Wingless. Hopeless. Endless

      — «Дядя, мне тринадцать лет» значит?!       Холодом пробрало до самых костей. Я невольно села прямее и посмотрела в сторону, откуда донёсся звук.       Впрочем, не одна я такая: парни дружно вдрогнули и тоже повернулись. Там, привалившись к стене стоял… Да-да, тот встреченный мною ранее незнакомец. Ледыха, как я окрестила его за холодную внешность, отпрянул от стены и двинулся к нам. От тяжёлого взгляда светло-зелёных глаз было немного не по себе. Я передёрнула плечами, пытаясь избавиться от тягостного ощущения:       — Ты меня напугал тогда!       Тот, явно издеваясь, демонстративно достал из кармана телефон и принялся рассматривать в отражение на его огромном экране. Так повернул голову, по-другому… В каждом его движении сквозила какая-то насмешка, неприкрытое ехидство. Придушить захотелось, если честно.       — Да вроде с утра такой же был, неделю назад тоже, — подвёл всё-таки итог. И добавил: — Девушкам обычно нравится.       Последнее почему-то взбесило.       — Да мне по боку, кому что нравится! У меня синяк до сих пор не прошёл!       Объект моей неприязни ответить не успел.       — Брат! — ожил Денис. — Как давно ты тут?..       — С самого начала, — перебил его Ледыха, продолжая сверлить меня взглядом. — Какой ещё, в задницу, синяк?       — Обыкновенный! — огрызнулась я, вскочив с дивана и оказавшись перед ним нос к носу, что называется. Правда, тут скорее нос к груди, ибо данный субъект оказался выше меня на целую голову. Гордо вздёрнула подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. И, стараясь не замечать, как зловеще он нависает надо мной, продолжила: — Который ты, придурок, мне тогда поставил!       Ледыха потемнел лицом и явно хотел сказать своё веское слово, но его опять перебили. От двери донесся свист и жиденькие, демонстративные аплодисменты:       — Вау! Кака-ая картина!       Я скривилась как от зубной боли. А Кравцов продолжал:       — Деточка, ты бы сразу сказала, что спишь с ним! Я бы хоть цену выше предложил.       Я втянула воздух сквозь сжатые зубы. Опасность. Надо держать себя в руках. Ещё один вдох. Не помогает. Всё потихоньку заволакивает красной пеленой. «Ошейник… Надо натянуть…» — плыло в голове. Мысли стали вязкими и непослушными. Привычным движением потянула за… За что?       Шнура нет.       Чёрт!       Скосила глаза на диван. Вон они, наушники, лежат. Снятые за ненадобностью… Наивная! Кто бы мог подумать?..       Спокойно, держи себя в руках.       — Кравцов, какого чёрта ты тут делаешь? — донёсся словно издалека голос Ледыхи. Его голосом можно птиц в полёте морозить.       Пелена немного рассеялась. «Они знакомы?» — мелькнула в голове более-менее осознанная мысль.       — Да вот, тебя искал. Кто бы знал, что тут эта?..       «Эта» было произнесено с какой-то странной смесью презрения, злобы, разочарования и ожиданием чего-то крайне отвратительного. Красный туман стал плотнее. Я его перебила:       — Тебе, скоту, нокаута мало было? Что сделать надо, чтобы до тебя наконец-то дошло? Челюсть сломать?!       Крыша стремительно съезжала. Самообладание сдало свои позиции. И не у меня одной. Зато инстинкт самосохранения заработал на полную катушку. Поэтому, хоть уже и не видела ничего за красной пеленой, быстро приблизившегося Кравцова встретила мощным ударом в челюсть. Что-то громко хрустнуло, и его бессознательное тело упало к моим ногам. Опять. Зато пелена рассеялась.       Под четырьмя ошарашенными взглядами я громко чертыхнулась и, тряся ушибленной рукой, в самых красочных выражениях прокляла его род до седьмого колена в обе стороны. Надеюсь все его прапрапрапрапрабабушки и прапрапрапрапрадедушки в гробу перевернулись. И не один раз. А потом, живенько упаковав всю свою аппаратуру, накинула плащ, воткнула вкладыши наушников в уши, ввалила музыку на полную, закинула рюкзак за спину, чехол с гитарой в руку взяла и, не прощаясь, ушла. Дверью я — наконец-то! — хлопнула от души. Даже немного полегчало.       До моей квартиры добралась очень быстро, благо располагалась она намного ближе к реке. Промокла и замёрзла, как собака. Зайдя домой, аккуратно поставила на пол рюкзак с усилителем, чехол с гитарой прислонила к стене… Сдёрнула наушники и чуть не взвыла от боли, пронзившей тело.       Всё-таки музыка — наркотик. Оказывает мощный обезболивающий эффект.

***

      Проснувшись, долго не могла понять, почему так холодно и жёстко. Всё тело ломило, кожу на лопатках стянуло. Потом всё-таки дошло, что валяюсь я в коридоре, в ещё влажной одежде на холодном полу. К счастью, хоть голова и болела, но горло не саднило, не першило, голос тоже был в норме. Значит, не заболела.       Маленько оклемавшись, поднялась с пола и, захватив из комнаты чистые вещи, отправилась в ванную. Ботинки и плащ сбросила с себя ещё в коридоре, а вот дальше… От брюк и носков избавилась легко, не считая того, что нагибаться было адски больно. А вот блузку снять не получилось, та будто прилипла к спине. К сожалению, действительно прилипла. Судя по всему, когда Кравцову по морде двинула, разорвала только-только зарубцевавшиеся раны. Блузку удалось оторвать почти безболезненно, а вот с бинтами возникли сложности.       В итоге, плюнув на всё, залезла в душевую кабинку. От бинтов получилось избавиться, только смыв кровь. А потом я нежилась, отогреваясь под тёплыми струями воды. Содранную кожу, конечно, пощипывало, но как приятно было почувствовать себя снова человеком, смыть вместе с грязью чужие отвратительные слова!       Насухо вытерлась полотенцем, снова забинтовалась и надела чистую, пахнущую кондиционером для белья одежду. Я облегчённо вздохнула. Будто заново родилась! Даже штукатурки не так много понадобилось. Может, мне надо почаще себе устраивать прогулки под дождём с последующим валянием на полу в коридоре?       Я снова вздохнула. Всё бы хорошо, но голова болит. И кушать хочется. «Голод не тётка, пирожка не даст», — решила я и двинулась на кухню. Хорошо всё-таки, что сегодня суббота и никуда идти не нужно.       Но, похоже, идти всё-таки придётся. В магазин. Потому, что вчера со всеми своими приключениями забыла про продукты. И мазь заживляющую надо купить. Я окинула кухню внимательным взглядом. Посуда отсутствует, моющего средства нет, холодильник пустой… Плохая из меня хозяйка. Про важные вещи да забыла!       Я снова вздохнула. Да уж, выходные намечаются очень весёлыми. Но сначала надо чем-нибудь перекусить.       Погода обещала быть сегодня по-майски тёплой, поэтому вместо вчерашних ботинок натянула кроссовки, а вместо плаща накинула джинсовку. Нацепив незаменимые наушники и врубив в них музыку, отправилась покорять ближайшее кафе.       Удобно устроившись за столиком возле окна, я потягивала кофе и разглядывала прохожих, ожидая, пока принесут мой заказ. За окном всё утопало в солнечном свете, куда-то спешили люди (впрочем, они всегда спешат независимо от времени года или суток), два мальчика развлекались, кидая камни в лужу. На них-то мой взгляд и остановился. Вот мальчик в красной курточке сказал что-то мальчику в синей, они рассмеялись…       — Ваш заказ, — голос официанта привлёк моё внимание.       — Благодарю, — сказала я, наблюдая, как парень сноровисто сервирует стол. Передо мной оказалась тарелка с яичницей, тарелку с пирожным и приборы, завёрнутые в салфетку.       Тот кивнул, улыбнулся и удалился.       А я принялась за завтрак. И яичница с беконом, и медовик оказались очень вкусными. Думаю, в это кафе я буду заходить время от времени. Но как бы хорошо здесь ни было, нужно идти в магазин. Только вот что купить сначала: продукты или посуду?       Решив, что начну с продуктов, направилась в ближайший супермаркет. Но нужно всего и много. Тут-то и встал следующий вопрос. А как я это всё тащить-то буду? Левая рука после вчерашней экзекуции слишком болит, чтобы ей вообще что-то делать, а правая опухла, ибо Кравцову я двинула от всей широкой русской души.       В итоге стою я в супермаркете, гипнотизирую взглядом банку с шоколадной пастой, до которой не могу дотянуться. Вот какой дурак догадался её так высоко засунуть?! Да тут к каждому стеллажу должен идти в комплекте парень, который будет товары с верхних полок доставать!       Сбоку мелькнуло что-то белое, остановилось рядом. Не отрывая взгляда от вожделенной банки, протянула руку, легонько дёрнула за рукав и попросила:       — Достаньте мне, пожалуйста, пасту.       Явно мужская рука схватила банку, опустила её на уровень моего лица. Я потянулась за ней… И банка резко переместилась вправо и вверх, за пределы моей досягаемости. Я мгновенно вскипела. Издевательство какое-то! Я повернулась к шутнику, готовая разразиться гневной тирадой… И проглатила все слова, готовые сорваться с языка, встретившись взглядом со знакомым, пробирающим до костей взглядом светло-зелёных глаз.       Ледыха!       Я замерла, как кролик перед удавом. А он оглядел меня с головы до ног; словно в задумчивости, покачал в руке банку. Я отступила на шаг, увеличивая дистанцию. Данный манёвр не остался незамеченным, и его тонкие губы скривились в усмешке. Я отступила ещё на один шаг и напоролась бедром на свою же тележку.       — Неужели я настолько страшный? — спросил Громов, наблюдая, как я потираю пострадавшую часть тела.       Я молча смерила его подозрительным взглядом. И чего он ко мне привязался? Готова поспорить, он мне сейчас всё припомнит: и «дядю», и Кравцова…       Но он удивил. Шагнул ко мне, протянул руку:       — Владимир.       Я на мгновение замялась, но руку пожала. Теперь я знаю, как зовут Ледыху, но ценность данного знания оценивалась мной, как ничтожно малая. Ледыха и в Африке Ледыха. Я попыталась отнять руку, но он не позволил, перехватив крепче. Поднёс к своему лицу, внимательно изучил сбитые, опухшие костяшки.       — И как ты собираешься это всё, — кивок на тележку, — домой тащить?       — Как-нибудь, — огрызнулась я.       Владимир окинул меня внимательным взглядом, задержавшись на забинтованной левой, из-за чего захотелось её за спину спрятать. Что я, собственно, и сделала. Да, по-детски, знаю.       — Ладно, — вдруг сказал он, будто делая одолжение, — помогу. Что тебе ещё надо?       Я только глазами похлопала, смотря, как он опускает банку с шоколадной пастой в мою тележку. Ледыха взял меня за руку, чтоб не убежала, похоже, и выжидающе на меня уставился. А я мысленно потёрла руки. Коварненько так.       «Ну, милок, коль взялся за гуж, не говори, что не дюж».       Именно это я ему и сказала, когда мы стояли на кассе, а Владимир со странным выражением лица рассматривал четыре полных пакета.       — Да я-то сдюжу, — невозмутимо ответил тот. — Меня интересует другое. Как ты всё это собиралась домой тащить?       Я пожала плечами:       — В три захода. — Обведя покупки взглядом, скорее справедливости ради добавила: — Или в четыре.       Он это комментировать никак не стал, а просто, взяв пакеты, пошёл на выход. Я — за ним. Догнала его, пошла рядом.       — Ты даже не спросишь куда идти?       — Навёл справки, — лаконично ответил Владимир.       Минуты три прошло в молчании.       — А чего это ты вообще взялся мне помогать?       Он пожал плечами и, даже не глядя на меня, ответил:       — Жалко стало.       Я аж споткнулась на ровном месте.       — Меня?!       — Тебя.       Я посмотрела на свои руки. Как ни неприятно признавать, но, похоже, мой вид действительно вызывает жалость.       Остаток пути прошёл в тишине. За Владимиром приходилось почти бежать, ибо шаг у него был намного больше, чем у меня. Но несмотря на это, я успевала и посмотреть по сторонам, и поразглядывать прохожих. Район этот относительно молодой, да и раньше я сюда не особо захаживала, поэтому нового и интересного тут было много.       Но, как уже было сказано ранее, супермаркет был выбран ближайший, поэтому до моей квартиры дошли быстро. Владимир поставил пакеты на пол, разулся и, опять подхватив покупки, пошёл на кухню. Подобная хозяйственность и поведение в стиле «чувствуйте себя как дома», конечно, удивили, но я это комментировать не стала. Почему-то действия этого человека предугадать было сложно. Поэтому я просто последовала за ним.       Владимир поставил пакеты на стол и уселся рядом на стул. Было неловко. Не знаю, что сказать. Вроде прогонять невежливо, но хочется. Мне — человеку, привыкшему к одиночеству, буквально пропитанному им, — чьё-то общество было в тягость. Хотелось остаться одной, что-нибудь посмотреть или почитать, на гитаре поиграть… Хотя, последнее лучше отложить ненадолго.       Я просто принялась разбирать покупки.       — Что, даже чаю не предложишь? — нарушил тишину Ледыха.       — Ну, если ты хочешь полакать водички из-под крана из собственной ладошки, то, — махнула в сторону раковины, — милости прошу!       Он подпёр голову рукой, лениво следя за мной.       — Хорошая шутка, — хмыкнул он.       — Всего лишь суровая реальность, — отозвалась я, ставя в холодильник многострадальную банку шоколадной пасты и несколько консервных банок.       Он скептически хмыкнул. Это почему-то задело. Я пораспахивала все шкафчики, обнажив их пустое нутро.       — Это что же ты тогда вчера вечером ела?       — Ничего, — я пожала плечами и закрыла все дверцы. — Пришла домой и сразу же вырубилась.       «В коридоре, только переступив порог», — добавила про себя.       — И что ты будешь делать? — последовал новый вопрос.       Я, продолжая разбирать покупки, ответила:       — Как «что»? В магазин опять пойду.       — И как ты всё это потащишь?       Я тихонько хихикнула:       — Повторяешься. — И краем глаза на него глянула: — Это ты так в помощники набиваешься?       — Что-то вроде этого.       Его взгляд остановился на руках. На левой бинт в нескольких местах покраснел.       — Жалко?       — Жалко.