***
Сакура нервно сжимала ручки бумажного пакета глядя на то, как серый Токио равнодушно провожал мутное холодное солнце. Через пару дней городу предстояло покориться ледяному дыханию зимы. Ощутимо тяжёлое молчание заполнило салон машины. Знакомое окно своего балкона расплылось перед изумрудным взглядом. В салоне стало душно. Сакура готова была поклясться, что картинно упасть в обморок — это самое удачное решение месяца. Принимая увесистый конверт, она даже не пыталась унять дрожь в пальцах. — Я бы продлил контракт ещё на один месяц, потому что иметь личную проститутку оказалось намного приятнее и удобнее, чем иметь всех подряд. Да и твои лингвистические способности могут пригодиться, я плачу за наши туры, ты берёшь переговоры на себя. Кислая дрожь сковала желваки. Тон Какаши был обыденным, настроение приподнятым, взгляд тёмных глаз в ожидании лез под кожу. Харуно его чувствовала. Не взгляд, всего Какаши — доминирующего и уверенного в себе, даже сейчас глядящего то в собеседника, то сквозь него своим тяжёлым строгим взором. От одинаковых балконов рябило в глазах. — Нет, — глухой и сдавленный голос был под стать сгустившейся тишине. Харуно нервно клацнула кнопкой ремня безопасности и схватилась за ручку двери быстрее, чем услышала: — Сколько ты хочешь? Розовые волосы лихорадочно закачались в такт голове. Безмолвное «нет». Холодные грязные капли окропили голень, когда розоволосая с размаху топнула в глубокую лужу. Вряд ли заметила. Только выпрямившись, нашла силы поднять взгляд. — Почему «нет», Сакура? Захотелось надрывно засмеяться. Вопрос был скомканным, тон раздражённым. Какаши вообще предполагал, что что-то будет не так, как он захочет? «Потому что мне тяжело…», «потому что я не могу…», «потому что я…», «ты…»… — Каждая сторона договора имеет право досрочно разорвать контракт без объяснения причин, — девушка не отвела взгляд, запоминая каждый мимический изгиб. Мягко захлопнула дверь и кивнула. Ком в горле не позволил больше вымолвить ни слова. Ничего не слыша и не видя, Харуно стремительно кинулась к дому. Как во сне — ноги вязли во влажном асфальте, ключи никак не желали ложиться в руку, тяжёлая магнитная дверь едва поддалась. Сакуру парализовал липкий страх преследования. В последний миг Харуно с опаской обернулась. «Дура.» Ей действительно вряд ли стоило бояться того, что Какаши бросится следом. Дверь подъезда ещё не успела захлопнуться, но тёмно-синей тойоты во дворе уже не было.***
Ступени расплывались перед глазами. Они убегали, стоило занести ногу повыше, и тут же подскакивали, ударяя носы туфель. «Каличный район.» Цепляясь за скользкие деревянные перила наконец-таки удалось добраться до дверей лифта. Он уткнулся лбом в светящуюся палитру цифер, слепо шарясь по гладким кнопкам. Сощурив глаза, смог отыскать на одной из четырёх дверей нужную комбинацию цифр. Большим пальцем зажал звонок. Не получив ответа, принялся беспорядочно нажимать, морщась от глухого мерзкого звука. На секунду потеряв равновесие, приложился лбом о крепкую дверь. Поймал озарение. Занёс кулак и принялся долбить изо всех сил. — Хватит! — высокий голос резанул по ушам. — Ты что здесь делаешь, Какаши?! Хатаке перевёл мутный взгляд. Сакура стояла в двух шагах, сжимая в руках пакеты из супермаркета. — О, зарплата? — Какаши расплылся в ехидной усмешке и упёрся локтем в дверь, придерживая голову. — Мы виделись час назад, как ты успел так накидаться? — Сакура не спешила подходить ближе. — Опыт — не квартира — не пропьёшь, — он потёр ладонью лоб и глаза. — Мы не договорили, Сакура, — произнёс он настойчиво. Хатаке едва мог сфокусировать взгляд на девушке, и от этого выглядел даже пугающе. — Я больше не хочу с тобой разговаривать и работать… — Объясни! — его раскатистый голос эхом прокатился по подъезду. — Чем тебя не устраивали наши отношения?! Сакура прерывисто вздохнула. — Тише, тише, — заговорила спокойно она, — прошу тебя, не кричи, сейчас соседи полицию вызовут, ещё этого мне не хватало. — Сакура, — процедил он сквозь зубы. Харуно нервно закусила губу, изо всех сил соображая, что же делать. — Какаши, давай… давай поговорим с тобой завтра. В универе или, хочешь, я приеду к тебе и мы всё обсудим? Только уходи… пожалуйста, — розоволосая намерено понижала голос. Харуно всматривалась в стеклянные глаза Хатаке и не могла даже представить, что сейчас происходит в его голове. Какаши смотрел внимательно. Изучал и анализировал даже будучи пьяным. Харуно была готова развернуться и со всей силы приложиться лицом об стену, когда эхом по подъезду разнеслись контрольные выстрелы. Её замок дважды клацнул изнутри. — Ты не ждёшь кого-то, — сладко протянул Какаши свою прежнюю догадку. Он убрал руку, больше не блокируя дверь, и покачнулся. — Ты уже не одна, — самодовольно расплылся в усмешке он. — Кто там? Родители? Муж? — гримаса неистового презрения и отвращения сменилась изумлением, когда дверь осторожно приоткрылась. — Мама? — Какаши с высоты своего роста пялился на угольно-чёрную кляксу. По предварительным данным это была голова ребёнка. — Ты не должна открывать дверь самостоятельно, — строго процедила Харуно, вмиг огораживая девочку от Какаши. — Я услышала твой голос. К нам стучали, я испугалась… — Это твоя дочь? — Харуно с раздражением посмотрела на Какаши, взгляд которого опустел от переизбытка эмоций. — Я точно требую объяснений! О чём ты думала? Что вообще это значит?.. — Не кричи, — сквозь зубы шикнула Сакура, подхватывая дочь на руки. — Ты её пугаешь, — вкрадчиво ответила розоволосая, заходя в квартиру. Закрывать за собой дверь было бы бесполезно. Харуно присела на корточки, игнорируя то, как Какаши врезался плечами в дверные косяки, сбивал трубку домофона, едва ли не падал носом вниз, силясь стянуть ботинки. — Значит так, — внимание девочки было полностью приковано к неуклюжему незнакомому мужчине, — пожалуйста, разбери пакеты. Выбери то, что нужно сложить в холодильник. И начинай готовиться ко сну, мне нужно поговорить с дядей. — Сакура, — девушка раздражённо обернулась, — уборная где? — Харуно закатила глаза и показала рукой направление. Какаши сделал пару уверенных шагов по тесному коридору, но затем резко покосился вправо, едва не налетая на розоволосую, — пардон, — он поднял руки в извиняющемся жесте, похлопал по выключателю пока тот не поддался и исчез за закрытой дверью. Харуно бессильно простонала. — Почему дяде плохо? — Он объелся конфет, и теперь у него очень болит животик, — Сакура грустно улыбнулась девочке и поднялась, чтобы уйти на кухню. — Почему он кричал и громко бил нашу дверь? — не унималась малышка. — У него дома нет лекарства, а ему очень больно и плохо. Я должна помочь ему, а ты — мне, идёт? — Харуно выдержала долгий прямой взгляд дочери в ожидании её кивка. Вроде, та успокоилась. Ребёнка сменил другой туго соображающий и едва контролирующий себя человек. Пока Какаши собирал из букв слова, Сакура поставила на стол стакан ледяной воды и блюдце с таблетками. Хатаке безропотно принял. — Твоя дочь не похожа на тебя, — констатировал он. — На отца? — На соседа. Давай не о нас. — Нет, нет, это правда твоя дочь? — Да, ей три, я родила в конце второго курса. Сарада. — Ммм, вы не живёте с её отцом? — он медленно отрицательно покачал головой. — Нет, не сложилось, — терять Сакуре было нечего. Она смотрела на то, как Какаши уже третий раз отпивал из пустого стакана и понимала, что завтра утром он вряд ли самого себя вспомнит. — Как родители реагир…отр…ну приняли вас? — Нормально. Они души в ней не чают. Живут в Йокогаме, часто берут к себе на выходные. Он подпёр голову рукой и надолго задумался. — Закурить хочу, — протянул он, — но у тебя нельзя — ребёнок всё-таки, — вместо приподнятой брови получилось перекошенное лицо. Мимика не была фишкой Какаши. — Иди на балкон, — фыркнула Сакура, выключая чайник. — Не дойду, — признался он. — Вызови мне такси. Харуно тяжело вздохнула, скептически рассматривая застывшего Какаши.***
Голубой кот. Круглая морда голубого пластмассового кота. Глазища бегали туда-сюда и стучали. Уродливо и страшно. Какаши затошнило от одного вида мутанта. Он не мог понять, чего такого он выпил, что вместо спальни видел разноцветные пятна. Он зажмурился. Перед глазами сияли десятки мелких цветных осколков, названия которым он не мог дать. Тяжело сглатывая, мужчина попытался привстать. Лоскутного яркого одеяла хватало на половину его тела. Рубашка и брюки были на месте, не хватало только ремня. Борясь с приступом тошноты, Какаши нервно расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Было жарко, странно и глупо. Хмурясь, он стянул её вовсе, тяжело дыша и оглядываясь. Сфокусировав взгляд, он понял, что находится в чужой гостиной. Дабы подавить раздражение и панику, он принялся идентифицировать окружение. Пугающий кот оказался часами. Становилось легче. «Голые тела мини-женщин. Боже…» На полу лежали куклы. У одной из них вместо живота зияла ровная дыра. Какаши прикрыл глаза и попытался привстать. Ноги налились тяжестью, но послушно понесли хозяина исследовать квартиру. — Доброе утро, — в кухне сидела женщина. Волосы розовые, глаза зелёные. Не пластмассовая. Сакура, — это твоя квартира, — осипшим голосом констатировал Какаши набирая из-под крана кружку воды. — Моя, — девушка внимательно изучала Хатаке. Он замер, ковыряясь взглядом в сервизе для кукол. — Где ребёнок? — спросил он после недолгой заминки. — Гуляет, — Харуно отодвинула ноутбук. Почему-то максимально неловко было ей. Видеть сурового и даже злобного Какаши без рубашки на её кухне в одиннадцать утра сразу после того, как девушка попыталась оборвать все их отношения было даже хуже, чем столкнуться с ним взглядом в первый раз. — Блять. Прошептала она, затем простонав себе под нос. Какаши ушёл. В ванной зашумела вода, но замутило Харуно. Тугой острой проволокой сжало желудок и лёгкие. В кипенно-белой мятой рубашке, с неистовым перегаром, со смешным заломом над левой бровью, Какаши по-прежнему оставался собранным и строгим. Не то, что вчера. Сидел прямо перед Сакурой и взирал с немыми точными вопросами. Может, наличие ребёнка оттолкнёт его, и никаких сомнительных предложений девушка сразу не получит? — Какие у вас отношения с её отцом? — розоволосая едва ли могла выдержать взгляд Какаши. Вспомнилось всё: и то, что Какаши ебать какой влиятельный, и то, какой он «взрослый», и то, какой несгибаемый, когда дело касается переговоров. — Нейтральные. Он оплачивает ей детский сад, одежду, игрушки, врачей. Он купил эту квартиру. Мне достаточно скинуть смс-ку с суммой, и я получу её в течении получаса. На общение с ней особо не претендует. — Тогда зачем, Сакура? — Какаши закрыл лицо руками. — Зачем тебе лезть в такую грязь, когда ты ни в чём не нуждаешься? — Потому что так может быть далеко не всегда, Какаши. Я думала, что смогу легко и быстро заработать достаточно, чтобы отложить Сараде на университет, на… — Хуй ты положила на её будущее, — прошипел он. — Думаешь, это не вскроется? То, что ты работала проституткой? Твои клиенты унесли бы эту тайну в могилу? Ты мать, Сакура, — прошипел он с презрением, медленно поднимаясь со стула. — Я бы могла уехать как только Сарада поступит… — А, то есть за пятнадцать лет ничего бы не всплыло, — реагируя на повышенный тон, Харуно тут же подскочила, опираясь руками на столешницу. — А! То есть вскрывать факты было бы невыгодно только мне? — ей было до жути страшно заглядывать в лицо Какаши. Зрачки растянулись до самой радужки, перекошенные гримасой гнева и отвращения губы были приоткрыты. — Да, Харуно, хуже выглядит сторона, раздвигающая ноги, а не оплачивающая это! — Не кричи на меня! — высокий голос звоном прокатился по кухне, когда Сакура практически взвизгнула. Все нервы внутри гудели как провода с высоким напряжением. — Я не кричу, я просто в ярости! Из-за того, что участвовал в этом. Ты представляешь, каким позором станет для Сарады, когда она узнает, что её мать — проститутука? «Сколько будет стоить?», «сколько ты хочешь?», «я заплачу», — размеренный спокойный голос всплывал в подсознании. — Тебе нужно одуматься и жить нормально. Вкалывать на работе, чтобы обеспечить будущее себе и своей дочери, раз уже так получилось. Пересохшие губы шевельнулись, ни обронив ни слова. Сакура пялилась перед собой перегоревшим эмоциями взглядом. — Чтобы у нас всё было нормально, — Харуно подняла ладонь, чтобы акцентировать внимание с большей уверенностью, — вали из этой квартиры и из нашей жизни.