Сюрприз

— Так вы та самая Чейз? — Сплинтер с интересом рассматривает гостью. На его памяти ее образ разительно отличается от описания Рафаэля. Но как-бы то не было, это его выбор. — Да, но это не мое настоящее имя, — рука девушки слегка трясется от повышенного внимания со стороны семьи мастера сай, отчего металлическая вилка чуть было не падает на пол. — Вот как, — сенсей продолжает ухмыляться, не переставая поглаживать любимую бороду. На самом деле несчастная девушка так и не может приступить к еде, стоит ей только поднести лакомый кусочек ко рту, как огромный бесконечный поток всевозможный вопросов с головой накрывает ее сознание. Микеланджело наверное только раз пять спросил, кто ее любимый персонаж из вселенной Marvel. И это только вершина айсберга. Настоящий кошмар начался ровно с того момента, когда Хельга задала единственный, пожалуй, самый логичный вопрос за сегодня: — Дорогая, а ты Рафа-то хоть любишь? — Я пытаюсь. Просто, лаконично, ничего лишнего. Всего-то два слова. НО. Вы когда-нибудь видели как за одну секунду абсолютно каждый сидящий за столом начинает громко смеяться, похлопывая ладонью по белой скатерти за исключением самого бунтаря и серьезной Чейз？ — Разве я сказала что-то смешное? — девушка спрашивает с тихой обидой в голосе, она поворачивается к Рафаэлю, но замечает лишь помрачневшее выражение лица черепахи. Ей становится совестно и обидно за себя, но сказанное слетело с губ против воли хозяйки. — Мы сейчас вернемся. Пойдем, — Карай кивает головой в сторону выхода и хватает гостью за локоть. Черное платье куноити исчезает в проеме комнаты вместе с нескладной, некогда волшебной феей, которую с такой любовью описывал темперамент. Леонардо лишь пожимает плечами. Где эти прекрасные белокурые локоны? Где блеск чарующих аквамариновых глаз? Почему же все они видят перед собой совершенно обычную девушку с горбинкой на носу и лишним весом? Он осторожно протягивает руку и касается холодных пальцев брата. Наверное, если бы Кейси увидел эту картину, он бы уже валялся на полу от смеха, но… Он, конечно, потом встал бы… с фингалом под глазом. Поддержка братьев — то, что помогает в любой ситуации, и плевать на гордость, на выдуманные принципы. Донателло с сожалением подмечает про себя грустный взгляд членов семьи, обращенный на Рафа, хотя каждый из них знает, как он ненавидит жалость. — Говорите! Я же вижу, вы хотите что-то сказать, — горькая усмешка и потухший огонь в глазах — то, чего Микеланджело боится больше смерти. Нельзя сдаваться, зная конец пути. Кто сказал, что нет другой дороги? Или коварное человеческое создание решило судьбу бедного мутанта за него самого？ — Брат, мне кажется тебе с ней ничего не светит, — гений говорит это скрипя зубами от досады, ногти впиваются в кожу ладоней — до того больно внутри. — Она же тебя не любит. — Раф, мы просто переживаем, вот и все. Мастер, может вы скажите? — весельчак тяжело опускается на стул рядом с темпераментным братом. Надоедливое тиканье настенных часов пробуждает поникшего мастера от бессмысленных рассуждений. Его глаза с грустью обращают взор на негодующую, но при этом уверенную в себе Хельгу. Если подумать, ее выдержке и самообладанию остается лишь позавидовать. Из присутствующих только она продолжает молчать, и изредка ее мелодичный голос прерывает возмущенных братьев, чтобы предложить угощение или чай. — Сыновья мои, давайте вспомним тот день, когда в нашем доме появилась мама… — Сплинтер примирительно поднимает руку, обращая внимание черепашек на себя, как громкий стон Донателло прерывает душещипательную речь: — Опять! Мы же извинились, отец. Да, мы ошибались. Хельга оказалась хорошей женщиной. — Я не об этом, сын, — старый крыс удовлетворенно улыбается, когда замечает на лице Донни повеселевшие глаза от облегчения. Но через секунду несчастный Донателло вспоминает, что, к своему ужасу, мастера он знает слишком хорошо… Радоваться еще рано. — Помните, с каким рвением вы пытались найти хоть какой-нибудь изъян в ее биографии. Так не делают, мои юные детективы… Что бы вы не делали, я не смогу отнестись к ней по-другому. — Но почему? — Леонардо начинает злить сложившаяся ситуация, он не просто не может помочь брату, никак не может. — Потому что влюбленные смотрят на мир другими глазами. Однажды Хельга призналась мне, что заикается, а я не поверил. Тогда она записала свой голос на диктофон, и вы удивитесь, но… дефект речи и вправду присутствует, просто для меня это не имеет никакого значения, как и для вас. Иначе, комплекс любимой уже давно всплыл бы наружу. — Сплинтер мягко улыбается, не прекращая поглаживать нежную кожу рук девушки тыльной стороной ладони. — Не осуждайте брата, я уверен он сам разберется. Нам же остается только ждать и поддерживать его.

***

Чейз стыдливо опускает голову вниз, в груди больно. Будто несколько осколков стекла поселились внутри тела и касаются жизненно важных органов, стремясь вытянуть из тебя всю душу. Ее спутница сидит на самом краю крыши, пусть испачкается это черное дурацкое платье, но сидеть вот так: свесив ноги и подставив холодному ветру шею гораздо правильнее, чем стоять с грязью на сердце, но на белом снегу. — Как ты смогла полюбить мутанта, Караи? Разве тебе не противно? — гостье хватает смелости прибавить своему тону дерзости, но на деле вся ее сущность дрожит от страха. — Мне? Было противно, как только встретила его в первый раз, но после… Чейз, меня еще никто не называл красивой, ни разу, кроме лидера, сжимающего острие моего клинка на своей шее, — черноволосая куноити грустно усмехается, когда замечает поникшие плечи Чейз. Тогда Карай поднимается на ноги и с силой прижимает к себе уже не яркую, совсем мутную фею Рафа. — Тебя никто не заставляет любить, просто не нужно мучать ни себя, ни его. Достаточно отказаться… — Я… не могу принять его, он монстр, а вот я… чудовище. Мне нужно время. — девушка смахивает с щеки одинокую слезу и спускается на землю по пожарной лестнице. Карай еще долго будет смотреть ей вслед, пытаясь понять это создание из вымышленного сказочного мира Рафаэля, но при любом раскладе таинственная скрипачка больше не посетит их дом. И Раф об этом прекрасно знает.