На грани

      Палата. Вокруг всё сверкает раздражающе белым цветом, который сейчас совсем не вселяет надежды. Время тянется здесь неумолимо долго, словно река, у которой течение ровное, размеренное. Здесь лишь тишина, нарушаемая только звуком от плетизмографа, который показывает, что он всё ещё жив, и что всё может вернуться на свои места. Тацуя открыл глаза, которые ужасно распухли от постоянных рыданий, и снова посмотрел на Казую, лицо которого было необычайно спокойным. Оно было в точности таким же, как в один из прекрасных летних вечеров, которые они часто проводили за городом в свои выходные дни, наслаждаясь, обществом друг друга. Тацуя даже слегка улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. Они так много пережили, что некоторые немногочисленные знакомые и друзья, услышав их историю, воистину завидовали счастью и безграничной любви, которая волной исходила от обоих, проявляясь в движениях, мимолётных ласках и даже во взгляде. Пусть Казуя и нечасто говорил ему о своей привязанности, но, пожалуй, Тацуя единственный в этом мире человек, кто способен понимать его без слов и точно сказать, что Каме любит его, и порой кажется, что даже сильнее, чем сам Тацу. Он дорожит им, несмотря на все ошибки, что совершил Уэда. За некоторые из них ему сейчас настолько стыдно, что хочется провалиться сквозь землю и умереть. Хочется оказаться на его месте, чтобы он жил и никогда ни о чём не жалел. Тацуя медленно поднялся и сел прямо, продолжая всё так же внимательно рассматривать лицо Казуи. Каждая линия, маленькая морщинка, прекрасные слегка пухловатые губы и даже сломанный нос - всё в нём было для Уэды идеальным. Если бы у него спросили, в чём секрет его счастья, он бы без раздумий ответил: «Моё счастье в том, что он рядом со мной». И это истинная правда.       Вдруг выражение эмоций на любимом лице резко сменилось, и на лбу Казуи появились складочки. Такое ощущение, что он принимает сейчас какое-то важное решение или старается преодолеть то, что Тацуе неизвестно. Но всё это не больше, чем просто предрассудки. Уэда вздохнул, а после нежно коснулся губами руки Казуи и прошептал, словно молитву, слова, которые повторял уже третий день подряд: «Пожалуйста, не оставляй меня, я не смогу без тебя, Казу, не смогу!» По щекам снова побежали солёные водяные дорожки, такие горькие и неприятные на вкус. Виски пульсировали, и начинала болеть голова. - Вам пора отдохнуть! – в палату вошёл мужчина, которого раньше Тацуя никогда не видел. И что странно, он даже не услышал его шагов, словно тот появился из воздуха или ещё что-то в этом духе. На нём было длинное серое пальто, шляпа и белая рубашка, воротник которой был немного виден из-под шарфа. - Мы знакомы? – тихо спросил Тацуя, поднимаясь со стула. - Я скажу Вам только одно… Он сейчас борется, и борется за Вас. Он выбрал сложный путь, и это будет чудо, если он сможет его пройти. Верьте, а главное, определите для себя, что он увидит, когда откроет глаза? Тацуя моргнул, пытаясь переварить, о чём тот ведёт разговор. Но мужчина исчез, словно его здесь и не было. Тацуя сел обратно рядом с кроватью Каме, тот так же продолжал хмуриться, как и несколько секунд назад. «Он борется за Вас…» «Кто борется, кого он имел в виду?» В кармане завибрировал телефон, и Уэда лениво достал его, читая входящее сообщение: «Я знаю о случившемся. Может, поговорим? Рё». Разозлившись, Тацуя засунул телефон обратно в карман и, вновь бросив взгляд на Казу, вышел из комнаты, обдумывая слова мужчины, которые эхом отдавались в его в голове. ***       Тьма, которая постепенно поглощает тело, не прекращается и проносится мимо снова и снова. Время здесь теряет всякий смысл. Казуя падал, кажется, часа четыре, хотя сложно сказать, где реальность, а где иллюзия, когда ты сам больше похож на ту же самую иллюзию. - Да сколько можно? – крикнул он и тут же неожиданно коснулся ногами нежной весенней травы. На плечо его легко опустился лепесток сакуры, слегка задержался в воздухе и прошёл сквозь тело, будто его здесь вовсе нет. - Почему я могу ощущать землю и какие-то предметы, а этот лепесток сейчас прошёл сквозь меня, будто я призрак? – спросил Казуя у жнеца, который через несколько секунд появился рядом, любуясь слепящим апрельским солнцем. - Всё это лишь Ваши воспоминания. Ваше тело прекрасно помнит, какова на ощупь молодая трава, помнит солнечное тепло и предметы, которых вы когда-либо касались. Но, согласитесь, странно, если бы Вы могли воздействовать на что-то в собственном воспоминании, верно? Казуя промолчал, смотря куда-то вдаль на толпу школьников, которые медленно приближались к зданию. Они смеялись и толкали в спину какого-то недотёпу, который ревел и хотел вернуться домой, но его не пускали и продолжали толкать, пока мальчик не упал, разбрасывая по полу книжки и школьные принадлежности. Казуя поборол порыв броситься вперёд и помочь мальчишке, вспомнив, что он всё равно ничего здесь не изменит. Поэтому оставалось только наблюдать и чувствовать, как сердце постепенно разрывается от боли. - Оу, да ты у нас с самого детства был занозой в заднице, - жнец резко перестал быть вежливым и усмехнулся, чем вызвал у Казуи удивление и возмущение одновременно. – Упс, оговорился… - Я не заноза в заднице, у меня имя есть! - Я знаю, а меня можешь называть просто Пи, - улыбнулся жнец и поправил свой серый плащ. Его лицо больше не выглядело серьёзным, скорее, оно напоминало лицо человека, которому жутко любопытно о чём-то узнать. И он тщательно скрывал это желание под маской, которую снять не составляет никакого труда. - С чего такая резкая перемена? - Казуя изогнул бровь и упёрся одной рукой себе в бок, стараясь не думать о мальчике, который всё ещё отряхивал свою одежду от пыли. - Кажется, твоя жизнь была намного насыщеннее, чем я думал. Наверное, мне всё же стоит остаться и досмотреть до титров, - Пи достал из кармана песочные часы и остановил песчинки, которые высыпались почти до конца. Он вспомнил милое выражение лица Уэда и вздохнул: «Да, за него действительно стоит бороться». Но молодой человек рядом вызывал у него не меньший интерес. Давно он не видел людей, которые так отчаянно бросают вызов смерти, несмотря на всю боль и унижение, через которое им приходится проходить. - Ну что же, тогда веди меня. Что именно я должен здесь увидеть? – повернулся к нему Казуя и стал терпеливо ждать ответа. Жнец улыбнулся и щёлкнул пальцами, перенося их в класс, куда только что пришёл тот самый мальчик, который, наконец, привёл свою одежду в порядок. Он виновато поклонился учителю и сел на место за минуту до начала занятий. - Ха, гляди припёрся, – посмеялся толстый паренёк, обнимая за шею худощавого и немного невзрачного друга, который лучезарно улыбался и украдкой смотрел на съёжившегося мальчика. Тот, заметив его пристальный взгляд, смутился и отвернулся, уткнувшись лицом в учебник. - И что ты нашёл в этом странном парне? – Пи указал пальцем на толстяка, который сидел с маленьким Казуей и продолжал смеяться над Уэдой. Тацуя снова грустно взглянул в сторону одноклассников; он обижался больше не на толстяка, который не давал ему проходу, а на Каменаши. - Я был глуп и тогда считал его своим другом. Тацуя только перевёлся в наш класс. Я даже не помню, почему именно я ненавидел его, может, просто хотел его внимания? А, ладно, эти воспоминания ничего не меняют, пошли дальше! - Эй, стой, не торопись и подожди немного, - остановил Казую жнец и указал пальцем на маленького Тацую, который неожиданно поднялся со своего места и вышел, не обращая внимания на замечания учителя. Взрослый Казуя пошёл следом, как будто чувствуя, что это именно то, что он должен увидеть. Вдруг кто-то резко пронёсся сквозь его тело и побежал следом за Уэдой, резко останавливая его и хватая за руку. Казуя даже остановился: почему он этого не помнит? Не помнит, как он затащил Тацую в туалет и с силой толкнул в кабинку, от чего тот чуть не заплакал. - Если не будешь слушать Широту, я тебя по стенке размажу, ты меня понял, девочка? – прошипел грозный детский голос, заставляя Казую почувствовать себя последней сволочью, а Пи рассмеяться чуть ли не до слёз. - Не понимаю, как этот Уэда остался с тобой после всех издевательств, что он от тебя терпел? И как долго это продолжалось? - Не долго, лишь пока мы были в начальной школе. Потом мы оказались в одном классе в средней школе и, возможно, ничего бы не изменилось, пока… - Пока он не спас тебе жизнь, да? – закончил вместо Каме жнец и немного задумался, всё ещё пытаясь понять, что же заставило Уэду поверить этому бездушному на тот момент мальчишке. Странный человек… Чуть не умер за парня, которого с детства ненавидел. - Да, - кивнул Казуя. - Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал? Он не умел плавать, а тот бассейн был очень глубокий, и я уже шёл ко дну, думал, что моей жизни пришёл конец… - Вероятность действительно была, - подтвердил жнец и посмотрел на Каме, в глазах которого стояли слёзы и стыд за такое отношение к человеку, которым сейчас он дорожит больше всего на свете. Но он вздохнул и снова постарался взять себя в руки. Дверь кабинки открылась, и перед взором Казуи возник испуганный Уэда, а он, самовлюблённый и переполненный гневом, стоял и наслаждался его учащённым сердцебиением и страхом, который до сих пор полыхал в детских глазах. - Думаю, на этом всё, – Пи развёл руками, пытаясь обратить внимание Казуи на себя. Но тот продолжал смотреть, мысленно анализируя собственную жизнь. Уэда достоин лучшего и никак не должен терпеть к себе такого свинского отношения. - Да, пора, – через пару секунд отозвался Каменаши и открыл дверь, вновь смотря в пропасть, которая снова открылась перед ним, приглашая и затягивая вперёд словно магнитом. – Куда я попаду теперь? - А разве ты не догадываешься? – Пи улыбнулся в предвкушении следующего кусочка мозаики, который им вдвоём предстоит пройти. - Вспомни, какое событие произошло после того, как ты закончил начальную школу? - Нет! – Казуя отрицательно замотал головой, делая шаг назад. - Только не это, не хочу! - Значит, сдаёшься? – жнец фыркнул и отвернулся, смотря в бездну, открывающуюся за дверью. - Я думал, ты продержишься немного дольше… Пи щёлкнул пальцами и в мгновение перенёс себя и Казу обратно в чёрный куб, с которого началась их дорога. Странно, но почему-то он был действительно разочарован, хотя нужно отдать должное тому, что реакция Каменаши вполне нормальная для простого человека. И на что он надеялся? - Подожди, Пи… Я … я готов, - дрожащим голосом произнёс Казуя и уверенно посмотрел на жнеца. - Открой эту чёртову дверь, я пройду это! Смог же пройти один раз, значит, смогу ещё раз! - Хорошо, но учти, отныне ты не будешь просто наблюдать, всё станет намного сложнее, так что будь готов. Снова щелчок пальцами, и перед Казуей опять возникла та самая, уже немного ненавистная ему, дверь. Чем ближе он к ней подходил, тем сильнее слышал крики и обвинения, из-за которых он чуть не сломался. Лязг лезвия и поток тёплой крови, который медленно струился по его руке. Он не забудет этот день никогда, даже если полностью потеряет память, потому что он отпечатался глубоким шрамом где-то в самом центре сердца. Казуя сглотнул и медленно вошёл в пропасть, снова падая вниз и думая сейчас только об одном человеке на всём белом свете. ***       Тацуя медленно вышел из больницы и сел на лавку рядом с молодым человеком, который ждал его здесь уже около часа. При виде Уэды он немного растерялся, забывая мысль и не зная, с чего начать. Хотелось протянуть руку, прижать к груди и навсегда стереть с лица это печальное выражение. Солнечная улыбка украшает его намного больше осунувшихся век и распухших красных глаз. - Зачем ты пришёл, Рё? – не дождавшись первого шага, Тацуя сам начал разговор, смотря куда-то вдаль, мысленно оставаясь в палате с Казуей. Его слова были холодны как лёд и резали слух словно остро отточенная сталь. Такое ощущение, что это не его голос, что кто-то говорит за него, хотя ошибки быть точно не должно. - Шиге сказал, что Казуя попал в аварию, вот я и пришёл узнать, как ты? – Рё подсел чуть ближе, громко вздыхая и изучая взглядом яркое небо, которое сегодня было необычайно чистым, без единого облачка. - А ты как думаешь? Хреново! – всё так же холодно отрезал Уэда и встал, повернувшись к Нишикидо полубоком. – Если это всё, то я пойду… - Нет, подожди, я хотел сказать тебе… - резко остановил его парень и поднялся со скамейки вслед за Тацуей, подходя ближе. – Ты знаешь, ты всегда можешь на меня положиться, и … - Спасибо Рё, я понял, – сухо ответил Уэда, когда у Нишикидо в очередной раз слова застряли в глотке. Развернувшись, Тацуя ушёл обратно в больницу, оставляя друга в растерянности стоять на поляне и глотать слова, которые он так и не смог сказать: «Как же, чёрт подери, я люблю тебя, Тат-чан!»