Wingless. Hopeless. Endless

      — Ну и что это было? — спросил Саша, когда мы остались вдвоём. Выглядел он непривычно грозно и явно хотел получить ответ на волнующий его вопрос. И, судя по упрямому виду, отступать не намерен.       Я только вздохнула и удобнее устроилась на покрывале: разлеглась, заложив руки за голову.       — Вот какой ответ ты от меня ждёшь?.. — я прикрыла глаза рукой и зевнула. — Он мне немного крови испортил, я ему немного… Всё взаимно.       Саша гневно прошелестел листами альбома.       — Это ненормально! Как ты не понимаешь? Ну нельзя спокойного человека так доводить!       Я закатила глаза:       — В тихом омуте черти водятся?.. — полувопросительно сказала я. Разговор уже начал утомлять, а Саша закругляться с нотациями даже не собирался, явно заходя на новый круг. — Если ты боишься, что он меня однажды задушит в страстных объятиях, можешь расслабиться. У меня черти водятся не менее страшные. Это во-первых. А во-вторых, спрашивается, какого чёрта ты только мне-то мозг полощешь? Маленьких обижать, знаешь ли, тоже далеко не самое благородное дело. — Украдкой брошенный из-под руки на притихшего Сашу взгляд подтвердил: смутился и перестал яростно шуршать бумагой. Я, закрепляя успех, дожала: — Лучше бы поесть мне с кухни притащил, мой ярый сторонник здорового питания.       Саша окончательно стушевался. И пробурчал, уткнувшись в альбом:       — Сама-то чего не сходишь? Он же тебе ничего не сделает?       Вот и ответ на мой вопрос: Саша просто не хотел попасть под горячую руку. Но он меня всё-таки успел достать своими нотациями, так что роль почётного посланца принадлежала ему. Будет уроком.       — Так и тебя не убьёт и даже не покалечит, — парировала я. И запричитала: — А кушать-то как хочется! У меня уже голова от голода кружится. И воды! Воды мне! Я же скоро умру от жажды!       Я разошлась и даже начала обмахиваться соломенной шляпой с широкими полями, даже прониклась собственным несчастьем. Мне плохо, а он ещё тут…       — Ладно! — не выдержал всё-таки Саша и вскочил на ноги. — Сейчас принесу.       Я отсалютовала ему шляпой, вызвав смешок и вопрос: «Тебе бутеры-то с чем делать?»       — С колбаской, сыром и помидоркой.       Саша сделал вид, что записал пожелания в блокнот, в роли которого выступил уже довольно потрёпанный альбом, и поклонился:       — Будет исполнено, миледи.       Я усмехнулась: Ледыхина школа. Насмешливого презрения, только не хватает, а так один в один просто. Но, к счастью, добрый Саша всё ещё оставался добрым Сашей: второго Ледыху я бы просто не вынесла.       Я устроилась поудобнее и прикрыла глаза. Жара спала, и воздух наполнился приятной прохладой. Где-то в кустах сонно жужжали пчёлы, рядом порхали бабочки, приятно пахло каким-то цветущим растением… Красота, одним словом. И даже не скажешь, что где-то поблизости ошивается злющий Ледыха.       Против моей воли мысли опять устремились к нему. Очень уж он неоднозначный человек. То нормальный, даже положительный, то мудак мудаком. Ну, или я просто слишком пристрастна, наивна и… Как же это называется? Юношеский максимализм, кажется. И страдаю юношеским максимализмом, да. Если это можно так назвать.       Я вздохнула, запутавшись. И замерла, когда что-то легко-легко, почти неощутимо пощекотало кончик носа. Похоже, Саша решил подшутить в свойственной ему манере.       «Ну, погоди, доберусь я до тебя!» — подумала я и осторожно приоткрыла глаза, приготовившись его напугать. И окончательно растерялась, когда, сведя глаза в кучу, разглядела ни что иное, как разноцветные крылышки бабочки. Она-то своими лапками и щекотала мне нос.       Щелкнул затвор фотоаппарата.       «Ну это-то точно Саша», — решила я и скосила глаза вбок. И даже почти угадала: фотоаппарат держал Андрей, а вот Саша стоял рядом с большой тарелкой бутербродов в руках.       — Ну ты прям как диснеевская принцесса, — усмехнулся Андрей и опять щёлкнул затвором.       Бабочка, будто издеваясь, помахала крылышками, но не улетела. Послышался смешок. Наверное, я со сведёнными в кучу глазами, выглядела забавно, но спугнуть ненароком это маленькое чудо просто не хотелось. Но ребята подобного трепета не испытывали, так что плюхнулись рядом и, естественно, напугали этим бабочку. Я с грустью проводила взглядом разноцветные крылышки и села, отобрав у Саши обещанную тарелку бутербродов. Что оказалось особенно приятно, начинка была ровно такая, какую и заказывала. Я взяла один и мгновенно прикончила. Оказалось даже вкуснее, чем ожидала.       Парни, не скрывая иронии, проследили за исчезновением уже второго бутерброда и многозначительно переглянулись.       — То есть попкорн ты себе заранее заказала? — спросил Андрей.       Я чуть не подавилась от такого заявления.       — В смысле?       — Да в прямом, — сказал непривычно хмурый Саша. — У нас тут Володя с Денисом чуть не подрались, сейчас будут выяснять отношения. И этот с ними, — он кивнул на Андрея.       — Чего сразу этот-то?! — притворно возмутился тот. И расплылся в улыбке: — Смотри на это проще. Они всё-таки далеко не в первый раз выясняют отношения таким способом.       — Но никогда до этого по такой причине! — вдруг вспылил Саша. И самым наглым образом утянул у меня из-под носа бутер.       Я ревностно проследила за его исчезновением, но всё-таки нашла в себе силы отвлечься от еды:       — И чего я не знаю?       Я смерила каждого пытливым взглядом, но ребята, которые почти ссорились, оказались просто до удивления единодушны:       — Ничего!       — Вот именно, что ничего, — не отставала я. — Они-то из-за чего умудрились поцапаться?       — Если коротко, достала ты человека аж до трясучки, — буркнул Саша и уткнулся в альбом.       Сразу стало понятно, что больше я от него ничего не добьюсь. Но его мысль продолжил Андрей:       — Поспорили они немного, так что сейчас конфликт решать будут старым проверенным способом, то есть подтягиваться. Кто первый сдулся, тот и не прав. Я вот просто за компанию поучаствовать решил. — Он вдруг подскочил и, сняв футболку, кинул её на покрывало. — А вот и они идут.       Он испарился быстрее, чем я успела хоть как-то отреагировать. Так что всё, что мне оставалось, — это проводить взглядом его спину. К нему присоединились Денис и Ледыха, и они, перекинувшись парой слов, запрыгнули на невидимые для меня перекладины (зрение упало не слишком сильно, так что очки частенько оставались дома на тумбочке) и начали подтягиваться. Первым сдалось красное пятно, потом сдулся, кажется, Андрей (он был в белых шортах). Последним сдалось самое большое пятно, в котором я признала Ледыху.       Похоже, Дениска проиграл.       Рядом на покрывало упал взмокший Андрей. Он потянулся и вытянулся во весь рост рядом.       — Э-эх! — вздохнул он, но выглядел при этом очень и очень довольным. — Володю обойти пока никто из нас не смог. И похоже, что в ближайшее время и не сможет.       Саша от комментариев воздержался и по-прежнему сидел, уткнувшись в альбом. Я же только головой покачала:       — А с виду и не скажешь, на Геракла совсем не похож.       — Можно подумать, я похож, — фыркнул Андрей.       Я окинула его взглядом, отметила весьма выдающиеся мышцы груди и рук.       — Ты-то как раз-таки и похож. Я бы поставила на тебя.       — Лестно, — отозвался он и прикрыл глаза, греясь на солнышке.       Глянула на хмурого Сашу, на сонно-довольного Андрея и уже почти смирилась с вынужденным бездействием, как заметила подходящего ко мне Дениса. Тот и правда был в красной футболке, так что пятна идентифицировала я верно. Парень плюхнулся рядом, потеснив Андрея, и, не скрывая досады, воскликнул:       — Он всегда выигрывает!       — Ну, — я философски пожала плечами, рассматривая такого непривычного Дениса. Обычно в разных школьных соревнованиях победителем выходил он. — Он старший брат, ему положено в чём-то всегда превосходить младших.       — Но я-то каждый день тренируюсь, а он — нет! И всё равно всегда остаётся первым.       Похоже, каким бы авторитетом ни был Ледыха для Дениса, этот факт его неслабо задевал.       — Ты всегда можешь себя утешить тем, что сила мышцы напрямую зависит от её длины, а он намного тебя выше.       — А разве от длины мышцы не зависит её КПД? — заинтересовано спросил Денис.       — Нет, — ответила я, глядя в небо. Начинался закат и перья облаков окрасились в оранжево-розовый. — КПД мышцы равняется пятидесяти процентам и не зависит от её длины. В нормальном состоянии.       Денис развернулся ко мне всем телом и с жадностью внимал всему, что я говорила.       — А это как?       — По сути мышца может выдавать намного большую силу, но всё упирается в человеческий мозг. В нём есть некоторые «предохранители», которые ограничивают силу. Поэтому сумасшедших во время припадка почти невозможно победить. Так, например, иногда двое шкафов не могут справиться с миниатюрной девушкой.       — То есть, — Денис склонился надо мной, загородив небо, — на самом деле все мы намного сильнее?       — Что-то вроде того, — я отодвинула от себя его лицо.       — Но зачем тогда нужны эти ограничители? Чтобы люди не поубивали друг друга?       Денис опять заслонил собой небо, мешая смотреть, и, прежде чем ответить, я опять его отодвинула.       — Скорее чтоб не убились сами.       Денис так и взвился:       — Как это так?       — Очень просто, — вздохнула я, уже порядком подустав от Дениса. Он сейчас как никогда сильно напоминал ребёнка. А я чувствовала себя молодой задолбавшейся мамочкой, которую чадо донимает различными «почемучками». — Не видел небольшие комиксы, разоблачающие супергероев? В роде: «Бог дал тебе суперсилу, но не дал супер-крепкие кости» или «Ты можешь бежать быстрее света, но обречён скитаться в темноте, потому что свет не успевает за тобой»? — Озадаченно-ошарашенное лицо Дениса само сказало мне, что ни о чём подобном он даже не подозревал. — В общем, при превышении определённого предела мышца просто ломает кости, к которым крепится, и рвёт связки. Второе реже, обычно страдают кости.       Денис только ошалело моргнул в ответ и растянулся рядом на покрывале. Тут-то и подал голос Андрей. Он всё ещё лежал рядом с закрытыми глазами.       — Какие, оказывается, интересные вещи ты знаешь.       Я пожала плечами:       — Ну да, я склад очень интересной, но совершенно ненужной информации.       — Например? — подключился к разговору ранее молчавший Саша.       Я вздохнула. Как назло, когда вот так в лоб говорят «Расскажи что-нибудь интересное», мысли, как тараканы, мгновенно разбегаются по разным углам.       — Ну, допустим, обычно при высокой влажности труп разлагается быстрее, чем в сухом месте. Но если к высокой влажности добавляется высокая температура, из тканей выделяется воск, и получается мумия.       Ребята странно хмыкнули. А я привела следующий пример.       — Знаете в честь кого назван небезызвестный вам коктейль? В честь одной английской, кажется, или французской… Короче, какой-то европейской королевы, которая для поддержания молодости купалась в крови девственниц. Её в народе прозвали Кровавая Мэри.       — А у тебя есть что-нибудь менее кровавое? — спросил Саша.       — Дай подумать, — задумалась я. — Первые книги обтягивались человеческой кожей.       — Алиса, блин! — прозвучало до удивления синхронно, так и не скажешь, что сразу в три глотки.       — Ладно… Если не ошибаюсь, у Пушкина целая глава «Евгения Онегина» посвещена женским ножкам.       — Серьёзно что ли? — раздался слева голос Саши.       — Да, — ответила я и, не сдержавшись, подколола: — Тоже хочешь что-то подобное написать?       — Да ну тебя, — буркнул он.       — А есть что-нибудь интересное про спорт? — спросил Андрей.       — Есть, — почти не задумавшись отозвалась я. — Участники олимпийских игр в древности состязались голыми. А правилом это стало после того, как одна девушка то ли просто участвовала, — а женщинам это было запрещено — то ли даже победила.       — Прям реально голыми? — в голосе Дениса сквозило недоверие.       — Ну да. И даже сражались они голыми.       Кажется, мне хотели задать ещё какой-нибудь вопрос, но надо мной, загородив своим пресветлым ликом окрасившееся в сиреневый небо, навис Ледыха.       — Это кого же вы тут обсуждаете? — Его голос прозвучал даже нормально, никого не заморозив, хоть и в глазах светилось что-то странное.       Самым сложным оказалось не промолчать, а продолжать смотреть сквозь него, на невидимое небо, и не дёрнуться, когда мне на нос упала капля, кажется, пота с его лба.       — Античных воинов, — весьма корректно ответил Саша, но оказался проигнорирован: Ледыха внимательно изучал мою реакцию на него, точнее её полное отсутствие. И тихо, будто погрузившись в раздумья, спросил:       — А если плюну?       Внешне я никак не отреагировала, но внутренне приготовилась врезать ему в нос. И таким теплом отозвалась эта мысль, что стало немного не по себе. Но потом я решила, что он это вполне заслуживает, и немного успокоилась.       К счастью, этот в высшей степени провокационный вопрос расслышали и ребята, так что защитник у меня нашёлся. В лице Дениса.       — Перестань цеплять Алису.       И со стороны Ледыхи прозвучала фраза, что очень сильно меня озадачила:       — Этот вопрос мы уже обсудили.       Он наконец-то от меня отодвинулся, и я бросила испытующий взгляд на Сашу. Это, выходит, они из-за меня поругались? Но Саша сделал вид, что не заметил, а Андрей с Денисом отвели глаза и промолчали. Тут как раз со стороны дома раздался крик «Разводите костёр!», и ребята сразу же смылись, спеша заняться делом. Андрей с Денисом сбегали за углём, а Саша принёс мне гитару и сказал играть. Ну я играла, хотя по сути всего лишь бездумно перебирала струны.       Скоро, когда костёр был разведён, к нам присоединился и Ледыха. Для приготовления шашлыка было ещё рановато, зато для песен под гитару самое то. И всё было бы прекрасно, если бы не…       — Алис, а ты знаешь «Реквием по мечте»? — вдруг спросил Саша.       Я задумалась. Да, кажется, слышала, но достаточно давно.       — Это тот, который первоначально «Реквием» Моцарта?       — Да, переделали немного и в фильме использовали.       Да, помню. Великолепнейший фильм, но очень тяжёлый. Вот уж драма, так драма! Проблема только одна, в последний раз я слышала «Реквием» года три или четыре назад.       — Да, шикарный фильм, — согласилась я. — Но я смотрела его несколько лет назад.       Саша приподнял брови:       — Это ж сколько тебе было?       Я пожала плечами:       — Двенадцать.       Саша выпал в осадок, зато активизировались Андрей и Денис, Ледыха просто сверлил меня странным взглядом.       — Это что же там за фильм-то такой страшный? — спросил Дениска.       — Не такой уж он и страшный. Но, если коротко, то… Кто-нибудь, кроме Саши, знает значение слова «реквием»?       Ледыха многозначительно промолчал, Андрей с Денисом переглянулись и синхронно покачали головами.       — Что ж вы банальных вещей-то не знаете? — вздохнула я, но пояснила: — Это католическое понятие, означает что-то в роде заупокойной. Её, кстати, Моцарт для себя писал.       Повисла странная тишина. Вроде бы не тяжёлая, но какая-то непривычная. А я хаотично, в быстром темпе перебрала струны, запоминая звучание, и начала вспоминать.       Тяжёлое, какое-то неторопливое начало, постепенное нагнетание. Немного резче, по возрастающей. Быстрее, сильнее. Выразительнее. Ещё быстрее, ещё сильнее. И обрыв. Тихо, плавно, почти на грани слышимости. И снова резко, снова вверх, по возрастающей. Затишье и постепенный подъём, нагнетание. Неумолимо вверх, к кульминации, быстрее, сильнее. Резче. И опять ускориться и подняться, чтобы опять упасть. И больше не подняться.       Мгновение тишины, пропитанной благоговением, и взрыв. Казалось, голову чем-то проткнули насквозь, в ушах так зазвенело, что не было слышно собственных мыслей, а кромешная тьма перед глазами ввергала в панику. Кажется, я выронила гитару, когда согнулась и сжала голову руками, чтобы хоть немного унять боль, разрывающую череп. Кажется, даже кричала. Кажется, меня дёрнули куда-то в сторону. И, кажется, не раз. Кажется, мне что-то кричали, но я не слышала: звон перекрывал всё и казался совершенно невыносимым. И всё, что оставалось, шептать:       — Принесите мне мой рюкзак… Рюкзак… принесите. Принесите мой рюкзак. — Раз за разом, по кругу, надеясь, что слова можно разобрать.       Похоже, меня всё-таки поняли, впихнули в руки мне рюкзак. С трудом отстранившись от невыносимой боли, сконцентрировалась. Третье отделение, банка с тремя точками на крышке. Валерьянка. Открыла зубами, закинула в рот сразу штуки три. Банка с двумя точками. Каптоприл. Быстро зажевала одну таблетку, не обращая внимания на горечь, и замерла в ожидании. Звон слегка утих, боль стала почти терпимой. Я с облегчением откинулась на кого-то и обмякла, ожидая, пока давление полностью нормализуется и перед глазами прояснится. По лицу потекло что-то тёплое, капнуло на губы. Автоматически слизнула и скривилась, узнав вкус, судя по всему, у меня кровь из носа пошла.       Наконец стали возвращаться звуки. Парни спорили, и их голоса отдавались больной пульсацией в голове. Хотела рявкнуть, но получилось только прошептать:       — Заткнитесь, пожалуйста.       Результат не заставил себя ждать: эффект такой, будто выключателем щёлкнули и все мгновенно отрубились.       — Лучше попить дайте.       В руки мгновенно сунули открытую бутылку с водой и помогли удержать в трясущихся руках. Выпила я, наверное, половину, чтобы избавиться от мерзкого лекарственного вкуса. И, отдав бутылку, привалилась к держащему меня… наверное, Андрею. Саша бы не удержал, Ледыха бы не стал, а Денис сидел далеко, с другой стороны костра. К носу прижалась влажная тряпка. Или платок. От приятной прохлады стало легче, и пульсация в голове почти пропала.       Наконец, я смогла приоткрыть глаза. Свет от костра больно ударил, по щекам потекли слёзы. Моргнула, чтобы прояснить взор. Вижу — уже хорошо. Передо мной на коленях с моим рюкзаком в обнимку стоял Саша, за ним маячил Денис, не находивший себе места. Оба выглядели бледными и какими-то растрёпанными, будто накрыло их вместе со мной. Раз уж они передо мной, а Ледыхи не видно, Андрею автоматически оказалась присуждена роль держащего меня на коленях парня.       — И что это было? — спросил до жути серьёзный Саша.       — Побочный… эффект… — дыхания мучительно не хватало, перед глазами опять на мгновение потемнело.       — И как часто случается подобное? — последовал следующий вопрос.       Меня хватило всего на три слова:       — Редко… Потом… расскажу…       Я откинулась на Андрея и закрыла глаза. Всё-таки ещё не до конца отпустило.       — А-ал-лис, — тихим дрожащим голосом позвал Денис.       — Не сдохну… — успокоила я его.       Несколько секунд царила почти абсолютная тишина, но её нарушил чей-то голос:       — У вас уже всё в порядке? Скорая не нужна?       — Вроде нет, — отозвался Саша, я аккуратно кивнула, подтверждая его слова.       Но что-то царапнуло. Я приоткрыла глаза и взглянула на говорившего. Во рту резко пересохло. Андрей. Запыхавшийся, всклоченный. И вполне реальный. Это получается, что!..       Я с каким-то доверчивым недоумением повернула голову, заглянула в лицо… Точно, Ледыха. Видимо, выражение лица у меня было более чем выразительное. Потому что и так слишком бледный Ледыха вдобавок ко всему ещё и нахмурился, став совсем уж страшным, и тихо, самым натуральным образом зарычал.       — За какого изверга ты меня принимаешь?       Я молча вернулась в исходное положение.       Во-первых, на этот вопрос я уже отвечала. Во-вторых, с тех пор мало что поменялось. В-третьих, этот вопрос утвердителен изначально, если можно так выразиться. Так что извергом он признал себя сам. А в-четвёртых… мне сейчас слишком сложно говорить. Я уже даже морально приготовилась к тому, что меня с коленей сейчас ссадят, но этого почему-то не произошло.       Несколько долгих минут прошло в гробовой тишине, только костёр потрескивал, да Ледыха на ухо сопел. Но он был тёплым и достаточно удобным, так что такое небольшое неудобство вполне можно было потерпеть. В голове прояснилось, пульс более-менее пришёл в норму, руки почти перестали дрожать. Я попыталась сползти с чужих коленей, но меня не пустили.       — Куда? Здесь сиди.       Что-то мне это напоминает… Этак это станет у нас традицией. Впрочем, неважно.       — Володь, — его имя пришлось из себя почти выпихивать, — давай шашлык жарь уже.       — А тебе плохо не станет? — спросил он.       — Хуже, чем было, — точно нет, — отмахнулась я. — Но таблетки определённо стоит заесть.       Спорить никто не стал, но шашлыком занялись Андрей с Денисом, а Саша принёс посуду. Владимир отпускать меня почему-то не захотел. Шашлык жарили в тишине, молча захлёбываясь слюной. Уж что-что, а есть хотели все.       Наконец, когда первая партия была готова, первый голод утолён, а вторая партия отправлена на костёр, я решила начать рассказ. К тому же под тремя пристальными взглядами было несколько неудобно, ладно хоть Ледыха меня не сверлил: очень уж неудобно было ему это делать.       Я вздохнула, собираясь с мыслями, глотнула воды.       — В общем… — начала я и запнулась. Если сейчас начну говорить про проблемы с давлением, придётся и рассказать, когда они проявились и из-за чего. И что этому поспособствовало… И мысли банально разбегались, и слова в голову никак нужные не приходили. И потерять единственных друзей не хотелось.       — В общем что? — прозвучал над ухом голос Ледыхи.       Я вздрогнула от неожиданности, даже развернулась к нему, заглянула в лицо… И отвернулась.       — Я просто не знаю с чего начать.       Обвела глазами ребят, потеребила руками носовой платок, которым вытирала кровь с лица. Зажмурилась:       — Если коротко, то у меня проблемы с головой. Серьёзные.       — Это мы уже заметили, — хмыкнул Ледыха.       Ребята бросили на него предупреждающий взгляд, который я чуть не приняла на свой счёт. А Саша спросил, так с намёком:       — А если длинно?       — А если длинно, — повторила, задумавшись, — я это заметила в шестом классе. — Ледыха ощутимо напрягся. — Да, возрадуйся, ты узнаешь то, что так хотел, — ядовито процедила я и продолжила уже спокойнее: — Денис, помнишь Милу?       Все взгляды сразу же переместились на него. Денис сразу как-то подобрался и нахмурился, стал казаться серьёзнее.       — Это та девочка из параллельного класса, которую собаки бродячие разорвали?       — Да, — кивнула я и снова вздохнула, пытаясь собирать мысли в кучку. — Об этом не знает никто, кроме меня. Мы тогда гуляли вместе. Только я отбиться смогла, а она — нет. Как помутнее какое-то нашло… Как вернулась тогда домой, не помню, но никто ничего даже не узнал. Ну, чтоб отвлечься я и начала усиленно забивать себе мозги учёбой.       Я замолкла, пытаясь перевести дух. От воспоминания о Миле в груди всё сдавило. Кроме неё подруг у меня больше никогда и не было.       — При чём здесь это?       Кто задал вопрос я так и не поняла, но ответила:       — Это, так сказать, предыстория. С тех пор я боюсь собак до помутнения рассудка. В общем, начала я учиться. Но и тут у меня не всё как у нормальных людей. Я тупая отличница. Более того, я не могу даже освоить простейшее сложение, не говоря уже о чём-то большем.       — Как это так?! — воскликнул Денис. — Не может быть!       — Может, — не согласилась я, — и я тому пример.       — Но ты же всегда всё правильно отвечала!       — Я просто всё это заучивала. Бездумно, наизусть, как стихи. Я всё заучивала, потому что не умею по-другому.       — Алис, это, конечно, прекрасно, — не сдержался Андрей, — но даже из самой хорошей памяти стираются детали. Невозможно помнить всё.       Я покачала головой:       — Возможно. Но тут вопрос в том, сколько возможно безболезненно вызвать из памяти. Чем дальше по времени хранится воспоминание и чем оно сложнее, тем это сложнее. Последствия попытки прыгнуть выше головы вы недавно имели удовольствие наблюдать. Поэтому во время экзаменов я похожа на труп не первой свежести. Всё.       Лица у ребят были ошарашенные, они явно никак не могли это переварить. Посмотрела я на них, посмотрела и поняла, что надо дать им возможность это между собой обсудить.       — Ладно, я спать пойду.       Я сползла на землю, пошатнулась, но устояла и попыталась поднять рюкзак. Попытка не увенчалась успехом: я просто не смогла его удержать ослабевшими руками. За спиной раздался какой-то обречённый вздох.       — Я тебя провожу, — сказал Ледыха, закинув мой рюкзак на плечо, подхватил меня на руки и пошёл в сторону дома.       Я пыталась убедить его, что вполне в состоянии дойти сама. Но все доводы разбились о его весомое: «Убьёшься». Так что пришлось смириться и просто не мешать.       Но принёс меня Ледыха не на кухню, где я ночевала до этого, а на второй этаж, в большую комнату с двуспальной кроватью (во всех остальных были односпалки). Мои возражения никто даже слушать не стал, припечатав:       — За тобой надо приглядывать. Так что сейчас идёшь умываешься и ложишься спать. Я проверю.       И, поставив рюкзак у кровати, ушёл. Я только глазами хлопнула и всё-таки решила последовать его указаниям. Пошла в ванную и зависла у зеркала. Кровь текла не только из носа, белки глаз из-за полопавшихся сосудов налились кровью. Серый на тёмно-красном смотрелся более чем жутко. Я Ледыху даже зауважала. Если я сначала невольно попятилась, то он даже не дрогнул. Так что я смыла с лица кровь, переоделась и легла спать.       Этот день быль очень долгим.