Цветы смерти — мак и нарцисс

      Прошло около трёх дней. Томас не выходил на связь с девушкой, однако он не забыл об их уговоре. Он обсудил перспективы союза Нарциссов и Козырьков на семейном совете и решил, что не прогадал, договорившись с Поппи. Захватив бутылку более дорогого бренди, Томас направился по адресу, который Фаулер оставила для связи.       Долбя в дверь уже около пяти минут, Шелби решил сверить адрес на записке с номером дома. Перевернув тонкий белый листок имеющий лёгкий цветочный аромат, Том прочёл надпись оставленную девушкой ажурным почерком.

«Вероятно, я не открою, так как не услышу, как ты стучишь. Под оконным отливом слева — ключ. Прости за неудобства и спасибо, что пришёл.»

      Прочтя записку парень усмехнулся. Он нащупал ключ и открыл тугую деревянную дверь. Заметив, что она толщиной где-то в 3,5 дюйма, Шелби вскинул брови. — Не удивительно, что она меня не услышала… — брюнет закрыл за собой и огляделся на наличие кого-либо ещё в доме, — Поппи? — позвал он девушку, а затем ещё несколько раз, но она не отвечала. Парень услышал шум воды и предположил, что девушка принимает ванну. Договорившись с самим собой, он решил, что подождёт её десять минут, и если по истечению этого срока она не выйдет, то он уйдёт оставив бутылку на столе. По окончанию пятой минуты, сидевший в крупном и мягко сбитом кресле Шелби, услышал лёгкие шаги позади. — До тебя и правда не достучаться, — увидев обнажённую девушку, прошедшую мимо, Томас слегка нахмурился и приоткрыл рот. Он разглядел всё, что было сейчас можно и поднялся с кресла. Его поражало, что Поппи никак на него не реагирует. Он отвернулся и начал глядеть в окно. — В детстве ты была более зажатой… — Шелби не успел договорить, как услышал женский вскрик за спиной. Он ошарашено обернулся и узрел то, что не успел разглядеть ранее. — Глаза на дедушку, — брюнетка указала на стену слева, где располагался портрет её прадеда. Томас, следуя взглядом за её рукой, извинился, — Ты тоже прости. Я не ждала тебя, — Брюнетка взглянула на халат лежащий на кресле и поняла, что не сможет до него добраться так, чтобы её не разглядели снова. Посему, она попросила Томаса о помощи. Молодой человек, как джентльмен, помог даме надеть этот самый халат и поинтересовался: — Я же говорил с тобой, ты не слышала? — брюнетка покачала головой и разжала ладонь в которую положила только что снятые беруши. — Шум города, когда я дома, нервирует. Я либо обзавожусь компанией, либо полностью отстраняюсь от мира, — девушка убрала беруши в карман халата и предложила Тому сесть. — Совсем страх потеряла? — с некой строгостью в голосе вопросил Том. — О чём ты? — опешила Поппи. — В городе такое сейчас творится, а ты живя одна, оставляешь ключ под откосом, затыкаешь уши и гуляешь голышом по дому! — интонация Томаса совмещала ироничное восхищение и злобу. — Если я буду жить с кем-то, я могу гулять по дому голышом с заткнутыми ушами? — поинтересовалась Поппи. — Валяй. — Может тогда переедешь? — кокетливо спросила она, закинув ногу на ногу, и отпила из стакана пару глотков бренди разлитые репликами ранее. Этот был ей больше по вкусу, чем тот. — Оставь подобные речи для более удобного случая. — Куда удобнее? Кресла Шведские, ручной работы. Прочные и мягкие. И в тебе и во мне наличествует алкоголь. И, что удобно, я одним движением руки становлюсь голая, — Фаулер взялась двумя пальцами за край пояса и потянула его наверх. Часть халата спала с её ноги, которая теперь была оголена. И Поппи, и Том понимали, что если она пожелает сменить ногу, половина её тела будет открыта.        Томас облизнул пересохшие губы и нахмурился. Он не чувствовал себя юнцом неспособным удержать свой член в штанах. С этим ему после возвращения помогло неисчислимое количество шлюх. Однако, сейчас он чувствовал себя чрезвычайно нуждающимся в происходящем. В кокетстве Поппи, в её непринуждённости, в ней как девушке в принципе. Со времён войны парень не помнил себя испытывающим хоть что-то отдалённо напоминающее любовь. Верность и преданность к семье, долг — да, но не любовь. Его дядя говорил, что шлюхи вымывают способность любить. «Вымывают вместе с семенем, что проглатывают или выплёвывают, что оставляют на простынях» — его голос пронёсся в голове Шелби.       Глядя на несколько растерянное и задумчивое лицо главаря острых козырьков, Фаулер затянула ремень и отпила из бокала, несколько разочарованно глядя на свою голую коленку. — Я не хочу, чтобы ты думал, что это как-то относится к делу. Или оплате того, что ты сделаешь, — брюнетка повела бровью и спустилась с кресла на колени. Томас приподнял подбородок и смотрел на неё сверху вниз. Совершенно не понимая, чего хочет Поппи. Девушка прикоснулась к пиджаку парня и слегка отодвинула его край с груди Тома. Заведя руку за серую ткань, она некоторое время словно поглаживала рёбра брюнета, и не могла не заметить его напрягшиеся соски. Мгновение спустя, она уже доставала сигарету из пачки, что вытащила из грудного кармана серого пиджака. Томас глядел на то, как Поппи прикуривает сигарету с едва заметной улыбкой. Он словно начал заранее умиляться тому, что произойдёт парой затяжек позже. Фаулер устало положила щёку на колено парня и обессиленно выдохнула. — Сколько сложностей в этом чёртовом мире, Том. Я пью в четыре часа дня — я алкоголичка, я пью с малознакомым мужчиной, который видел меня голой, — в голове Томаса вновь пронеслись запечатлённые в памяти картины её тела, — выходит — я шлюха, — Том хотел возразить, но сдержался до следующей реплики, — и кокетничаю я, как придорожная шлюха… — печально и спокойно рассуждала Поппи. — Не знаешь ты ничего о шлюхах. В отличии от меня. И поверь мне, ничего общего у тебя с ними нет, — уверенно произнёс Шелби. – Все мы шлюхи, Том, — девушка поднялась на ноги и медленно поплелась в спальню, — только торгуем разными частями себя… А я вот инвалид… — Томас разглядывал влажные следы на ткани своих брюк. След от мокрых волос и несколько маленьких капель недалеко от него. Услышав последнюю реплику девушки, парень словно очнулся и пошёл к ней, чтобы услышать объяснение, — Я лишилась своих лошадей. Я не представляла своей жизни без них, думала всегда буду с отцом, всегда буду помогать ему пристраивать их… но теперь этих частей у меня нет… и я ничто… — Поппи, — Томас сел на край кровати, рядом с девушкой и пригладил её влажные тёмные волосы. Он видел в ней ту девочку, что скакала вдоль ипподрома на белоснежном коне. Эта девочка развеяла страхи, из-за которых парень боялся садиться на этих могучих зверей. И он понимал, что той же девочкой она и осталась. — Ты не хочешь спать со мной. Я всегда слышала от всех, что я красивая. Я слышала, как мужчины капают своей слюной, идя за мной последу. А сейчас, когда я лежу перед человеком, которому хочу отдать себя, я не слышу ничего, кроме глухой тишины, что давит на меня сильнее, чем отказ… — Фаулер плакала. После сказанного она жалела о том, что произнесла это вслух посему начала стыдиться и зарываться носом в подушку. — Не того человека ты выбрала, Поппи, — снисходительно произнёс Том, оглядывая вздрагивающее от всхлипов тельце в халате. — Да я уже поняла… — горько вымолвила Поппи. — Не потому, что я не хочу тебя, — неожиданно и для себя, и для Фаулер произнёс Шелби, — потому что не хочу, чтобы ты взрослела вот так, — парень слегка нахмурился и брюнетка словно повторила за ним этот жест. — Что ты имеешь в виду? — её голос выдавал некий страх. — Ты же девственница ещё, — разница в возрасте в пять лет вдруг показалась ему столь огромной, Томас вдруг увидел в ней потерянного ребёнка. — Ну как сказать… — вдруг без всхлипов заговорила Поппи. Тяжесть и серьёзность в её голосе словно заставили Тома протрезветь. — Что ты имеешь в виду? — Не туда, — брюнетка неряшливо выбралась из-под одеяла и уселась рядом с Томом на краю кровати, — ты всё-таки глядел… — девушка раздвинула ноги и отогнула край халата так, что всю её внутреннюю часть бедра было видно, а на ней было видно что-то ещё.       Бегая округлёнными глазами от синяка к синяку, от гематомы к гематоме, брюнет все сильнее и сильнее хмурил брови. — Кто… — хрипло выдавил он. — Скажем так, одной причиной больше тебе отработать моих лошадей… — удивительно, но Поппи смогла отшутиться и иронизировать. — Как часто это происходит? — Том присмотрелся поближе, едва уловимо провёл по ранам пальцами, понимая, что они вполне свежие. — Год назад, когда отец умер… Он пришёл "поддержать"… — Томас стиснул зубы внимательно вслушиваясь в каждое слово, — И позавчера. Он узнал, что я ходила к вам. Был зол. Сказал, что всё знает, хотя судя по тому, что он говорил, пока делал это, он ничего не знал. — Что он говорил? — сжимая кулаки процедил Том чувствуя, как жилы набухли на его шее, лбу и висках. — «Какому из Шелби ты себя подстелила?». «Идиоту Джону?». «Старшему уродцу Артуру?». «Нет. У тебя премерзкий вкус матери, которая предпочла твоего отца. А ты выбрала убогого цыганского выродка Томми», — Поппи говорила абсолютно спокойно и непринуждённо. Будто о проведённых выходных с друзьями. Пикнике и игре в крикет.       Фаулер была уверена, что слышит, как закипающий чайник в голове Шелби вот-вот взорвётся с более громким свистом, чем сейчас. Видя огонь, горящий в глазах Тома, девушка испугалась. Он схватила парня за руку, но тот не отреагировал. — Я не хотела тебя злить… Ты, наверное, устал от моих рассказов? Если хочешь, можешь остаться, если нет — иди домой. Тебе стоит выпустить пар…       После последней реплики, Шелби подумал об опиуме и взглянул на Поппи, как на врага, но спустя секунду, взгляд его помягчел. — Тебе нужен его труп? — безэмоционально уточнил Том. — Да, — закивала девушка, — с телом делай, что хочешь, — с невинной простотой говорила она, — но голова нужна, как доказательство его смерти. Я подстрою нападение какой-нибудь зарубежной банды. Он нажил много врагов за этот год. Никто не удивится, так что…       Томас коротко кивнул. Он встал с кровати, поправил брюки и пиджак, ещё раз посмотрел на Поппи и попрощавшись с ней — пошёл к выходу. — Том! — уже на пороге услышал брюнет и остановился, Фаулер подбежала к нему закутавшись в халат, — Ты убьёшь его сегодня? — уточнила она и получив короткий кивок Шелби, привстала на носочки, чтобы поцеловать его в лоб.       После этого поцелуя Томас ушёл.