Синий Орёл. Сын наёмника

      Настоящую обречённость чувствуешь, отсчитывая часы до смерти в холодной комнатушке, когда возможности выбраться нет. Если даже наёмники сидят тихонько и ничего не предпринимают, то Гепарду, простому парню, пусть и обладающему некоторыми полезными навыками, нечего даже пытаться выбраться.       Вот будь здесь Пашка — он бы что-нибудь придумал. Однажды этот человек уже помог Гепарду выкарабкаться из передряги, правда, так и не сказал, откуда он столько умеет. Что бы он делал без друга? Наверное, гнил бы сейчас, закопанный где-нибудь в лесу.       Этим вечером Пашка, живущий в другом городе, опоздал на последний автобус и остался ночевать у Виталика. А тот и не был против. Мать уехала на дачу, потому как что-то ей там забрать понадобилось, так что квартира оказалась свободна.       Парни сидели на кухне, попивая пиво, за которым пришлось идти Пашке: Виталику восемнадцати ещё не было. Из телевизора доносилось приглушённое бормотание. — Ты как опоздать-то умудрился? — поинтересовался Виталик. — У меня после института ещё футбол. Вот там и задержался. Потом на остановку выхожу — а мой автобус только отъехал. Последний рейс. — С каких это пор ты на футбол ходишь? — удивился Виталик. Раньше Пашке данный вид спорта был неинтересен. — Да так, недавно заинтересовало... — замялся Пашка. — Ну, и как успехи? — М-м-м... Не очень пока... — он тщательно подбирал слова, словно что-то недоговаривал. Ладно, не хочет говорить — это его право.       Ещё минут двадцать друзья обсуждали последние новости, после чего Виталик принёс Пашке тёплое одеяло и подушку из родительский спальни. — Не против, если я тут диван займу? — просто для галочки спросил тот, зная, что возражений не последует. — Да, конечно. Я спать пойду. Вот, если надо, — хозяин положил на стол пульт от телевизора и удалился в свою комнату.       Засыпая, он слышал приглушённое бормотание, иногда сменяющееся резкими звуками и криками: это Пашка смотрел фильм ужасов. Стены в старых домах «картонные», но Виталик привык к звукам телевизора по вечерам, ведь его мать часто засиживалась допоздна.       Мысли, в полудрёме ставшие тягучими, словно смола, лезли неприятные. Почему-то вспомнилась депрессия матери после ухода отца, да и смутный образ самого киллера тоже всплыл из памяти. Впрочем, вскоре на смену плохим воспоминаниям пришли более приятные. Виталик вспомнил, как в детстве Альберт показывал ему, как обращаться с метательными ножами, хоть и не позволял пока полноценно учиться этому искусству. Став старше, во время очередной уборки Виталик нашёл среди прочего барахла чёрную обитую кожей коробочку, в которой обнаружил несколько ножей и записку: «Если ты нашёл это без моей помощи, значит, что-то произошло. Ты должен знать правду. Я киллер, и потому вы с матерью можете оказаться в опасности. Пока ещё есть время, научись пользоваться ножами, но используй их только в крайнем случае».       Эта записка до сих пор хранилась в ящике стола как напоминание о прошлом. Об отце, какой бы сволочью он ни был. Виталик порой незаметно для матери брал ножи, оставленные ему Альбертом, и выходил в лес, чтобы потренироваться в метании без лишних глаз. Однако все его боевые навыки ограничивались только этим метанием и рукопашным боем...       С такими мыслями он и провалился в сон.       Но разбудил его совсем не будильник. — Просыпайся же ты... Ёпрст... Витёк! Подъём! — очень тихо шептал Пашка, тормоша не желающего возвращаться в реальность из мира сновидений друга. — Чё те надо? — Виталик всё же смог продрать глаза.       В ответ Пашка приложил палец к губам и указал на дверь, мотнув головой, мол, «тихо, не шуми и не вздумай выходить». Затем провёл рукой по горлу, намекая то ли на убийц, то ли на оружие. Снова вспомнилась записка Альберта.       Виталик похолодел. Неужели за ним пришли?! Хорошо, что мать на даче!.. Хотя... Кто знает, что сейчас с ней?!       Из оцепенения его вывел друг, снова потормошив за плечо. В коридоре скрипнула доска: кто-то приближался. Скорее всего, киллер. А что, если он не один?       Вытащив из-под кровати коробочку и ещё один нож из-под подушки, Виталик взял себе несколько штук, а остальное передал Пашке. Они бесшумно проскользнули к двери, встали с двух сторон от неё.       Дверь очень тихо и медленно открылась, и в комнату осторожно шагнул человек в чёрной форме неизвестной организации, вооружённый каким-то автоматом с глушителем. Виталик замер, не решаясь ударить первым. Всё же, одно дело — бить морду обнаглевшему сверстнику, и совсем другое — убить человека.       Однако, надо отдать должное, Пашка без промедления вогнал нож под закрытый только маской подбородок убийцы за секунду до того, как тот успел бы крикнуть своим. Более того, парень подхватил тело и, оттащив его от прохода, аккуратно уложил на пол. — Умеешь обращаться с такой? — спросил Виталик, кивком указав на винтовку мертвеца.       Пашка кивнул и подобрал оружие. Со знанием дела проверил магазин, передёрнул затвор. Виталик был очень удивлён его навыкам владения оружием, но не время для вопросов.       Они вышли в коридор. В тот же миг из соседней спальни выскочил ещё один боец, мастерски выбил винтовку из рук Пашки и несколькими точными ударами, лишь два из которых парень успел парировать, уложил на пол. Он мог бы добить первого противника и переключиться на второго, казалось бы, безоружного, но тот чуть расслабил хватку на засунутом в рукав ноже, заставляя его выскользнуть, и метнул в голову киллера.       Ещё двое вышли с разных сторон, но к этому времени Пашка подхватил обронённую винтовку и полоснул очередью. Одного, судя по вскрику, задел. Другой успел укрыться в кухне.       Виталик мог бы тоже подобрать автомат, но на то, чтобы разобраться с ним, потребуется время, которого нет. Он скользнул вдоль стены и, резко выглянув, метнул нож в раненого киллера.       Пашка тем временем резко заскочил в кухню. Послышались приглушённые выстрелы. Два тела упали на пол. — Попрощайся с жизнью, козёл! — сказал чей-то незнакомый голос.       Виталик заглянул в кухню. Киллер готов был добить его раненого друга. В последний миг парень метнул в убийцу нож. Насмерть.       Ещё один труп лежал у стены.       Последний наёмник подкрался со спины, что стало ясно, когда Пашка, превозмогая боль, выстрелил за спину Виталика. — Откуда ты умеешь убивать? — присев рядом с другом, спросил Виталик. — Жизнь научила, — ухмыльнулся Пашка. — Но у меня к тебе встречный вопрос: как этому научился ты? — Отец в этом был профессионалом... — Так, ладно. Времени мало. Вытащи пулю, останови кровь и зашей рану.       Виталик, несмотря на сомнения, сходил в комнату за щипцами, медикаментами и коробочкой с хирургическими принадлежностями, оставленной ему Альбертом, как и ножи. Вытаскивать пулю было противно, но сделать это пришлось. Во время процедуры Пашка закусил тряпку, чтобы не орать вголос.       Обработав рану и остановив кровь, Виталик принялся зашивать рану хирургической нитью. Пашка выплюнул тряпку и просто сжал зубы.       Как только с медицинскими процедурами было покончено, парни под покровом ночи загрузили трупы в машину, отчего Виталика замутило, и поехали в лес — избавляться от следов. Всё же, теперь им тоже грозит срок, если кто-то узнает. В этой стране их никто не оправдает.

***

      Сольпуга сидела у стены, прикрыв глаза, но всё же не дремала, как могло показаться. Невозможно спать, зная, что утром тебя расстреляют.       Она погрузилась в воспоминания о прошлом. О жизни на Большой Земле. Всё же, зря она пошла в Зону: ведь там, за Периметром, было лучше. Но теперь поздно возвращаться.       Снег, кружась вальсом, падал с небес, пеленой накрывал землю. На ветвях голых деревьев в парке перемигивались разными цветами гирлянды. На витринах магазинов появилась праздничная атрибутика.       Марина с нетерпением ждала Нового года. Мать, Дарья, на кухне готовила торжественный ужин, отчего по первому этажу дома распространялись аппетитные запахи. В гостиной стояла пышная украшенная ель.       Грядущий праздник девятилетняя Марина любила за неповторимую атмосферу уюта и волшебства. Ну и, конечно, за возможность вкусно покушать и получить подарки.       Её отец, Вадим, вернулся поздно. И вернулся не один.       Выбежав встречать его, Марина заметила, что он что-то бережно прижимает к груди под курткой. С кухни показалась Дарья. — Знакомьтесь, девочки мои, — по-доброму улыбнулся Вадим, сажая на пол щенка хаски.       Марина не смогла сдержать восторженного визга и принялась тискать собаку, с интересом осматривавшую прихожую. Молодые родители с умилением наблюдали сию картину.       Этот Новый год стал для Марины самым лучшим в жизни, ведь именно этим вечером она получила лучшего друга на всю жизнь, который впоследствии защитил её, когда это потребовалось. Жаль только, что в Зону взять она его не смогла: не хотела подвергать любимую собаку опасности.

***

      Штиль оставался самым спокойным среди присутствующих. Ржавая, хоть раньше и не прикасалась к сигаретам, нервно курила. Ефрейтор и Сольпуга скрывали гнетущие эмоции за маской безразличной задумчивости. Гепард то и дело вскакивал и ходил туда-сюда по камере, кусая губы.       Синеглазый наёмник не боялся смерти. Он давно понял, что этот страх не имеет смысла, ведь смерть неизбежна. А в Зоне она может настать в любой момент.       Но делать было всё равно нечего, потому из памяти всплывали образы из прошлого.       Для своих родителей Вениамин был одной большой проблемой. Их частенько вызывали в школу: то он грубил особо наглым преподавателям, то просто выдавал весьма дурацкие поступки, свойственные всем пацанам, а в старших классах мог и набить кому-нибудь морду. Стоит ли говорить об их реакции, когда они узнали, что их сын связался с плохой компанией? Собственно, узнали они об этом, случайно увидев его на улице вместе с гопниками.       Когда контакты с прежними друзьями, — гопотой, то есть, — были утеряны, Вениамин выкинул новый номер. Покрасил волосы в тёмно-синий, в цвет глазам, поставил ирокез и покорешился с панками. Его родным это, разумеется, не понравилось, особенно учитывая частые мордобои, ведь компания Вениамина была весьма агрессивной.       В отличие от сестры, он не поддавался воспитанию и, покивав, всё равно делал по-своему. В итоге он, как говорила его мать, «образумился», но не прошло и полугода, как молодой человек пошёл служить по контракту.       Именно это решение изменило его судьбу...       Череда картин из прошлого сменилась ярким солнечным светом, проникающим сквозь плотно сомкнутые веки. В нос ударил резкий запах нашатыря. Штиль, — так его прозвали сослуживцы, — пришёл в себя. Голова всё ещё болела.       Над ним склонился человек в точно такой же форме. Несколько секунд парень просто смотрел на него, после чего хрипло спросил: — Командир? Мы что, мертвы?       Он точно помнил взрыв. Кажется, граната из РПГ. — Нет, боец. Мы живы. Пора убираться.       Командир рывком поставил Штиля на ноги. Они находились в полуразрушенном здании. Солнечный свет пробивался через окна, в которых отсутствовали стёкла. — Что со мной произошло? — спросил солдат. — Взрывом оглушило, — бросил командир. — Что с остальными?       Помедлив, он глухо сообщил: — Погибли...

***

      Ефрейтор с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев. Его приводил в ярость тот факт, что погибнуть предстоит от рук своих же товарищей. Бывших товарищей.       Раньше он был сталкером. Точнее — охотником. На этом деле можно хорошо заработать. Но всё же наёмником быть выгоднее: платят больше намного, а в Зону он пришёл как раз за деньгами.       Но охотился он не один...       Ветряк был весёлым и добрым человеком. Чёрный Сталкер знает, как его вообще занесло в Зону. На Большой Земле он не охотился: животных жалел. Но в Зоне, стоило ему увидеть, как псевдособаки рвут человека, он понял, что этих тварей, мутантов, нельзя оставлять в живых. И стал охотником.       По крайней мере, это то, что он рассказал Ефрейтору, уговаривая более опытного сталкера взять его с собой в среднюю Зону. Ефрейтор отмычек никогда не нанимал, поскольку не хотел никого подставлять, но позволил Ветряку идти с ним в качестве напарника.       Они отлично сработались и... сдружились. И, может быть, сейчас Ефрейтор не был бы наёмником, если бы не потерял друга и не завязал с охотой.       ...Они крались по ночному лесу, прислушиваясь к таким привычным, но оттого не менее жутким звукам Зоны. Осенний ветер выл среди верхушек деревьев, перебирал остатки жёлто-красной листвы. Да ещё в округе постоянно разносилось эхо холодящих кровь криков какого-то мутанта. Рыжий лес — место вообще загадочное и смертельно опасное. Тут и днём-то можно встретить тварей, которых вне заповедника не найти, а уж ночью...       Сегодня целью охотников был таран* — более сильный и уродливый подвид кабана. Какой-то мажор с Большой Земли заказал клык этого мутанта, предложив кругленькую сумму. Сам на сафари ехать, видимо, побоялся.       Первым, что услышали сталкеры, стал треск кустов и молодых тонких деревьев. — В стороны! — крикнул Ефрейтор, уходя с линии движения разогнавшейся махины. Ветряк кинулся в противоположном направлении.       Таран вылетел из кустов и затормозил, поняв, что не задел людей, которых заметил раньше, чем они — его. Ефрейтор открыл огонь. Ветряк поддержал его, высунувшись из канавы, в которую скатился, чтобы пропустить мутанта над собой. Вспышки выстрелов прорезали ночной мрак, грохот двух карабинов разорвал тишину.       Тварь попыталась развернуться и атаковать, но ноги подкосились, и она упала на землю. Впрочем, Ветряк всё равно находился слишком близко. Здоровенный мутант пронзил неуспевшего отскочить парня ужасными клыками и, мотнув головой, отшвырнул прочь. Ещё несколько выстрелов со стороны Ефрейтора добили его.       Охотник подбежал к напарнику, присел рядом с ним. Ветряк захлёбывался собственной кровью, даже не пытаясь достать аптечку: с такой раной всё равно не выживет.       Лицо Ефрейтора перекосилось от злости. Эти деньги того не стоят! Его единственный друг умирает, а он даже помочь ничем не может!.. И от этого ещё паршивее на душе...       Заказ он сдал. Но после этого навсегда оставил охоту в прошлом.

***

      Человеку свойственно бояться. И не всегда причиной страха становится что-то действительно пугающее. Иногда это может быть самая обычная, привычная вещь.       Ржавая уже не первый год боялась лифтов, из-за чего всегда предпочитала использовать исключительно лестницу. И дело было не в падении грузового лифта в Х16, хотя это только усилило фобию.       Девичник по случаю выхода подруги замуж удался. Однако сидеть с девчонками до конца Яра не могла: утром ей на учёбу ехать. — Нат, мне правда пора. Извини, что так рано, но не могу остаться, — она принялась надевать куртку и обуваться. — Да ладно, я ж пониманию! — пожала плечами Ната. Она была совершенно необидчивой, благодаря чему с ней было приятно общаться. — Ну, может, ещё немного? — попросила Рита, выглянув в коридор. — Если надумаешь вернуться — ещё шампусика захвати! — донеслось из комнаты. Маша уже была пьяна. Ей всегда хватало двух-трёх бокалов, чтобы захмелеть. — Непременно, — улыбнулась Яра. — Ну, до встречи, девчата!       Обнявшись на прощание с подругами, девушка вышла в тёмный подъезд. Лампочки здесь не меняли уже принципиально: их всё равно выкручивали.       Ната жила на седьмом этаже пятнадцатиэтажки. Спускаться в темноте по лестнице было рискованно: телефон сел и выключился, а свет падал только из узких окон высоко над полом. Поэтому Яра поехала вниз на лифте.       Поездка продолжалась недолго. Раздался звук лопающегося троса, затем скрежет... и лифт понёсся вниз, набирая скорость. Яра закричала. Сердце ухнуло в пятки.       Лифт остановился. Схватиться было не за что, поэтому девушка не удержала равновесие и упала на пол: туфли на тонкой неустойчивой шпильке сделали своё дело.       Слёзы скатывались по раскрасневшемуся лицу. Дрожь всё ещё пробирала всё тело. Яра просто сидела на полу, ожидая, когда её вытащат. Разжать двери самостоятельно ей сил не хватит, да и лифт, возможно, застрял в шахте.       Подумать только, она оказалась так близко к смерти. Холодок от осознания этой истины пробежал по коже.       Её спасли только тормоза лифта.