***
Заклинания летали по комнате с неимоверной скоростью. Пытаясь сосредоточиться, Браун чуть не попала под Ступефай. Сцепив крепче зубы, Лави вступила в борьбу, переставая уходить в глухую оборону. Две палочки против одной. Гриффиндорку гоняли по помещению, не позволяя ей и близко подойти к одному из атакующих. А меж тем запястье Лаванды жгло от ожогов, которые оставили после себя фенечки. Пару не смертельных, но достаточно неприятных заклятий успела попасть в нее. Разумеется, это не придавало Браун ясности ума, без которой девушка от глухой защиты перешла в открытую конфронтацию. А началось все с того, что Лаванда открыла дверь кабинета, в котором обычно проходили занятия Ордена. Стоило ей шагнуть на порог, как к ней тут же устремился красный луч заклинания. Собственно, с этого и началось то, что и происходило — двое на одного. — Экспелярмус! — выкрикнул один голос. — Остолбеней! — приказал второй голос, и Браун упала на спину, как подкошенная, лишившись подвижности. Пока фигуры в мантиях и с масками на половину лица приближались к лежащей бревном студентке, эта самая ученица пыталась не пошевелиться от покалывания во всем теле. Заклинание, которое она схватила, не успев увернуться, действительно сработало и заставило ее упасть, больно стукнувшись копчиком и лопатками. Однако, почти сразу же сработал браслет из бабушкиной Паскуды, который иногда вел себя странно даже для зачарованной вещицы. Светловолосая ведьмочка даже показывала браслет мистеру Брауну. Эдвард долго вертел перед носом работу Лаванды, а потом заявил, что это самое настоящее чудо. Случайно, по наитию, совершенно не разбираясь в правилах Магии и не обремененная ограничениями разума — одиннадцатилетняя девочка создала шедевр, который работал черт пойми как! «Я бы сказал, что у него есть псевдоразум… И в тоже время он лишь отображает твое настроение, подпитываясь твоей собственной магией, поэтому браслет — это лишь твое продолжение, — говорил тогда дедушка девочке, которая внимательно впитывала слова старого ворчуна. — Считай, что это твоя магия, которая проецирует рефлексы твои и твоей магии». Возможно, Эдвард объяснил бы и по-другому, но на тот момент двенадцатилетней девочке было достаточно знать то, что ее творение не опасно для нее. Впрочем, старый Эдвард и не думал, что полосатая Паскуда или Персик, как книзла называла Маргарет, просто так оставит семью. Ух! Сколько же эта серая морда испортила ему крови, ботинок и брюк… И только поистине великая любовь к покойной жене держала мага от убийства мерзкой твари, которая ушла вслед за своей хозяйкой. День в день. Лаванда чувствовала, как по крови бежит азарт, который подталкивал к прыжку. Нет, прыгать никуда она не собиралась, а вот пнуть, так сказать, напоследок, нападающих… О, это было делом святым и поистине желанным. Собственно, этот простой трюк Лави и провернула, пнув подошедшего мага в колено. С силой, с улыбкой и с неимоверным удовольствием, которого Браун немного испугалась, стоило пострадавшему вскрикнуть и упасть на мягкое место, схватившись за поврежденную конечность. Беспрепятственно сев, Лаванда смотрела на парочку: пострадавший что-то шипел сквозь зубы (у Браун даже начала дымиться нитка из крапивы, завязанная на недобрые пожелания), а второй осматривал ногу, накладывая на нее шину. А ещё она заметила, что вдоль стен стоят другие члены Ордена, которые не подходили к ним, но во все глаза смотрели за происходящим на середине «арены». Старшие студенты держали щиты и отгораживали зрителей иллюзией. «Скорее всего иллюзией», — поправила себя гриффиндорка, которая ни разу не заметила цветных галстуков и эмблем. Она, конечно, специально головой не вертела, но вот зрителей наверняка бы заметила. — Мордред! — ругался на все лады Бодред, которому Лаванда отвесила «прощальный привет». — Кнопка, твою мать! — Сильно болит? — поинтересовалась Браун, утирая с лица пот и замечая на ладошке помимо влаги след крови. Нахмурившись, она достала из сделанной собственноручно сумки карманное зеркальце. — Сильно, — пуффендуец кинул на светловолосую взгляд и ответил максимально сдержано. — Тебя кто учил пинаться? — Воробей на каникулах, — беспечно ответила Лаванда, переключаясь от пережитого стресса в режим блондинки-дурочки. С неудовольствием девушка заметила, что в руках начинается дрожь. — Ладно, давайте, вставайте, — Свист, а также известный как аврор Максимилиан Уокман, подал руку пуффендуйцу и помог ему встать. Следом, он точно так же поднял на ноги и Лаванду. После чего он повернулся лицом к зрителям. — Сегодня, седьмого февраля, я, как старший член Ордена, находящийся в данный момент в замке, представляю кандидата от Дома Годрика на звание Старшего в Доме… Пока Свист растекался маслом по дереву, Бодред подпирал плечом Лаванду, которую начинало потряхивать, от чего у той зуб на зуб не попадал. Пуффендуйцу даже пришлось приобнять девушку за плечи. — В тебя несколько заклинаний попало, я видел, — тихо сказал Далтон. — У каждого свои секреты, Стив, — Лаванда говорила медленно, стараясь не заикаться. — Как скажешь, — милостиво согласился парень. — Кстати, пока тебя Вуд или подружки не увели… Что с Брокером? — А что с ней не так? — Лаванда попыталась найти взглядом подругу. — Вас, девчонок, не поймешь. То хвостиком ходите, а то включаете самостоятельность… — А может она поняла, что ты герой не её романа? — аккуратно предположила Лаванда, которая готовилась преподнести Фэй хорошую новость. Всё-таки, идея Грейнджер и её этот синдром отмены был интересной вещью. — Больно много она понимает, — проворчал Стивен. — …Кандидата одобрили Старшие трех Домов: Слизерина, Пуффендуя и Когтеврана… — Я что-то не помню такой речи, когда Вуда назначали, — вдруг сказала Лаванда своему «костылю», который продолжал ее поддерживать, но уже чисто формально, чем реально. — Потому что ее не было. — фыркнул Далтон. — По Форту ни у кого вопросов не было, а ты у нас пташка темная. Ещё и с Оливером гуляешь. Чтобы разговоры не ходили, что тебе по блату место досталось, решили показательное выступление устроить. — А если бы я сразу Петрификус в лоб пропустила? — издала нервный смешок Браун. — А это кто-то придумал или стандартная практика? — Оли твой придумал, — давил лыбу Бодред. Гриффиндорка выпустила из себя воздух и решила, что на дураков не обижаются. В итоге же все вышло хорошо. Но зато теперь чароплету становилось понятны метания Трелони, которая, кажется, видела и знала про сегодняшнее шоу. — Стоит отметить, что Хранитель Книги Ордена так же дал добро. — продолжал Свист. — А у нас и такие должности есть? — изумилась Браун, которая за последние пять минут узнала больше, чем предполагала. — Есть, — прервал свою речь аврор, отвечая девушке. Подмигнув смутившейся особе, он повернулся к щитовикам. — Итак, представляю будущего Старшего Дома Годрика! — Троекратное «ура»! — скомандовал напарник Свиста, стоящий в оцеплении. И грянул гром! От сливавшихся в один грохот голосов Лаванда вздрогнула, чувствуя, как по телу бежит табун мурашек. Ведьмочка только силой воли удержалась от того, чтобы не пригладить на затылке волосы, которые, как ей казалось, встали дыбом. Под потолок запускали искры, а Лаванда чувствовала, как ее распирает. Это была то ли радость, то ли гордость, но от этого щекотало в легких и свербило в носу. — За Хогвартс! — тихо произнесла Браун, отлипая от Бодреда. А где-то под замком призрачный Дракон довольно смежил щелочки золотых глаз.***
Светловолосая девушка сидела на парте в заброшенном классе и щурилась, пока парень обрабатывал ее рассеченную бровь. Небольшая ранка была не опасна, но неприятно заливала глаз. Конечно, боевое ранение залечили на месте авроры, но вот смыть кровь предстояло вручную, чем, собственно, и занимался Оливер. А Лаванда не отказывалась от помощи и не включала теперешнее кредо Брокера «Я сама!», которое та говорила всякий раз, когда к ней приближался Бодред. Вуд сосредоточенно и аккуратно оттирал засохшую кровь платком, который смочил в трансфигурированном стакане, наполненным Агуаменти. Поддерживая девичий подбородок тыльной стороной ладони. Лаванда чувствовала средние фаланги пальцев и сидела почти смирно. Ещё бы! Господа Свист и Заяц — авроры — расщедрились на флакончик Умиротворяющего бальзама. После такой дозы, Лави подозревала, и слон был бы спокоен. — Почти все, — Оливер поджал губы в улыбке, делая брови домиком. — Ты что-то хотел сказать, — «напомнила» Браун парню. — Да, — Вуд кивнул. — Предлагаю сегодня поругаться и закончить наши недо-отношения. Выпалив все это, он продолжал возить платком по уже чистой коже. Тогда в кафе он очень удачно (а может, и не очень удачно — зависит от того, с какой стороны посмотреть) услышал провокационный вопрос Эдварда Брауна и твердый ответ Лаванды. Нравится. Четко. Без раздумий. Оливер не знал, что делать с этим заявлением. Девочка была симпатичной и, как оказалось, далеко не дурой. Но влюбляться в нее?.. Она была третьекурсницей. А ещё она знала, чего хочет. Поддерживала своих подруг, заботилась о мелких учениках, помогая тем самыми простыми, но тем не менее важными вещами типа Бытовых чар. И все это мимоходом, словно невзначай. Вуд часто проводил с ней время, когда вся школа шушукалась. Он прекрасно видел, как та поправляет Чары Гламура, распрямляет плечи и щебечет с подругами о девчачьей ерунде, а потом замирает с книгой в руках, смотря в нее пустым взглядом. Помнил Оливер и первые тренировки один-на-один, когда ее неуверенность съедала запасы нервов. А ещё Вуд запомнил сегодняшнее ее выступление, когда ноги сами пружинили на месте при очередном выпаде проверяющих. — Хорошо, — просто сказала Лаванда. — То есть, ты не будешь плакать? — удивился семикурсник, убирая розоватый платок, который еще полчаса назад был белым. — Нет, — помотала головой блондинка. — И скандал устраивать? — Нет, — с улыбкой сказала Браун. — Мы же не по-настоящему встречались. — Офигеть! — выдал Вуд, кладя платок в стакан, а следом уничтожая его вместе с содержимым. — Я думал, ты меня проклянешь. — Банально, — гриффиндорка достала из сумочки холщовый кусок. — Ты мне ведь помог, помнишь? — Трудно забыть, — отозвался парень, который чуть не стал свидетелем полета с Астрономической Башни. — Я, в общем, перемудрила с пряжей. — девушка развернула грубую ткань и взяла в свою ладонь ладонь гриффиндорского капитана квиддичной команды. — Дед сказал, что они все именные получились, сочетание рун не идеальное, но я старалась. Девушка аккуратно положила расшитый платок на раскрытую ладонь Вуда и накрыла своими пальчиками. Подняв взгляд на объекта своих флюидов, Браун смотрела прямо, но как будто все знала наперед — грустно и понимающе. — Спасибо. За то, что помог. Что возился, терпел. Для меня это было важно и… Я буду рада, если у меня будет такой друг, как ты! — Я тоже… — внезапно севшим голосом произнес Вуд, — буду рад… такому другу. Парень смотрел в синие глаза словно завороженный, видя в расширенном зрачке свое отражение. Он чувствовал, как ткань подаренного платка холодит руку, чувствовал теплые пальчики, которые чуть подрагивали. Видела свое отражение в карих глаза и Лаванда, впитывая черты Вуда в память, словно больше увидеть его было не суждено. В каком-то смысле, так оно и было — так близко — больше никогда. Девушка чувствовала, как внутри что-то трепещет, бьется, рвется наружу. Чувствовала, как где-то глубоко становится тоскливо и больно?.. Испытывал волнение и Оливер, который неожиданно для себя понял, что не хочет «ругаться». Не хочет отходить, находясь неприлично близко рядом с девушкой. А желает… — Пора в гостиную, скоро отбой, — Лаванда отвела взгляд и убрала свою ладошку. — Идем? — Лави? — позвал светловолосую парень. — Что? — наигранно весело спросила она, отводя взгляд. Парень повернул ее лицо кончиками пальцев к себе. — Посмотри на меня… Пожалуйста… Оливер ощущал, как участился пульс, и внезапно появилось волнение, словно он сопливый подросток на первом свидании. Лаванда подняла взгляд на Оливера, испытывая стыд и смущение. Рвано выдохнув, она изобразила на лице улыбку. Маленькую, извиняющуюся. Секунда, и Оливер наклонился вперед прикасаясь своими губами к губам Лаванды. Парень зажмурился, обхватывая лицо девушки обеими руками. Отчаянный жест говорил за парня лучше любых слов. И уж лучше пощёчина, чем потом корить себя за трусость. Лаванда широко распахнула глаза от неожиданности, ощущая губы Оливера на своих. Тоскливо умирающие бабочки в животе девушки внезапно ожили. Осторожно и неумело, Лаванда попыталась ответить на поцелуй. Самый первый поцелуй. Но Вуд почему-то отстранился. Браун закусила нижнюю губу, смотря большими глазами на улыбающегося парня, дыхание которого ложилось на ее лицо. Вопрос застрял в горле у девушки, которая за доли секунды успела придумать самые немыслимые причины. — Лави… — Вуд погладил ее щеку большим пальцем, — ты мне нравишься! Форт говорил шепотом, словно его кто-то мог услышать. Он говорил и не отрывал взгляд от блондинки, чьи скулы тронул румянец. Лаванда слышала, как трепещет ее сердечко, как горит лицо и губы. Она видела, как Вуд смотрит на неё… Так на неё никто никогда не смотрел. Это было так… Так волнительно. — Правда? — выпалила Браун. — Мерлин! — рассмеялся кареглазый и довольно протянул, словно подразнивая девушку, — Ла-а-ави. Лаванда закусила щеку, чувствуя мурашки. И бабочек в животе. И губы Оливера. И пусть она не умела целоваться! Сейчас милующейся в пустом классе парочке это было не важно. А где-то в башне одна женщина средних лет с колодой в руках по-доброму улыбнулась, читая расклад!