Wingless. Hopeless. Endless

      Утро опять началось поздно: глаза я продрала только ближе к часу, когда умылась холодной водой. Причём холодной настолько, что у меня опять суставы на руках заломило. Но лучше бы я этого не делала. К налитым кровью белкам добавились сине-фиолетовые мешки под глазами и общая припухлость лица. И если третье ещё хоть как-то решалось большим количеством холодной воды, то ни от первого, ни от второго избавиться никак нельзя было.       Так что настроение у меня было прескверное, лёгкое мотыляние из стороны в сторону только ухудшало положение. Видимо, внутреннее состояние весьма красочно отразилось на лице, наложилось на последствия приступа, и… В общем, когда я спустилась на кухню, где парни дружно играли в карты, все, как один, вздрогнули. Впрочем, вру. У Ледыхи оказались достаточно крепкие нервы, чтобы ни единым движением не выдать свои чувства, а Денис просто спиной к лестнице сидел.       — Полагаю, — заговорил Владимир, — если я сейчас пожелаю доброго утра, то окажусь послан далеко и надолго?       — В воду глядишь, — отозвалась я, подходя ближе. Заглянула каждому в карты, хмыкнула, оценив расстановку сил и поражённо-испуганный вид Дениса, когда тот меня разглядел. — Есть чё пожрать?       — В холодильнике остатки вчерашнего шашлыка, — не отрываясь от карт, сказал Саша. Голос его прозвучал как-то глухо: он явно находился в раздумьях.       Я глянула на увлечённых игрой парней, молча поблагодарила их за отсутствие комментариев насчёт моей внешности и, разогрев пару кусков, принялась за завтрак. Что удивительно, есть хотелось сильно, хотя обычно после таких сюрпризов даже воды выпить нормально проблематично.       — Алис, — позвал Саша, когда партия была окончена. Денис оказался закидан картами и сидел, надувшись. Проигрывать он никогда не умел. — У тебя каждый раз… так?.. — он замялся, не сумев подобрать слов.       Но я его поняла.       — Так — в первый раз. — Я немного помолчала, пережёвывая кусок и раздумывая, говорить или нет. В итоге решила сказать. — Думала, что всё уже, допрыгалась.       И почему-то сразу стало легче. Я выдохнула, глотнула холодного чаю. Когда в последний раз я кому-то признавалась в своих страхах? Хороший вопрос. А ответ ещё лучше — никогда. О них кто-то мог догадаться, но чтоб я об этом сказала… Не было ещё.       Андрей угукнул и вдруг подался ко мне и сгрёб в охапку, стиснув так, что косточки затрещали. Его разноцветные глаза подозрительно влажно заблестели.       — Да я только сейчас отошёл! Нет, серьёзно! — воскликнул он и дёргнул себя за прядь волос у виска. — Ты глянь, у меня там седины не появилось?       Настроение стремительно поползло вверх. В целом мне было достаточно удобно, хоть и дышать было всё-таки проблематично, так что я не вырывалась. Андрей неприязни не вызывал, даже наоборот. Я, не скрывая иронии в голосе, прошептала ему на ухо:       — Если продолжишь в том же духе, то точно поседеешь.       — В смысле? — тут же вскинулся он.       — Да задушишь ты меня! — рассмеялась я. — А учитывая твою тонкую душевную организацию, боюсь, ты этого не выдержишь.       Когда я замолчала, на какую-то долю секунды воцарилась тишина, Андрей оглушительно шмыгнул носом. Грянул взрыв смеха. Так я ещё не смеялась. Чтоб до слёз и боли в животе. И плевать, что смех этот был несколько нервным, почти истерическим.       Немного успокоившись, отпихнула от себя Андрея.       — Если это продолжится в том же духе, я похудею ещё сильнее! Дайте мне поесть спокойно.       — Правильно, «худеть» от слова «худо», — сразу же поддержал меня Саша.       Послышались смешки. Я тоже хохотнула и продолжила завтракать. Мясо хоть и пролежало в холодильнике какое-то время, всё же оставалось божественно вкусным.       — Какие планы на сегодня? — спросила я, прожевав.       Парни по новой раздали карты и сейчас усиленно выясняли, кто же из них дурак. Денису, видимо, не везло: тот постоянно горестно вздыхал. Вот и перед тем, как мне ответить, он вздохнул и сгрёб в руки накиданные ему карты.       — Страдать фигнёй. На улицу сейчас нос высунуть — самая тупейшая из тупостей.       — А чего это так? — удивилась я. Дождя нет, ветра тоже, ничего не грохочет… Странно.       Тишина только необычная за окном царила. Больше ничего из привычной картины не выбивалось.       — Сорокет, — ёмко выразил общее мнение Владимир и, отбив карты Андрея, выложил перед Дениской в ряд четыре шестёрки. — А это тебе на погоны.       — Да вы издеваетесь! — взвыл Денис. Он принялся яростно перебирать свои карты. И, как на зло, ни одной карты червовой масти у него не нашлось. — У-у-у! Опять!       — Не опять, а снова, — назидательно, с неимоверно серьёзной миной произнёс Андрей, тасуя карты. И до того забавно это выглядело, что я, не выдержав, рассмеялась.       — Не парься, — хлопнул Дениса по плечу Саша, — не везёт в картах — повезёт в любви.       — Ой ли! — отмахнулся тот. — Уже не везёт.       Я, помыв руки, присела рядом.       — Я тоже в игре. — И уже обращаясь к Денису: — А с чего ты взял, что тебе не везёт?       Мы приняли карты, выбрали козырь. Первым ходил Владимир, Денис крыл. Покрыл, на меня пошёл. Почесав затылок, отбила три семёрки тремя десятками и бросила Андрею крестовую девятку.       — Девушка, которая мне нравится, меня не замечает.       Да уж, тяжёлый случай. Одно дело, когда есть хоть какой-то отклик, его — даже если он негативный — можно при желании сменить на противоположный, но если отклика нет вообще…       — Удачи, — пожелала я, пожав ему плечо, и подкинула Владимиру пикового вальта. Тот ругнулся и сгрёб все карты.       Денис шутливо мне поклонился: мол, спасибо. Его крестовую даму я отбила козырной семёркой и, когда ни у кого не нашлось карты, чтоб подкинуть, отправила на Андрея двух королей. Оба — даже козырной — оказались биты, Саша — озадачен, а Андрей дал мне «пять».       В колоде было тридцать шесть карт, так что игра как начиналась, так и заканчивалась очень быстро. Денис в очередной раз словил погоны (Владимир дошёл уже до вальтов) и, горестно вздохнув, сказал:       — Судя по тому, что ты ещё ни разу не проиграла и всегда выходила первой, тебе очень не везёт в любви.       — Угу, — согласилась я, изучая выданные карты. — Ты даже представить себе не можешь размер этого невезения. Знаешь, его объём почти два кубических метра (это я явно преувеличила), а концентрация стремится к ста процентам.       Денис на меня глянул, явно удивлённый такими подробностями. Потом явно прикинул что-то в уме и сочувственно произнёс:       — Наверное, такое огромное невезение много крови тебе испортило.       — Ты даже не представляешь насколько! — жизнерадостно ответила я, с удовольствием прислушиваясь к скрипу зубов. Хотя, скорее всего, это самовнушение подействовало. Но всё равно было как бальзам на душу.       Я краем глаза глянула на Ледыху, оценила непроницаемое выражение лица — его выдавал только едва заметный прищур, такой, что если не знать куда смотреть и что искать, заметить невозможно — и уверилась: принял, понял, проглотил. И даже хихикнула про себя — это ж у меня целое правило трёх «П» вырисовывается. Впрочем, ликование почти сразу притихло, под таким же аккуратным, брошенным украдкой, но очень устрашающим взглядом. Так что правило трёх «П» преобразуется в правило «ПППЗО» (принял, понял, проглотил, запомнил, отомстил). Но удержаться от шпильки было просто невозможно.       Я, улыбаясь , откинулась на спинку стула и от души потянулась. Совершенно незаметно мимо прошло несколько часов, и стрелка часов подкрадывалась уже к цифре пять. Кажется, пришло время для перекуса. Всё оставшееся мясо было отправлено в духовку для разогрева и уже минут через десять оказалось на столе. Прикончили мы его быстро и теперь сидели за столом, не зная, чем заняться. «Дурак» уже как-то надоел, а кроме карт никаких развлечений не было.       — Может, в покер? — предложил Владимир. — Там в кладовке где-то целый набор валялся.       И действительно, заветную коробочку после недолгих поисков притащил Денис. Так что карты и фишки были розданы, и мы приступили к игре. Как ни странно, но вводный инструктаж на тему комбинаций и их иерархии никому не потребовался. Лично я их знаю благодаря одной книге, там упоминалась эта игра, ну а любопытство оно такое. А вот насчёт остальных… чёрт их знает.       Играли в «Омаху», это девятикарточная разновидность покера. Так что мы получили по четыре карты на руки, сделали ставки, и игра началась. Денис профукал все свои фишки всего за пять раундов, Саша — за десять, Андрей — за двенадцать. Вот и сидели мы с Ледыхой да фишки друг другу перегоняли. То он фуллхаус выкинет, то я каре. И если в первое время ребята с вполне мирным интересом за этим наблюдали, то, когда мы по очереди собрали по стрит флэшу, Денис психанул и обозвал нас, цитирую, «чёртовыми жуликами и шулерами». Внимания на его слова никто из нас не обратил, но после них всё как отрезало. Теперь мы, меряясь старшими картами да жалкими парами, сражались за каждую фишечку как львы. Но успех был переменным, а победитель никак не хотел определяться.       Наконец я, психанув, бросила карты на стол, мой жест повторил Владимир. Абсолютно одинаковые карты, отличающиеся только мастью, добили. Я взвыла, закрыв лицо руками. Это ж ужас!       — Похоже, кому-то отвратительно не везёт в любви, — съязвил Денис. — Каковы же размеры твоего невезения, Володь?       Ледыха усмехнулся:       — Маленькое, вредное, просто запредельной концентрации.       Точно всё слышал, хоть мы и говорили достаточно тихо.       — Прям такое уж и мелкое? — засмеялся Андрей. — Не верю. Ты говоришь так, будто это невезение размером с мышь.       — Даже с мышью сложно справиться, если на неё кота нет, — философски заметил Владимир и, заложив руки за голову, потянулся. Брошенный украдкой взгляд я проигнорировала, но от шпильки не удержалась:       — Кажется, наш слон испугался мыши.       Я удостоилась ещё одного устрашающего взгляда и лёгкой, едва заметной улыбки Саши. Тот обычно предпочитал не участвовать в разговоре, а наблюдать, чем был похож на меня. И из-за этого видел он намного больше того же Дениски.       Владимир как-то подобрался, явно готовясь сделать ответный ход, но к нему обратился Андрей:       — А тебе никаких писем на мыло не приходило?       Ледыха напрягся всем телом, пришурился, просверлив Гвардеева взглядом, и, не скрывая подозрения, вкрадчиво спросил:       — Что за вопросы? Ты что-то мне отправлял?       Андрей спал с лица и, сглотнув, пробормотал:       — Что-то в роде того…       И тут же ретировался.       Владимир же только уверился, что его ожидает какой-то очень неприятный сюрприз, и потянулся к телефону. Чтобы через минуту — другую с рыком: «Убью!» — вылететь из-за стола. Где-то в глубине дома Андрей, явно услышав угрозу (или прогноз на будущее?), понёсся куда-то ныкаться. Впрочем, не думаю, что это бы его спасло. Владимир, как оказалось, очень хорошо бегает, а Андрей топает покруче слона.       Мы переглянулись и, поняв, что непонятно чем провинившегося парня нужно спасать, понесли за ними. Андрей нашёлся на втором этаже возле кладовки. Он пытался заслониться от Владимира дверью. Импровизированный щит, судя по виду, давно пылился в кладовке под предлогом «А вдруг пригодится?». На что, конечно, — хрен знает, но на что-нибудь да пригодится. Вот, видимо, и сгодился.       Но чтобы эффективно использовать любое оружие, нужно им владеть. Андрей же навыков заслонения дверью не имел (готова поспорить, она ещё и тяжёлая), и Владимир, буквально выдрав у него из рук несчастную деревяшку, отправил её в полёт до стены противоположного конца коридора. Грохот от удара стоял ужасный. Я даже уши ладонями закрыла, чтобы не оглушило, и зажмурилась.       Владимир же на такие мелочи внимания не обращал и — в самом прямом смысле этого слова — припёр Андрея к стенке, ещё и приподняв над полом. А матом беднягу крыл так, что возникало сразу два желания: убавить звук и достать блокнотик, чтобы законспектировать. Андрей же только жмурился и висел. Он был уже бледным, как мел, и, похоже, действительно приготовился умирать.       Естественно, я остаться в стороне не могла и с криком «Ты чего творишь?!» бросилась к ним, чтобы, перехватив Ледыху поперёк талии, попытаться отодрать его от Андрея. Согласна, поступок наитупейший. Куда мне тягаться с двухметровой махиной? И ведь не скажешь, что в этой жерди столько силы, со стороны посмотришь — худой, плечи не слишком широкие, а тут вот какой сюрприз.       — Да чего ты так взъелся?! — рявкнула я, вцепившись в Ледыху, и, уже устав от бесплотных попыток, прислонилась лбом к его спине.       Тот вдруг замер, а Андрей, крякнув, выпал из порвавшейся футболки. Ребята, поняв, что самое страшное уже позади, не вмешивались. А я продолжала:       — Вот чего ты так взъелся? Вот где твоё чертово хвалёное спокойствие? Его чуть не прибил, меня чуть не прибил…       — Я тебя и пальцем не тронул, — раздался его непривычно хриплый голос.       — Ну да, — согласилась я, — ты чуть не прибил меня дверью. — Его спина закаменела окончательно. — И всё-таки. Что он натворил?       Владимир вздохнул, а я, вдруг осознав, что уже практически обнимаю его, шарахнулась в сторону. Ребята магическим образом из коридора куда-то испарились. Он развернулся, окинул меня странным взглядом, снова вздохнул и сказал:       — Этот придурок от моего имени заполнил анкету на участие в «Голосе».       Я несколько минут помолчала, вспоминая, что пару месяцев назад, психанув, тоже заполнила такую. Но ответа не получила.       — И что? Раз ответили, значит, тебя пригласили на кастинг.       Он почти не изменился в лице, но глаза, ещё секунду назад пылающие каким-то жутким огнём, потухли и как будто покрылись налётом льда. И пошёл на меня, медленно и неотвратимо.       Я, ощутимо струхнув, попятилась. Кажется, рановато ребята ушли и сейчас придётся спасать уже меня. Всего через пару шагов я упёрлась спиной в стену и замерла, зажмурившись. Не ударит же он меня?.. Надеюсь…       Его кулак врезался в стену рядом с левым ухом. Внутри всё сжалось от страха, в ушах начало тихо, но до одури противно звенеть. Когда голову вздёрнули за подбородок, заставляя смотреть вверх, я едва смогла сдержать крик и широко распахнутыми посмотрела в холодные светло-зелёные глаза. И замерла, как кролик перед удавом, не в силах ни отвести взгляд, ни зажмуриться. Коленки мелко дрожали, грозясь подогнуться.       И задрожали сильнее, когда он подступил вплотную.       — «И что»? — начал он. От тихого, низкого, какого-то вибрирующего голоса, внутри всё странно, непонятно сжималось. — А то, что я не восемнадцатилетний юнец, который может бросить всё и сорваться с места в погоне за призрачной мечтой. У меня есть обязательства, на мне лежит ответственность.       Он явно хотел продолжить список разнообразных препон, но я его перебила, с трудом переведя дыхание:       — Ты просто боишься.       Ледыха выдохнул сквозь зубы:       — Что?..       — То, — окончательно осмелела я, уверившись, что убивать меня пока не собираются. — Ты очень этого хочешь, очень боишься и очень сильно злишься. Причём не на Андрея, а на себя. Потому что он решился сделать то, на что не решился ты.       Он молча сверлил меня взглядом. Как будто ожидал, что я ещё что-то скажу. Я же засомневалась говорить или нет. Ведь сказать равносильно тому, что душу приоткрыть. И всё-таки решилась.       — Я же тоже отправляла, но мне не ответили.       В какой момент он меня отпустил, не знаю, но, когда я склонила голову, скрывая слёзы, мне ничто не помешало. От обиды всё сжалось в груди. Ему такой шанс выпал, а он хочет от него отказаться. И плевать, что я тогда просто поддалась порыву, но…       — Письма точно не было? — вдруг раздался совсем близко его голос. Я судорожно кивнула. — А ты в спаме смотрела?       — Н-нет…       — Посмотри. Подобные письма обычно в ту папку проваливаются.       Я опять кивнула и потянулась дрожащими руками к телефону. Тряска мешала читать, но…       — Есть?       Я судорожно вздохнула, не веря до конца, и вскинула голову:       — Кажется, мне понадобится личный водитель.