***
В следующий раз, когда Стайлс просыпается, его тело уже не пытается убить его самого, поэтому все не так плохо. Легкие отголоски туманности все еще в голове, но это практически стандартное состояние. Он нажимает кнопку вызова медсестры, ожидая. Через две минуты в дверях появляется Саманта: смена все еще та же. — Гарри, как ты на этот раз? — Неплохо, только, — парень морщится, замечая очередную капельницу у себя в руке, — есть хочу. Голод для него считается почти редкостью, таблетки заменяют практически любую еду. К сожалению, только по ощущениям, поэтому приходится впихивать в себя все, что дают в столовой. А неплохо бы было стать нормальным парнем, что любит пиццу и соревнуется с друзьями, кто больше кусков съест. Но пока что он в мире, где у кого меньше таблеток, тот и победитель. — Аппетит — это очень хорошо! — восклицает она. — Скоро будешь совсем здоровым. Гарри только кивает. Он надеется. — В столовую спустишься? Или лучше останемся тут? — Я хорошо себя чувствую, прогуляться хочу. Я пойду вниз, — отвечает парень, после чего Сэм отсоединяет капельницу от руки. Раньше оставили бы в палате, давая еще кучу таблеток, а теперь выходить можно. Хоть какой-то плюс от победы над раком, потому что самочувствие оставляет желать лучшего. Доктор Харрис говорил, что отрицание и апатия — типичные симптомы для начала. Потом только наступит осознание, что впереди — целая жизнь, а смерть больше не пожирает изнутри. Прежде чем выйти, Стайлс окидывает взглядом свою палату. Второй его дом, если не единственный. Одинокая кровать, тумбочка с кучей книг на ней, сумка с вещами, словно он вот-вот должен уехать. Но в этом случае она символизирует лишь приезд. Все такое привычное, родное. Гарри пожимает плечами в ответ на свои мысли, после чего выходит в коридор. Будто тут что-то способно измениться.***
— И тогда я подумал, почему бы мне… — Гарри обращается к Найлу, одному из своих друзей в больнице, но замирает на середине предложения, когда они подходят к его комнате. С такого ракурса можно видеть через дверной проем двух медсестер и врача, которые ведут между собой оживленный диалог. Слишком оживленный для этого места. — Гарри? Все хорошо? — спрашивает Найл, но парень уже не слышит его. Он начинает осознавать, что это может значить. Вчера он сдавал кровь на анализ, сегодня ему было плохо утром, сейчас возле его кровати стоит часть отделения. Череда не самых вдохновляющих событий. Стайлс чувствует, как руки начинает трясти. Он старается дышать глубже, но воздух не идет дальше носа. Это рецидив. Это точно может быть рецидив. — Гарри? — голос голубоглазого звучит с оттенком тревоги, пока он сжимает руку на плече Гарри. Тот качает головой, стараясь привести себя в порядок. Три маленьких вдоха. Один, два, три. — Все в порядке, Ни. Всего лишь дурные мысли. Возвращайся к себе. — Точно? — лицо парня продолжает оставаться серьезным. — Точно, — ему даже удается улыбнуться. — Иди, тебе ведь нельзя долго разгуливать по коридорам после обеда. Проблемы будут. Найл из блока расстройств пищевого поведения. Если у него спросить, сколько калорий в обеде из трех блюд, он сможет назвать число с минимальной погрешностью, а смысл его жизни замкнулся на том, чтобы обхватить пальцами свою руку выше локтя. Хорана пару раз засекали за попытками не есть один из приемов пищи (а то и все), если же он не будет возвращаться в палату за десять минут от выхода из столовой, его могут заподозрить в сжигании калорий ходьбой или блевании в туалете. За такое больше не выпускают из палаты. — Смотри мне. А то я за твою душу и задницу в ответе, — Найл немного расслабляется, окидывая друга взглядом, прежде чем направляется по коридору к лифтам, напоследок кидая что-то вроде «До ужина». (Слово ужин все еще звучит с легким отвращением, потому что у Найла все еще пищевое расстройство.) А Гарри еще трижды выдыхает прежде чем войти. Хороших новостей оказывается на одну больше, чем он ожидал. Внимание обращено не к нему, а к его соседу. Стоп, соседу? Место у стены, что раньше пустовало, теперь занимает сумка, на тумбочке стоят вещи, а на кровати незнакомый молодой парень. Ноги накрыты одеялом, взгляд рассеянный, будто он мыслями где-то не здесь, худые — или даже костлявые, — пальцы сжимают простынь. Все действительно поменялось и явно не в лучшую сторону. Брюнет не успевает открыть рот, как доктор Харрис обращается к нему. — Гарри, рад тебя видеть, — тот тупо кивает в ответ. — У нас для тебя новость. Это — Луи, твой новый сосед. Он всего на два года старше тебя и я думаю, что поселить его в этой палате не было ошибкой. Надеюсь, вы поладите. Тебе бы не помешали друзья, а то больница отбирает у тебя любые шансы стать нормальным подростком. — Но у меня есть друзья! Найл, Алекс, Тони и Зейн иногда, — Гарри бросает на своего нового соседа. Он молчаливо смотрит в одну точку на стене. — У него рак? — Нет, Гарри, у него не рак. — Тогда что он тут делает? Разве нет других отделений? — Да, конечно, мы бы поселили его к больным корью, — мистер Харрис почти закатывает глаза. — Попробуй подружиться с ним. И не забудь, что у тебя сеанс психотерапии через сорок минут. — Стойте! — но тот уже уходит, делая пометки в своем листе. Гарри падает на кровать, сдерживая стон то ли раздражения, то ли огорчения. Новый сосед. За два года брюнет достаточно отдалился от нормальной формы общения, а тут еще и жить с кем-то рядом двадцать четыре на семь. Кажется, приближаются веселые деньки.***
Книга закрывается с громким хлопком. Сосредоточиться вообще невозможно. Прошло двадцать минут с момента, как Гарри оказался не один в своей комнате, и с тех пор не было прочитано ни страницы. Тот парень молчал, за что ему был автоматически поставлен плюсик, но все равно мешал и отвлекал. Дыханием. Морганием. Присутствием. Стайлс только сейчас вспоминает, что не оставил закладку в книге, мысленно закатывая глаза самому себе, после чего переворачивается на спину, немного приподнимаясь. Сосед продолжает смотреть в одну точку, только теперь на потолке. Гарри отмечает у него бледный цвет кожи, серый и почти прозрачный. Слишком типичный для больницы. — Хэй, — зовет зеленоглазый. Он старается быть дружелюбным. — Что с тобой? Шатен не реагирует, даже не вздрагивая. — Луи? Ты ведь Луи, верно? — ответом служит тишина. Гарри садится на кровати, чтобы лучше видеть парня. На секунду закрадывается паническая мысль, но грудная клетка того поднимается и опускается, и он моргает. Хоть что-то. — У тебя проблемы со слухом? Ладно, глупый вопрос, — он стучит по простыни пальцами, думая. — Хорошо, да, признаю. Ты мне не тоже очень сильно нравишься. Точнее то, что ты занимаешь мою палату. Меня все вполне все устраивало, когда я был один. Но я хоть стараюсь проявить дружелюбие. На этот раз Луи реагирует: едва приподнимается, устремляя свой взгляд на Гарри, — глаза холодные, почти синие, — после чего поворачивается в другую сторону. Стайлс не умеет читать эмоции по взгляду, но тут он хотя бы не заметил желание убить. Он надеется, что это так. — Гарри! — их приоткрытой двери доносится голос. Это Мелисса, и она одна из тех медсестер, что не дает расслабиться. — Тебе сейчас в сто двадцать второй кабинет, доктор Алан уже ждет тебя. Гарри встает, игнорируя мысли о том как ему не хочется идти, поправляя шапочку на голове. Вредная привычка, от которой он не избавится, кажется, никогда. Или хотя бы до момента, пока не отрастут волосы. В дверях Стайлс бросает взгляд на парня, — Луи, — но тот все так же продолжает лежать, не реагируя. Странный.***
Оставаясь один, Луи осматривается. От этого места уже тошнит, пусть и время, проведенное здесь, ограничивается часами. Ну, теперь рядом хотя бы нет парня, что пытается хоть как-то контактировать с ним. Зачем? Томлинсон достает с тумбочки блокнот и ручку, думая. Можно было бы написать о своих переживаниях, мыслях, что чернотой поглощают изнутри или о ста причинах ненавидеть больницы. Он бы давно сбежал отсюда, если бы мог бегать.