Земную жизнь пройдя до половины

После того, как сова в Малфой-Мэнор была отправлена, а план действий на ближайшее время определен, перед измученными последними событиями друзьями встала еще одна проблема. Нужно было решать, куда разместить бесчувственное тело Джинни. То, что оставлять ее в холодном, враждебно настроенном ко всем чужакам доме Блэков (даже мысленно Гарри никогда не называл этот особняк своим домом) нельзя, было понятно. Но, с другой стороны, у Рона и Гермионы жили двое детей, и им видеть свою любимую тетушку в таком состоянии также не стоило. После долгих споров и мучительных раздумий решено было перенести Джинни в подсобное помещение лаборатории Гермионы, где периодически ночевала и сама заработавшаяся допоздна девушка. Для Рона и детей это, правда, значило, что их жена и мать будет отсутствовать даже чаще, чем всегда, но… Но помимо всего прочего, именно при таком раскладе достигались максимально комфортные условия для искусственного кормления Джинни. Перенеся неподвижную девушку к ее новому месту пребывания и обустроив ей там удобное ложе, друзья, наконец, разошлись по домам. Было это в половине пятого утра. *** Как ни старался Гарри после выматывающих событий этой ночи заснуть хотя бы на пару часов, сон так и не пришел. Он спустился на кухню и заварил себе укрепляющего чаю. У него было такое чувство, будто в голове поселилось целое стадо африканских слонов и дружно затопало. Но снова подниматься на второй этаж за обезболивающим средством сил уже не было. Опустившись на свой любимый табурет, Гарри уткнулся лбом в деревянную столешницу. Через несколько минут, вроде бы, стало полегче, и он смог пошевелиться. Нога аврора задела что-то лежащее на полу, и он, по выработанной еще в раннем детстве привычке, нагнулся, чтобы убрать мусор. Увидев, что именно он только что поднял, Гарри вздрогнул. Тот самый злополучный флакон, из-за которого произошло столько несчастий, злорадно поблескивал в свете уже взошедшего солнца. И, словно бы в насмешку над всеми законами физики, на его дне плескались остатки прозрачного зелья. Преисполненный ненависти, Гарри размахнулся, чтобы кинуть флакон об каменную стену и разбить его. Однако в последнюю минуту остановился и поставил стекляшку на стол. Если идти к Снейпу с просьбой об изготовлении противоядия, образец зелья будет просто необходим. Стадо слонов в голове молодого человека не затопало даже, а дружно взревело. Гарри снова прильнул щекой к столу и сам не заметил, как заснул. *** Разбудило Гарри то, что кто-то пронзительно кричал прямо над его ухом. Резко распрямившись и почувствовав боль в затекших от долгого пребывания в неудобной позе мышцах, Гарри огляделся. На столе, который он только что использовал вместо подушки, сидела его сова Марон и негодующе ухала. Увидев, что хозяин проснулся, птица взъерошила перья и пребольно укусила его за палец. – Ну извини, – Гарри насыпал питомице щедрую порцию совиного печенья и отвязал от ее лапки письмо. На то, чтобы сломать запечатывавшую конверт восковую печать с гербом Малфоев, ушло каких-нибудь десять секунд, и вот уже он читал: Мистеру Гарри Поттеру Здравствуй, Поттер. Было очень приятно получить твое послание в четыре часа утра. Теряюсь в догадках, что это за настолько важное дело может быть у знаменитого Героя к простому министерскому работнику. Буду ждать тебя сегодня в шесть вечера в Малфой-Мэноре. Координаты для аппарирования, я надеюсь, ты помнишь. Драко Люциус Малфой. P.S. В следующий раз постарайся все-таки посылать письма в дневное время. Ночная корреспонденция небезопасна для здоровья сов. Дочитав послание бывшего однокурсника, Гарри фыркнул. Многое в волшебном мире изменилось за прошедшее с окончания школы время, вот только Малфой по-прежнему не может удержаться от подколов. Разве что язвить он стал несколько тоньше. Хотя для Хорька-то как раз события этих лет не могли пройти бесследно. После Финальной Битвы, в которой по счастливым для себя обстоятельствам ни один из Малфоев участия так и не принял, начался показательный процесс над уцелевшими Пожирателями Смерти. Во время этого тянувшегося несколько месяцев процесса все подозреваемые содержались в Азкабане под охраной вернувшихся дементоров. Сам Гарри в ту пору с сильнейшей депрессией и упадком как магических, так и физических сил находился в больнице Святого Мунго и совершенно не интересовался дальнейшей судьбой поверженных врагов. А потому и не знал, каким образом оказалось, что министерство, проявившее бескомпромиссную, даже неуместную жестокость в отношении остальных сторонников Темного Лорда, в случае с Малфоями ограничилось одной конфискацией имущества. Впрочем, для привыкших к комфорту представителей одного из богатейших родов Англии и это было немало. Сам Гарри долгое время после этого ни с кем из блондинистого семейства не пересекался, но он смутно помнил, что в начале его третьего года обучения в школе авроров Гермиона как-то рассказывала о своей случайной встрече с Драко. Что Хорек, якобы, имел болезненный вид и был одет в шокирующе-дешевую мантию из того самого магазина, где долгое время совершали свои покупки Уизли. Одна только мысль о бедствующих Малфоях казалась настолько дикой и неправильной, что Гарри тогда даже решил попытаться найти своего старого школьного врага и, возможно, хоть чем-нибудь ему помочь. Но… Как раз в это время начались проблемы в отношениях с Джинни. А спустя всего полтора года после этого Малфои каким-то чудесным образом разбогатели. Конечно, новое состояние было не настолько огромно, как то, что собиралось многими поколениями их семьи. Но… Но для такого мастера своего дела, как Люциус Малфой, и этого оказалось достаточно, чтобы добиться влияния в послевоенном Министерстве. И особенно показательным стало то, что почти сразу после этого была объявлена полная амнистия для всех осужденных Пожирателей (это представлялось не столь уж и опасным, так как самые фанатичные из них были подвержены поцелуям дементоров сразу же после Битвы). И вот, на последнем приеме по случаю годовщины Победы, Гарри впервые за все послевоенные годы увидел Драко Малфоя. Несмотря на явные изменения, произошедшие в облике бывшего Слизеринского Принца, не узнать его было просто невозможно. Все та же уверенность в собственном превосходстве царила в каждом его жесте, хотя, казалось бы, после перенесенных им испытаний надменности должно было поубавиться. В тот раз они лишь обменялись холодными формальными приветствиями и разошлись каждый к своим компаниям. Затем было еще несколько случайных встреч в министерстве. Гарри заходил туда по аврорским делам, а Малфой, как позже разъяснил своему напарнику Эл, работал в отделе Международного Сотрудничества. Как смеялся Победитель Волдеморта, когда узнал место работы своего школьного врага! Этот отдел у него всегда ассоциировался с тем абсурдным докладом по стандартизации толщины котлов, что писал когда-то Перси. Впрочем, отсмеявшись, он понял, что Малфой как всегда устроился на самое выгодное место – нарабатывать новые международные связи для своего отца. Собственно, на этом все их общение и заканчивалось. И вот теперь ему предстояло отправиться в Малфой-Мэнор и каким-то образом добиться от никогда не отличавшегося дружелюбием Хорька помощи в организации встречи со Снейпом. Но Гарри Поттер не был бы Гарри Поттером, если бы подобная перспектива смогла его испугать. Решив заранее ни о чем не беспокоиться – все равно ведь этим делу не поможешь, – аврор отправился на работу. *** Без пятнадцати шесть Гарри завершил свою до крайности нелепую работу, порученную ему непосредственно мистером Кинтером, – разбор бумаг аврорского архива, накопившихся за последние пять лет, и, попрощавшись с коллегами, вышел на улицу, откуда можно было аппарировать. Как и следовало ожидать, вокруг самого Малфой-Мэнора был также установлен антиаппарационный барьер. Хотя казалось бы – чего могут бояться его владельцы в мирное время? Оказавшись около окружавшей поместье витой решетки, Гарри с любопытством огляделся по сторонам. До этого в Малфой-Мэноре он был только один раз, но тот свой визит сюда Гарри не забудет никогда. Это было в год, предшествовавший Финальной Битве, когда он в компании Рона и Гермионы занимался поисками хоркруксов. Тогда в фамильное имение Малфоев троих друзей привели поймавшие их Пожиратели, и единственное, что занимало на тот момент Мальчика-Который-Только-Собирался-Убить-Воландеморта, были возможные варианты побега. И естественно, рассмотреть он в тот раз толком ничего не успел. Или тогда и в самом деле не было этой поражавшей воображение красоты цветущего в конце осени сада? «Невилла бы сюда!» - подумал Гарри, глядя на незнакомые яркие растения. Он подошел к массивным плетенным из какого-то черного материала воротам, и они сами собой открылись. Впереди, в конце ровной аллеи старых лип, возвышалось величественное здание Малфой-Мэнора. До этого ни разу не бывший в старинных поместьях (ну не считать же, в самом деле, тот торопливый и не слишком приятный визит в оккупированную приспешниками Волдеморта усадьбу), Гарри пораженно рассматривал это чудо архитектуры. Не такой огромный, как Хогвартс, конечно, но ведь это был жилой дом! Бывший гриффиндорец совершенно не представлял, как одна семья, состоящая всего из трех человек, может жить в таком огромном строении. Неудивительно, что Малфой, все детство проведший в этом каменном монстре, вырос таким неадекватным. У балюстрады ведущей к парадному входу лестницы его уже ждал домовой эльф. – Ниппи покажет Вам дорогу к молодому хозяину, Гарри Поттер, сэр, – низко поклонился гостю ушастый дворецкий и гостеприимно распахнул дверь. Решив не таращиться по сторонам, чтобы не выглядеть полным идиотом, Гарри решительно зашагал за своим маленьким провожатым. В конечном пункте их не самого близкого пути через ряд парадных комнат (наверняка Хорек специально приказал эльфу вести его этим путем – не мог упустить возможности похвастать!) в небольшой уютной гостиной – хорошо хоть не той, где его опознавали в прошлый раз - аврора уже ждал Драко Малфой. – Здравствуй, Поттер, – не вставая из кресла, произнес Малфой и жестом отослал домового эльфа прочь. – Ну что ты стоишь? Проходи, садись. – Здравствуй, Малфой, – с некоторым опозданием отозвался Гарри. Он пересек комнату и устроился в кресле, соседнем с тем, что занимал сын хозяина дома. На некоторое время в гостиной установилась тишина. Заранее придумывать начало разговора Гарри не стал, и вот теперь сидел и размышлял над тем, что сказать. – Нет, ну я конечно все понимаю, Поттер – тяжелое детство сказывается, но будь так любезен, когда тебе в следующий раз придет в голову поиграть в молчанку, выбери для этого кого-нибудь другого, – наконец протянул явно получавший удовольствие от замешательства своего гостя Малфой. – Ты ведь знаешь, где можно найти Снейпа? Мне нужно срочно с ним увидеться, – без лишних экивоков выпалил Гарри. – Что?! – вскричал так гордящийся своим самообладанием наследник древнего рода. От его привычной бесстрастной маски не осталось и следа. – Поттер, ты что, окончательно рехнулся? Или это шутка такая? – и он довольно неестественно засмеялся. – А что? Он же, вроде, вернулся в Англию. Я в «Пророке» читал… – чувствуя, что краска приливает к его щекам, отозвался аврор. Реакция Малфоя, конечно, была чрезмерна, но вполне объяснима. Если уж даже Гермиона до сих пор не может ему этого простить. Да что там! Он и сам никогда себя не простит. Это был самый постыдный факт в биографии Мальчика-Который-Предал-Настоящего-Победителя-Волдеморта. Ведь если бы не Снейп, ни самого Гарри, ни большинства магглорожденных волшебников давно уже не было бы в живых. Именно он, ненавидимый всеми едва ли не больше, чем Тот-Кого-Не-Называли, рискуя нарваться на аваду привыкшего сначала действовать, а потом уже думать молодого человека, сообщил ему время и место, когда и где можно застать врасплох Пожирателей и их Лорда. Именно Снейп, обездвижив слишком горячего героя, насильно показал ему свои воспоминания, в которых Дамблдор раскрывал тайну последнего хоркрукса. И это на его плече от безысходности рыдал Гарри перед тем, как отправиться в Битву. И даже больше того. Во время самой Битвы, когда Гарри оказался отрезанным от членов Ордена Феникса, только Снейп стоял между ним и готовыми ударить в спину противника своего Господина Пожирателями. И что же? Гарри после Битвы увезли в больницу, а появившиеся на поле боя уже после победы авроры были так рады захватить Пожирателя №1, что никого не захотели слушать. Суд над Снейпом был самым первым, и свидетелями его стороны выступали все участники Битвы. Все, кроме самого Гарри. Он к тому моменту так погряз в сожалениях о погибших, что совершенно забыл про живых. Ни друзья, ни члены Ордена не могли вывести его из этой затянувшейся апатии. В какой-то момент им показалось даже, что настоящий Гарри Поттер все-таки умер вместе с частью души Тома Риддла, а в больнице находится пустая оболочка. В деле Снейпа решающую роль сыграл найденный Минервой Макгонагалл в директорском кабинете думосброс с воспоминаниями Дамблдора. Там покойный глава Хогвардса оставил целую обращенную к членам Визенгамота речь, в которой рассказывал и о выдающемся вкладе своего разведчика в дело борьбы с Волдемортом, и об убивающем его самого проклятии, действие которого сумел приостановить опять же таки профессор Снейп, и о той страшной просьбе, последствием которой явилось убийство на Астрономической Башне. После демонстрации этих воспоминаний ни о каком поцелуе дементора, как с самого начала предлагали представители Министерства, речи, конечно, уже быть не могло. Но… Вместо того, чтобы признать профессора героем и наградить его орденом Мерлина все равно какой степени, суд приговорил Северуса Снейпа к пожизненному изгнанию из Англии. Мотивируя это тем, что разведчик он там был или не разведчик, а в акциях Пожирателей участие принимал. Единственной просьбой приговоренного перед тем, как навсегда покинуть родную страну, было предоставить ему свидание с Поттером. К Гарри в больницу нагрянули представители Министерства, аврората, Визенгамота. А позже и его друзья и члены Ордена Феникса. Но единственное, чего все они смогли от него добиться, была непрестанно повторяемая молодым человеком фраза: «Я никого не хочу видеть». – Я… Я не понимал тогда, что вокруг происходит, - не выдержал Гарри нахлынувших на него воспоминаний. – Все эти месяцы для меня как в тумане… Я когда пришел в себя, совершенно не помнил ничего, происходившего после Битвы. Я вообще не знал, что над Снейпом был суд! – с обреченностью в голосе, как человек, привыкший к тому, что он повторяет одно и то же, а ему не верят, проговорил Гарри. – Иди ты, Поттер, знаешь куда?! – вскипел Малфой. – Не помнит он ничего – подумайте только – как удобно! – Послушай, я не буду перед тобой сейчас оправдываться или что-то доказывать, – Гарри крепко стиснул зубы, так, что у него свело челюсть. Даже нарочно при очень большом желании невозможно было бы придумать ситуацию более неприятную – находиться тут в роли просителя да еще и понимать, что оскорбляющий его Хорек на этот раз абсолютно в своем праве. – Тем более, что я и сам понимаю свою вину… – Спешите видеть! Уникальный номер! Безупречный Герой испытывает раскаяния! – спаясничал Малфой, и только тут Гарри увидел, что его бывший однокурсник все-таки изменился. Тот Слизеринский Принц, каким он был в школе, до подобного гримасничанья бы не опустился. – Да выслушай же меня! – Гарри повысил голос. – Мое дело к Снейпу, действительно, очень важно. От этого зависит жизнь человека! – Твоя, что ли? Или кого-нибудь из Уизли? – презрительно поинтересовался Малфой. – Так их так много, что исчезновения одного никто и не заметит! Гарри вскочил, ослепленный желанием дать Хорьку в морду. Однако неимоверным усилием воли сумел удержаться и процедил сквозь зубы: – Шесть лет назад я спас твою жизнь. Скажи мне, как найти Снейпа, и мы будем в расчете. – А я не считаю, что чем-то тебе обязан, – ослепительно улыбнулся Малфой, вспоминая о тех нормах поведения, что ему втолковывали всю жизнь. – Ну, Поттер, еще какие-нибудь важные дела у тебя ко мне имеются? Взбешенный этим светским тоном даже больше, чем всеми предыдущими оскорблениями, Гарри выхватил палочку и наставил ее на Малфоя. – Ты скажешь мне, где живет Снейп? – Или что, Поттер? Ты думаешь, в вашем аврорате учат тому, чего нельзя было испытать от недовольного Лорда? С тяжелым вздохом, Гарри опустил руку с палочкой. То, что он только что собирался напасть на безоружного человека, было совершенно недопустимо. – Извини, – выдавил из себя он, и не глядя на старого школьного недруга, побрел к выходу из гостиной. – Тебе все равно к нему не пробиться, – вслед уходящему сказал Малфой. Гарри, правда, не был уверен, что верно его расслышал. *** Из Малфой-Мэнора Гарри аппарировал ко входу в лабораторию Гермионы. Кроме самой девушки в этот поздний час там никого не было, и он, не боясь быть подслушанным, рассказал подруге о том, как прошла его с Хорьком встреча. – Да и ну их к черту, слизеринцев этих! Завтра же лечу во Флоренцию! – в сердцах закончил свою сверхэмоциональную речь молодой человек. – Не расстраивайся, – Гермиона подошла к другу со спины и положила руки ему на плечи. – Я чего-то такого и ожидала, так что днем побывала в Хогвартсе и пообщалась с профессором Макгонагалл. Она дала мне тот адрес, по которому профессор Снейп жил раньше. Есть смысл еще наведаться туда. – Только идем сейчас – еще одного столь же кошмарного дня я не выдержу. – Ну пойдем, – Гермиона напоследок забежала проведать, все ли в порядке с Джинни, и они аппарировали. В районе, в котором оказались Гарри и его верная подруга, вполне можно было бы снимать фильмы ужасов. Полуразвалившиеся дома с выбитыми, заколоченными досками окнами; узкие улицы, замусоренные настолько, что невозможно было найти и одного метра чистого асфальта; и, как апофеоз всего этого, высоченная, давящая на психику всей своей красной кирпичной массой дымовая труба заброшенной фабрики. – Где это мы? – Гарри огляделся по сторонам и на всякий случай достал палочку – в подобных местах нападения можно было ожидать в любую минуту. – Тупик Прядильщиков. Профессор Макгонагалл сказала, что он жил здесь, – шепотом произнесла Гермиона. На нее окружающая обстановка также произвела неизгладимое впечатление. – Здесь? Ну-ну. А какой дом? – Номера дома она не вспомнила, но сказала, что один из самых крайних, – Гермиона указала на дальний конец переулка, где стояли несколько более-менее сохранившихся домов. В трех из них даже горел свет. Друзья подошли к ним поближе. И только тут заметили еще один дом. Такой же запущенный и унылый, как и все в этом переулке, он стоял как-то обособленно, как бы подчеркивая свою уникальность. Ни в одном из его окон свет не горел, но Гарри все же решил подойти к дому поближе. И уже на расстоянии трех метров почувствовал, как по его телу пробежала предупреждающая волна холода. – Не подходи! – предупредил он Гермиону и произнес заклятие, обнаруживающее защиту. Представшая их глазам картина повергла волшебников в настоящий шок. Весь периметр на подступах к дому был опутан такой густой сетью всевозможных щитов, какой могли похвастаться, наверное, еще только здания Хогвартса и Министерства. – Вот теперь я верю, что здесь живет профессор Снейп, – с неприкрытым восхищением в голосе воскликнула Гермиона. – Угу. Я всегда знал, что Снейп параноик, но чтоб настолько… Он там что, весь Британский запас золота хранит? Или годовой запас противоядия к тому зелью Медичи? – Хорошо бы, – одобрительно хмыкнула девушка и обошла весь дом кругом. – Но что бы там ни было, сейчас внутри никого нет. Попробуешь вернуться утром? – Придется, – тяжело вздохнул Гарри. – Тогда спокойной ночи? – Гермиона подошла к другу, поцеловала его в щеку и, дождавшись ответного пожелания, аппарировала. После ее ухода аврор пробыл в тупике Прядильщиков не больше двух минут и также отправился домой. А там его уже поджидал сюрприз.