Поэзия моей души

– От телефона хоть оторвись, – проговорила сестра Стасу. – Ага, – пробормотал тот, поедая хлопья, и, параллельно с этим листая ленту, чуть не подавился, увидев фотографию Кристины с букетом цветов и надписью в виде сердечка. Серябкина проснулась от звука будильника и решила, что попала в день сурка. Головная боль так и не прошла. – Сегодня к Вам на занятие можно? – поклонился Егор, зайдя в кабинет русского языка и литературы. – Если осторожно, – не смотря на него, произнесла Ольга Юрьевна. – Обожаю первые пары у Шашиной, – посмотрела на часы Катя, пока весь класс терпеливо ждал прихода преподавательницы. – Опять?! – прошло возмущение в классе, когда Серябкина написала тему сочинения на доске. – Последнее. На этом наше знакомство закончится. Пока закончится, – уточнила Ольга. – Что за цветочки? – тыкнув в спину девушке ручкой, спросил Астафьев. – Орхидеи, – не оборачиваясь, ответила Кристина. – Я про другое. – Астафьев, на сорок минут слови тишину, – проговорила Даша, включая проектор. – А у меня за прошлое сочинение «два» получается? – подошёл Егор к Серябкиной. – Получается. – Можно исправить? Написать его вообще? – Юдин, я ради тебя не буду после работы ещё два часа здесь сидеть. – Так дайте мне задание на дом. – Ещё тебе что дать? – подняла на него свой взгляд Ольга Юрьевна. – У твоей любимой головушка болит, – сообщил Кате Егор, увидев её в коридоре. – У Темниковой что ли? – У Серябкиной, – бросил парень, и Кищук закатила глаза. – Мигрени мучают? – улыбнулась Катя, пока Серябкина раздавала тетради по её ряду. Ольга бросила на неё сердитый взгляд. – Ох уж эти мигрени после выходных… – Кищук, – остановилась возле неё Ольга Юрьевна, – Вы, если сейчас не замолчите, то выйдете так, что больше не зайдёте. – Что за тема?! – возмутилась Кищук. – Что такое любовь, – прочёл ей Стас. – Да я вижу! – Зачем тогда спрашивать?! – развёл руками парень. Стас, вытягивая шею, пытался рассмотреть, что пишет Кристина в своей тетради, но та строчила сообщения в телефоне. – Ольга Юрьевна! – тут же позвал преподавательницу парень. – А Соколова в телефоне вся, а не на Вашем занятии. – У всех разная любовь, – отозвалась Серябкина, даже не одарив их взглядом. Кристина, повернувшись к парню, показала ему язык. – Что ты пишешь? – спросила Катя, повернувшись к Стасу. – О любви. – К кому? – К женщинам, к кому ещё, – посмотрел на неё, как на слабоумную, Астафьев. – Всё думаешь, что она оценит? – ухмыльнулась Кристина, тоже обернувшись. – Всё думаю, – сморщился Стас. – Отвернись. Так прекрасно сегодня выглядишь, что боюсь ослепну ненароком. – А ты? – не унималась Катя, обратившись к Мише. – Кищук! – раздался на весь кабинет голос Серябкиной. – Если есть вопросы, задавайте их мне. – Мне непонятно, – подошла к ней девушка. – Что Вам непонятно? – Что писать. – Совсем нет идей? – поинтересовалась Ольга Юрьевна. – Есть одна, – сказала Катя, изобразив перед ней игру на воображаемой гитаре. – Вы мне собрались третий раз писать про музыку?! Я ничего, конечно, против неё не имею, как и против Вашего увлечения ею, но эта тягомотина в миссионерской позе меня уже утомляет, перевернитесь хоть. – И о чём писать тогда? – опешила Кищук. – Почему-то Ваш молодой человек мне тут пять листов о Вас исписал. А Вы не можете собрать своих мыслей, – приподняла открытую тетрадь Егора Серябкина. – Может, возьмёте пример с него? – Ладно, – вернулась на своё место Катя. – Серябкина Ольга? – послышалось за дверью, и в кабинет вошёл парень с букетом цветов. – О-о-о, – послышалось в классе, и курьер едва заметно улыбнулся. – По лицу прям видно, что пахнуло бывшим, – шепнула Кристина, смотря на реакцию Серябкиной. «Прости за субботу», – значилось в записке. – Ей уже тоже принесли цветы, – сказал Стас, сдавая тетрадь. – Значит, неси её саму, – улыбнулась Серябкина. – Ой, – вспомнила Крис, выйдя из класса. – Мне к Шашиной надо, я скоро. – Кищук! – послышался резкий выкрик Ольги Юрьевны из кабинета, из-за чего девушке показалось, что она онемела от негодования преподавателя. – Ой, – вырвалось у Кати. – Чего тебе, Соколова? – закрывала кабинет Шашина, когда та подошла. – Вы мне после пары сказали, что найдёте номер Вашего мастера, – вновь взглянула на её ногти Крис. – Ай, точно, держи, – всучила ей в руки свой телефон и кошелёк Дарья, – сейчас визитку дам, – и вернулась в класс. – Не хочу с тобой разговаривать, – усмехнулась Кристина адресату, прочитав пришедшее от него сообщение на телефон Даши. – Из-за тебя у нас с ней в субботу ничего не получилось. Вот и что мне делать теперь, если я больше ни о ком, кроме неё, думать не могу?! – Что такое любовь? – открыв Катину тетрадь, читала Серябкина. – Тягомотина в миссионерской позе. И что это? – поинтересовалась Ольга Юрьевна у стоявшей возле её стола девушки. – Моё сочинение, – ответила Кищук. – Ты надо мной издеваешься?! – прикрикнула на неё Серябкина. – Нет. Вы же сами попросили… И вообще. Поставьте хоть за честность тройку. Физик у нас так и работает. – Ты надо мной издеваешься, – уверилась в этом Ольга. – Переписывать будешь? – А надо? – Ты, видимо, не в состоянии… – Не в состоянии, – подтвердила Кищук. – Мне на голодный желудок плохо думается. – Иди обедай, – поняла её намёк Серябкина. – А вообще… Если тебе вдруг любопытно, то, – дотронулась она до грудной клетки Кати, – ты почувствуешь любовь здесь. – Мне теперь с нетерпением что ли сердечного приступа ждать? – приподняла бровь девушка. – Ой, Кищук, иди уже, – махнула на неё рукой Ольга Юрьевна. – Держите, – достала ей таблетку из рюкзака Катя. – Запить и проглотить. Очень помогает от мигреней после выходных. – Вы сейчас очумеете! – села к ним за столик Кристина. – Что? – спросил Миша. – Темникова лесбиянка! Ну… или бисексуалка. – Дальше что? – выразила общее недоумение Катя. – Вы шо, дебилы? – развела руками Крис. – Вам часто лесбиянки математику преподают что ли? – Да откуда нам знать, что там нам лесбиянки преподают? – пожал плечами Стас. – Свечку над каждой не держали. – Вы потеряны для общества, – выразила своё мнение о друзьях Кристина. – У Кати вон шанс повысить оценки появился. – Кищук, знаете ли, ради оценок не отлизывает! – заявил Стас, и Катя захлебнулась чаем. – Ты что несёшь? – нахмурилась она. – Отлизываешь что ли? – спросил Астафьев. – Никому я не отлизываю! – воскликнула Катя. – Ну, это ты зря, конечно, – покачал головой проходящий мимо их столика Олег. – И у тебя тренировка сегодня, кстати. – Боюсь спросить, в чём ты там тренироваться будешь, – захохотал Стас, когда тот отошёл. – Ой, дебилы, – поднялась Кищук из-за стола. – Да? – произнесла Поля, когда послышался стук в дверь. – Здрасьте, – зашла к ней Кищук. – Вы мне книжечку давали. Можно ещё одну? – Присаживайся, – оглядела её Полина. – А ту куда дела? – Не помню, посеяла где-то, – махнула рукой Катя. – Там тест был. – Держи, – достала ей ещё одну брошюру Фаворская. – Можно у Вас заполнить? – Конечно. – Сцены однополого секса вызывают у Вас, – про себя прочла Катя и, тяжёло вздохнув, отметила вариант «возбуждение». «Ваше отношение к гей-парадам?» – вызвал у Кищук недоумение. «Мне безразлично», – поставила она галочку. «Слово "нагота" у Вас ассоциируется с…»: – Грех, женщина, стыд, мужчина, – читала про себя девушка. – Слово "член" у Вас ассоциируется с… – Катя, не выражайся! – услышала Полина матерное слово. – Однополые отношения – это естественная вариация полового влечения, искусственное веяние моды, ирония природы, генетическое отклонение, результат импринтинга, – перечислялись многочисленные варианты. «Я ещё не поняла», – отметила Катя. Кищук посчитала свои баллы и прочла результат «У вас нет выраженной гомосексуальности. Однако присутствуют латентные признаки».