Магия, любовь и летающие автомобили

— Вуд! — пинком открыв дверь, Флинт ворвался в экспериментальный цех. Замер на секунду на пороге, ловя ошарашенный взгляд. — Быстро за мной! Немедленно! — и, не тратя больше времени на объяснения, развернулся, устремляясь обратно в коридор. Оливер оторопело похлопал глазами, гадая, что это с Флинтом сегодня. Обычно тот не разгуливал по фирме в таком расхристанном виде — встрепанная шевелюра, пиджак делового костюма весь перекособочен, да и вообще выглядел он так, будто его коты драли. К тому же Флинт никогда прежде не прибегал за ним в цех, чтобы самолично позвать на разговор — обычно вызывал через Кэти или, чаще всего, посылал бумажный самолетик с сообщением. Значит, и впрямь случилось что-то экстраординарное. Оливер закрепил чары на недоделанном колдорадио и поспешил вслед за давно умчавшимся шефом. Благо, это не имело значения — Оливер прекрасно знал, где того искать. И точно — едва он переступил порог кабинета шефа, как его встретил взгляд недовольно прищуренных серых глаз. — Что так долго? — проворчал Флинт. — Я же сказал — пошевеливаться. — Соскучился? — хмыкнул Оливер, садясь в удобное кресло и вольготно развалившись в нем. Устремил на Флинта внимательный взгляд. — Ну, что за спешка? И почему у тебя вид, будто... — Саймон Огилви! — перебил его тот, возбужденно сверкая глазами, и выжидающе уставился на Оливера. Тот озадаченно глянул: — Что "Саймон Огилви"? — Хочет сделать у нас особый заказ! — лаконично пояснил Флинт. — Да ну? — Оливер округлил глаза, выражая свой неземной восторг. — Обалдеть как круто! — заверил со всей серьезностью. — Осталось только выяснить, кто такой Саймон Огилви, но это уже такие мелочи... Флинт сдавленно фыркнул и посмотрел уже более осмысленно. Пригладил взъерошенные волосы, поправил рубашку, машинально расстегнув верхнюю пуговицу, и покачал головой. — Не тупи, Вуди, — он снисходительно усмехнулся. — Только не говори мне, что ты не знаешь мистера Огилви. Это же владелец самой крупной рекламной компании во всей Европе! Ты что, из леса вылез? Как можно не знать такого... — Погоди-погоди, — Оливер обалдело присвистнул, наконец-то соображая. — Ты что — серьезно?! Огилви? Тот самый? Хочет сделать заказ?! — Уже сделал! — торжествующим тоном сообщил Флинт. — Он увидел у какого-то своего то ли клиента, то ли еще хрен знает кого одну из наших тачек со всеми этими наворотами новыми и загорелся приобрести себе тоже. Только... — Флинт замялся, налив воды в стакан и залпом осушив. Оливер, наблюдая, как он жадно пьет, внезапно ощутил, что у него тоже пересохло в горле. Не отрывая от Флинта зачарованного взгляда, он на автомате призвал стакан, наполнил его до краев. Глотнул холодной воды, заставляя себя сосредоточиться на работе, а не на чертовски сексуальном от возбуждения и воодушевления Флинте, которого так и хотелось... кхм... Оливер поспешно поставил стакан на стол, пока не подавился или на себя не пролил. Драккл всех раздери, это уже не смешно! Хреновый же он профессионал, если не способен даже на минуту выкинуть всякую похабщину из головы и собраться с мыслями. — Что "только"? — враз охрипшим голосом переспросил он. Флинт помолчал, побарабанив пальцами по столешнице. — Как я уже говорил, заказ особый, — начал объяснять он. — Мистер Огилви хочет себе машину, зачарованную таким образом, чтобы никто не только летать на ней не смог без разрешения хозяина, но даже и в салон не смог попасть. Это возможно? — Флинт посмотрел с надеждой. Оливер задумался, почесывая подбородок и мысленно прикидывая. В голове привычно замельтешил рой идей, какие заклинания совместить с другими так, чтобы добиться нужного эффекта. — Можно попробовать, — кивнул он. — Правда, быстрый результат не гарантирую. — Ничего, этот вредный хрыч согласен подождать, — легкомысленно хмыкнул Флинт, заметно расслабляясь. — Что ему, собственно, еще остается. — Да уж, — фыркнул Оливер. — Интересно, богатые все с такими прибабахами, а? Почему всем только и подавай что-нибудь этакое? — он неопределенно покрутил в воздухе ладонями, изображая это самое "этакое". — Ясен хрен, — ухмыльнулся Флинт. — Они разве переживут, если у них "этакого" не будет? Особенно, когда у остальных есть. Это ж такой удар по самолюбию. — Жесть, — с убийственно серьезным видом подыграл ему Оливер. — Прямо не знаю, что делать. Будем спасать мир от очередного расстроенного нувориша, чтоб тот с тоски не загнулся и не перестал выпускать свою дико нужную всем продукцию. А то как же Европа без рекламы мистера Огилви? Ужас! — он прижал ладони к щекам и похлопал ресницами. Флинт расхохотался, и Оливер с удовольствием присоединился к нему. — Ладно, — отсмеявшись, сказал Флинт. — Шутки в сторону, поговорим по делу. Мне откровенно похуй, какие там личные мотивы у мистера Огилви, но! — он сделал многозначительную паузу. — Он готов отвалить астрономическую сумму за свой заказ, и это еще не все! — А что еще? — Оливер не смог скрыть любопытства. Предстоящая работа уже будоражила воображение, словно толкая под локоть бежать и начинать эксперименты. Он знал, что в конце концов у него все получится. Просто обязано получиться! — Еще в случае успеха он обещал нам бесплатную рекламу в своем агентстве, — продолжил Флинт. — Ого! — не сдержавшись, Оливер вытаращился на него. Потому что, как бы они с Флинтом тут ни ржали, но реклама одного из самых известных на всю Европу агентств — это не просто круто, это охуеть как круто! — Да я сам охренел, — правильно понял его реакцию Флинт. — Чуть на месте не упал. Видимо, здорово его припекло, раз такая щедрость. — Интересно, зачем ему эти чары в машине? — озадаченно пробормотал Оливер, уже вполуха слушая разглагольствования Флинта и снова погружаясь в мыслительный процесс. — Тебе не все равно? — с упреком воззрился на него Флинт. — Может, он собственник и не хочет, чтобы его жена или сын на ней катались. Это ведь чужим можно сказать "нельзя" — и нет проблем, а родные-то слов обычно не понимают, вот он и хочет подсуетиться. Короче, нас это не касается. Ты, главное, сделай все как надо, и станешь сказочно богатым человеком. И знаменитым! Огилви свое дело знает. Оливер скептически хмыкнул. — Вот как раз то, о чем я всегда мечтал — стать знаменитым, ага. Просто жить не мог, во сне грезил, — он поднялся с кресла, лениво потягиваясь до хруста в позвоночнике. — Хорошо, шеф, я займусь этим прямо сегодня, — пообещал он, направляясь к двери. — Если понадобится помощь — зови, — неожиданно произнес Флинт. Оливер удивленно обернулся: — Ты шутишь? — он посмотрел с недоверием. — Нет, — странным тоном отозвался тот. И вдруг скривился в мучительной гримасе, выгнувшись на стуле. Зашипел что-то невразумительное... * * * Вот только что Маркус спокойно разговаривал с Вудом, а в следующее мгновение поврежденную кисть прострелила адская боль, которая, как неизбежный прилив, начала распространяться по всей руке. Пальцы тут же скрутило, не хуже, чем Круциатусом, вены взбухли, и вся рука от плеча до кончиков пальцев в два счета онемела. Такие приступы не были Маркусу в диковинку, именно из-за них колдомедики и запретили играть в квиддич. Поначалу ему выписывали зелья, применяли чары, что только ни делали — ничего не помогало. Поврежденные в нескольких местах мышцы и сухожилия начинали как будто сплетаться в один тугой узел, и размять его можно было только руками. Однажды один молодой слишком шустрый целитель-практикант попытался использовать заклинание, так Маркус после этого неделю в себя не мог прийти. В конце концов колдомедики расписались в собственном бессилии. Порекомендовали расслабляющую мазь и посоветовали полный покой для руки. Поступив в Магический университет, Маркус научился писать левой рукой, вернее, он и раньше умел, только редко пользовался этой способностью. Со временем приступы стали все реже, последний был год назад, но с появлением Вуда они с ним очень много работали, и Маркус явно перетрудил поврежденную руку. Боль была просто нестерпимая, она выбивала слезы и мутила рассудок, но все же Маркус пытался не кричать: он с бешеной силой сцепил зубы и принялся левой рукой массировать больную. * * * В первый момент Оливер даже не понял, что произошло, и растерянно хлопал глазами, глядя, как лицо Флинта вдруг в мгновение ока покраснело, и тот зашипел, заскрежетал зубами, пытаясь неловкими движениями левой руки размять правую. Выглядело это устрашающе, и дальше Оливер уже не анализировал, бросаясь вперед и действуя по наитию. — Сейчас, сейчас, потерпи еще чуть-чуть, — негромко забормотал он, сдергивая с Флинта галстук. Не переставая говорить, за несколько секунд умудрился ловко снять и пиджак, и рубашку. — Ничего, сейчас все пройдет, я разомну, я умею... Как только Вуд начал сильно с нажимом давить на закаменевшие мышцы, Флинт не сдержал тихий, протяжный стон, и было совсем непонятно, чем он вызван — то ли болью, то ли облегчением. А Оливер все перебирал по руке пальцами с белыми от напряжения костяшками, начиная с плеча и до кисти. — Все будет хорошо, — продолжал он свою колдотерапию. — Ты только потерпи, все сейчас пройдет... — Вуд не понимал, с чего его так несет, но заткнуться никак не мог. Язык молол не спрашивая разрешения: — Ты не думай, я в Мунго помогал после битвы, там тех, кого судороги мучили, знаешь сколько было? У-у-у, — вытянув губы в трубочку, сообщил он. — Навалом. А я что, отлежался недельку и помогал. Оливер сосредоточенно делал свою работу и совсем не смотрел на Флинта, от напряжения он и сам был весь красный как рак. При одной мысли, что это сильное, с хорошо развитой мускулатурой плечо — очень даже голое плечо, вернее, абсолютно голое плечо! — с чуть смугловатой кожей принадлежит не какому-то парню, а именно Флинту, заставляло его практически дрожать от возбуждения и желания. Спасало только то, что Флинт, закрыв глаза, попросту не замечал, что его добровольный массажист мучается от недотраха в то самое время, как сам Флинт мучается от боли. Стараясь держать себя в руках, Оливер с новой силой принялся разминать, мысленно ужасаясь своим нездоровым желаниям и поражаясь, как так получается, что у него сейчас голова думает одно, язык болтает другое, а руки делают третье, причем все это происходит одновременно. От своеобразных философских мыслей его оторвал скрипучий голос Флинта: — Ма-зь в сто-ле, — слова давались тому тяжело, с придыханием, и Оливер сообразил, что даже если первый, самый болезненный спазм прошел, Флинту все равно чертовски больно. Не отпуская руку, Оливер второй рукой быстро взмахнул палочкой, хватая со стола позабытый пустой стакан и шепча "Агуаменти". Напоил вконец обессилевшего Флинта и только после этого достал упомянутую мазь, начал втирать сильными круговыми движениями. Эффект не заставил себя ждать: совсем скоро то ли от мази, то ли от его манипуляций, но боль у Флинта явно начала проходить — тот задышал ровнее, потихоньку расслабляясь и успокаиваясь. — Маркус, ты как? — спросил его Оливер, обеспокоенно глядя: Флинт и вправду выглядел измотанным, такие приступы не проходят в одночасье, да еще отнимают слишком много сил. Тот вымученно улыбнулся и кивнул: — В норме, — голос по-прежнему был хриплый, но уже не такой напряженный. Оливер облегченно выдохнул. — Тогда давай ты тут на диванчике чуток отдохнешь, — предложил он и, засмущавшись, добавил, — а я пока за всем присмотрю. Он помог Маркусу лечь. Подумав секунду, поднял кинутый в спешке прямо на пол пиджак и укрыл им своего "пациента". Темно-фиолетовая рубашка так и осталась сиротливо валятся на светлом паркете. — Вуд, спасибо, — пробормотал Маркус заплетающимся языком. Оливер только хмыкнул, зная, что отвечать нет никакой нужды: Флинт спал, блаженно улыбаясь и тихо посапывая во сне. Оливер долго смотрел на своего отрубившегося босса. А потом, не совсем понимая, зачем это делает, снял свою мантию и для надежности и тепла укрыл и ей тоже. Предположив, что Маркус проспит по меньшей мере час, он решил наведаться в цех, чтобы немного поработать: еще раньше он присмотрел в салоне великолепный “Майбах” цвета "млечный путь" и теперь решил, что это авто как нельзя лучше подойдет под заказ привередливому рекламщику. Но сконцентрироваться на деле не получалось — все мысли были о Флинте. Упорно высидев за работой в цехе около сорока минут, Оливер наконец не выдержал, плюнул на все и чуть не бегом кинулся обратно. Ворвавшись в приемную, он почти налетел на Кэти — та стояла у своего стола и выглядела, мягко говоря, странно. В глазах мисс Белл было столько удивления и непонимания, что вопрос вылетел сам собой раньше, чем он успел себя остановить: — Кэти, что случилось?! Кэти озабоченно нахмурилась, пожимая плечами: — Не знаю. Я была по делам фирмы в Министерстве, вернулась, а он... — она осеклась и неуверенно посмотрела в сторону кабинета Маркуса. Кэти явно не подозревала, что происходит, и скорее всего это ее не то чтобы пугало, но заставляло нервничать и беспокоиться. — Олли, он почему-то спит на диване, — пролепетала она. — Полуголый, — уточнила еле слышно и густо покраснела. Убедившись, что ничего экстраординарного не случилось — Кэти просто застала своего начальника спящим в рабочее время, да еще в одних брюках — Оливер шумно выдохнул. Конечно, будь его воля, он бы и брюки с Флинта снял с большим удовольствием, но как-то повода не нашлось. К тому же уставший и измученный Марк вряд ли правильно понял бы его поползновения. Мерлин, да о чем он только думает! Отгоняя дурацкие, совсем не к месту появившиеся мысли, Оливер тряхнул головой и приобнял Кэти за плечи, начиная мягко подталкивая к выходу. Явно пребывая в прострации, та схватила со стола сумочку и, то и дело оглядываясь на открытую в кабинет босса дверь, все же послушно шла. — Кэти, дорогая, — объяснял Вуд мягким тоном, — у Флинта были небольшие проблемы с рукой. Скорее всего, застарелая травма. Сейчас уже все в порядке, но ему нужен отдых... Кэти машинально кивнула, мало что понимая. Потом, словно очнувшись, сфокусировала взгляд и открыла рот, порываясь что-то спросить, но Оливер не позволил, приложив палец к губам и выходя вместе с ней в коридор: — Кэти, ты иди домой, рабочий день почти закончен. — А как же?.. Но Оливер снова не дал ей договорить, качнув головой и обезоруживающе улыбнувшись. Он знал, что Кэти Белл была честным и преданным секретарем, она беспокоилась о боссе, но на долгие объяснения и расспросы у него банально не осталось сил: — Иди, — он кивнул он в сторону лестницы. — С ним все будет в порядке, отоспится и придет в норму. Иди. Пару раз беспомощно оглянувшись, Кэти все-таки последовала его совету. Проводив ее взглядом, Вуд вытер лоб, выдохнул с облегчением и вернулся в кабинет. * * * Маркус по-прежнему спал, расслабленно закинув здоровую руку за голову, а второй плотно прижавшись к кожаной спинке дивана. Одежда бесформенной кучей валялись на полу. Широкая грудь мерно вздымалась в такт дыханию, и Маркус смешно морщил нос, по-видимому, переживая во сне что-то не совсем приятное. Не дав себе времени задуматься о своих поступках и их последствиях, Вуд опустился на колени возле дивана. Наклонился вперед и легко, едва касаясь, поцеловал припухшие губы. Недовольство на лице Маркуса сразу исчезло, но сам он не проснулся. Осмелев (а лучше сказать — обнаглев до крайности), Оливер осторожно прошелся пальцем по щеке и подбородку спящего, где-то на задворках сознания с ужасом осознавая, что же он творит. Кожа у Маркуса была совсем и не грубая, а теплая, гладкая; появившаяся за день на скулах щетина приятно колола подушечки пальцев. Оливер зачарованно таращился на Флинта. Уйти от греха подальше не было никаких сил, мысли скакали, как мантикоры в гоне, и безумно вопили: "У тебя есть самая лучшая девушка в мире, ты же ее любишь, любишь, ну правда же любишь!". Оливера затрясло — мелко, противно. То ли от отвращения к себе, то ли от запретного желания, которое вызывал крепко спящий и ни о чем не подозревающий Флинт. "У него есть парень, — продолжала настырно зудеть в мозгу совесть в образе мантикор-мыслей. — Пусть и редкостный говнюк, но они давно вместе, вместе, вместе!" Оливер понятия не имел, что с ним происходит: тело вибрировало, лицо горело от возбуждения... А потом пришла злость. Он прищурился, тряхнул головой, отгоняя всю эту воображаемую свору, беснующуюся в голове. — На хуй, — прошипел он тихо. — На хуй вас всех, — и снова прижался к расслабленным во сне, чуть полноватым губам Флинта. "Кто сказал, что целовать другого парня — это плохо? Отсосите. Целовать Флинта — это лучшее, что я делал в своей жизни", — как в бреду подумал Оливер. Не было больше ни угрызений, ни злости, только чистый восторг. Он покусывал, облизывал, проходился самым кончиком языка по стиснутым зубам и дурел от каждого нового соприкосновения с податливой плотью. Потерявшись в ощущениях, он вздрогнул и попытался отпрянуть, когда внезапно чужая ладонь легла на затылок и немного надавила: — Еще. Всего одно слово, сказанное сиплым со сна голосом, превратило Оливера в настоящего маньяка. Он чувствовал себя тем самым индийским маггловским богом с шестью, восемью или хрен там знает сколькими руками: пока он жадно, взахлеб, целовал горячие губы, руки метались по сильному мускулистому телу — то гладили лицо, то легонько царапали ногтями соски, то остервенело расстегивали брючный ремень. Маркус охотно отвечал, знакомо постанывая, только теперь уже точно от удовольствия. Штаны вместе с бельем полетели в сторону, а когда ладонь Оливера прошлась по вставшему члену и поджавшимся яйцам, Флинт вымучено выдохнул: — Бля-я... Воздух из легких исчез совсем, напрочь, до капельки. Но, оторвавшись от губ Флинта, Оливер не менее рьяно кинулся облизывать мочку уха; прикусывать, оставляя отметины, шею и слегка колючую скулу. Он чувствовал ответные поцелуи — такие же исступленные и оттого неуклюжие, они приходились то в лоб, то в нос, то в щеку. Порыкивая, Маркус цеплялся за плечи, скреб ногтями по спине Вуда и тянул его на себя. Оливер задержал дыхание, с силой зажмурился, как-то в один миг осознав, что если что-то не предпримет — прямо сейчас, сию секунду! — то просто кончит в штаны, словно перевозбудившийся подросток. С трудом оторвавшись от Флинта, он пробежался напоследок быстрой цепочкой поцелуев от груди Маркуса до самого паха, чуть помедлил и осторожно сомкнул губы вокруг довольно крупной головки. Втянул в рот, облизывая, посасывая и тихо мыча от удовольствия. Флинт непроизвольно дернулся и попытался вскинуть бедра, тут же крепко прижатые твердыми вудовскими ладонями к дивану. Еле успев отпрянуть, чтобы не задеть зубами чувствительную кожу, Оливер продолжил начатое, заглатывая так глубоко, как только мог. — В-вот ж-же гад, че т-творит... — прохрипел Маркус низким голосом. Но Оливеру и этого было мало. Много Флинта — полная чушь и ерунда. Он призвал со стола забытый тюбик с мазью, которой обрабатывал Маркусу руку во время приступа, выдавил на палец и, приставив его к сжатому входу, с силой надавил. Марка выгнуло дугой, он громко зашипел, цедя сквозь зубы что-то невразумительно-матерное. Оливер замер, едва сводя дыхание от пробившей мозг мгновенной догадки. — Прости, — пытаясь загладить промах, он дотянулся до запекшихся губ Маркуса, целуя, успокаивая и шепча какие-то извинения. "Никто, никогда, я первый!" — билось в голове гулким набатом, и Оливер на мгновение ощутил себя как в первый раз: волнение, стеснение и страх сделать что-нибудь не так. Впрочем, через секунду все это отступило под напором подкатившего с новой силой возбуждения. Прерывисто вздохнув, Оливер возобновил движения пальца. — Хватит! — резкий, будто совсем незнакомый голос Флинта заставил Оливера подскочить. Ничего не соображая, он уставился расфокусированным взглядом на Маркуса — потного, задыхающегося, бесстыдно расставившего ноги — и онемел, не в силах произнести хоть слово. — Вуди, пикси тебе в задницу! — рявкнул тот, непроизвольно вскидывая бедра. — Трахнешь ты уже, или сейчас я сам тебе засажу? Оливер не заставил просить себя дважды — подорвался с дивана и, за доли секунды оставшись без одежды, навалился на Маркуса. Снова потянулся за мазью, а потом, уже не церемонясь, подался телом вперед. Флинт предсказуемо зажался, зажмурился на секунду... потом резко, со свистом, выдохнул и изо всех сил потянул Оливера за волосы, заставляя того запрокинуть голову. Оба шипели что-то сквозь зубы, кусали обнаженные плечи, но Вуд так и не остановился, пока не вошел полностью. Дав немного времени Маркусу и себе привыкнуть, он начал двигаться — сначала медленно, плавно, мелкими толчками, но постепенно увеличивая темп, проникая сильно, с оттяжкой, в жаркую глубину. Маркус с готовностью отвечал и молча сопел, иногда мыча что-то сквозь плотно сомкнутые губы. Оливер понимал, что при всем желании не сможет продержаться долго. От такого Флинта — податливого, горячего — все мозги сносило напрочь. Мало что соображая, он накрыл вспотевшей ладонью член Маркуса, сжал, чувствуя пульсацию, с нажимом провел несколько раз кулаком вверх-вниз. Маркус подался навстречу его движениям, уперся пятками в диван, вставая чуть ли не на лопатки, и замер на секунду, сорвано дыша. Потом вдруг вцепился зубами в плечо Оливера и сдавленно застонал. Тихо и очень коротко — всего один миг, но для Оливера это стало последней каплей: накативший оргазм оглушил, ослепил, безжалостно перетряхнул от затылка до ступней, а после мягкой волной выбросил на диван. Мгновенно расслабившись, Флинт выдохнул, откидываясь обратно, ослабив мертвую хватку, которой вцепился в Оливера. Тот оценил взглядом наметившиеся синяки, но лишь устало улыбнулся, тихо пробормотал что-то невнятное и, уткнувшись Маркусу в шею, затих. Потом, все потом…