Сюрприз

— Я так и не узнал твое имя. — Рафаэль аккуратно раскладывает уже остывшие макароны по тарелкам. Приятный аромат мигом распространяется по всей комнате, и дева с удовольствием вдыхает его. Параллельно с распределением пищи пальцы мутанта неуклюже укладывают в ряд упавшие на пол макаронины, чтобы потом, когда они поедят, выбросить отходы в мусорку. На лице темперамента появляется мягкая улыбка от всплывающих в памяти образов. А ведь когда-то он кричал на родных, что больше никогда не будет готовить, а оно вот как обернулось… Со стороны все это выглядит действительно странно, еще день назад он падал вниз, держа в голове видение самого прекрасного существа, а сейчас - черепаха по-хозяйски распоряжается на ее кухне. Изумрудные глаза поминутно оглядываются на стоявшую у окна девушку. Ее миниатюрные пальчики крепко удерживают фарфоровую посуду, словно боясь разбить ее, но на самом деле ей просто неуютно стоять рядом с монстром. И он об этом прекрасно знает. Наконец, копна золотых кудрей слегка встрепенулась и тонкий, чистый голосок вырывается из любимых губ: — А как ты бы меня назвал? — Феей… — бунтарь видит, как аквамариновые глаза с грустью вглядываются во мрак ночи, слегка сощуренные, но все равно чудесные. — Слишком банально, — она поворачивается и смотрит прямо на него. От этого взгляда Рафу становится некомфортно, по его мнению, Фея — олицетворение чего-то волшебного и воздушного, даже неземного. Чего же ей не хватает? — Так все называют. Я не хочу быть одной из многих, я хочу быть особенной. — Когда я смотрю на тебя, мне хочется называть тебя Феей, разве это плохо? — Нет, не плохо. Но слишком обычно. Неужели сквозь всю эту красоту не видно меня? Я хочу быть твоей любимой, ничьей другой, понимаешь? А так, все могут обозначить меня этим пресловутым словом. Так назови меня своей, дай мне имя. Чтобы потом также ночью шепотом произносить его, боясь быть обнаруженными. Хельга с беспокойством поглядывает на Леонардо. Тот сидит на диване, поджав под себя ноги, точно ребенок, который совершил проступок и просит прощения. Сам же лидер сосредоточенно обдумывает причину всего произошедшего. Когда брат рассказал о своем разговоре с девушкой, Лео лишь задумчиво поджимал губы. Как бы то не было, она не стала отвергать чувства темперамента, а значит - еще не все потеряно, и надежда есть. Но почему же ее так волнует это самое имя? Что это должно значить? — Лео, у него все будет хорошо, можешь не сомневаться, — мама осторожно присаживается рядом с сыном. Ее руки с материнской любовью мягко оглаживают зеленый затылок Леонардо. И она в очередной раз убеждается, даже если они спорят друг с другом и ругаются, они — братья, которые в любую минуту готовы придти на помощь, пусть это будет кровавая битва или терзающее чувство внутри, они всегда будут рядом. — Я знаю, просто тебе не кажется, что приглашать ее сюда — плохая идея. Она же может нас выдать. Мы не знаем, чего от нее ожидать. — Лео становится не по себе от стальных ноток собственного голоса. — Ну, тогда, по твоей логике, и Карай мы не должны были впускать. Тем более она нынешняя глава клана Фут, она могла бы с легкостью привести сюда всю армию, но ты почему-то смолчал. — Хельга хрипло смеется, когда замечает как на светло-зеленой коже старшего появляется яркий румянец. — Вообще-то… Но тут в глубине коридора появляется радостная физиономия Микеланджело. Размахивая руками, черепаха кивком головы в сторону зовет лидера за собой. Подождав, пока брат поднимется с места, весельчак спешит к входной двери. Прямо перед ними стоит виновница торжества. Леонардо, завидев ту самую, лишь удивленно переглядывается с братом. Девушка сконфуженно оглядывается по сторонам в поисках Рафаэля и мысленно просит его придти. Неизвестно, то ли девушка обладает телепатией, то ли это простое стечение обстоятельств, но мутант приходит. И на лице его отражено такое же удивление, как и у его братьев. Напротив него стоит не прекрасная фея, а нечто другое, более настоящее что ли. Длинные, золотые, некогда отливающие серебром в лунном свете локоны, окрашены в агрессивно красный оттенок и коротко подстрижены. Больше нет того воздушного платья, которое мелькало во снах бунтаря, теперь на ней мешковатые потертые джинсы и рваная кофта с надписью, изображающую название любимой группы — AC/DC. А на ногах — обычные кроссовки. Ничего лишнего, но вместе с тем - все на свете. Непроизвольно на лице Рафа появляется широкая улыбка, говорящая о том, что теперь все по-другому. Так назови меня своей, дай мне имя. Чтобы потом так же ночью шепотом произносить его, боясь быть обнаруженными. — Чейз. Моя Чейз. А через минуту присутствующие в комнате братья будут наблюдать, как девушка сдерживает себя, чтобы не зарыдать в голос. Но потом все равно уткнется темпераменту в плечо, чтобы никто не смог услышать, как девушка шепчет: — Твоя. И ничья другая.