Августин Пышка

Пышка никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас, когда адреналин пошел на убыль, ему стало жутко. Узкий туннель, оплетенный трубами и проводами, давил, заставляя Тина непроизвольно втягивать голову, и от этого шею жутко ломило. Он старался передвигаться тихо и быстро, но выходило плохо — звук от его тяжелых шагов как шальные пули метался по стенам. Тогда он стянул ботинки, закрепив их на поясе, чтобы не мешали. От жары и духоты он весь покрылся испариной и задыхался. Но хуже всего, что аварийные лампы были так далеки друг от друга, что он надолго нырял в кромешную тьму, и тогда ему начинал мерещиться гул погони, который как цунами приближался, заставляя Тина в ужасе бежать, шарахаться об стены, падать, сдирая в кровь ладони. Но стоило ему коснуться света, как паника отступала — до следующего нырка в черноту. Пышка дошел до центрального коллектора Желтого, а оттуда туннели начинали ветвиться, разбегаясь в разные стороны. Он запетлял по ним, не меняя основного направления. Зайти в сеть он не мог, «Полог» еще был на нем. Тин чувствовал, как тот спеленал его слаг, защищая от любой прослушки, в памяти же хранилось только несколько старых секторальных карт. Пышка не представлял, где он сейчас, но навскидку до паромных шахт пилить еще миль двадцать. Очень хотелось отдохнуть, клонило в сон, но это — конец. Жажда скребла горло и перехватывала дыхалку, он останавливался, слизывал со стен конденсат. Думать, чем это ему грозит, не хотелось, да и какая разница, он почти уже труп. Через шесть с половиной часов Августин Пышка дополз до паромных шахт Желтого сектора, только вот в конце туннеля был не реликтовый свет Вселенной, а вполне себе материальная железная сетка. Тин слышал, как вдалеке шумели паромы, перемещая людей по секторам. Малодушное отчаяние сбило с ног, он вцепился в решетку и заплакал настоящими горячими солеными слезами. Пышка вообще не помнил, когда плакал последний раз. Орал, матерился, дрался, пил спиртовуху, кололся, курил, трахался, но не плакал. — Раз, два, три, — всхлипывал Пышка. — Луна — в небе! Соль — на хлебе, Земля — в аду, а ты — на виду! — так бормотал он, пока не задремал — уставший, разбитый, проигравший мальчик с глупым именем Августин. И снился ему маяк на зеленом утесе между синим небом и зеленым океаном, который отбивал ритм: тум-тум, тум-тум, тум-тум. Пышка открыл глаза. Ни моря, ни утеса, ни неба — только мрак темного туннеля, приговор решетки, гул паромов да «тум-тум» остался. Океана нет, а «тум» остался. Вот по его изорванную душу и пожаловали господа военные, а генерал Вульф небось в первых рядах бежит. — А вот хрен тебе, — Тин подполз к решетке и долбанул ее ногами. — Волчара позорный! — еще один удар. — Не возьмешь! Решетка задрожала. — Суки, мать вашу так перетак!  Удар, удар. — Луна на небе!  Крик. Удар. — Земля — в аду!  Удар, удар. — Горите в аду! Если выберусь — отдам все сраные кредиты. Клянусь! Помоги! Ноги провалились в пустоту, пространство разбил звон падающего металла. Тин упал на спину и раскинул руки в стороны. — Ууууууу, — завыл он тоненько. Слезы бежали по вискам, затекали в уши. Щекотно. — Ааахаха — ааахаха! Смех заблудился в туннелях, так и не добравшись до преследователей. Слабоватым он был. В паромных туннелях всегда есть аварийные проходы между секторальными уровнями, их никогда не закрывали, чтобы в случае пожара или утечки радиации можно было эвакуировать народ. Тин двинулся туда. Ему на Оранжевый ярус. Был уже полдень, когда он выбрался к жилым блокам Оранжевого сектора. Тину всегда здесь было неуютно: изрисованные стеновые панели, с которых щерились монстры, кричали призывы к борьбе, сексу, любви, Земле, Луне — все, что заботило ум в тот момент — все оставалось на стенах Оранжевого сектора навсегда. Сейчас здесь было безлюдно и непривычно тихо, половина народа на работе, остальные в центре мотаются без дела, побираются или пытаются скачать кредиты с незащищенных слагов ротозеев, или что-то покупают, или продают. Тин пристроился в хвост небольшой очереди и посеменил со всеми на бас. Впереди шел тощий пацанчик и все время косился на него через плечо. Ну, видок у него еще тот, но для оранжевых это не шоу года, а вполне норма. Когда они подошли к сканеру, Тин схватил пацана и крепко прижал к себе, проталкивая их обоих внутрь. Система мигнула «одобрямс», водила недовольно отвернулся, говорить ничего не стал — можно и под ребра получить, а пацан возмущенно запищал. — Прости, дружок, — Тин похлопал того по плечу, смахнул «пушинку». — Ты мне очень помог. Пышка смотрел в грязное окно и думал о людях, которые не имели будущего, не имели настоящего, а только прошлое, которое и было их жизнью. А свою он «проебал», именно так, в буквальном смысле. Еще вчера утром он имел и настоящее, и будущее, а теперь — ничего. Был Августин Пышка — и весь вышел. Даже на Земле, когда он подался в местный бордель, жизнь имела смысл, была надежда, что все наладится. — Эй, стой, тормози! — заорал Тин, приметив неказистую фигурку в красном комбезе и черной кепке. Впереди неё плыла пузатая тележка. — Не положено! — огрызнулся водила, тормозя. Риска выглядела плохо: ввалившиеся глаза, лихорадочные красные пятна на щеках и шее. Казалось, со вчерашнего дня она еще больше похудела. — Пиво, лучшее пиво! Налетай, оранжевый люд, покупай! — вопила она. — Хреново выглядишь. — Пышка-бро! — Риска обрадованно бросилась к нему, повисла на шее. — Как я тебе рада, хочешь пива? — Нет. Как ты? — Да все путем, а ты чего спрашиваешь? А ну пошел отсюда! — Риска шуганула мальчишку лет десяти, подбирающегося к тележке, пока хозяйка отвлеклась. Надо не щелкать. — Тин, ты чего такой? — Какой? — зло бросил он. Пышке опять стало себя жалко, он наконец представил, что не будет больше у него Риски, не будут они пить мерзкое пойло и говорить о Земле. А кто ей расскажет о маяке, о драконах с Новой Земли? Не будет Бани и траха до изнеможения. Криса со своими скользкими шутками и теплыми ладонями. Не будет мечты. — Как будто тобой пол в баре «У Верга» мыли, а там знаешь, какой мерзкий пол от всей шушеры. — У тебя слаг фурычит? — Ну так, как всегда. А почему ты не на работе? — Уволился. Дай мне код своего счета. — Что? — Риска прикрыла в ужасе рот. — Код давай. — Уволился? А ты не офигел часом? — Риска, давай код. Приоткрыть «Полог» всего на минуту, ничего, повезет, он успеет. Тин скопировал код, вставил его в окошко «получатель» и дал команду «перечислить». Минута — и система оповестила, что гражданин Земли, законный эмигрант Луны I Августин Пышка имеет на своем счету ноль целых ноль десятых кредитов. Риска смотрела на него, приоткрыв рот: — Что с тобой случилось, Августин? А Пышка поймал себя на мысли, что он думает не о точке, жирной и не стираемой, которую только что поставил на себе, а о Риске, которая сможет вставить новый зуб и не будет больше щербатой, купит новый слаг и сможет подать заявку в работники Луны II. Ему не повезло. Пространство пошло волнами, и шесть армейских каров почти одновременно взяли их в кольцо. Военные уже не спешили, теперь-то что, куда Пышка от них денется — спокойно, даже вальяжно выползли из своих танков. Один, невысокий, сделал шаг вперед и махнул обрезом, приглашая Тина внутрь одного из каров. — Врешь, не возьмешь! — закричала во все горло Риска, ухватила свою неповоротливую тележку и понеслась на ближайшего солдата. — Наших бьют! Беги! Спасайся! А Тин видел только, как поднялись дула и красный боевой цвет спусковых блоков стал наливаться кровавым. Он подлетел к Риске, схватил ее за волосы, оттянул назад и резко ударил лбом о край тележки. Девчонка вскрикнула, нелепо раскинула руки и рухнула под пивовозку. — Дура! — Тин пожал плечами, потом поднял руки над головой. — Куда идти? Они ехали в полнейшей тишине, только двигатель мерно урчал. Мужчина смотрел на него с эдакой задумчивой брезгливостью, а Тин в свою очередь рассматривал Лунного Волка. Он видел несколько раз генерала в новостях, но тот был не любитель публичности. Другое дело его приказы: устранение «Черной угрозы», когда целый сектор был отключен от системы жизнеобеспечения Луны на двое суток, почти шестьдесят лет назад одним махом было ликвидировано больше миллиона человек — так, за здорово живешь. Восстание подавлено, Генерал представлен к награде Содружества. Программа «Чистая Луна» дала отмашку военным уничтожать без суда и следствия эмигрантские корабли, приближающиеся к Луне без официального кода доступа. Журналюги потом захлебывались счастьем — какой патриот наш генерал! Иногда Тин сомневался, что генерал — человек, и теперь смотрел на этого уставшего мужчину с лучиками морщинок вокруг глаз, седым коротко стриженным ежиком волос, одетым в обыкновенную черную куртку из недорого синтетического материала и белую майку — такая на каждом втором в его секторе — и никак не мог соотнести его образ с тем, что у него сложился в голове. — Герман Вульф, — мужчина протянул руку. — Августин Пышка, — Тин заставил себя ответить. Генерал потер шею, похрустел шейными позвонками и так по-отечески посетовал: — Болит зараза. — Бывает. — Зачем вы это сделали, Августин? Я посмотрел ваше досье, вы не глупый вроде человек. — Что именно? — не понял Тин. — Родился, эмигрировал на Луну, зашел не вовремя на огонек? — Да вы шутите, — лицевые мышцы генерала Вульфа вошли в режим «улыбки». — Атавизм для нынешнего времени. — Отнюдь, — Тин откинулся на спинку сиденья и положил ногу на ногу. Умирать, так с музыкой. — Вы удивитесь, но без него не выжить здесь. — А вот этого не надо. — Чего не надо? — Выживать не надо, Августин, это вредное умение человечества — «живучесть». Оно порождает неконтролируемые мутации. Зачем вы сняли «Полог»? Решили поиграть в Спасителя? — Всего лишь выполнял данную себе клятву. — Глупо, — Вульф пожал плечами. — Вы знаете, Августин, что чистота ДНК-кода у гражданки Луны Риски Бель — пятьдесят три процента. Каких-то лишних три процента. На них так легко закрыть глаза. Допустимая погрешность. Это существо должно было сдохнуть. — Вы тоже играете в Спасителя? — Ну что вы, я давно не играю. И не люблю, когда играют со мной. — Вы поэтому не отдаете приказ о восстановлении радиационной защиты в Оранжевом? — Мне лестно, что вы поняли меня, Августин. — Не понимаю, генерал. Вам надо чаще трахаться, вы станете счастливее. Мужчина хмыкнул, а потом потянулся к боковой панели, щелкнул крышкой, достал обрез и положил его себе на колени. — Вы знаете, сколько топтало Землю людей до Нового Исчисления? — Не знаю, — Тин посмотрел на оружие и сглотнул комок. — Ну, примерно? — Два миллиарда? — Тридцать, мой друг, тридцать миллиардов бесполезных, тупых животных, уничтожающих все, к чему прикасаются. А знаете ли вы, Августин Пышка, каков предел у Земли? — генерал погладил оружие и опять включил улыбку. — Миллиард. Вам не кажется, милый друг, что это похоже на рак? Забавно, люди так и не смогли решить эту проблему, найти универсальное средство от бесконтрольного убийственного деления. — Вы считаете себя «лекарством» от рака? — Бинго, мой друг! — расхохотался генерал, а потом резко «отключил» смех. Холодное дуло обреза ткнулось Тину в лоб. — Ты мне не нужен, Августин Пышка, твой слаг будет жизнеспособен еще пару часов, за это время мы управимся. А нет, так и суда нет. Можно сколько угодно рассуждать, каково это — сидеть под дулом и отсчитывать последние секунды жизни, но никогда в своем воображении ты не представишь и доли того отчаяния, что испытываешь в реальности. Какая паника сотрясает каждый твой атом, какой ужас царствует в твоей голове. Все нутро мечется в желании выжить, не исчезнуть. — Луна — в небе! Соль — на хлебе, Земля — в аду, а ты — на виду! Луна — в небе! Соль — на хлебе, Земля — в аду, а ты — на виду! — Как ни прячься, я найду. Я уже иду! Пышка, тсс, малыш. Дыши глубже. Голос в голове раздался настолько неожиданно, что Тин сначала замер, а потом просто заорал: — Аааааааааааааа! Громко и со вкусом. Генерал отвел оружие в сторону и схватил за подбородок: — Заткнись! — Прекрати верещать как баба, я пытаюсь тебя вытащить из этого дерьма. Постарайся сделать вид, что меня нет в твоей тупой башке. Тин кивнул. — Только не кивай. Ты кивнул? Ты кивнул! Я так и знал, просто откинься, закрой глаза и слушай. У нас мало времени. Крякни, если понял. — Кря, — сказал Тин громко и закрыл глаза. — Ты спятил от страха? — Тин взглянул на вытянувшееся лицо генерала. Ну, ради такого можно и хрюкнуть. — Крякни — это кашляни. Понял? — Кх. Генерал тыкнул Тина в плечо обрезом: — Еще звук — и я вышибу тебе мозги, хотя вряд ли там что-то есть. — Волчара блефует, не пристрелит он тебя прямо сейчас, он сделает это позже. Отсюда вывод, малыш, ты очень внимательно сейчас должен меня слушать. И не вздумай крякать. У меня на самом деле был план А, но ты зачем-то поперся в Оранжевый сектор, засветил себя. Поэтому мы действуем по плану Б. Он сырой, но должен сработать. Крякни тихо. Тин лихорадочно соображал. Кто бы ни вошел в его систему, первое, он очень умный, просочиться через Полог, не потревожив его, может очень, только очень хороший программер, хороший программер — умный по определению. Второе, это не друг генерала, а все «не други» Вульфа в сложившейся ситуации — «друзья Тина». Но где гарантия, что он из сверхновой в черную дыру не попадет? Гарантии нет, но шанс пожить подольше есть. — Прекрати ломать себе мозги, малыш, у тебя нет выбора. С этим мудрым заявлением не согласиться было сложно. А с «малышом» надо было что-то делать. Бесит. «Кх», — он сделал вид, что поперхнулся. — Вот и славно. Сейчас вы остановитесь. Генерал выйдет первым по протоколу, а ты не торопись… Кар остановился через несколько минут, дверь отъехала в сторону, и генерал очень быстро вылез из салона, ни словечком, ни злобным взглядиком ничего не сообщив Пышке. «Да пошёл ты, Волчара!» Так, не торопимся, как было велено. Тин забился в дальний угол. «Изображай панику, тяни время, я скажу когда». Да что ее изображать, он и так уже в перманентном кошмаре. Тин тяжело задышал. В салон сунул голову Вульф: — Вылезай. Тин замотал головой. Выпучил глаза, забулькал слюнями. «Не переигрывай». А он что, он ничего. — Вылезай, гаденыш! Генерал протянул руку, пытаясь схватит Пышку. — Аааааааааааа! — завопил Тин и забился в углу. — Не хочууууууууууу, не убивайте! — Вылезай, быстро! — понимая, что так он его не достанет, Вульф решил залезть внутрь кара обратно. «Давай, пошел!» — Хорошо! — Пышка, стараясь выполнить приказ как можно оперативней, ринулся на выход и ожидаемо звезданул генерала по голове. — Гадство! — генерал ухватил Тина за шиворот и выдернул из кара. «Быстро подыхай, вправо — и подыхай!» Тин замахал руками, изображая потерю равновесия, прыгнул вправо и повалился на роуд. Вовремя. Над головой полыхнуло, пластиковые детали кара задымились, повалил едкий дым. Вульф кинулся к Тину, но шквальный огонь заставил его упасть, сверху навалились армейские, оберегая своего генерала. — Держите его, выполнять! Но Августина уже тащили, от дыма невероятно щипало глаза, слезы-сопли  ручьем, крики, грохот. Кто, куда его тащит? Но, видимо, к спасению, поэтому Тин старался не мешать, а даже всячески содействовать своему спасителю, за что получил пинок, когда запутался в ногах. Наконец его затолкали в кар, рядом приземлился мужик в армейской форме, на башке — смарт-шлем. — Норма? — он повернул к Тину голову, в пластике шлема отразилась перекошенная Пышкина морда. — Угу. — Тогда погнали. И Тина вжало в сиденье так, что еще немножко — и позвоночник хряпнется. — Ушел я от тебя, Волчара! — Пышка показал фак. Они запетляли по Белому сектору между шикарных жилых боксов, шопов, дворцов красоты и искусств, а потом свернули в окружной туннель. Водитель снизил скорость, вливаясь в поток каров, басов и тягачей. — Жив? — Вроде жив. - Так вроде или жив, не ранен? Пышка ощупал себя на всякий случай, а то на психе мог и не заметить, что истекает кровью. — Не ранен. — Вот и хорошо, Пышка, эх, заживем мы теперь с тобой! — голос незнакомца был слишком веселый. Рано гульки планировать, непонятно, что дальше будет, да и вообще: — Кто ты такой? — Я твой Спаситель, малыш! Многовато Спасителей последнее время. — Можно без «малыша», а то… — А что ты сделаешь, малыш? — холодный, расчётливый тон, ни тебе хиханек и хаханек. Тину стало не по себе, что он действительно может сделать? Пффф, он — разменная монета в большой игре. — Не заморачивайся, мы с тобой еще зажжем. — Где будем зажигать? — Макс. Спаситель реально слишком пафосно, на Земле, малыш, на Земле. — И как мы туда попадем, Макс? — Тин покосился на водителя, не напрягает ли того, что он разговаривает сам с собой. — Я в системе, я слышу, — не поворачивая головы, буркнул армейский. — Козел! — он крутанул руль, объезжая маленький красный кар. — Как такие белковые брикеты за руль пускают?! — Не мы, а ты, Августин. — Что значит «ты»? — нехорошее предчувствие начало закрадываться в душу. — Я уже на Земле и жду тебя не дождусь, а Рома, вот этот герой, кстати, Рома. — Рома, — мужик протянул руку. — Августин. — Вот и познакомились, как это мило. — Мне кажется, что сейчас ты переигрываешь, — вся эта трепотня действовала на нервы, хотелось подтвердить догадки. — Немного. Так вот, Рома останется здесь прикрывать твою задницу. Он у нас тут под прикрытием или что-то вроде того. — Так как я попаду на Землю? — Ромыч доставит тебя до шаттла, посадит, помашет на прощанье платочком. Ты слышал, раньше все махали платками на прощанье? — Не слышал, а что я с шаттлом делать буду? — Малыш Пышка, ты меня пугаешь, а слышишься таким умненьким. Пилотировать его ты будешь, а что ты хотел с ним делать еще? — Да с чего ты решил, что я умею? Эфир наполнился тишиной, тревожной, надо сказать. — А ты не умеешь? — в голосе Макса явно слышалось напряжение. — Нет. — У тебя в деле написано, что ты окончил летную академию. — Первый курс. И это было шесть лет назад. Мы зубрили технику безопасности. — Ну вот! — радостно воскликнул Макс. — У нас все с тобой получится. — У нас? — У нас.

***

К вечеру ветер разогнал смог, и океан из желтого превратился в нежно-лимонный, воздух был соленым и влажным, на серое небо лег закат розовыми нежными мазками. Мужчина стоял на террасе, облокотившись о деревянные перила, и смотрел вдаль, на белый маяк: «Два-один, генерал».