Hominem quaero

Живот максимально втянуть, спину выпрямить, подбородок поднять. На высоких каблуках в тёмно-синем платье-футляре выше колена Сакура вальяжно порхала по университетскому кафетерию. Изящными движениями поставила на поднос пару салатов и ароматный растворимый кофе и направилась вглубь зала. Словно балерина, она огибала столы и людей, двигаясь плавно и уверенно. Наслаждалась опешившими взглядами, прожигающими открытую в районе лопаток спину, она опустилась за столик к пепельноволосому мужчине. Надуманные ею вздохи удивления утонули в секундной тишине — Сакура ещё не знала, что лучше придумать — когда Какаши на долгое мгновенье легко приобнял её за талию. Она не зарделась, не выронила поднос и даже не улыбнулась — его движение было чисто механическим. Не для неё, а для других. Наверняка Хатаке заготовил его ещё накануне вечером. Ответив на приветствие, Харуно присела напротив. Место было идеальным. Оно находилось в самом центре просторного зала — можно оставаться у всех на виду, но разговоры при этом утонут в общем гаме. Сакура постаралась, но всё равно не смогла придумать, как бы начать разговор, а потому без тени смущения увлеклась салатом. Она не обязана никого развлекать. Украдкой Харуно поглядывала на тоненькую стопку бумаг, в которых ковырялся Какаши. — Что ты делаешь? — не выдержав молчания, решила осведомиться розоволосая. — Проверяю тесты первокурсников, — сухо откликнулся Какаши. — У кого ты преподаёшь? — У всего первого курса, кроме студентов, у которых этот предмет профильный — историки, археологи и так далее. Квалификации пока не хватает. — А почему у нас история аж на третьем курсе была? — не унималась Сакура. — Потому что тогда преподавателей истории было только двое, поэтому вам поставили какой-то предмет со второго курса вместо моего, а потом и с третьего. И уже в сентябре, когда Куренай-сенсей вышла из декретного отпуска, мы нагнали программу, — Хатаке ни разу не поднял взгляд. — Может, меня это волновать не должно, но тебе не кажется странным разыгрывать пламенные отношения, когда мы даже ни о чём не разговариваем? — прошипела Сакура и склонилась вперёд. Пожалела. Тёмные глаза без метаний застигли её. — Ты живёшь очень далеко от университета. Район престижный, так что вряд ли ты выбирала, исходя из ценника. — Это подарок родителей, — через силу выдавила Сакура. Казалось, он задал этот вопрос специально, чтобы ввести Сакуру в замешательство и лишить её энтузиазма. Покорно ждал ответа, но, Харуно была уверена, уже сам всё прекрасно понял. — Они купили её без моего согласия, исходя из того, что там недалеко бизнес-район, а школа и детский сад в прямом смысле слова в шаговой доступности. Этот район выстроен по концепции «город в городе», — розоволосая плавно вывела свой ответ, к счастью вспоминая последнюю фразу из какого-то материала для худой газеты. — Родители всегда желают самого лучшего для своих детей, верно, Сакура? — холодок пробежал по спине. Его пассивная агрессия пугала. Харуно медленно кивнула, недоумевая, как можно напирать одной нейтральной фразой, ровным тоном и бесстрастным трезвым взглядом. — Пересядь ко мне, — на той же волне сказал Какаши, собирая работы в дипломат. Сакура повиновалась. — Где завтра встретимся? У тебя, у меня или в отеле? — У тебя, — без заминки прошептала Сакура, как будто их кто-то мог подслушать. — Глаз меньше будет…наверно. Я на такси туда и обратно, — стушевалась она. Кроме прочих доводов, ей было жутко интересно взглянуть на холостяцкое жилище Какаши. — Хорошо. Исходя из твоей анкеты, обсудим анал? — розоволосая была невообразимо счастлива, что уже с минуту назад допила свой кофе. Забрызгать им всё в радиусе метра не хотелось. Она непроизвольно подняла брови и быстро кивнула: — Обсудим. Ничего экстремального, — сразу обронила она, когда щёки запылали жаром. Она ненавидела краснеть, но так случалось в любой стрессовой ситуации — страх, волнение, смущение. И, Сакуре казалось, это было ей не к лицу. — Ничего, — эхом покорно повторил он. — Доверишь мне выбор аксессуаров или же вместе поедем в магазин сексуальной культуры? — не меняясь в голосе, он как будто глумился над красневшей и бледневшей Сакурой, которая уже придумала сто и один предлог уйти немедленно. — Не поеду. У тебя есть какие-то предпочтения в одежде? — Нет, завтра она тебе не понадобится. Адрес я тебе скину смс-кой, такси оплачу. Часов в семь тебе будет удобно? — Да, отлично.

***

Читая детективы, Сакура удивлялась, как гениальные следователи могли «читать» место преступления и определять статус человека, вид его деятельности, даже привычки и характер. Находясь в просторной ванной в одном из спальных районов города, Харуно сказать могла только одно: здесь жил одинокий аккуратист. Никаких разводов на стёклах и сантехнике, одна зубная щётка, одна электробритва, один флакон мыла для рук, стопка полотенец и прочие предметы гигиены, которые ничего не значили. Под босыми влажными ногами — красный резиновый коврик. Вряд ли потому, что хозяин любит красный цвет — просто стены до середины были тёмно-бордовыми. Наверняка, дизайн застройщика. Ванну отгораживала белая занавеска, чтобы капли воды не летели на пол. После очередного шумного выдоха, в нос Сакуре ударил запах спирта. Её подруга в прошлый раз была права — коньяк хоть и дорогой, но перегарище от него знатный. Розоволосая чётко проследовала абсолютно всем советам, найденным в интернете, и, напоследок, опрокинула пару-тройку рюмок алкоголя. Он подействовал как надо — мышцы всего тела расслаблялись мгновенно, стоило Сакуре забыть о контроле. Ценные указания Какаши она тоже детально запомнила и, глотнув холодной воды, обнажённой вышла из комнаты. Сквозняк вмиг обласкал самые нежные участки кожи. Спальню найти было несложно — только в ней, в комнате в конце коридора, горел приглушённый свет бра. Мягкой поступью Сакура прокралась в комнату, жадно рассматривая ту. Снова — ничего. Немногочисленная мебель светлого оттенка, двуспальная кровать с белым постельным бельём и резной вычурной спинкой, тёмный комод, тумбочки, шкаф, ещё одна дверь… Ничего, что выдавало бы какую-то скрытую грань личности Какаши. Зато светлые спортивные штаны прекрасно выдавали его поднимающийся стояк. Сакура мгновенно отвела взгляд, в пару шагов преодолевая расстояние до замершего с маской в руках мужчины. С удовольствием приняла её из чужих рук — Харуно не терпелось спрятаться за полюбившимся образом. «Он что, виагру жрёт?» — недоверчиво крутилось у Сакуры в голове. Или же успел возбудиться за те несколько минут, пока Харуно собиралась с силами в ванной? Верилось охотно, так как розоволосая, к своему стыду, взвинчена была не меньше. В хорошем смысле слова. Сакура наслаждалась моментом, когда медленно шла голой по коридору; когда поймала его голодный взгляд; когда, надев маску, осязала его до сих пор, купаясь в горячем желтоватом свете. Предвкушение было таким же приятным, как и предстоящий процесс. — У нас будет стоп-слово? — задала долгожданный вопрос Сакура, с трудом разрушая интимную тишину. — Нет, — голос был привычным, — оно не понадобится сегодня. Харуно быстро вдохнула, чтобы попытаться перечить, но была настойчиво прервана: — Сакура, — она так давно не слышала собственное имя из уст любовников, — я не люблю разговаривать во время секса. Больше розоволосая говорить тоже не хотела. Вернее, не могла. Для достоверности закрыв глаза, она смело погрузилась в придуманный образ. У такой Сакуры не должно было оставаться никаких чувств, кроме интереса и возбуждения. Однако волнение сковывало живот так же, как и в первый день. По факту, теперь они знали друг друга в лицо, а потому секс был вдвойне откровенным. После него нужно будет смотреть в глаза. Мимолётные действия вскружили голову — прохладный металл щёлкнул на запястьях, сильные пальцы сжали плечо, жёсткий матрас лишь немного заиграл под ногами. Сакура — на коленях на кровати, Какаши — стоит напротив. Что вокруг? С досадой девушка поняла, что, желая заметить в обстановке компрометирующие детали, она не запомнила общую картину. Или виной тому тяжёлый алкоголь, который вальсировал в голове? Лежало ли поблизости то, что Какаши прикупил для неё? Или же у Сакуры ещё было время выдохнуть, пока он готовился. Готовился? Судя по звукам, снимал одежду. С небольшим интервалом зашелестели две упаковки от кондомов. Для чего второй? Злясь на себя, Харуно никак не могла отключить мозги. До тех пор, пока ей виртуозно не помогли это сделать. Ласково вплетаясь пальцами в волосы, Какаши медленно и мягко подтолкнул её вперёд и вниз. Рефлекторно колени Сакуры разъехались широко в стороны для устойчивости, и, ведомая хваткой, розоволосая коснулась губами головки. Плавно заглатывая глубже, она наслаждалась тем, как член наливался кровью у неё во рту. Он становился твёрже и увеличивался под искусными ласками. С раскрытых губ Сакуры сорвался тихий стон, когда мужские пальцы погладили напряжённый клитор. Чистое удовольствие разливалось внизу живота от нехитрых нежных манипуляций. Прикосновение тягучей прохлады к анусу оказалось более тревожным. Совладав с секундным волнением, Сакура переключилась на рельефную головку под её губами, но чувствовала всё острее, чем хотелось бы. Палец поглаживал и надавливал на тугое колечко мышц, щедро смазывая его лубрикантом. Гель постепенно проникал внутрь, охлаждая миллиметр за миллиметром. Харуно напряжённо отпрянула от паха, когда палец, облачённый в скользкий латекс, напористо проник внутрь, тут же начиная медленные глубокие фрикции. Облизнув губы, Сакура ждала боли. Её не было. Воодушевлённо вернувшись к минету, розоволосая теперь прислушивалась к этому странному ощущению — всё как будто медленно немело изнутри. Даже когда к указательному пальцу присоединился средний и растяжение должно было стать особенно ощутимым, ничто не испортило этих глухих ощущений. С упоительным стоном Сакура наклонилась, прогибаясь в спине. Истома, звенящая в теле, велела наслаждаться. Тем, как Какаши плавно скользил пальцами, наверняка прислушиваясь к тихим вздохам Харуно; тем, как он стабильно периодически добавлял новую порцию смазки; тем, как два пальца внутри плавно сгибались и с силой гладили стенки; тем, как ощутимо это отдавалось в промежности. Гладкий влажный латекс ощущать во рту было удивительно приятно, и Харуно делала минет самозабвенно, умело комбинируя всё, что видела и о чём читала. Привкус резины, как и в предыдущие разы, грезил ощущаться на языке ещё пару часов. Когда пальцы исчезли, а анус начало растягивать что-то ощутимо более большое, гладкое и продолговатое, Сакура теперь не отпрянула — заглотила член до основания, имитируя глоток. Хатаке сдавленно простонал, и то самое что-то слитым движением провалилось в Сакуру. Девушка замерла, ощущая, как мышцы ануса сжались вокруг тонкого основания. На миг она испугалась, что у Какаши всё вышло из-под контроля, и вновь попыталась подняться, но Какаши её остановил. — Это анальная пробка, — Сакура не верила, что этот голос — осевший, сдавленный и сбивчивый принадлежал Какаши, — она из-за своей формы дальше пройти не сможет, как ни старайся, так что не бойся. — Обеими руками он крепко обхватил лицо Сакуры и вновь направил в сторону паха. Пробка не ныла и не жгла, но, в отличие от пальцев, очень хорошо ощущалась. Харуно едва ли успела поморщиться от дискомфорта прежде, чем Хатаке виртуозно отвлёк её от переживаний. Если Какаши ранее словно не замечал Сакуру, усердно ласкающую его член, то теперь он активно подмахивал бёдрами вперёд. Он задал такой темп, что Сакура могла только коротко проскальзывать по стволу языком, пока Какаши крепко держал её голову и проникал так глубоко, что дышать становилось невозможно. Под онемевшими губами член всё чаще подрагивал, а Хатаке стонал ниже и дольше, пока вовсе не сорвался на протяжный стон вымученного долгими минутами удовольствия. Отпрянул так же неожиданно, как и вцепился в волосы минутой ранее. Тихо зашуршал, пока Сакура упёрлась лбом в край кровати. Уголки рта пощипывали, а весь корпус наливался болью из-за неудобной позы. Сакура тяжело дышала. Жгучее возбуждение уже начинало ей досаждать. — Повернись на сто восемьдесят градусов, — Сакура и вообразить не могла, что Какаши может быть ещё сексуальнее. Горячее прикосновение к плечу и уверенный голос с придыханием обескураживали. Сакура повиновалась и с довольным выдохом упала на кровать, растягивая спину. Звонко застонала и повела бёдрами, когда анальная пробка с тихим жужжанием завибрировала. Анестезирующее действие смазки медленно проходило, и Сакура всё отчётливее ощущала гладкие контуры, щекочущие мышцы изнутри. Харуно дёрнула скованными руками, когда ей показалось, что пробка немного увеличилась в размерах. Прерывисто застонала, когда поняла, что ей вовсе не показалось, а пробка стала больше уже раза в полтора. Затем за спиной, в руках у Какаши что-то щёлкнуло, и игрушка вернулась к первоначальному размеру. Какаши придержал Сакуру за бедро и впервые за их недолгую практику вошёл без смазки. В голове Сакуры всё перемешалось: она вкушала ощущения от расширяющейся пробки и сладкие стоны Какаши, который, видимо, делил с Сакурой кайф от вибрации. Девушка кусала губы и простыню, бессильно подмахивая бёдрами. Почти вскрикивала, когда игрушка становилась всё больше, вибрация ускорялась, а Хатаке уже со шлепками приникал к её ягодицам. Внутри всё дрожало от множества ошеломительных стимуляций. Самое приятное — безумная вибрация уже охватывала всю промежность, заставляя низ живота сжиматься в сладостных предоргазменных судорогах. Сакура с облегчением застонала, когда всё тело пробили долгожданные долгие спазмы. Хатаке, отставая на пару фрикций, прижался к девушке вплотную и, судя по голосу, тоже утонул в блаженстве мерной крышесносящей вибрации. Придя в себя, Какаши первым делом вновь принялся щёлкать на пульте. Тяжело дыша, Сакура чувствовала, как давление внутри узкого прохода значительно ослабло. Вибрация вовсе вмиг оборвалась. Затем Хатаке, тихо бормоча что-то совершенно невнятное себе под нос, медленно извлёк пробку и поднялся с кровати. Ощущая невероятную пустоту и лёгкость внутри, Сакура прислушивалась к собственному телу — болела поясница, шея, верх живота и колени — что угодно, но только не истерзанный анус. Либо действие смазки с анестетиком ещё не прошло, либо им с Какаши удалось всё сделать правильно. Харуно могла бы так, завалившись на бок, пролежать до самого утра, если бы горячий металл не отпустил запястья и девушке не пришлось бы судорожно вспоминать, где она живёт, чтобы Какаши вызвал для неё такси.