Milk And Honey

Сквозь меня стрела слов добра летает, Вижу каждый неверный взгляд. За добро тут давно не платят, Но если платят, то не сполна. Я надену черное с шипами счастье, Чтобы лживых так отторгать. Но внутри бьется сердце с лаской, Научиться бы не пускать.

Себастьян лениво поднимал вилку, смотря то ли в пустоту, то ли в определенную точку уже минут пятнадцать и Гарри честно не мог понять, что из этого правда. Потому что с этим Ланкастером никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Перемещается, словно тень, вроде как ты только что рассказывал ему историю, а оказывается, что уже десять минут идешь по коридору один. Не то, чтобы Гамп возмущался, он привык, если честно. В какой-то момент просто смирился. Он перевел взгляд и попытался проследить за объектом слежки друга, но наткнулся только на жующего парня с их потока. И тут до Гампа дошло. — Почему ты не познакомишься с ним? — Гарри взял яблоко и энергично потер его о рубашку. Себастьян, кажется, вернулся обратно в реальность, немного клюнув головой и переводя взгляд на друга. — Что? Гарри кивнул на парня. Себастьян закрыл глаза и тяжело вздохнул. Гарри мысленно дал сам себе пять. Так-то, ебучие интроверты. — Познакомься с ним. Себастьян скинул тетрадку в свою сумку и попытался сделать вид, что ему побоку. Причем все это немного нервно. Гамп заметил, что после лета с Ланкастером начала происходить какая-то херня, но он не рассказывал. —Себа, — с нажимом. На удивление, он сдался. — Мы знакомы, ясно? Я помню имена наших однокурсников. Тебе ты тоже стоило. — Как грубо, — Гарри встал вслед за Себой и опять бросил на парня короткий взгляд. Тот смеялся. Красиво так смеялся. Не то, чтобы Гарри был ценителем, но он одобрял, — и как его зовут? Себастьян обреченно вздохнул и поправил сумку на плече. Кажется, его спокойной жизни пришел конец. — Эдвард. Его зовут Эдвард. — Отлично, — Гарри очень стремно улыбнулся и стремительно пошел в сторону парня. —Гамп, ты сдурел?! Гамп! Остановись! — Привет, — Гарри очаровательно улыбнулся и поправил волосы, наклоняясь к смутившемуся парню, — ты же Эдвард, да? — Да, — неуверенно оглядел парней и, Мерлин, кто бы знал, как Себа хотел пробить себе лицо рукой, — вы что-то хотели? Не-не. Это определенно не для Себы. Он пас, ясно. Он на такое не подписывался. Он лучше сходит покурить, прочитает параграф еще раз, лишь бы не стоять тут и не смотреть на растерянного Вандера. Но Ланкастера цепко поймали за плечо. Кажется, он почувствовал этот взгляд «фу, нытик» от Эдварда и Себу бросило в дрожь. — Да, я Гарри, а это мой друг, —Гампу пришлось приложить силу, чтобы Ланкастер не смог удрать, — Себастьян. Я хотел предложить сегодня посидеть в Комнате после занятий. В восемь. Как тебе идея? — Эм… Ну я, наверное, не против? В этот момент, кажется, сердце Себастьяна остановилось. А когда Эдвард за чашкой чая сказал, что ему нужна помощь в Истории Магии, забилось вновь. День выдался по истине дерьмовый, с самого утра шел дождь и Себастьян думал малодушно проебать, но Салливан, гнида, взял его за шкирку, выпроводил на улицу, а только потом докинул пальто. И еще за ним пошел, чтобы не съебался раньше времени. Себастьян, если честно, последнее время потерялся и не мог точно понять дружба это или нет. — Это опасно, — последнее оправдание. — Мне поебать, ты должен быть там, — таков ответ. И вот все. Приходится тащиться за тридевять земель под дождем, через стремные порталы, где может оторвать руку, чтобы, как только заступишь за школьные ворота, тебя тут же осветило жаркое июньское солнце. Чтобы, вроде как, домой вернулся. Чтобы почувствовал, что тебя тут ждут. Что тут безопасно. Себастьян набрал в грудь побольше воздуха. Салливан ободряюще положил руку ему на плечо. И то, какие они сейчас, могло описать их жизнь в принципе: все остальные сухие, а они до нитки мокрые. Где-то далеко впереди играла музыка и у Себастьяна защемило в груди, потому что где-то там ему показалось, что мелькнул чей-то красный сарафан. Он не мог выдохнуть. — Иди. — Они меня не ждут. — Они никогда не перестанут тебя ждать. Себастьян повернулся и немного поднял голову, чтобы посмотреть Салливану в глаза. — Я бросил их. — А они тебя любят. Люди неразумные существа, — Джим дал ему волшебного пенделя мокрым ботинком, — иди. Ланкастер закрыл глаза и сделал первый шаг. Потом второй. Третий. И через пять секунд, кажется, почти летел. Но как только он вышел на большую поляну, где веселились выпускники, их родители, как только увидел их всех в таких красивых нарядах, а он был в белой рубашке, обычных брюках и потасканном пальто, он же на самом деле не собирался, он должен уйти, он… Увидел яркую рыжую макушку и помолился, чтобы его не заметили, но девушка обернулась и посмотрела прямо на Себастьяна. Сначала она улыбалась. Потом улыбка пропала. А затем она с визгом (Себастьян не мог его идентифицировать) бросилась к нему на шею. — Господи, Себастьян, мы думали что с тобой что-то случилось, от тебя так долго не было вестей, мы думали что ты… Ее ярко-красное платье сейчас промокнет насквозь, но, кажется, ей было поебать. Она обнимала его так крепко, что Себа не мог не обнять в ответ. Он прикрыл глаза. — Я знаю, малышка. Хьюго держала его достаточно долго, а потом отпустила с улыбкой от уха до уха. Она почему-то взяла его за руку и кивнула куда-то вглубь. — Они там. Себастьян закусил губу. — Я не уверен, что… Холмс закатила глаза и потянула его за собой в ворох танцующих тел. Они оборачивались на странного мокрого парня, перешептывались и, в конце концов, узнавали. Но Себастьяну было почти поебать. Потому что в какой-то момент он увидел Гампа, поедающего канапе со Смит на скорость. Сэм стояла с телефоном и, видимо, засекала. Майкл хохотал. Хьюго не довела его метров пять и дальше Ланкастеру пришлось идти на негнущихся ногах. Он встал прямо за спиной Сэм, но они, увлеченные процессом, его не увидели. Себа заметил, что из-за того, что он холодный, Веллингтон покрылась мурашками. Он открыл рот и собрал все свои силы. — Кто выигрывает? Сэм инстинктивно открыла рот, чтобы объяснить, повернулась и… замерла. Кажется, в ее глазах стояли слезы. — Господи… Дарси и Гарри перестали есть и повернули головы. Минута абсолютной тишины, в которой Себастьян всплеснул руками. «Ну, вот он я». — Господи! — на этот раз Веллингтон перешла почти на ультразвук и прыгнула на Ланкастера с руками и ногами, из-за чего они едва не упали на траву, — Ланкастер, никогда больше нас так не пугай, слышишь? Никогда! — Ладно, — он обнял Сэм и через плечо посмотрел на охуевшего Гарри, улыбаясь, — простите, молодой человек, я, кажется, увел у вас девушку? Гамп открыл и закрыл рот, а потом сплюнул и кинулся обнимать парочку. Дарси издала боевой клич. И в этой человеческой многоножке из тел Себастьян почувствовал, что хоть ненадолго, но он все равно оказался дома. В курилке было пусто, потому что все давно забили на правила и курили прямо на поляне или где-то около Запретного Леса, только Себастьян, вроде как, старой закалки. Да и после такого вороха информации он как-то не привык к такому количеству людей вокруг. К такому количеству родных людей. И пусть он уже от них устал, он все равно хочет еще. Как наркотик. Только Салливан молчаливо стоит в стороне и Ланкастер понимает, что этот вечер один такой. Что потом он вернется к своей жизни затворника и не увидит друзей, пока не разберется с этим всем до конца. Ведь они не заслуживают этого. Еще совсем чуть-чуть и он уйдет. Только надо выкурить две, а лучше три подряд, чтобы не обернуться уходя. Себастьян тяжело вздохнул и достал сигарету из пачки. — Когда-нибудь ты начнешь курить нормальные сигареты, — Ланкастеру не нужно было поднимать головы, чтобы знать, кто это. Он хмыкнул. Эдвард со своей девушкой держались особняком от них, пусть Себастьян и ловил на себе взгляды Вандера. Кто-кто, а Эдвард точно всего этого не заслужил. Ему нужна нормальная семья, жизнь, работа, а не Себастьян и все эти закидоны. И даже несмотря на то, что они, очевидно, оба все еще друг к другу испытывают… Это пройдет. Это обязано пройти. Может не через год или два, может, гораздо позже, но Ланкастер обязан дать ему шанс на нормальную, человеческую жизнь, которую Эдвард правда заслужил. Он же такой прекрасный. Эдвард Вандер. Как всегда. Себастьян протянул ему открытую пачку, но выпускник только хмыкнул и вытащил свою. Обычно он делал это чисто по автомату, потому что… — Ты же бросил. — Снова начал, — Эдвард поднял нос от зажигалки и на секунду залип на грозный вид Ланкастера-папочки, не позволяющего совершить свои ошибки, — ну, знаешь, когда один из твоих близких друзей вдруг пропадает, тут воля, не воля… — Не ври. Эдвард очаровательно поднял бровь. Себастьян закрыл глаза и затянулся. — Ты же прекрасно знаешь, насколько дерьмово у нас выходит быть друзьями. Даже если близкими. У нас дерьмово получается, Эд. Это плохо закончится. — И что ты предлагаешь? — он хмыкнул, — сделать вид, что мы не знакомы? Перестать общаться? Волноваться друг за друга, перестать… — Эдвард всплеснул рукой и посмотрел на Себастьяна и, Мерлин, одного внимательного взгляда на него было достаточно. Чтобы оборвать речь. Остановиться. Остановить все вокруг, захотеть, чтобы музыка замолчала. Потому что именно это Себастьян и предлагал. Эдвард обвел взглядом все вокруг, лишь бы не смотреть в эти грустные глаза, а когда все же вернул взгляд, — ты не можешь так со мной поступить. Ты не можешь так за меня решать! Я взрослый человек, я… — Я уже решил, ясно? — Себастьян сам удивился, что в его голосе сквозила сталь, — как решил, что тебе будет лучше без меня, когда порвал с тобой. Когда решил уйти из этой школы, Эд. Я уже все решил. Достаточно давно. Вопрос в том, что у меня не было сил, чтобы собрать яйца в кулак и сказать тебе это. Он не мог смотреть на такого Эдварда. Растерянного. Расстроенного. Кажется, вот-вот разревется. Хотелось прижать к себе и никогда-никогда не отпускать, но у Эдварда была Тереза и… — Я не позволю тебе так со мной поступить. Я взрослый человек, я… — Оглянись, Эд! Я в бегах. Меня ищут. Каждый день я на грани смерти, жизни рядом с таким человеком ты хочешь? Мне будет стыдно смотреть твоим родителям в глаза. Даже если мы не будем вместе, я разрушу тебе жизнь, и мы оба будем об этом жалеть. — Ты не… — Эдвард взмахнул рукой и в один миг стал каким-то очень маленьким. Сжался. Себастьян не смог подавить в себе это чувство, преодолев расстояние в два шага, поднял его мокрое от слез лицо к себе. Выкинул окурок к чертовой матери. Взял его лицо в свои руки, — ты не можешь так… Себастьян погладил его мокрую щеку большим пальцем и грустно улыбнулся, а потом потянулся за теплым поцелуем со вкусом того самого меда, который на шестом курсе Эд разлил у себя в комнате и к которому Себастьян постоянно прилипал. С запахом Рождества и уюта, в которое так хотелось окунуться с головой и не вылезать. Когда они перестали целоваться, Эдвард поднял на Себу взгляд. — З-зачем ты мне это говоришь? Обычно ты… Опять эта грустная-грустная улыбка и большой палец, мягко поглаживающий щеку. — Я люблю тебя, Эдвард. Кто бы в этом мире знал, насколько сильно я тебя люблю. Эдвард всхлипнул, прикрывая глаза, а потом… до него дошло. Он резко открыл глаза и схватил Себастьяна за плечи. — Не смей! Ланкастер, не смей, ты не имеешь права, слышишь? Пожалуйста, не надо! — Obliviate. Когда Эдвард очнулся, он стоял в курилке один, только жизненно важных холодных пальцев на его щеках больше не было.