Picaro y tonto

Простой план — гарантия успеха. На лестнице в три ступени труднее свернуть шею, чем на стремянке в двадцать три. Джек предложил сперва взять «Жемчужину», на ней, очевидно, должно было быть меньше людей. Убрать всех тихо и после, освободив остатки команды, направиться на «Марию». — На «Жемчужине» есть оружие? — Салазар медленно и задумчиво водил указательным пальцем по хлопковой скатерти. — Нет, — Джек категорически замотал головой. — Джекки у нас против грубой силы, — Гектор насмешливо покосился на испанца. Устрица с сухим треском сдалась в его руках под натиском золоченых щипцов. — На «Марии» сорок пять огнестрельных для дальнего и ближнего боя, — Салазар посмотрел на парня с сомнением, — если они заметят нас на «Жемчужине»… — Сяо не станет рисковать кораблём, — Джек выглядел уверенно: — ему нужна «Жемчужина» так же, как и нам, разве нет? — Да, — Армандо задумчиво потёр подбородок, стараясь подобрать верные слова: — но… он довольно вспыльчивый и недальновидный. Джек раздражённо выдохнул и поднял босые ноги на стул, он уткнулся подбородком в колени и теперь ещё больше напоминал недовольного воробья: — С чего ты вообще взял, что Сяо остался на «Марии»? Салазар лишь слегка приподнял бровь, давая понять, что это очевидно. — Мы начнём с «Марии». Чем раньше Сяо перестанет дышать, тем раньше мы получим оба корабля, — справедливо рассудил Гектор. — Нам понадобится около шести, может, восьми человек… — Он щурился, будто от яркого солнца, задумчиво подперев голову ладонью. Его указательный палец, с внушительным гранатовым перстнем, подпирал висок. — Только холодное оружие, всё должно пройти тихо,  — Армандо бросил предупреждающий взгляд на старика. Гектор улыбнулся: — Ну разумеется. — Такая улыбка, по большому опыту Джека, не сулила ничего хорошего. — Первая цель - каюта капитана, после действуем по обстановке. Вы узнали, где швартуется китаец? Салазар на секунду замялся, Джек впервые видел тень неуверенности на его лице: — Скорее всего оба корабля… Гектор поднял руку вверх, и Армандо Салазар тут же умолк, неожиданно даже для себя. — Моим людям нужно точное место и время. — Барбосса перешёл на усталый мягкий тон, тщательно выговаривая каждое слово, будто говорил с идиотами. — Мы не сможем незамеченными прошерстить всё побережье прежде, чем найдём корабль. Повисло напряженное молчание. Салазар с болью признал, что старик прав. Гектор переводил полный недоумения взгляд с парня на испанца и обратно. Джек, стараясь спасти положение, осторожно произнёс: — Тёрнер?.. Гектор повернул к нему голову одновременно с испанцем. — Смотритель пристани? — Барбосса с сомнением склонил голову на бок. — Нет, его сын, — парень двумя пальцами снял крупную ягоду со снежной вершинки пирожного из взбитых сливок, его глаза зажглись хитрым огнём, — он часто делает ставки в подпольном покере. Если я его вежливо попрошу, то он наверняка расскажет, где пришвартовался китаец. — Джек повернулся в сторону Салазара, продолжая уже больше для него: — Сяо заядлый игрок, к тому же, за карточным столом приятно вскользь упомянуть, что ты стал капитаном сразу двух кораблей. Армандо согласно кивнул, глаза Джека засветились радостным предвкушением, но мужчина тут же обрушил все его надежды: — Нам следует навестить его вместе. Джек с досадой бросил взгляд на Гектора: — Разве один из нас не должен остаться здесь для гарантии? — Боюсь, Джеки, что гарантией этой сделки для сеньора Салазара являешься ты, и он тебя так просто не отпустит, — Гектор мирно сложил руки в молитвенном жесте на животе. — А в том, что вы вернётесь, я не сомневаюсь. * Бухта «Тортуга» в лучах заходящего солнца напоминала лужу раскалённого железа. Тяжелые тучи вязким дымом окутывали небо на горизонте, ветер гнал их мрачное сборище в сторону берега. Где-то там, вдалеке уже бушевал шторм. — Ночью будет буря, — Джек щурился и одной рукой придерживал длинные пряди волос, прижимая их ладонью к шее. Ветер ревностно пытался их растрепать. — Сяо придётся зайти в бухту, — продолжил за него Салазар, он внимательно осмотрел берег: чайки крикливо переговаривались, живым белым полотном покрывая песок; рядом чернела покосившаяся и рассохшаяся от старости будка: когда-то здесь выдавали лодки напрокат. Чуть поодаль, возле бесчисленных палаток с украшениями и безделушками из ракушек, виднелась единственная каменная постройка — бар, носивший одно имя с бухтой, на берегу которой располагался. — Это место идеально подходит, тут немноголюдно и места хватит для манёвра двух кораблей, — Джек пожал плечами. — Если бы мне нужно было спрятать два корабля, я бы выбрал «Тортугу». Испанец, до этого стоявший к нему спиной, медленно повернулся. Он почти улыбался. За последнее время Джек научился отличать хищный оскал на его лице от дружелюбной улыбки, хотя это было непросто. — Но Сяо не настолько хороший капитан, — вскользь заметил испанец и двинулся по склону вверх. Джек с трудом сдержал удивлённый вздох. Кажется, это был комплимент. В баре «Тортуга» царил полумрак, в воздухе витал едва уловимый запах кислого пива, солёной рыбы и сэндвичей с хорошо прожаренным беконом. Стулья стояли вверх ножками на круглых столах, ещё мокрый пол блестел темными половицами. За барной стойкой суетился и гремел какими-то бутылками высокий худощавый парень в белом фартуке и с перекинутым через плечо полотенцем. У него было приятное лицо, сейчас искаженное гримасой недовольства. Кажется, он не мог что-то пристроить под барной стойкой. — Опять разбавляешь ром, Генри?.. — Голос Джека стал вкрадчивым, почти ласковым. Он легко запрыгнул на барный стул, облокотился на стойку и заглянул парню в глаза: — Смотрю, привычек ты не меняешь… Под стойкой раздался глухой звон, Генри быстро поднял руки и постарался принять непринуждённую позу: — Грязная инсинуация, — с достоинством отмахнулся Тёрнер. Он перевёл взгляд на высокую фигуру испанца, его голос тут же стал почти приветливым: — Чем могу помочь?.. Салазар с удивлением отметил, что Генри, на вид выглядевший старше Джека, смотрел на него с опаской и уважением. — Нужно, чтобы ты рассказал нам кое-что, что рассказывать не должен, — улыбнулся Джек. — Я знаю о чём ты, — кисло протянул Генри. Его лицо вмиг осунулось. — На острове теперь только об этом и говорят. — Ещё бы, — Джек раздражённо фыркнул. Генри был довольно смышлёным парнем и быстро сложил два и два: он снова посмотрел на высокого мужчину, его глаза наполнились страхом, он непроизвольно сделал шаг назад и упёрся поясницей в ещё не разобранные ящики с содовой. — Даже без корабля ты приводишь людей в ужас, — заметил Джек, повернувшись к своему спутнику. — Да, Генри, нам бы хотелось вернуть нашу собственность, — Джек смотрел на парня со всей серьёзностью, на лице Салазара проступила хищная улыбка. — Я ничего не знаю, — тут же яростно замотал головой Генри. — Совсем ничего! — Брось, вчера было воскресенье, значит здесь проходила игра… — Джек махнул рукой, позволяя Генри самому продолжить логическую цепочку. Парень только ещё яростнее замотал головой. Джек тяжело вздохнул и спрыгнул с высокого стула: — Можешь показать свой дар убеждения, — он нехотя обратился к испанцу. Салазар с сомнением приподнял бровь и напомнил: — Ты говорил, что попросишь вежливо. — Это и есть вежливо, — Джек нехорошо улыбнулся. — Ты опасная пташка, — испанец посмотрел на него, будто видел впервые, в его взгляде сквозило пугающее одобрение. В следующую секунду сильные руки выдернули парня из-за стойки и с впечатляющей легкостью выволокли в зал. Тёрнер заголосил и задрыгал ногами, хаотично сбивая бутылки, стаканы, стопки, всё, что попадалось ему на пути. Салазар настойчиво усадил его на высокий стул, убедительно придерживая за горло. Джек, ещё не забывший свою последнюю стычку с испанцем, ему почти сочувствовал. — Где корабли? — Салазар всегда формулировал свои мысли лаконично и ёмко. Генри захныкал, вцепившись в чужие пальцы на своей шее: — Он меня убьёт! — Тёрнер вдруг перестал вырываться и почти доверительно сообщил: — Он вчера убил крупье, просто так, ни за что! Ему весь вечер карта не шла, он много выпил, ну и… достал пистолет… — Генри потряс головой, будто хотел избавиться от ужасных воспоминаний. — Сяо дорвался до власти, — испанец презрительно скривил рот. — Дураков положение уродует ещё больше. Джек впервые был с ним полностью согласен. — Генри, мы не уйдём, пока не узнаем, где он прячет корабли, — Джек медленно подошёл к парню: — ты мне почти друг, мне тебя жаль, и я очень терпеливый человек, — он искренне прижал ладони к груди, — но я не могу сказать того же о человеке, получившего прозвище «Морской Мясник», — Джек сочувственно пожал плечами. Генри перевёл затравленный взгляд на испанца, тот выглядел вполне спокойно, но хватка на его горле стала ещё сильнее. — Хорошо, хорошо… — с трудом прохрипел Генри. Салазар отпустил его шею. — Они говорили что-то про надвигающийся шторм и «Пенную бухту»… — «Пенная бухта», — разочарованно выдохнул Джек, как только за ними захлопнулись двери бара. — Да, не лучший выбор, — хмуро согласился испанец. — Она слишком маленькая, там каменистое дно, — в глазах парня читалось беспокойство за свой корабль. — Ему придётся ставить корабли вплотную друг к другу. — Это немного усложняет нам задачу, — Салазар сухо кивнул. До дома Гектора они шли молча, придерживаясь лесных троп, избегая открытых местностей и проезжих дорог.  — Неплохо сработано, — вдруг с улыбкой сказал Армандо, когда белые колонны уже показались за разлапистыми листьями низкорослых пальм. — Что?.. — Джек задумчиво повернул голову в его сторону. От долгого молчания он полностью погрузился в свои мысли. Но Салазар посчитал излишним что-либо уточнять. * Ночной ветер окутывал нежным шёпотом кусты пышно цветущих роз. Горячий воздух, как прозрачный пудинг, застыл удушающим маревом, и ночной ветерок приводил его в неспешную подвижность, принося прохладу. Армандо сидел в плетёном кресле, внимательно рассматривая карты окрестностей «Пенной бухты», но не упуская из виду тонкую спину с острыми лопатками. Гектор и Джек сидели на террасе в нескольких шагах от него, потягивая лимонную воду со льдом и тихо переговариваясь… До Салазара долетали лишь обрывки фраз: — …это было моё последнее доброе дело… — Доброе? — Джек звонко расхохотался. Дальше остаток фразы потонул в бокале с лимонадом, но последние слова прозвучали ясно: — Если бы не нога, черта с два ты бы её отдал… Гектор старчески рассмеялся, как будто кто-то потряс банкой с мелочью: — Знаешь, я думал… — Шелестящий шёпот, сдержанное хмыкание и, наконец, отчетливое: — …ты всегда находил выход. Правда, чаще сбегал… — Ироничный смешок. — Не тот случай, — покачал головой Джек: — Ты когда-то потерял ногу... Думаешь, она того стоит? Гектор поставил стакан на стол и устало откинулся на спинку стула: — Этот корабль проклят, малыш. Если выхода не будет, ты знаешь, что делать. Джек ничего не ответил. Барбосса ушёл к себе в десятом часу, пожелав всем «хорошенько выспаться перед делом». Миловидная женщина в фартуке с приятным округлым лицом показала им гостевые комнаты. Спальня Джека находилась на противоположном конце коридора от спальни Салазара. Испанец хмуро кивнул парню и закрыл дверь до того, как тот успел пожелать ему «Доброй ночи». Джек пожал плечами. В своей комнате он сбросил майку с шортами и с удовольствием упал в плен чудесно пахнущего порошком белоснежного постельного белья. Море отучило его от подобной роскоши, хлопковая ткань приятно ластилась к коже. Салазар не мог уснуть. Он испытывал незнакомое ему ранее чувство: оно вгрызалось в плоть, изматывало разум, бросало его от неуверенности к крайней раздражённости и имя ему было «беспокойство». В голове непрерывно пульсировали слова Гектора, услышанные издалека: «Ты всегда находил выход…», «Правда, часто сбегал…», «Ты знаешь, что делать…» Джек провёл всю жизнь на корабле, спуститься вниз из окна или перелезть через ограду для него ничего не стоит. От подобных мыслей Салазар впадал в тихую ярость. Что если парень сбежит, что если Гектор разорвёт их договор? Его прикончат ещё до восхода… Салазар никогда не считался с чужим мнением или чужим личным пространством, как ребёнок, не подозревающий о существовании этих понятий, и явно нуждался в спец курсе по ликвидации безграмотности в этом вопросе. Потому, не испытывая никаких угрызений совести, он вытащил складной нож, тихо отворил дверь и направился в противоположный конец коридора. Салазар живо воображал, как застанет Джека в проёме окна или возле него, готового рвануться наружу в любую секунду. Замочная скважина поддалась тонкому лезвию с тихим щелчком, и Армандо скользнул внутрь… Джек мирно спал. Одна его рука лежала на мерно поднимающейся голой груди, вторая чуть свисала с кровати. Белоснежная, на фоне смуглой кожи, простынь сбилась на животе, Джек зябко поджимал пальцы на длинных ногах. Его голова была развёрнута в сторону окна, рот чуть приоткрыт, густые тени падали на разворот тонких ключиц, кадык беспокойно дергался на длинной шее, Джеку снилось что-то неприятное. Салазар, сбитый с толку, опустил нож. Что теперь ему оставалось, уйти или остаться? Повинуясь какой-то неясной тяге, он сделал два шага вперёд, подходя ближе к кровати. Джек изредка хмурился во сне, но в остальном выглядел умиротворённо-расслабленным. Губы Армандо скривились в непонятной гримасе, такие люди, как он, никогда не удостаиваются подобного выражения лица от собеседника, на них всегда смотрят с подозрением, настороженностью, страхом, притворной улыбкой, смотрят с тоской, с раздражением, с яростью, со злостью, но чаще всего — с ненавистью. Длинные ресницы дрогнули, и огромные карие глаза наполнились недоумением. Через мгновение Джек заметил нож в опущенной руке и резко вскочил. Длинные волосы без красной банданы в беспорядке упали на его лицо; глухо звякнули украшения и бусины, вплетенные в каштановые пряди. — Я подумал, ты захочешь сбежать, — глухо сказал испанец. Джеку на секунду показалось, что он оправдывается. — У нас уговор, — парень выпустил из рук край простыни, которую сжал до побелевших костяшек. Салазар медленно убрал нож в карман, Джек внимательно за ним проследил и вдруг хитро сощурился: — Мне не нравится, когда вламываются в спальню, — он улыбнулся уголками рта. — Мне всегда казалось, что это должно происходить по обоюдному согласию. Салазар удивлённо приподнял брови и рассмеялся, у пташки напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. — Не бойся, в этом я точно не опасен, — хрипло ответил испанец и направился к двери. — А, ну да, — голос Джека стал жёстче, он вспомнил массивный крест на шее испанца и тот разговор на пляже: — католическая церковь за кровавые расправы, но против евреев и педиков. — Это не твоё дело, малыш, — с холодной улыбкой провёл черту Салазар и бесшумно затворил за собой дверь.