тяжёлый день.

***

Всё утро они занимаются какой-то ерундой. Около десяти часов, вдоволь наевшись бутербродов с сыром и томатами и смотря «Южный Парк» от нечего делать, парни просто болтали о мультике. У Джерарда классный телевизор, но неудобный диван в гостиной, однако подняться после завтрака в комнату они не смогли, (Фрэнк съел пять бутербродов, ему даже дышать тяжко), поэтому одиннадцатый час был самым ленивым. Время тягуче идёт медленно и быстро одновременно, серии сменяются одна за другой, солнечный свет уже изрядно раздражает глаза, но Фрэнку так комфортно, что к смене своего местоположения (просто растянуться на весь диван, как морская звезда) он не готов. Солнце опять прожигает глаза, от чего становится невероятно жарко и ещё тяжелее. От одной только мысли о вечере, а точнее о костюме, который предстоит сегодня надеть и выйти на улицу, становится душно. Лёгкая усталость и чувство вымотанности есть уже сейчас, вот только непонятно, с чем оно связанно. С бутербродами или с мыслями о родителях? К черту родителей. Всё вроде бы хорошо, да? Оба парня спокойны, утро проходит весело и довольно непринуждённо, они не в ссоре. Солнце светит, тёплый воздух наполняет лёгкие, где-то снаружи изредка ездят машины, и слышно кряхтение старой газонокосилки. Всё хорошо же, да? Но есть одна маленькая (большая) проблема. Они не касаются друг друга. Джерард, казалось бы, заинтересованно смотрит на экран, только изредка поглядывая на Фрэнка, когда тот смеется или шутит, или делает всё вместе, чтобы привлечь внимание. И от этого Фрэнк впадает в меланхолию, полностью напрягаясь всем телом и одновременно ощущая такую страшную, необъяснимую и неприятную для него тревогу, что становится тошнотворно на душе. Просто... Почему так выходит, что после ужасных недель разлуки, проведённых в слезах и отчаянии, утопая в желании просто видеть и чувствовать Джерарда рядом с собой, быть в безопасности рядом с ним, быть настолько близко, насколько это возможно, Фрэнк просто-напросто боится прикоснуться к его руке, которая находится в нескольких сантиметрах? Почему? Разве это не глупо? Разве это не странно? Почему, когда ты получаешь то, чего так сильно хотел, становится страшно сделать что-то не так? Разве Фрэнк может сделать что-то не так для Джерарда? Ком в горле застревает. Есть ли в этом подвох? Фрэнку слишком страшно. Он медленно поворачивается на бок, выжидает три секунды и тихо говорит: — Хей, — Джерард поворачивает голову, — Джи, я люблю тебя, ты же знаешь? — как-то слишком тихо и неуверенно произносит Айеро, быстро пробегаясь взглядом по лицу парня напротив, боясь увидеть презрение, но на его лице выплывает лишь улыбка. Джерард расслабляется. Заметно расслабляется — поворачивается всем телом, улыбается, смотрит на Фрэнка с какой-то теплотой или спокойствием в глазах и тянет руку вперед. — Я люблю тебя. — Фрэнк жмурится, чувствуя прикосновение мертвенно-холодной руки к своей щеке, — Что-то случилось? Фрэнк пожимает плечами. А что он может сказать? Да? Нет? Да, случилось многое, случилось так много, что душа, насквозь пропитавшаяся отчаянием и страхом содрогается от одной только мысли о последних неделях жизни. Нет, Фрэнк не может это сформулировать, потому что он перегружен, потому что груз на плечах он никак не может назвать чем-то незначительным, но также никак не может объяснить, почему именно сейчас ему так печально. Джерард целует его. Холодные губы, влага на щеке и, Боже, Фрэнк не знает, счастлив он или боится проснуться. — Фрэнки. — тянет Джерард его имя, и из его уст оно звучит как мёд, как густой сироп, как что-то сладкое и тягучее. У Фрэнка паника, он снова жмурится и почти плачет, но никак не может себя остановить, — Пошли наверх? Когда они оказываются на уютном балкончике Джерарда, в лёгкие просачивается запах свежести, а Фрэнк содрогается, предчувствуя что-то нехорошее. Что за вздор! Да что с ним не так? Джерард обеспокоенно смотрит на Фрэнка, сведя брови в гримасе какого-то непонимания. Фрэнк опускает взгляд в пол. — Просто скажи, почему тебе грустно? У нас есть время. Вдох, выдох, кости ломаются только от одного лишь дыхания. Фрэнк на себя злится. — Мне страшно. Джерард двигает к Фрэнку табуретку, сам садится прямо на пол и закуривает, но не прерывает зрительного контакта. Он внимателен к Фрэнку. — Я боюсь, что скоро всё закончится. Типа... Джерард, я чувствую, что ничего из себя не представляю. — голос дрожит, Джерард сильнее хмурится, — Скоро конец. Скоро придут результаты, скоро я снова должен что-то придумать, чтобы... Помириться с ними или забрать все свои документы и никогда больше не возвращаться домой. Я просто- Я просто знаю, что у меня нет денег, я не знаю, что будет дальше и мне кажется, что это всё. Его слова похожи на одно из тех сочинений, которые обычно не попадают в мусорное ведро. Скомкано. Джерард больше не хмурится, он скорее грустит и переживает, забыв про свою сигарету. Похож на статую какого-нибудь русского писателя. Такой же серьёзный и задумчивый. — Ты не прав. — Фрэнк поднимает взгляд, немного шокировано поглядывает на парня, — Ты хорошо учился весь год, и если ты не сдал какой-то тест на максимум, то ты всегда можешь попытаться найти работу и оплачивать обучение, ведь отсутствие гранта — это не конец. Чтобы там дальше ни случилось, чтобы ты себе ни надумал, Фрэнки, я тут. — Фрэнк сейчас расплачется, Джерард берёт его за руку, — Деньги — это не проблема. И если ты думаешь, что тебе некуда идти, то я сделаю тебе ключ, повешу его на твою шею, чтобы ты наконец уяснил, что я не выгоню тебя. Я знаю, что мы поссорились, но и что с того? Сейчас всё в порядке, сейчас мы вместе, и если это не вселяет в тебя уверенность, то я пойду летом работать, и мы можем съехать... Ладно, может это и глупо, но, в любом случае, я как бы не собираюсь тебя оставлять одного с твоим дерьмом, потому что всё, что волнует тебя, волнует ещё и меня. Я надеюсь, я смогу помочь тебе. Но просто помни, что я могу не только помочь тебе собрать вещи, но и наорать на твоего отца, если ты только этого захочешь. Вот это тирада. Уэй, не отпуская руку парня, тянется за сигаретой и сильно затягивается, пока Фрэнк сидит в оцепенении и смотрит в одну точку. — Джи. Джерард гладит большим пальцем ладонь Фрэнка, поворачивается и вопросительно смотрит. — Я ненавижу тебя. Джерард улыбается, с губ проскальзывает смешок. — А я тебя. Фрэнк ответно растягивает губы в улыбке и протягивает руку вперёд, чтобы взять сигарету Джи. — Спасибо. — ветер треплет листья дерева, Фрэнк поворачивает туда голову, — На самом деле... На самом деле я думаю, что недостаточно помогаю тебе и... Поддерживаю? Не знаю. Просто ты такой сильный теперь. Или закрытый? — Джерард сжимает ладонь, — Может, я ошибаюсь, но я правда чувствую себя под твоим крылом, хотя сначала всё было иначе, да? — Возможно. Сначала ты хотел помочь мне, теперь я помогаю тебе. Разве это не правильно? — А я помог? Я помог тебе? — Фрэнк громко выдыхает, — Не понимаю. — Ну, знаешь, ты идиот. — О, Боже, Джерард. — А что? Просто успокойся. Всё хорошо, во всяком случае, сейчас. Фрэнк тушит сигарету, поворачивается всем телом к Джи и смотрит на него с долей злости или непонимания, что сильно смущает и напрягает. Потому что Фрэнк так сильно хочет сказать ему, так сильно хочет разъяснить всё и понять. Фрэнк хочет задать вопрос, но боится. — Фрэнки? Что не так? — беспокойно спрашивает Уэй, щурясь от солнца и пытаясь спрятаться от ярких лучей. — Я видел бутылки... — А. — Тебе нельзя пить, Джерард. Нельзя же. — Джерард опирается о стену, сползает ниже и отводит взгляд, — Джерард?.. — Я знаю. Поэтому мне отменили курс таблеток на месяц. Всё нормально. — Почему ты пил? — тихо спрашивает парень. Джерард чешет затылок, бегает глазами по балкону и очевидно нервничает. — Почему? — Потому что много случилось неприятных вещей. Потрясных. В плохом смысле слова «потрясных». — Наша ссора? — Не только. — Ты не хочешь об этом говорить? — спрашивает Фрэнк. Джерард качает головой. Конечно, не хочет. В конце концов, он привык особо не рассказывать о том, что его беспокоит и тревожит, потому что не видит смысла. Клубок какой-то злости и переживаний сжимается где-то внутри, где-то под ребрами и мешает здраво мыслить. Нет, не хочу. — Джи... Фрэнк до глубины души обидно от его закрытости, ведь они должны делиться своими переживаниями. Ведь не от Фрэнка Джерарду стоит закрываться. Джерард шепчет «ладно» и громко вздыхает, подвигает колени ближе к себе и обхватывает их. На лице глубокая печаль вперемешку со злостью и страхом, но это всё равно победа. — Мама сказала мне, что меня усыновили. Я всегда думал, что моя мама забрала меня от отца, а на самом деле... — он не договаривает, хотя и не нужно. Голос низкий, хриплый, тихий, а взгляд такой же печальный. Фрэнка бьют под дых. Что? Фрэнк сглатывает, смотрит на парня изумлённо. Ошеломлённо. Сглатывает ещё раз, пытается найти какие-то слова поддержки. Что-то больше, чем простое «оу, мне жаль», но неожиданность, как сильный поток воды из крана, смыла все потуги сознания, оставив его ни с чем. И ещё раз сглатывает, тянется рукой к волосам Джерарда и не может отвести глаза от его. Вдох. Выдох. — Она любит тебя. — зачем-то говорит он, потом продолжает с большей уверенностью и рвением, — Так бывает. Я знаю, что это огромный шок, но ведь по факту у тебя прекрасные родители, которые дорожат тобой. — Я знаю. Но теперь всё кажется каким-то бессмысленным. Совсем немного. Какой же он тихий, когда переживает. Какой же он печальный. — Они любят тебя. Твоя мама даже смотрит на тебя каждый раз с такой любовью, что моей зависти нет предела. Джерард хрипло кашляет. — Я обидел её. — Думаю, именно тебя она простит. Если уже не простила. Газонокосилка соседа наконец-то перестала кряхтеть и заработала. Это опять метафора? Скрытое сравнение? И Джерарду становится действительно легче на душе. Легче дышать, легче думать и просто сидеть и разговаривать с Фрэнком становится легче, потому что его слова хоть ненамного, но распутали этот дурацкий кокон обиды и печали. Вдох, выдох. Фрэнк, блять, устал. Фрэнк, чёрт возьми, очень сильно устал. Вдох. Выдох. — Джи, прости. Он говорит о ссоре. Он извиняется за свои слова в тот момент. Джерард понимает. — Не извиняйся. Это глупо. — Прости. — Господи, — Джерард встает с пола и подходит к Фрэнку максимально близко, приближается к его лицу и смотрит прямо в глаза, — Хочешь ещё бутерброд? Фрэнк ухмыляется. — Да, но с огурцом и майонезом. — Блять, Фрэнк, что за кошмар. — бормочет он, выходя с балкона. — Это вкусно! — хохочет Фрэнк, следуя за ним. — Я не верю тебе. — Тогда я сам сделаю! — Фрэнк хватает хлеб и кладёт два кусочка в тостер. — Ага, если не убьёшься, пока будешь резать огурец. — Джерард кидает в Фрэнка несчастным овощем и хихикает. — Хватит смеяться надо мной! Ба-бах. Сердце Фрэнка сжимается, оба парня затихают. Кто-то звонит. — Фрэнк, это твой телефон. Фрэнк хлопает по карманам, не обнаруживает в них мобильный телефон и бежит наверх, хотя на самом деле не хочет никому отвечать. Никому. Родителям. Джерард медленно идёт за ним, хотя бы потому что у парня в руках огурец. Телефон находится в кармане рюкзака, экран невероятно тёмный, потому что мобильник почти разряжен. Алиса. Ответить или нет? Ох, почему именно сейчас? Вообще, это странно, что звонит именно она, а не родители. Да, Фрэнк определённо не хотел бы разговаривать с ними, но с другой стороны — почему им всё равно? Почему они не пытаются его найти? Зная свою мать, Фрэнк ожидает полицию и кучу листовок «разыскивается», но... Неужели всё настолько плохо? — Алло, Алис? — Фрэнки, ты как? — тихо спрашивает она, — Я с Эммой гуляю, родители ругаются. Она говорит робко, но с долей непринуждённости и обыденности в голосе, мол, всё хорошо. Сердце Фрэнка сжимается от этого факта, но в каком-то смысле так даже лучше. Джерард заходит в комнату, Фрэнк кидает на диван огурец. Джерард берёт его и наблюдает за Фрэнком. — Пусть ругаются, мне-то что? Я не вернусь. С той стороны слышится лай и Фрэнку становится грустно. Ох, Эмма. Дорогая Эмма, как же жаль, что ты осталась там, а не вместе с хозяином. — Они сказали, что выкинут Эмму, если ты не вернёшься. — Я вернусь и заберу её. — Или так. Джерард вопросительно изгибает брови, садится неподалеку от Фрэнка на ковёр и гладит его по спине. Парень пытается его успокоить, хотя нельзя сказать, что он сильно заведён или возбуждён. Фрэнк скорее чувствует какой-то подвох, от чего слегка, совсем немного, злится. — Алиса, почему ты звонишь? — Беспокоюсь. Ох, она беспокоится. Она правда беспокоится, или Линда заставляет её звонить, чтобы выведать, где Фрэнк и что с ним? Сомнение проскальзывает медленно, набирая темп, усиливаясь. — Где ты? С Джерардом? Джерард. Фрэнк поворачивается к нему, чувствует лёгкие поглаживания по спине и тепло по всему телу, которое, словно горячий чай в холодную погоду, разливается прямо из сердца и несётся наружу. Пауза. Он смотрит в болотные глаза черноволосого парня и сжимает его руку. Все плохие мысли улетели в открытую форточку, подальше из сознания Фрэнка, оставив его ненадолго без злости и усталости. Как же хорошо, что он сейчас с Джерардом. Где угодно. Где угодно будет не так хорошо, как с Джерардом. Спасибо ему. Фрэнку действительное легче, он чувствует это. Он ведь мог устроить истерику, снова накинуть на себя одеяло и грустно смотреть в пустоту, думая над тем, что скоро этой пустотой станет его жизнь. Фрэнка ведь должны волновать эти разговоры с сестрой и родителями? Так почему сейчас он спокоен? Может, дело именно в Джерарде? Может, именно с Джерардом будет будущее Фрэнка? С Джерардом? Именно здесь. Фрэнк кладёт голову на его плечо, глупо и счастливо улыбается и успокаивается. Джерард целует его в макушку. Всё хорошо. — Да, я с Джерардом. Телефон отключается, но это не важно. Семнадцатого мая оба парня почувствовали облегчение. Семнадцатого мая стало как-то легче жить. И, возможно, именно сейчас Джерард Уэй чувствует то самое счастье, которое так хотел испытывать несколько месяцев назад, когда заперся в своей ванной комнате. И, возможно, именно сейчас он понимает, что если бы не один странный парень из школьного туалета, который обратил на него внимание, который заставил почувствовать хоть что-то, если бы не он, то чтобы сейчас было с ним? Если бы не Фрэнк, который тот еще любитель наломать дров и свести с ума себя и всех окружающих, свести с ума самого Джерарда, если бы не он, то сидел бы сейчас парень на ковре своей комнаты? Если бы не Фрэнк Айеро, почувствовал бы Джерард счастье? Фрэнк устало выдыхает, смотрит на погасший экран телефона и ложится на колени парня. Закрывает глаза, мягко улыбается и кладёт его ладонь на щёку, потом подносит к губам и улыбается сильнее. Вы, должно быть, шутите? Почему именно сейчас стало так спокойно? Дзынь. — Фрэнки, тосты готовы.