***
Когда на Рождественских праздниках Лаванда куковала дома, школьная сова принесла ей плохие новости. Малфой снова покалечил студента. На этот раз все обошлось без Мунго и долгих охов. А могло вообще закончиться быстро и летально. Началось все безобидно: Поттеру — храни его Королева! — подарили конфеты с Амортенцией. Увы, съел эти конфеты его друг — Рональд. Браун даже немного было жаль парня, которому вечно доставалось за компанию с Героем, но! Своего верного Санчо Панса шрамоголовый не бросил и отвел его к тому, кто понимает в зельях. Профессор Слизнорт снял приворот и решил угостить дорогих гостей медовухой, которую его просили передать директору. Рыжик и тут отметился, взяв первый удар на себя. Пригубив напиток, Уизли упал, отравленный и умирающий. Слава Моргане, Поттер догадался сунуть в глотку товарищу беозаровый камень. Так Уизли был снова спасен, Герой получил свою минуту славы, а Малфой врага в лице щитовиков. — Я это так не оставлю! — Лаванда нервно сжимала кулачки и возмущенно глядела на Принца. — Первый раз никто не умер лишь по случайности. Второй раз у него почти вышло убить человека. Будь уверен, на третий раз он убьет обычным учебником! — У него приказ от Темного Лорда, — Снейп выглядел паршиво, Лаванде даже было немного жаль, но пока что гнев пересиливал, а адреналин от быстрого перемещения из особняка к школе не давал расслабиться и пойти на компромисс. — Одна команда, и он будет до конца года в Мунго прописан, — Браун сверкала голубыми глазами. — И он никого не покалечит, и нам меньше хлопот. — А ты знаешь, кого после него пошлют выполнять это задание? — спросил зельевар, щерясь и хищно глядя на гриффиндорку. Соплячку! Которая ещё что-то там требовала от него. Ха, да ей ещё хватало смелости что-то требовать! В покоях декана Слизерина воцарилось молчание. — Что это за задание? — через минуту молчания тихо и четко спросила Кнопка. Слушая человека, который и сообщил ей о случившемся, гриффиндорка начинала по-настоящему жалеть о заданном вопросе. Все было не плохо. Все было более, чем ужасно! Сумрак, сгустившийся над Магической Британией, уступал свои права Ночи. И первый фронт был именно в Хоге. — Это неизбежно, — сказал Северус, призывая к себе два стакана и бутылку с янтарной жидкостью. А Браун ничего не могла ответить. Ей просто нечего было говорить. Домой она вернулась хмельной, но не от пары глотков коньяка, а от новостей и перспектив, которые ожидали их всех в грядущем-будущем.***
Вылетев фурией из дома и вернувшись потерянной, Лаванда отмахнулась от расспросов и закрылась в комнате. Мысли никак не желали укладываться в голове, а раздражение росло в геометрической прогрессии. Нестерпимо хотелось что-нибудь разгромить, проораться наконец! Появившемуся Патронусу она была так рада, что если бы ее лицо видел отправитель, то он бы сбежал. Послание «принес» медведь Пекаря, который довольным голосом объявлял общий сбор. Место: Варенн-холл. Чувствуя легкое покалывание на кончиках пальцев, Лаванда наспех затянула кудрявые волосы в небрежный хвост и, оправив мантию, направилась на дружескую встречу. Сейчас от доброй гриффиндорки-волшебницы не было и следа. Сейчас была самая настоящая ведьма, желающая выплеснуть на всех виновных свою злость. Взять в горсть Летучего Пороха, сказать ровным голосом адрес и, переместившись, выйти из камина. Браун хватило десять секунд, чтобы оценить обстановку и найти того, кого искала. — А вот наш Командир, — громко сказал Шаффик, сидящий рядом с Келли и напротив Паркинсон. В гостиной были они и Уокман, Юла, а также сам Граф. Пожалуй, за те десять секунд, которых Лаванда оценивала ситуацию, хватило сполна только Паркинсон, обладающей большой чувствительностью к магическим проявлениям. Понять, что что-то не так Мопс успела, но вот кого то либо предупредить. — Варенн, пошли разомнемся, — с «порога» сказала Лаванда, сверкая синими глазами. — Здравствуй, Кнопка, — сказал Ричард, а пальцы Браун дрогнули. — Хочу хлеба и зрелищ! — сказала Паркинсон, глядя на подругу, которую только не потряхивало. Про себя брюнетка недоумевала, почему вызов к Ричарду в дом вызвал такую сильную реакцию, ведь Лави прекрасно могла себя контролировать и включать временами непроходимую дуру, то есть блондинку. — Даешь бои! — поддержала идею Шеквол, не замечая ничего дальше своего носа. Что и говорить, молодая мама устала безвылазно сидеть в доме с ребенком. Бунтарский дух требовал чего-то эдакого! — Пошли, — спокойно сказал Ричард и направился к двери, ведущей во двор. — Браун, все нормально? — догнала подругу Пэнси. — Прекр-расно, — произнесла раздельно Лави щуря глаза. И было ясно, что ничего прекрасного и близко не было. Стоя напротив Ричарда, такого знакомого и раздражающего, Лаванда разрывалась на части. Половина хотела свести все в шутку, чтобы снова встать рядом. Пусть другом, пусть мелкой Кнопкой — все равно! А вторая половина била по тормозам, желая выплеснуть кипящие эмоции — пусть посмотрит, чего она добилась, пока он закрывался ото всего мира. Половина просила остановиться, а вторая желала начать то, ради чего она сюда заявилась. — Бой до первого попавшего заклинания, — объявил Пекарь. — До неспособности сражаться, — все тем же спокойным голосом возразила Лаванда, глядя только на Ричарда. На обросшего, переставшего гладко бриться, на такого родного? Но такого надоевшего! Медленно переводя взгляд на аврора, Лаванда едва улыбнулась — скорее дернула уголками губ, будто все было хорошо. — Хорошо, — нехотя согласился Джеймс под напором взглядом других зрителей. — Непростительные и чернуха запрещены. — Не боишься, Кнопка? — подал голос Варенн, который дивился наглости мелочи, которая с порога начала диктовать условия. Лаванда достала палочку из голени сапога, предварительно закрепив мантию, чтобы она не мешала ведущей руке. — Начали! — скомандовал Пекарь и еле успел отскочить. Размусоливать и прощупывать почву Браун не собиралась. Будь это учебная дуэль на тренировке, она бы сама себе дала бы по шее за самонадеянность. Но сейчас был не учебный поединок, сейчас она хотела освободить ту бурю, что сжигала изнутри электрическими искрами. В каждый удар Лаванда вкладывала столько сил, сколько хватало времени вложить за взмах. Голос приходилось сдерживать — кричать заклинания нельзя было ни в коем случае. Сейчас бы она пошла бы по винту, сорвал голос и с головой уйдя в бой — проигрыш был бы очевиден. — Мордред, Мордред… — Паркинсон кусала костяшку указательного пальца, наблюдая, как командир напролом шла к не ожидавшему такого приема Графу. — А ничего себе она его давит, — восторженно заметила Юла, наблюдая за действием. — Что-то слишком агрессивно, — прокомментировал Шмель-Келли, державший палочку наготове. Джеймс, как и его товарищ, ничего не говорил, лишь прищурив глаза наблюдал за тем, как девчушка выкладывается на полную, совершенно не размениваясь на мелочи. Вот пара сделала круг. Ричард отбил подачу и сразу же кинул заклятье на грани приличного — в людных местах таким кидаться аврорам нельзя. Браун пригнулась, пропустив луч и тут же, не разгибаясь, шмальнула темно-фиолетовым сгустком. Шаффик поднял бровь — неожиданно. — Вау, я так же хочу! — высказалась Линда. — Такая фигня, — чуть взволновано ответила Паркинсон, обратив на себя взгляд всех. — В классе до сих пор домовые пятно копоти убрать не могут. Что? Это все вороны нахимичили, вот и поделились формулой! — Ну отлично! — в сердцах высказался Джеймс, тут же замечая краем глаза, как луч попал в фигуру девушки. Разновидность парализующего попала точно в Лаванду. Та пошатнулась, но лишь на секунду прекратила атаку, чтобы начать ее с удвоенной силой. — Не понял, — Уокман подался вперед. — Зачарованная мантия, — Пэнси уже грызла ногти, пружиня ногами каждый раз, когда заклинание срывалось с палочки того или иного волшебника. — Дорогая моя, — начал было Шаффик. — Отстань! — отмахнулась от него брюнетка, обеспокоенно глядя за поединком. Вот ещё один луч задел гриффиндорку, но та даже не прекратила напирать на мага, расстояние с которым сокращалось и сокращалось. Годрик бы гордился последователями своего факультета, которые не умели остановиться на полдороги. Варенн уже не играл. Сначала он хотел «щелкнуть по носу» зазнайку, но та удивила. А после Лави беспокоила своим упорством, с которым шла на него не обращая внимание ни на что. Взгляд у девушки был какой-то дикий, безумный, а ярость буквально ощущалась в каждом взмахе, в каждом движении и слове. Движение — слово — движение. Браун чувствовала, как удары становятся слабее, а желание сделать больно пропадало. И нет, она не хотела остановиться вот на этом. Хватит недосказанностей! Достаточно! — Экспелярмус! — все-таки рявкнула она, подходя ближе к некогда другу. Варенн сам удивился, когда палочку буквально вырвало из рук, чуть не сломав пальцы. Но ещё больше он удивился, когда следом в него прилетело такое любимое заклятье Шмеля — Жалящее. А следом вспыхнула боль в колене. Обезоружив противника, Лаванда добавила Жалящего, а следом ударила ногой по голени Графа. Парень едва согнулся, но маленький острый кулачок Браун уже врезался в район ребер, а дальше она просто толкнула его в сугроб, тяжело дыша. Хватая воздух ртом, Лаванда чувствовала приятную пустоту внутри — больше ничего не разрывало ее на части, мешая нормально дышать. — Не смей мне попадаться на глаза, — сказала Лави сорванным голосом оплевывающему снег парню. — Браун! — гаркнул Джеймс. — Он заслужил! — рявкнула ведьмочка в ответ. Что на это ответить никто не знал, а Браун, содрав с плеч дырявую и откровенно бесполезную теперь тряпку, бросила ее под ноги и, пошатываясь, побрела в дом — к камину. На полпути ее догнала Пэнси. — Давай помогу — Паркинсон сама толком не понимала, почему так волнуется за этого ретривера. Проводив коллегу по цеху домой, Пэнси выбежала на крыльцо, глядя, как Ричард, облокотившись на Билла, прихрамывает. Что ж, эффектно уходить гриффиндорцы умели. Вспомнить тех же Уизли. …Прибыв домой второй раз за день в полуобморочном состоянии, Лаванда выпросила у деда флакончик Укрепляющего и отправилась в комнату собирать вещи. Тем же вечером она будет ночевать уже в родной башне Гриффиндора. …Тем же вечером Снейп расскажет своему другу — Шаффику — что смог учудить его крестник. А Джеймс расскажет про сольное выступление Гриффиндора. …Тем же вечером Ричард, маясь от ноющих мышц, наконец соизволит разобрать почту и найти письмо Лаванды, к которому прилагалась сизая фенечка. …Тем же вечером Муха в башне будет смотреть в шар, который она бросила в разожженный камин. Все тем же вечером.