***
— Что ты имеешь в виду, говоря, что идешь со мной? — в ужасе закричала Гермиона. Драко не обращал на нее внимания и вошел в ее квартиру, пока она была слишком ошеломлена, чтобы остановить его. Не то чтобы она смогла, даже если бы попыталась. Он с легкостью прошел в гостиную, с интересом разглядывая обстановку. Небольшая комната была обставлена мягким серым диваном, несколькими стульями, дубовым письменным столом, книжной полкой и камином, а стены были покрыты кремовыми полосатыми обоями. Комната походила на обычную гостиную, которая была уютной, гостеприимной и очень маленькой. На самом деле это было похоже на шкаф для метел по сравнению с той гостиной, что в поместье. — Ты… ты не можешь… пойти со мной. Эта поездка только для неуязвимых! — к этому времени Гермиона, наконец, пришла в себя и топнула ногой. — Не говоря уже о том, что ты не обучен иметь дело с такими вещами! Малфой! Ты хоть меня слушаешь? Он осмотрел картины на ее камине (маггловские картинки, поскольку они не двигались) и провел пальцами по фарфоровым рамкам. — Я не могу поехать, я не обучен, поездка только для неуязвимых, — сказал он лениво, даже не поворачивая головы. — Ты все сказала? Он продолжал осматривать остальную часть ее квартиры, идя на кухню с такой уверенностью, будто он очень хорошо знал это место. Гермиона сердито последовала за ним, схватившись за его одежду, словно избалованный ребенок, и велела ему выметаться. Он находил довольно милым то, как она может небрежно прикасаться к нему, зная, что он сделал в своем прошлом и на что он был способен. Она наконец чувствовала себя комфортно рядом с ним, и ей потребовалось всего пять лет и традиционная брачная связь. Честно. Он схватил руку, которая все еще цеплялась за его мантию, и потащил Гермиону за собой, осматривая остальные комнаты ее квартиры. Он глубоко вдохнул, чувствуя ее уникальный запах. Все вокруг давало понять, кто хозяйка этого места: ее сущность, ее аура, ее вызывающий привыкание запах. Он почувствовал еще один небольшой стук в груди, который явно не был его собственным. Пять лет назад он выпрыгнул бы из окна высотой в сотню футов за перспективу снова иметь сердце. Всю свою жизнь он жил без него. Он был вынужден скрывать свои эмоции, поскольку они были ничем иным, как слабостями, которые омрачали его разум, препятствиями, которые мешали ему обрести большую силу. Но когда он связал их души, то не ожидал увидеть, как весь мир изменится перед его глазами. Он не ожидал снова почувствовать что-то. Это сводило его с ума; он чувствовал себя настолько безумным, что хотел покончить с собой. Но не настолько безумным, чтобы покинуть Грейнджер. Теперь он наслаждался им — своим сердцем и принял его с распростертыми объятиями. В некотором смысле… Ну, если честно, мысль о том, что у него есть сердце, все еще вызывала у него отвращение. Но разделение сердца с ней, это было совсем другое. Конечно, он все еще убивал и манипулировал, но по крайней мере теперь он чувствовал небольшое раскаяние. Совсем чуточку. Это ведь считается, правда? Правда? Она не взяла с собой свою палочку, и он ухватился за возможность исследовать ее маленькую обитель, не беспокоясь о том, что его заколдуют. Он направился к лестнице в ее комнату, все еще таща ее за собой, несмотря на ее отчаянное сопротивление и крики. Ему нравилось чувствовать ее руку в своей руке, и он никогда не хотел отпускать. Никогда. Аура в ее комнате была немного иной. Он почувствовал магический сдвиг энергии, как только вошел в белую спальню. Он ощутил другое волшебство. Волшебство, которое заставляло его чувствовать себя беззаботным и снисходительным. Это сразу разозлило его. Она спала с другим мужчиной? Она не могла. Она не посмела бы. — Что не так с твоей комнатой? — вдруг потребовал ответа он, угрожающе сверкая глазами. — Кто-то еще спал здесь? Она с тревогой смотрела в ответ, слишком хорошо зная, что означало это выражение его лица. Гермиона теперь могла видеть сквозь него, вероятно, из-за связи, которую они разделяли. Связь позволила им узнать, что чувствовал другой, и, поскольку он большую часть времени был оцепенелым, бессердечным ублюдком, она тоже могла это чувствовать. Это было пугающее, холодное чувство, так отличавшееся от тепла, к которому она привыкла. — Нет, никто, — ответила она едва слышно. Он резко сжал ее руку и заставил посмотреть ему в глаза, отчего девушка вздрогнула. — Скажи правду, — холодно сказал он. — Атмосфера изменилась, когда мы вошли. Ее глаза расширились, а губы задрожали. Она смотрела по сторонам, избегая его взгляда. Она упорно пыталась сбежать от Драко, но он подавил ее тщетные попытки. Он схватил ее за подбородок и заставил еще раз взглянуть себе прямо в глаза. Она не посмеет ему врать. Она знала, что это будет неразумно. — Луна! — выкрикнула девушка. — Она колдовала здесь неделю назад! Я сплю здесь одна, больше никого! — Лавгуд? — спросил он, поднимая бровь. — Поттер. Теперь, почему она это сделала, любовь моя? — Она сказала, что избавляется от фей Ка-Кабаллуси, — она положила свои дрожащие руки на ту, что держала ее за подбородок, и слегка сжала ее. — Больше никого здесь не было. Удовлетворенный, он нежно поцеловал ее в губы, впитывая ее восхитительный страх. — Видишь, принцесса, это было не так сложно, — сказал он, прижимаясь так близко, что их носы соприкасались. Он смотрел на нее немного дольше, восхищаясь ее нежными губами, когда она задыхалась под его жестким наблюдением. Она не была так же великолепна, как другие женщины, с которыми он был… но она была прекрасна. Он был загипнотизирован ею: ее прекрасными щеками и веснушками, ее буйством локонов и ослепительно-карими глазами, подобными шоколаду: сладкие, вызывающие привыкание и восхитительно декадентские. Она была идеальной. Гермиона подозрительно посмотрела на него, когда он вошел в ее неубранную комнату. Сначала он подошел к кровати и провел пальцами по красным простыням. Затем он подошел к окнам и проверил вид. Он смотрел на различные свитки в ее кабинете и читал названия на ее книжной полке. Видя его там, ей стало не по себе. Она продолжала напоминать себе, что Гарри охранял ее дом; это было единственное, что сейчас мешало ей бежать и кричать в ужасе. Храбрости было мало, когда она была с Драко Малфоем. — Почему ты вообще здесь? — сказала она, совсем не сводя с него глаз. — Ты мог бы просто рассказать мне плохие новости завтра, на работе. Он открыл ее шкаф, нахмурился, а затем открыл дверь ее ванной и исчез внутри. — Я хотел тебя увидеть. Гермиона неловко поежилась. — Кроме того, я никогда не видел твою квартиру раньше, — услышала она. — Никогда не знал, что это так… интересно. Он вышел из ванной с чертовски красивой ухмылкой на лице и снова возвышался над ней. — Но это не имеет значения, правда, — он потянулся к беспризорному локону ее волос и аккуратно убрал его с ее лица. — Ты скоро покинешь это место. Она послала ему самый холодный взгляд, который только могла, но он не смутился. — Нет, я не стану. Он снова ухмыльнулся. — Все, что помогает тебе спать по ночам, принцесса, — и он снова ушел.***
— Деннис? Все хорошо? — спросила Гермиона. Ее голос был пронизан искренней заботой о темноволосом мальчике, который в настоящее время сидел перед ней. Они сидели на табуретах лаборатории третьего уровня, обсуждая сок цветка Утренней Славы — особого ингредиента, который ей был необходим для Деноворума. У него было удрученное выражение лица, и не было той возбужденной, сияющей ауры, которая обычно его окружала. Нет, сегодня он был спокоен. Он даже отдаленно не обращал внимания на разговор. Деннис выпрыгнул из своих мыслей и уставился на нее широко раскрытыми глазами. — О Мерлин! Извини, целитель Грейнджер! Я отвлекся, — его рука случайно столкнулась со стеклянной пробиркой, в результате чего та упала на землю и разбилась. — О Мерлин, мне так жаль! Он быстро опустился на колени и начал собирать осколки, забыв свою палочку, лежавшую на столе. Гермиона нахмурилась, глядя на него. — Деннис, — она взмахнула палочкой, и пробирка восстановилась и полетела обратно к стойке. Деннис смущенно почесал голову и застенчиво улыбнулся ей. — Скажи мне, что не так, — сказала она. Гермиона уставилась на него и ждала, что он что-то скажет. Она не могла отрицать, что питала теплые чувства к этому мальчику. Она вспомнила, как впервые встретила Денниса в Святом Мунго, когда работала там добровольцем в качестве целителя. Он был там пациентом и однажды забрел в комнату, где она была, и начал с ней разговаривать.***
— Милый Годрик, ты Гермиона Грейнджер! — сказал он, восторженно пожимая ей руку. Гермиона вежливо кивнула. Она привыкла к людям, подходящим к ней и знающим ее имя. Ее участие в войне сделало ее знаменитой. — Я так много слышал о тебе! — он удивленно посмотрел на нее. — Ты… Лучший друг Гарри Поттера, знаю. —…самая блестящая ведьма нашего времени! Ты так много сделала! Ты настоящий гений! Гермиона покраснела от смущения, опешив. Она не ожидала, что кто-то похвалит ее за ее достижения или интеллект — это случалось редко. Ее всегда называли лучшим другом Гарри Поттера и ничего больше. — Нет, на самом деле нет… — Я так рад, что встретился с тобой!***
Он был действительно хрупким мальчиком с бледным лицом и необычайно худым телосложением. Однако его личность контрастировала с его слабым состоянием. Он был живым, веселым человеком в этом темном, неумолимом мире. Ему удалось сохранить позитивный настрой в жизни, несмотря на все, что с ним произошло.***
— Мой брат тоже был гриффиндорцем, знаешь, как и мы, — радостно сказал он, размахивая руками, чтобы подчеркнуть свою мысль. Она не могла не улыбнуться. Его энтузиазм был заразителен. — Да, я знала его, — сказала она с любовью. — Он снимал всех с помощью своей камеры. — Да, он так делал. В основном Гарри Поттера, — сказал он нетерпеливо и усмехнулся. — Был один раз, когда он взобрался на дерево, чтобы получить четкую колдографию гриффиндорской команды по квиддичу. Придурок. — О да, я помню это! Он упал на задницу, а потом жаловался, что у него проблемы с копчиком. Они оба рассмеялись. — Я скучаю по нему. Иногда мне даже интересно, что он чувствовал, прежде чем он… знаешь… — он замолчал. — Я знаю, что он чувствовал себя счастливым, Деннис, счастливым за то, что смог отстоять то, во что он верил. Он был гриффиндорцем до мозга костей. Мы все гордимся им. Он сиял. — Он был храбрым до самого конца? — Да. Да, он был храбрым.***
Гермиона знала, что он действительно болен безымянной болезнью, которая давно перешла в магическую историю — состояние, при котором человек определенной склонности теряет способность владеть магией.***
Она нашла его сидевшим на больничной койке с обрывками цветной бумаги и карандашами в руках. Он поднял голову и улыбнулся ей, когда она вошла. — Это для детей, — сказал он, прежде чем она успела спросить. Он говорил о больных детях, поступивших в больницу. — Я разговаривал со всеми из них! Она подняла карточку «выздоравливай скорее», лежавшую у его кровати. — Паг-аса? — она прочитала вопросительно. — Надежда на филиппинском, — ответил он с любовью. Но Гермиона не могла не думать, что независимо от того, сколько у него было надежды на излечение других, у него не осталось ничего для себя.***
Они сказали, что это тебя поглотит. Маленькая унция магии будет сжигать тебя каждую минуту каждого твоего дня… Независимо от того, сколько бы ты ни пытался с этим бороться, это безрезультатно. Прежде чем ты это узнаешь, ты уже будешь мертв, высушен и истощен дотла. Некоторые говорили, что это даже хуже, чем поцелуй дементора.***
— Я скоро умру, — тихо пробормотал он, застигнув Гермиону врасплох. — Не говори так, Деннис, — сказала она серьезным тоном. — Ты же знаешь, что они делают все возможное, чтобы помочь тебе. — Это не обычная болезнь, Гермиона, — спокойно сказал он. — От нее нет лекарства. — Ч-что? — вскрикнула Гермиона в возмущении. Должно быть, он лжет. — Что? Это… я не верю этому! Должно же быть что-то! Деннис покачал головой и улыбнулся, сказав ей успокоиться. — Я просто боюсь, что мне не хватит времени. Она почувствовала, как ее желудок сжался в страхе и горечи. Этот мальчик был лучом солнца. Он всегда заставлял ее улыбаться и радоваться. Он был добрым и заботливым. Он отдал так много любви этому миру. Он действительно умрет таким молодым?***
Деноворум был единственным зельем, которое могло спасти его, единственным лекарством от его состояния. Поэтому она начала исследовать состав и предложила проект, чтобы его изготовить. Она путешествовала по разным частям света, чтобы собрать редкие ингредиенты, какими бы утомительными и опасными эти поиски ни были. Она сделает все возможное. Для Денниса… и для всех, кто страдал от того же, что и он… Мальчик печально посмотрел на нее, закрыв лицо обеими руками и покачав головой. — Я потерял свою камеру. — Ну, конечно, ты должен был это сделать, — высокомерно сказала девушка перед ней. — Это твое зелье, а я только что сделала свои ногти. Я не хочу, чтобы их покрыло грязью. Гермиона закатила глаза от предполагаемого оскорбления. Она находилась на первом уровне О.М.И.Р вместе с Гринграсс, пытаясь собрать сок из очаровательной маленькой Утренней Славы с абсолютной осторожностью. Первый этаж выглядел необычным во всех смыслах этого слова. Он был скорее похож на пустую пещеру: холодную, тусклую и влажную, с заостренными зубчатыми камнями. Это был странный выбор места для того, чтобы посадить Утреннюю Славу — растение, которое жило на солнце. Но этот конкретный цветок отличался от остальных. Он был особенным, потому что его кусты были выращены на почве могилы Хельги Хаффлпафф. У него было много магических свойств, которые они, безусловно, могли использовать для Деноворума. Цветок выглядел безобидным во всех отношениях, но это было совсем не так. Некоторые вещи случались, когда кто-то подходил к нему неправильно. Она должна была убедиться, что атмосфера не изменилась, когда она приблизилась к нему. Ее магическая энергия может вызвать странную реакцию. Она наложила заклинание Магического Сокрытия на себя, чтобы временно подавить свою магию. Это было просто, очень похоже на задержку дыхания, но в течение очень длительного периода времени. Астория была ее партнером на сегодня. Она хотела взять кого-то другого, кого-то — не Асторию, но мадам Дюмас заметила, что они не очень хорошо ладят, что, как говорится, «неуместное поведение для неуязвимых». С момента встречи она пыталась заставить их работать вместе. Они обе были против этой идеи, но, к сожалению, никто из них не имел права голоса в этом вопросе. Так что теперь они застряли здесь до тех пор, пока ей не удастся собрать сок из Утренней Славы, которая была единственным растением в пустой пещере. Гринграсс действительно была не такой тупой, как казалось. Она была очень умна и хитра, и всем она нравилась. Половина людей на работе крутились вокруг ее красивого, ухоженного пальца. Гермиона не могла сосчитать, сколько раз Гринграсс пыталась ее уволить, арестовать или даже ранить. Однажды она даже испортила один из эликсиров Гермионы, умышленно проливая ингредиент, из-за которого смесь повсюду разжигала огонь. Неудивительно, что из-за ее красоты, умственных способностей и хитрости ей всегда это сходит с рук. Единственная причина, по которой Гермиона согласилась на работу с ней, заключалась в том, что она была уверена, что Астория не посмеет сегодня испортить что-либо — не тогда, когда все будут знать, что она несет ответственность за безопасность Гермионы. По крайней мере, Гермиона надеялась, что не будет. Гермиона стряхнула с себя неприятные мысли и попыталась сосредоточиться. Она должна была полностью сосредоточиться, чтобы держать свою магию под контролем. Она сделала несколько шагов вперед к маленькому растению, расположенному в центре слабо освещенной пещеры. Каждый шаг был словно смертельная ловушка. Одно неверное движение, и эта прекрасная маленькая Утренняя Слава может взорваться и убить ее. Она не была уверена, какая ловушка сработает, если она облажается, так как они почти каждый раз были разными. В последний раз, когда Неуязвимая пыталась приблизиться к растению, не сводя на нет свою магию, растение послало ядовитые пары, которые почти убили ее. Гермиона вздрогнула от этой мысли. — Поторопись, Грейнджер, — раздраженно сказала Астория высоким голосом, которому не хватало ее обычного совершенства. Она всегда использовала этот тон, когда была одна с Гермионой. — У меня нет всего дня для твоих глупых поручений. — Ну тогда заткнись, — сердито ответила она. — Я не могу сосредоточиться, пока ты болтаешь. Она слышала, как Астория фыркнула где-то позади нее. Гермиона была убеждена, что корова просто ждала, пока она все испортит. Она не должна дать ей даже призрачный шанс насладиться собственным превосходством. Гермиона была уже далеко от безопасной зоны наблюдения. Она чувствовала, что ее тело дрожит, пока все дальше и дальше отходила от Астории, чувствуя легкую испарину на лбу. Растение было в пределах досягаемости, и довольно скоро она сможет дотронуться до его листьев. Она остановилась, чтобы немного полюбоваться цветком, очарованная его синими и фиолетовыми лепестками. Это действительно удивительно: как что-то такое маленькое может быть таким мощным и опасным. Осторожно, она извлекла сок кончиком своей палочки. Она достала флакон из кармана и перенесла сок внутрь. Слава Годрику. Гермиона вздохнула с облегчением и начала возвращаться, когда почувствовала знакомую перемену в атмосфере. — Что за черт? Ее волшебные чары сокрытия только что рухнули! Она чувствовала себя невероятно глупой. На самом деле, она не смогла даже наложить правильное заклинание Сокрытия! Что за черт! Астория, вероятно, прямо сейчас сокрушалась над ее глупостью. Что с ней не так? В испуге Гермиона оглянулась на цветок. У нее не было времени подумать, когда земля под ней начала сильно трястись, и, к ее ужасу, она начала трескаться. Не только маленькие трещины, но и огромные, с громовым эхом, отражающимся от стен пещеры, повсюду полетели пыль и обломки. Она побежала так быстро, как могла, к Астории, к безопасному месту, как вдруг твердая земля разверзлась, образовав в ней яму. Гермиона почти добежала, но не успела. Земля изогнулась, и она подпрыгнула, ухватившись за край безопасного места, хватаясь за собственную жизнь. — Помоги! — кричала она на Гринграсс, стараясь не смотреть на бездонную яму под собой и молясь, чтобы ее хватка не соскользнула. Она почувствовала, как ее сердце бьется бешеном темпе, почувствовала, как ее конечности болезненно растягиваются от ее веса. Астория стояла над ней, совершенно спокойно относясь ко всей ситуации. Она посмотрела на Гермиону и подтолкнула ее голову. — О, смотри, пиявки. Гермиона проглотила комок в горле и заставила себя посмотреть вниз. Конечно же, огромные, черные, кровососущие пиявки образовались на дне некогда бесконечной ямы. Были ли они там раньше? Конечно, нет, все это было частью волшебства Утренней Славы! Если бы она не была так напугана, она была бы очарована. — Я действительно только что сделала маникюр, — насмешливо сказала Гринграсс, осматривая свои и без того безупречные ногти. — Хм. Давай-ка посмотрим… Я приду плакать всем и расскажу им, как я пыталась спасти тебя, как я пыталась вытащить тебя из глубины, но я просто не была достаточно сильна. Я не могла использовать магию, конечно… — Это безумие! — Гермиона кричала. — Перестань дурачиться и помоги мне! — Я не дурачусь, Грейнджер, — сказала Астория. Ее лицо внезапно потемнело. — Разве так неправильно хотеть твоей смерти? Гермиона побледнела от ее слов. Она ведь не серьезно, не так ли? Выражение лица Астории ответило на ее вопрос. — Они будут знать, что ты сделала это нарочно, — прошипела Гермиона. Они знают, как сильно ты меня ненавидишь. Ее пронзительный смех эхом отразился вдоль стен пещеры. — Да, Грейнджер, я ненавижу тебя. Нет, я презираю тебя, — плюнула она. — Ненавижу, что все думают, что ты так чертовски совершенна, что ты чертова героиня войны, и ты лучший друг Поттера! Как, черт возьми! Если мне придется выслушивать еще одну из мусорных историй Криви о твоем величии, я сойду с ума! Мерлин, не так ли? Гермиона почувствовала, как ее рука медленно соскальзывает, но она крепче сжала ладонь, игнорируя боль от того, что грубые камни врезались в ее кожу и раздирали ее плоть. Держись, Гермиона. Я не позволю тебе так умереть. — А потом был Крам! Ублюдок! Он выбрал тебя вместо меня. — Астория, — спокойно сказала Гермиона, совершив ошибку, снова опустив взгляд и увидев пиявок. Она внезапно почувствовала тошноту. — Ты должна успокоиться. Просто подтяни меня и… — Ты все испортила! Я сделала это! Я сделала это, и я чертова неуязвимая, святой Мерлин! НО ВСЕМ ПЛЕВАТЬ НА ЭТО, ПОТОМУ ЧТО ОНИ БОГОТВОРЯТ ТЕБЯ! Гермиона не могла поверить в то, что слышала. Она всегда знала, что девушка ненавидит ее, но ненавидеть ее так сильно, что хотеть ее смерти? — Я ненавижу тебя, потому что ты получаешь все, что хочешь! Я ненавижу, что они смотрят на тебя и видят в тебе идеального маленького ангела, когда на самом деле все, чем ты когда-либо будешь, — это маленькая глупая грязнокровка. Она встала, выхватила палочку из одежды и прицелилась. Гермиона была тогда в ужасе, должно быть, это проявилось на ее лице, потому что Гринграсс снова начала истерически смеяться. Она выглядела как сумасшедшая. — Ну, когда ты уйдешь, они в конце концов забудут о тебе, не так ли? — сказала она взволнованно. Теперь на ее милом личике был явно ненормальный взгляд. Это мучительно напомнило Гермионе о Лаванде Браун. — Они не будут скучать по тебе. А потом они… они будут любить меня, — она снова маниакально засмеялась, схватившись за голову. — Они будут любить меня! Не кусочек грязной мрази! МЕНЯ! ОНИ ПОЛЮБЯТ МЕНЯ! Она нацелила свою палочку на Гермиону, которая ничего не могла сделать, кроме как зажмуриться и приготовиться к удару. — Конфринг… — Круцио. Болезненный крик покинул губы Астории, когда та скорчилась и содрогнулась на земле. Гермиона задыхалась, напуганная, застывшая в замешательстве от поворота событий. Она задержала свой взгляд на Гринграсс еще на несколько минут, прежде чем ее мозг, наконец, понял, что произошло. О нет. Она снова почувствовала знакомую холодную пустоту внутри себя. Эта ситуация не закончится ничем хорошим для Астории. — Драко, остановись! — Гермиона кричала. Она снова отчаянно пыталась подняться. Она должна была помочь Астории, которая все еще кричала изо всех сил и каталась по земле в страданиях, вне ее поля зрения. Затем вся пещера замолчала, как будто она временно оглохла. Она ничего не слышала, кроме прерывистого дыхания Астории. Высокая фигура Драко появилась перед Гермионой через несколько секунд, его бровь поднялась. Он стоял над Гермионой, которая все еще свисала с края. Его красивое лицо снова скрылось за маской бесстрастия, но Гермиона могла сказать, что он был зол. — Она пыталась тебя убить. В его каменистых серых глазах было что-то темное, недоброжелательность, которая говорила ей, что он собирается сделать что-то крайне неприятное. Она вздрогнула. Нечто подобное уже случалось раньше. Гермиона вспомнила ночь в Запретной Секции с тремя конкретными слизеринцами, которые пытались причинить ей боль проклятиями из темной книги, и тем, как бурно Драко отреагировал, когда узнал. Они умерли пару недель спустя. Теперь она сомневалась, действительно ли Лаванда Браун ответственна за их смерть. — Нет, она не хотела! — она солгала. — Мое волшебное сокрытие рухнуло… — Потому что она вмешалась в это, — прервал он резким тоном. Гермиона в замешательстве уставилась на него. Он щелкнул языком и не сделал ничего, чтобы помочь ей подняться. — Она сняла его? — недоверчиво спросила она. — Почему это… Крики позади него начались снова, ужасный писк заполнил ее уши. На долю секунды Гермиона хотела, чтобы это продолжалось. Пусть она пострадает за попытку убить меня. Она заслужила это. Она… — ДОВОЛЬНО! — Гермиона кричала. Она не должна позволять своей ненависти контролировать свой разум. Месть никогда не была ответом. Она не должна так думать. Она не должна думать, как он. — Просто… просто остановись! Он продолжал смотреть на нее с пустым выражением лица. — Не спасай ее! — Гринграсс орала, несмотря на то, что все еще находилась под проклятием Круциатуса. — Разве ты не понимаешь, что она г-грязнокровка? Она испортит нашу… — Ты действительно считаешь разумным оскорблять мою жену в моем присутствии? — он насмехался, его голос был полон яда. — Ж-жена? — она зарычала, выражение ее лица источало презрение и ненависть. Если это было возможно, она выглядела еще более невменяемой. — Т-ты женился на ней? Астория закричала громче, вместе с холодным смехом Драко. Гермиона была уверена, что ее уши кровоточат. Драко не показал никаких признаков того, что он собирается остановиться. Это было абсолютно ужасно. — Драко, — повторила Гермиона дрожащим голосом. Она отбросила все мысли о том, что Астория узнает об их браке. Она могла бы разобраться с этим позже; сейчас она должна была спасти ее от гнева Драко. — Не делай этого. Она не имеет в виду… — Не извиняйся за нее, дорогая, — сказал он обманчиво спокойным тоном, но Гермиона знала лучше. Его угрожающие глаза напугали ее до чертиков. — Драко, пожалуйста. — Нет, — сказал он снисходительно. — Драко… Он зарычал в отчаянии. Он снова снял проклятие, но Гермиона могла сказать, что он не был удовлетворен от слова совсем. Она сглотнула, когда увидела, что его палочка слегка дернулась. Он, несомненно, пытался контролировать свой гнев. Он смотрел на Асторию с глубокой ненавистью и яростью, заставляя ее дрожать от страха. Он снова разговаривал с Асторией, но Гермиона едва слышала его, как вдруг почувствовала, что начинает падать. Она застонала от боли, когда ее ладони проехались по зазубренным камням. — Всегда такая уязвимая, — сказал Драко, снова обращая внимание на дрожащую от боли фигуру Гермионы. Наконец, он вытащил ее в безопасное место, как будто та ничего не весила. Она приземлилась на руки и колени и глубоко вздохнула с облегчением, потратив еще несколько минут, чтобы отдышаться. Она никогда не была так счастлива видеть твердую почву. — Посмотри на это, ты позволяешь своим врагам причинять тебе боль, — он грубо прижал ее к себе, рассматривая ее окровавленные ладони с явным неодобрением. Он взял ее на руки, прежде чем она смогла даже возразить. — Отпусти меня! — она боролась с ним, но он был слишком силен. — У меня не было выбора! Он крепче сжал ее, тесно прижимая к своей твердой груди. — Отойдешь от меня, и я убью ее. Он нежно повернул ее голову в сторону Астории, молча позволяя Гермионе продолжать бороться. Он сказал это так небрежно, как будто он только шутил. Но она знала, что он был абсолютно серьезен, без сомнений. Гермиона перестала извиваться и захлопнула рот. Это, казалось, помогло уменьшить его ярость, и он ухмыльнулся. Гермиона раздраженно вздохнула, ее лицо покраснело. Взгляд упал на Асторию, которая теперь застыла на месте. — С тобой все в порядке? — спросила она. Астория была напугана до безумия, чтобы ответить, но, к счастью, Гермионе показалось, что с ней все будет в порядке. Гермиона посмотрела на Драко. — Я не могу поверить, что ты так просто использовал Непростительное… Его губы врезались в ее, прежде чем она успела закончить, и она сразу же напряглась. — Гермиона, — прошептал он так слабо, что она почти не слышала его. Гермиона почувствовала, как затрепетал живот от его неловкой близости. — Разве ты не хотела мне что-то сказать? — его опьяняющий аромат наполнил ее чувства, мягкое легкое дыхание на ее коже… — А? — прошептала она в оцепенении, чувствуя внезапную потребность поцеловать его снова. — Я просто спасал тебе жизнь, любовь моя. Ой. Осознание ее осенило, и она почувствовала, как ее лицо краснеет от смущения. Неохотно она пробормотала что-то, что звучало как «Спасибо» у него под носом. — Хорошая девочка. УФ. Он снова спас ей жизнь! Она чувствовала себя ужасной девчонкой, терпящей бедствие, всегда ввергающей себя в неприятности и всегда нуждающейся в ком-то, кто каждый раз будет спасать ее чертову задницу. Это было жалко. Милый Годрик, почему такие вещи всегда должны были случаться с ней? Она уткнулась лицом в его грудь и застонала от разочарования. Следовательно, Гермиона не замечала, как он прячет свою палочку в мантию, и при этом она не замечала красную вспышку от палочки Драко, которая снесла Асторию Гринграсс с края зоны безопасности прямо в яму, полную пиявок. Его ухмылка расширилась от удовлетворения. Испуганные крики Астории снова зазвучали, как музыка для его ушей. Наконец он был доволен. Он продолжал спокойно уходить с изящной Гермионой на руках, игнорируя ее бесполезную борьбу и крики, чтобы спасти бедную девочку, которая теперь тонула в море пиявок…