На грани

      Босые ноги осторожно коснулись холодного и мокрого асфальта. Тело дрожало от холода, а с волос падали капельки воды. Губы синие, а пальчики на ногах стали болеть и почти не двигались. Сильный северный ветер пронизывал до самых костей, лаская ледяным воздухом лицо школьника, который щурился и почти не мог идти. Единственное, что поддерживало его, - это тёплая рука матери, за которую он держался как за вспомогательную веточку. И каждый раз улыбался, когда она что-то спрашивала о его физическом состоянии. - Она всегда так о тебе пеклась? - Зачем задавать вопрос, если ты всё знаешь заранее? Казуя даже не развернулся в сторону жнеца. Он был словно очарован и продолжал наблюдать за женщиной с ребёнком. Каждый взгляд и каждое движение - всё было пропитано заботой и любовью. Как же ему этого не хватало все эти годы. Тацуя был единственным, кто после этого дня спас его и вытащил на свет, когда желания жить уже не было. Он показал ему, что есть и другая жизнь, другая любовь и другие чувства. Поэтому надо пройти этот этап. Ещё один шаг на пути к возвращению... Казуя сглотнул. Мать с ребёнком двинулись дальше, минуя пару улиц и несколько заброшенных домов. Каме прекрасно помнил этот день. Если бы составили список, то он, наверное, считался бы одним из самых тяжёлых в его жизни. Прямо сейчас его ведут в то место, где он и проведёт всю свою оставшуюся юность, считая его своим домом. Но почему мама привела его сюда посреди ночи, он не знал, а может, и знал, просто не помнил. Казуя задумался, продолжая наблюдать за самим собой. На лбу его появились складочки, а губы немного скривились. Неужели он и правда был такой? Беспомощный, жалкий и совершенно не похожий на того мальчишку, который в прошлом так издевался над Тацуей. Пи рядом злорадно улыбнулся, когда женщина остановилась около будущего дома Каменаши и робко постучала в дверь. Не дождавшись ответа, она постучала чуть сильнее, а потом ещё сильнее, пока ей не ответили и не попросили подождать хозяина. Поклонившись, она вошла в дом, волоча за собой школьника, который совсем замёрз и всё так же цеплялся за её теплую руку. - Здравствуй, Такеши. - Не ожидал увидеть тебя так поздно, Юри. Зачем ты пришла? Казуя вошёл в дом и оцепенел, глядя на пожилого мужчину в старой ночной пижаме и колпаке для сна. Выглядел он намного моложе, чем сейчас, но, судя по тону разговора, характер его остался прежним. Редкие, немного поседевшие волосы и вздернутый нос придавали его виду толику высокомерия. Сам он был худощав, из-за чего пижама и колпак висели на его теле, словно на вешалке. Юри выглядела очень напугано и старалась не смотреть старику прямо в глаза. Она явно что-то хотела сказать, даже сейчас Казуя чувствует это, но что-то её останавливало, или кто-то? - Казуя, сынок, иди наверх поиграй, – ласково сказала она сыну, и мальчик весело побежал по ступенькам на второй этаж. Картинка воспоминаний резко стала размытой и нечёткой, а потом пропала вовсе, и взрослый Казуя вновь оказался посредине гнетущей темноты, где видно было только лишь одного жнеца, который как будто ждал чего-то особенного. - И это всё? Я думал, что мне придётся пройти через… - Имеешь в виду, увидеть, как она погибнет? Подожди, мы ещё до этого не дошли, пока что она ещё жива. Ещё не время… - Тогда почему снова вокруг эта темнота? - Потому что маленький Казуя не видел того, что происходило в гостиной, он спрятался на втором этаже и слушал, о чём говорила его мать. Забыл? И правда, как он мог забыть? Он до последнего не верил, что те слова, сказанные в последнюю ночь его матерью, были правдой. Сквозь темноту стали пробиваться какие-то звуки. Казуя стал прислушиваться и пришёл к выводу, что Юри с Такеши заперли дверь на лестницу и присели на старый скрипучий диванчик в гостиной. Картинка вернулась обратно, и маленький Каме оказался на старой лестнице прямо у двери в гостиную и украдкой подсматривал в щёлку за парой людей, которые всё ещё молчали и оба смотрели в пол. - Такеши, я так больше не могу. Я несколько лет терпела, но я больше не могу его видеть. Он называет меня своей матерью, он думает, что это я родила его! Но он не мой сын, и я не чувствую к нему ничего, кроме ненависти. Он убил мою сестру, Такеши, она погибла, сгорела в том адском доме, из-за того, что её сын решил немного поиграть с огнем. Я знаю, я ужасна, но если он останется у меня, я всю жизнь буду винить его в её смерти, я не смогу... - Я тебя понял, - отозвался Такеши и обнял мать Казуи за плечи, точнее, мальчик только думал, что это его мать. - Я думал, она не серьёзно... - голос взрослого Казу дрогнул. Значит, самое первое его путешествие не было ошибкой. Он неспроста не узнал лица своей матери. Напротив, как оказалось, он видел его впервые. - Значит... эта женщина... она моя… - Тетя, всё верно, - подхватил жнец и сделал шаг вперёд, поравнявшись с Каме. Теперь он мог видеть его лицо, только оно не выражало совершенно никаких эмоций. Если бы Казуя не был сейчас на волосок от смерти, то Пи сказал бы, что вид у него, словно его душа только что покинула тело. Жнец улыбнулся: да уж, сравнение ни к чёрту, особенно сейчас. "Интересно, выдержит ли он? Зачем он вообще согласился проходить это? Неужели этот Тацуя стоит таких страданий?" Пи, как ни пытался, не мог понять человеческой логики. Не смог понять того факта, когда один человек умирает за другого. Зачем? Всё равно когда-нибудь они все умрут, так какая разница, когда это произойдёт? Сразу или через пару десятков лет. Маленький Казуя в панике пытался открыть дверь и выйти в гостиную, но та не поддавалась и была прочно заперта на засов. Что было дальше, Каменаши никогда не забудет. Он поднялся на второй этаж дома и, уцепившись на ветку сакуры, спустился по дереву вниз, оцарапав ладони. Верхняя одежда осталась в доме, и было вдвойне холоднее. Мальчик подошёл к входной двери и тихо приоткрыл её, стараясь уловить обрывки разговора из гостиной. - ... а что будет с Казуей? Ты подумала? Ты сказала ему? - Такеши был в ярости. Именно такой тембр его голоса навечно отложился в памяти Казуи, так как другого он никогда и не слышал. - Я не могу ему сказать, пусть лучше думает, что я умерла! - бросила Юри и, судя по звукам, встала с дивана и стала одеваться. Мальчик отошёл в сторону и скрылся за углом дома, чтобы его не заметили, и продолжил наблюдать. - Стой! Куда ты? - Такеши бросился за ней, но что-то его задержало, и выйти из дома он смог не сразу. Юри стояла на улице и курила, словно паровоз, выпуская изо рта клубни дыма. Взрослый Казуя вцепился в руку жнеца и глубоко вздохнул. Сейчас должно произойти то, за что он будет винить себя всю оставшуюся жизнь. Из-за чего начнет пить, употреблять наркотики и заниматься сексом со всеми под ряд. Прямо сейчас... - Юри, стой! - из дома выбежал Такеши, и женщина сорвалась с места, направляясь к проезжей части, а маленький Казуя выбежал из своего укрытия и бросился следом. - Юри, вернись! - Мама! - крикнул мальчик, и Юри замерла на месте, не успев даже обернуться. Водитель машины успел нажать на педаль тормоза, но было слишком поздно. Юри упала, сильно ударившись головой об асфальт. Когда Такеши и Казуя добежали до места катастрофы, её сердце уже не билось, а в глазах был всё тот же бездонный и бесчувственный взгляд. Тихая улица разразилась громким пронзительным криком Казуи, который, наконец, понял, что произошло, Такеши же молча переводил взгляд с тела на мальчика, с каждой минутой багровея от ненависти. - Тебе сказано было сидеть в комнате! Какого чёрта ты вылез? - выпалил он, отчего взрослого Каме затрясло. Ему хотелось провалиться сквозь землю, только бы не слышать снова те слова, которые должен сказать ему Такеши... - Достаточно, - тихо сказал жнец, и картинка вокруг растворилась, словно утренний туман. - Ты как? - Всё нормально, - сухо ответил Казуя и отвернулся, проглатывая горький комок, подкативший в горлу. Воспоминания оказались намного тяжелее, чем он себе представлял. Но, с другой стороны, стало намного легче. Всё же, будучи взрослым, начинаешь анализировать произошедшее с другой стороны. Каме вздохнул, стараясь выкинуть из головы эту картинку. Юри его не любила, она ему даже не мать, поэтому он больше не будет думать о ней. Не будет страдать и просто отпустит. – Значит, её гибель - не моя вина. Мне даже стало немного легче. Спасибо, Пи. Куда мы пойдём дальше? - Ты уверен, что хочешь продолжить? Может, остановишься? - Ты шутишь? Если я начал это, то мне это и заканчивать, об остановке не может быть и речи, я хочу вернуться к Тацу. Так что, будь добр, открой следующую дверь. - Хорошо. Пи замолчал, спорить с этим человеком не было смысла. Ведь он был настолько одурманен своей навязчивой идеей, что отказывался принимать даже самые очевидные вещи. - Могу я спросить кое-что? - тихо поинтересовался жнец спустя пару минут. - Да, давай. - Зачем вы, люди так боретесь за любовь, что готовы ради этого даже жертвовать собственными жизнями? Разве это не глупо? - Ты любил когда-нибудь? - тихо ответил Казуя и развернулся лицом к Пи. - Отдавался полностью кому-то без остатка? - Зачем? Люди лгут, убивают и совершают безрассудные поступки, и всё ради этой любви, так зачем она вам? - Значит, ты не любил. - Это ничего не меняет. Твоя жизнь висит на волоске, а ты думаешь не понятно о чем. - Думай, как хочешь, моё мнение не изменится, - злобно ответил Казуя, чувствуя странное лёгкое покалывание в груди. - ЧЁРТ! Он резко дернулся и упал, сгибаясь пополам от жуткой боли, пронзившей всё его тело. Боль, словно лава, медленно сжигала всё от головы до кончиков пальцев. - Что за чёрт!? - Диализ - очень болезненная процедура, - спокойно ответил жнец и с некой жалостью взглянул на своего подопечного. - Ты в коме, но твоя душа чувствует всё, что ты не хочешь отвергать. - Как такое вообще может быть? Ты можешь избавить меня от этого? - прохрипел Каменаши, продолжая корчиться от боли. - Что? Хочешь умереть? - просиял Пи и был уже готов, наконец-то, исполнить его желание, лишь бы не видеть, как он мучается. - НЕТ! Просто убери эту чёртову боль... - Чтобы её убрать, ты должен умереть хотя бы на несколько секунд! - А разве такое возможно? - Конечно, возможно, дурак! Ты слышал о таком понятии, как сердечный приступ? Я могу это устроить, а дальше уже дело случая: если тебя успеют откачать - продолжишь свои испытания, если нет - отправишься туда, куда и должен был с самого начала, и я не при делах. - Тогда я лучше потерплю... - уже криком ответил Казуя и вновь дёрнулся, почувствовав очередную вспышку боли. - Как знаешь... Это продлится еще 24 часа. Если решишься, дай мне знать, а пока я оставлю тебя одного. - Стой, ты куда? - на лице Каме отразился страх. Он не хотел оставаться один, это слишком ужасно даже для него. - Мне нужно переправить 5 душ, из-за тебя я выбиваюсь из графика. - Ладно, я понял, иди. Жнец коротко поклонился и исчез так же быстро, как и появился. Каме закрыл глаза. Всё, что он сейчас хотел, - это увидеть Тацую, пусть всего на пару секунд, этого будет более чем достаточно. Он должен знать, что с ним всё в порядке, и что он не испортил свою жизнь из-за него. Из-за боли сознание помутилось, и Казуя отключился. Наконец-то, может быть, он сможет увидеть сон, в котором будет что-то ещё кроме этой гнетущей темноты. - Я согласен... - Принято. ***       Говорят, время лечит. И правда, спустя три недели переживать горе уже не так тяжело. Эмоции не захватывают и можно вполне мыслить рационально в поисках решения проблемы. Тацуя вернулся домой, постепенно возвращаясь к привычной жизни. Хотя трудно назвать её таковой, когда рядом нет того, кто до сих пор лежит в больнице на грани жизни и смерти. И самое обидное то, что он ничем не может ему помочь. Каждый день Тацу приходит в палату и проводит там около двух часов, подробно рассказывая Казуе о том, как он провёл сегодняшний день, что делал на работе и как сильно скучает по нему. Такая процедура уже вошла у него в привычку, и он совсем не собирался её менять. Все сотрудники больницы и некоторые больные уже знали его и всегда здоровались, как только видели в коридоре или в курилке. Больница стала для него роднее собственного дома. Даже смешно. Иногда к Каме приходили его друзья, и некоторых из них Уэда вообще впервые видел, что вызывало у него некое раздражение. Казалось, что он знает всё о Казу: все привычки, слабости и помешательства. Но, как показала практика, у того было достаточно секретов, о которых он не собирался рассказывать. - А кто этот рыжий паренёк? Тацуя остановился около палаты Каме и прислушался, нервно сжимая ладони в кулак. - Ты о том, что был вчера? Это, кхм, парень Каменаши, насколько я знаю. Сомнительно всё это, не понимаю, нахрена он за него держится, вокруг него же столько девчонок бегает, давно бы мог найти себе какую-нибудь красотку. - Я даже и не думал, что он из "этих". Он так всегда смело общался с женщинами, удивительно... - второй голос звучал не настолько грубо, нежели первый. Но именно его обладателю Тацуя сейчас больше всего хотел набить морду, так, чтобы тот раз и навсегда забыл то скверное слово, каким он обозвал Каме. - Время посещений закончено, пожалуйста, освободите палату, - Уэда не выдержал и ворвался внутрь, заставляя мужчин в ступоре смотреть друг на друга и раскрывать рты от неожиданности. Он молча прошёл к кровати Казуи и стал выкладывать на стол сменную одежду, нарочно издавая как можно больше звуков, тем самым показывая, что не намерен даже здороваться с гостями, а уж тем более разговаривать. Мужчины коротко поклонились и пулей вылетели вон, оставляя разъярённого парня одного. - Значит, смело общаешься с женщинами, да, Казу? Знаешь что, если бы ты сейчас не лежал в коме, я бы тебя сам лично убил! - Тацу выпустил пар и уселся на краешек кровати. - Кто эти люди, Каме? Почему я так мало знаю о тебе? Пожалуйста, расскажи мне, когда очнёшься, ладно? Обязательно! Уэда чуть наклонился вперёд и легко коснулся губами бледной щеки Казуи, а тот всё продолжал мирно спать, никак не реагируя на его слова. День сегодня был не из лёгких, поэтому Тацуя даже не заметил, как уснул, сжимая в своей ладони безжизненную руку Каме.